Россия на геополитической карте мира

Обратимся к цифрам, отражающим соотношение политико-эко­номических потенциалов стран и регионов. Представление о полити­ко-экономической мощи страны дает, в частности, такой показатель, как абсолютный объем валового внутреннего продукта (ВВП), соз­данного в стране. Каков же этот показатель для России?

Максимальный уровень ВВП в России был достигнут в 1989 г., т. е. до распада СССР. Он составлял немногим более 1970 млрд долл. США. По отношению к ВВП США (5392 млрд долл.) это что-то око­ло 37 процентов.

Что касается России (РСФСР), то к моменту провозглашения своего суверенитета она по объему производства товаров и услуг ус­тупала приблизительно втрое США и в полтора раза Японии. Но ведь и в других развитых странах мира при сравнении их с США и Японией ситуация была далеко не лучше российской.

Теперь сравним Россию с ее ближними и дальними соседями. И начать, на наш взгляд, следует с Востока, где простираются грани­цы России с Китаем и Японией, имеющими к нам, как известно, тер­риториальные претензии.

Бытует устойчивое мнение, что Китай — гигантская, но относи­тельно слабая страна, которая, начав путь современного развития с крайне низкой исходной точки, лишь в очень отдаленной перспекти­ве сможет обеспечить сносные условия жизни своему более чем мил­лиардному населению. Соответственно этому просчитывается и по­литико-экономический потенциал Китая на мировой арене.

Да, это государство по уровню относительного развития (средне­душевой показатель производства и потребления) и ныне в 3-4 раза отстает от России, но его население превышает российское почти в восемь раз. Делая поправку именно на этот фактор, мы придем к вы­воду, что общий экономический потенциал (ВВП) Китая уже в 1990 г. практически вдвое превосходил российский. Отныне России прихо­дится считаться с тем, что на ее восточных рубежах расположена бы­стро наращивающая экономическую мощь страна. Китай к началу 1990-х гг. прочно занимал второе место в мире (по данным МВФ, третье после Японии) по такому показателю, как общий объем про­изводства. Следует иметь в виду, что Китай, продемонстрировавший в последнее время значительные достижения в экономике, все более наращивает воздействие на центрально-азиатский регион.

Превосходил Россию по абсолютному экономическому потенциа­лу в 1990 г. и другой ее восточный сосед — Япония. Напомним, население Японии в 9,5 раза меньше, чем Китая, но немногим уступает по численности российскому. Причем, если в России крайне небла­гоприятная демографическая ситуация, обусловленная ухудшением социально-экономических и политических условий, то в Японии — как раз обратное.

Рассмотрим ситуацию, с которой сталкивается Россия на южном направлении, имеющем для нее стратегическое значение. В результа­те развала СССР поднялась гигантская волна межнациональных и межэтнических конфликтов, на которые воздействуют многие фак­торы, и среди них — последствия войны в Афганистане. Развитие со­бытий в этом регионе пока остается непредсказуемым. Ситуация во многом зависит от того, как сложатся отношения с Ираном и Турци­ей — государствами, которые исторически занимают особое место в системе российских внешнеполитических приоритетов. После рас­пада СССР логично было ожидать, что Иран и Турция резко повы­сят свою активность, направленную на внедрение в экономическую, культурную и политическую жизнь Средней Азии и Закавказья. Именно так и случилось. Как свидетельствуют факты, Иран и Тур­ция уже начали конкурентную борьбу за раздел сфер влияния в юж­ной части бывшего СССР. Не остается без их внимания и мусуль­манское население самой России.

В прессе Ирана и Турции приводились высказывания влиятельных политиков, которые открыто заявляют о своих намерениях осущест­вить через Среднюю Азию и Закавказье прорыв к «мусульманским» районам России с целью создания некоей Туранской (или «Великой исламской») империи. Союзников себе они находят среди опреде­ленных влиятельных государственных и политических кругов быв­ших среднеазиатских и закавказских союзных республик.

Реальны ли эти планы? Тут надо рассмотреть соотношение поли­тико-экономических потенциалов всех стран региона. В 1990 г. объ­ем производства ВВП в Турции превысил 280 млрд долл. С Россией, конечно, обе эти страны не могли конкурировать, даже объединив свои ресурсы. Однако суммарный ВВП трех закавказских республик не превышал 92 млрд долл., а пяти среднеазиатских — 230 млрд. Одно это сравнение показывает, что бывшие союзные республики Средней Азии и Закавказья, вступившие на путь суверенитета, толь­ко совместно, да и то лишь при опоре на Россию, могли бы высту­пить более или менее равноправным партнером как Ирана, так и Тур­ции. Таково теоретическое, «идеальное» положение дел.

Но теория здесь очень далека от реальности. Ситуация же такова. Ослабленные междоусобицами, гражданскими войнами и т. п. рес­публики Закавказья разобщены. Республики Средней Азии пре­бывают вроде бы в лучшей ситуации. Однако угроза внутренней не­стабильности наличествует в каждой среднеазиатской республике, а в Таджикистане уже который год длится гражданская война, ока­зывающая серьезное влияние на соседей.

Во-вторых, следует учитывать неравновесие их экономических по­тенциалов. Еще в 1989-1990 гг. определились два региональных ли­дера в производстве ВВП — Казахстан (100 млрд долл.) и Узбеки­стан (86 млрд долл.). Каждый из них по экономической мощи в 4-6 раз превосходил Киргизию, Туркменистан или Таджикистан (соот­ветственно 15, 13 и 16 млрд долл.). Нельзя не видеть и усиливаю­щуюся борьбу за политическое лидерство в этом регионе. Характер и особенности состояния дел в районе южного приграничья России могут быть реалистично оценены только с учетом указанных объек­тивных факторов.

Как известно, российская внешняя политика была переориенти­рована преимущественно на Запад. Каков же баланс политико-эко­номических сил между Россией и западноевропейскими партнерами, которые, при всех разногласиях, имеют прочные экономические, по­литические и военные связи. Как и в прошлом, исключительное зна­чение для России приобретают ее отношения с Германией, влияние которой на международной арене резко возросло после объединения. Уже в 1990 г. объединенная Германия по абсолютной величине про­изводства сравнялась с Россией. Что касается суммарной мощи Гер­мании, Франции, Великобритании и Италии, то она примерно в 3-3,5 раза превышала российскую. Это соотношение усугубилось за последние два-три года.

Перейдем к цифрам, которые раскрывают положение дел на се­годня и на ближайшую перспективу. В 1992-1993 гг. ВВП России (в результате, во-первых, развала СССР, а во-вторых, экономическо­го кризиса) уменьшился до 800 млрд, т. е, приблизительно в 2,5 раза. Это значит, что сейчас ВВП России меньше, чем во Франции, Вели­кобритании и Италии, взятых уже не в совокупности, а по отдельно­сти. А Германия теперь превосходит Россию по экономическому по­тенциалу почти в 1,5 раза.

А как обстоят дела на Востоке? По нынешнему объему производ­ства товаров и услуг Россия уступает Японии почти в 2,7 раза, Китаю — примерно в 3 раза. Даже наш «старый друг» Индия на 25-30 процентов превзошла по объему ВВП Россию.

Полная грустных размышлений картина складывается в регионе южного приграничья. По данным, за 1992-1993 гг., объем производ­ства ВВП в Турции превышал уже 295-300 млрд долл., а в богатом нефтью Иране — 270 млрд долл., хотя страна едва оправилась от «ис­ламской революции» и войны с Ираком. В то же время общий ВВП трех закавказских республик сократился до 50 млрд долл. (Грузия — 20, Азербайджан — 19-20, Армения — 9-10 млрд), а пяти среднеази­атских, включая Казахстан, — составлял не более 186 млрд. долл. (Казахстан — 76-78, Узбекистан — 73-76, Киргизия — 10-11, Турк­менистан — 11, Таджикистан — 9-10 млрд).

Из этих цифр видно, что суверенные республики, заявляющие о заинтересованности в связях с ведущими государствами исламского мира, ни вместе, ни по отдельности не в состоянии говорить на рав­ных с Ираном и Турцией. Они рискуют попасть едва ли не в полную зависимость от них.

Цифры свидетельствуют, что нынешнее соотношение экономиче­ских потенциалов России и крупнейших стран Востока и Запада бу­дет сохраняться по меньшей мере 3-5 лет, особенно с учетом прогно­зируемого у нас промышленного спада, сокращения производства энергоносителей и т. п. Наш единственный серьезный резерв — мо­билизация интеллектуального потенциала, в значительной степени сосредоточенного в ВПК и смежных отраслях.

Но поскольку ситуация в ВПК остается неопределенной, струк­турная реформа и использование ее результатов тут крайне робки, а финансирование все более стремится к нулю, постольку и общие ожидания на ближайшие годы выглядят неоптимистично.

Нынешний кризис отбросил Россию к исходной дореволюцион­ной точке — к 1913 г. Национальный доход России в ее современных границах как в 1913 г., так и 80 лет спустя, в 1993 г., колеблется в пре­делах 12-14 процентов от американского уровня.

Означает ли это, что Россия должна «уйти» из активной внешней политики, безоглядно устремившись, как ей сейчас настойчиво пред­лагают, к объединению с Западной Европой и Северной Америкой (причем на неравноправных условиях)? Конечно, нет. Наше раски­нувшееся на двух материках государство должно стремиться к вос­становлению своего исторического влияния на территории, входив­шей ранее в СССР.

Другое дело, можно ли вести такую политику в полном объеме? Возможности России во многом определяются транспортно-географическим положением страны. Российская империя и Советский Союз имели четыре основных выхода в Мировой океан: во-первых, балтийский, «прорубленный» Петром I в XVIII в. (Петербург, порты Прибалтики), во-вторых, черноморский, в-третьих, северный, в-чет­вертых, тихоокеанский. С распадом СССР, образованием независи­мых государств, в том числе СНГ, возможности России резко сужа­ются. <...>

, Если раньше Советский Союз на западной границе имел около 25 железнодорожных пересечений, то современная Россия имеет все­го лишь один переход из Калининградской области в Польшу. Глав­ные перевалочные железнодорожные узлы бывшего Союза: Брест, Гродно (Кузнецы), Чоп, Унгены — находятся на территории Бело­руссии, Украины и Молдавии. Но до Бреста железнодорожный со­став из России должен пройти 620 км по территории Белоруссии, до Чопа — более 1200 км по Украине, до Унген — 1200 км по Украине и Молдавии, а путь из Санкт-Петербурга в 893 км до ст. Кузнецы на 2/3 проходит по территории трех государств (Латвия, Литва, Бело­руссия).

Естественно, что многие из этих вопросов неопределенны и могут быть решены после создания экономического союза СНГ и улучше­ния отношений России со странами Балтии.

Еще один аспект геополитического и экономическо-географического положения связан с изменением границ России, Если в составе СССР из 77 административно-политических единиц России только 13 были пограничными, то в настоящее время их более половины.

Во многие из них передислоцируются части Российской Армии, направляются беженцы из горячих пограничных точек. Формально границы у России те же, общей протяженностью около 58,6 тыс. км, при этом морские почти вдвое длиннее сухопутных. Но изменилось число соседей, их 16, больше, чем у кого-либо в мире. Еще два года назад Россия граничила с 8 зарубежными странами, включая США и Японию — на море. Остальные границы были внутренними, в преде­лах СССР. Они носили условный характер, и мало кого интересова­ла их длина — разве что географов. Теперь же этот показатель приоб­рел реальный, практический смысл, тем более что на значительном протяжении границы стали беспокойными. Бывшие границы между союзными республиками СССР (ныне так называемое ближнее за­рубежье) стали границами иностранных государств. Даже в пределах СНГ они фактически больше разъединяют, чем соединяют; теперь приходится считать их длину.