Внешнеполитическая деятельность Советского государства по укреплению антифашистской коалиции. Борьба СССР за открытие второго фронта в Западной Европе

Выдающаяся победа Советских Вооруженных Сил в битве под Москвой не только развеяла миф о непобедимости гитлеровской армии, но и показала всему миру, что СССР представляет собой реальную силу, способную избавить человечество от угрозы порабощения фашизмом. Это создавало новые предпосылки для укрепления антифашистской коалиции.

Советское правительство считало, что объединение усилий всех стран, заинтересованных в разгроме гитлеровской Германии и ее союзников, приблизит день окончательной победы над фашизмом. Особое значение оно придавало созданию прочного боевого союза с Великобританией и США, обладавшими мощными военно-экономическими ресурсами.

Прогрессивные силы США и Великобритании добивались установления самого тесного сотрудничества с народами СССР; значение сотрудничества с Советским Союзом учитывали и правительства этих стран. Понимая, что именно на Восточном фронте решалась судьба Англии, У. Черчилль подчеркивал важность и необходимость такого сотрудничества. Американское правительство признавало, что советский народ играл решающую роль как в судьбе США и Великобритании, так и в общем исходе мировой войны. В июне 1942 г. президент Ф. Рузвельт в беседе с министром финансов Г. Моргентау заявил: «В целом ответ на вопрос: выиграем мы войну или проиграем — зависит от русских. Если русские смогут продержаться это лето и будут сковывать в боях три с половиной миллиона немцев, то мы определенно сможем одержать победу»{103}.

Еще в декабре 1941 г. по предложению Советского правительства в Москве были начаты советско-английские переговоры о заключении договоров о союзе в войне и послевоенном сотрудничестве. В принятом совместном коммюнике обе стороны отмечали единство взглядов на вопросы ведения войны, а также необходимость «полного разгрома гитлеровской Германии и принятия после того мер, которые сделали бы повторение Германией агрессии в будущем совершенно невозможным»{104}. Но эти [67]переговоры натолкнулись на определенные трудности: правительство Черчилля не хотело признать западные границы Советского Союза, существовавшие к началу нападения на него Германии.

В начале 1942 г., после разгрома немецко-фашистских войск под Москвой, английское правительство стало склоняться к тому, чтобы пойти на признание западной границы СССР. В Англии все более отчетливо понимали, что укрепление сотрудничества с Советским Союзом означает упрочение всей антифашистской коалиции.

В то же время готовность английского правительства изменить свою позицию являлась маневром, вызванным стремлением сгладить недовольство Советского Союза невыполнением согласованных поставок оружия и боевой техники. В одной из бесед с помощником государственного секретаря С. Уэллесом английский посол в США Галифакс прямо заявил, что его страна должна заключить с СССР договор, который явился бы «политической компенсацией материальной и военной помощи»{105}. 1 марта Черчилль обратился к правительству США с просьбой предоставить ему свободу действий для ведения переговоров с Советским правительством.

Что касается позиции Соединенных Штатов Америки в отношении советских западных границ, то 12 марта Рузвельт сообщил советскому послу в Вашингтоне, что «по существу у него нет никаких расхождений» с Советским правительством по вопросу о границах и он «не предвидит никаких затруднений в связи с желательными Советскому Союзу границами после войны, однако сейчас считает постановку этого вопроса преждевременной»{106}.

8 апреля А. Идеи сообщил советскому послу в Лондоне И. М. Майскому об окончательном принятии английским правительством решения подписать договор с Советским Союзом. Переговоры Идена и Майского начались в Лондоне 13 апреля 1942 г. Представленные Иденом новые тексты документов содержали пункт о том, что СССР и Великобритания «будут учитывать интересы безопасности обеих сторон и проявят полное внимание к желанию СССР восстановить свои границы, нарушенные гитлеровской агрессией»{107}. Это положение, однако, не распространялось на границу СССР с Польшей. Идеи разъяснил, что позиция его правительства в отношении советско-польской границы определяется обязательствами перед польским эмигрантским правительством.

22 апреля правительство СССР сообщило Черчиллю о своем решении направить в Лондон народного комиссара иностранных дел для урегулирования путем личных переговоров всех вопросов, тормозящих подписание договора.

Нарком В. М. Молотов прибыл в Лондон 20 мая. На следующий день во время встречи с Иденом он заявил о готовности продолжить переговоры. Правительство Великобритании хотя в принципе и соглашалось признать советские довоенные границы, однако продолжало выдвигать оговорки относительно урегулирования вопроса о границе с Польшей. 22 мая английский министр иностранных дел предложил новый проект договора, в котором основное внимание сосредоточивалось на уже согласованных вопросах; вопрос же о западных границах СССР оставался открытым. Договор, кроме прочего, предусматривал взаимопомощь двух стран как во время войны, так и в течение 20-летнего послевоенного периода. [68]

Стремясь к упрочению отношений с Великобританией и США в интересах укрепления антифашистской коалиции, Советское правительство не стало настаивать на включении в договор положений о западных границах СССР и ограничилось тем, что приняло к сведению официальные заявления британского правительства о признании им этих границ.

26 мая 1942 г. был подписан советско-английский договор о союзе в войне против гитлеровской Германии и ее сообщников в Европе и о сотрудничестве и взаимной помощи после войны. Первая его часть предусматривала обязательство сторон оказывать друг другу всевозможную помощь в борьбе с агрессором. Стороны обязались не вступать без взаимного согласия в переговоры с гитлеровским или каким-либо другим правительством Германии, которое не откажется от агрессивных намерений, а также не заключать перемирия или мирного договора с ней или любым другим государством, выступающим на ее стороне.

Вторая часть договора устанавливала основные принципы дружественного сотрудничества СССР и Англии после войны в целях предотвращения агрессии и организации безопасности в Европе. Стороны согласились, что если одна из них в послевоенный период окажется вовлеченной в военные действия с Германией или ее сообщниками в Европе, то другая сторона будет обязана прийти ей на помощь. В договоре подчеркивалось, что ни одна из сторон не будет заключать никаких союзов и не примет участия ни в каких коалициях, направленных друг против друга. Первая его часть должна была оставаться в силе до восстановления мира между СССР и Англией, с одной стороны, и Германией и ее сообщниками — с другой. Срок действия второй части договора устанавливался в 20 лет.

Договор сыграл важную роль не только в истории советско-английских отношений, но и в становлении всей антифашистской коалиции.

После переговоров в Лондоне В. М. Молотов 29 мая 1942 г. прибыл в Вашингтон. В беседах с Рузвельтом он затронул некоторые вопросы послевоенного устройства мира. Президент США высказал мысль о необходимости разоружения Германии и Японии и установления контроля над их военной промышленностью в целях предотвращения тайного перевооружения этих стран. По мнению Рузвельта, для поддержания мира между народами после войны необходимо было создать международные вооруженные силы главных участников антифашистской коалиции (США, СССР, Великобритании) и, возможно, Китая.

Позиция Рузвельта получила полную поддержку Советского правительства.

Серьезного обсуждения потребовал вопрос об американских поставках Советскому Союзу вооружения и материалов на основе закона о ленд-лизе. До этого времени поставки Советскому Союзу осуществлялись согласно подписанному в Москве 1 октября 1941 г. протоколу, а расчеты по ним регулировались соглашениями, заключенными в ноябре 1941 г. и феврале 1942 г., путем обмена посланиями между президентом США Ф. Рузвельтом и главой Советского правительства И. В. Сталиным. Срок действия протокола истекал в июне 1942 г.

Во время пребывания Молотова в Вашингтоне ему был передан проект Второго протокола о поставках на период с 1 июля 1942 г. по 30 июня 1943 г. В этом проекте советская заявка, переданная управлению ленд-лиза в апреле 1942 г., была урезана почти наполовину. Мотивировалось это невозможностью выделить необходимое количество судов для перевозки грузов. В ходе переговоров руководящие деятели США под предлогом ускорения открытия второго фронта предложили сократить поставки Советскому Союзу еще в 2 раза якобы с целью высвободить суда для переброски американских войск и вооружения в Англию. Советская сторона выразила готовность принять это предложение при условии, [69] что второй фронт будет открыт в 1942 г. Американская сторона вручила также народному комиссару проект соглашения о принципах, применимых к взаимной помощи в ведении войны против агрессоров. Соглашение было подписано 11 июня 1942 г. в Вашингтоне советским послом в США М. Литвиновым и государственным секретарем США К. Хэллом. США обязались снабжать СССР «оборонными материалами, оборонным обслуживанием и оборонной информацией», а Советский Союз — «содействовать обороне Соединенных Штатов Америки и ее укреплению и предоставлять материалы, обслуживание, льготы и информацию...»{108}. Было оговорено, что это соглашение предварительное и что впоследствии будет заключено окончательное соглашение о порядке погашения задолженности с учетом более широких политических и экономических соображений. Аналогичные соглашения, более известные под названием соглашений о ленд-лизе, были заключены США с Англией (23 февраля 1942 г.) и некоторыми другими странами. В основу этих соглашений был положен принцип взаимовыгодной помощи, оказываемой странами друг другу.

Заключение советско-английского договора, а также советско-американского соглашения явилось событием большой исторической важности. Эти акты завершили создание антифашистской коалиции в войне и предусматривали продолжение сотрудничества трех великих держав в послевоенный период. Была создана основа для боевого содружества всех народов, боровшихся против фашистской агрессии.

27 июня 1942 г. народный комиссар внешней торговли А. И. Микоян и английский посол в СССР А. Кларк-Керр подписали советско-английское соглашение о финансировании военных поставок. Это соглашение, а также предоставление Англией Советскому Союзу нового кредита в 25 млн. фунтов стерлингов по соглашению от 16 августа 1941 г. создавали финансовую базу для военных поставок Великобритании Советскому Союзу.

31 июля 1942 г. в Вашингтоне советский посол М. Литвинов и государственный секретарь США К. Хэлл обменялись нотами о продлении действовавшего торгового соглашения между СССР и США.

Советский Союз считал чрезвычайно важным расширять и укреплять связи и с другими участниками антифашистской коалиции, в том числе с находившимся в Лондоне Национальным комитетом движения «Свободная Франция»{109}во главе с генералом Ш. де Голлем. Де Голль признавал ведущее положение Советского Союза в борьбе с гитлеровской Германией и ту роль, которую СССР мог сыграть в возрождении независимости Франции. Поэтому он стремился к укреплению отношений с Советским государством.

Советское правительство было готово оказывать комитету «Свободная Франция» всестороннюю помощь в общей борьбе с агрессорами, в деле борьбы за свободу Франции. Оно считало, что Франция должна активно участвовать в послевоенном устройстве мира. 24 мая во время своего пребывания в Англии Молотов в беседе с де Голлем выразил чувства симпатии к движению «Свободная Франция», заявил о готовности Советского правительства поддержать его и о желании видеть Францию «возрожденной во всем ее прежнем величии и блеске». Де Голль признал, что военная мощь и военные усилия СССР произвели громадное впечатление на французский народ и явились для него стимулом к повышению его собственной активности в борьбе с врагом.

В середине июня 1942 г. де Голль передал правительствам трех союзных держав подготовленные им проекты документов, определявшие статус [70]«Сражающейся Франции». Английское правительство внесло в них существенные поправки, а американское предложило новую формулировку параграфов этих документов. Суть изменений сводилась к тому, что роль возглавляемого де Голлем комитета принижалась, Англия и США сохраняли за собой полную свободу отказаться в будущем от сотрудничества с ним и установить контакты с любым другим французским органом власти или правительством. Советский Союз поддержал французский Национальный комитет и полностью принял его предложения. Национальный комитет высоко оценил поддержку Советского правительства. Он выразил убеждение, что данный акт «знаменует собой важный этап на пути, который должен все больше объединять Францию и Советскую Россию в едином стремлении разгромить агрессию и фашизм и вместе трудиться для восстановления мира в условиях военной безопасности и экономического процветания»{110}.

Хотя военная мощь антифашистской коалиции и укрепилась, это не намного облегчило положение СССР, противостоявшего главным силам гитлеровской Германии и ее европейских союзников. США и Великобритания не начали активных боевых действий в Европе. Более того, они даже не полностью выполнили свои обязательства о поставках Советскому Союзу обещанных ими материалов.

В отношениях между СССР и США определенное место занимал вопрос ведения войны с Японией. Начав летнее наступление на советско-германском фронте, гитлеровская Германия возобновила попытки оказать давление на Японию и заставить ее вступить в войну с Советским Союзом. Правительство Соединенных Штатов, осведомленное об этом, не исключало возможность согласованных действий Японии и Германии. Исходя из этого, Рузвельт в своем послании Сталину от 17 июня 1942 г. обещал в случае нападения Японии на СССР «оказать Советскому Союзу помощь американскими военно-воздушными силами при условии, что Советский Союз предоставит этим силам подходящие посадочные площадки на территории Сибири»{111}. США, используя враждебно-выжидательную позицию Японии в отношении СССР, стремились, таким образом, добиться положительного решения этого вопроса и получить еще до нападения Японии на СССР военно-воздушные базы на советской территории. Однако правительство СССР не пошло на это, поскольку этим оно могло дать повод к обострению советско-японских отношений, что еще больше ухудшило бы и так крайне тяжелое в то время положение Советского Союза.

Важная и вместе с тем наиболее сложная задача советской внешней политики состояла в том, чтобы добиться от Великобритании и США открытия второго фронта в Европе. Вопрос этот приобрел особое значение, когда весной 1942 г. стало очевидно намерение Германии организовать решающее наступление на советско-германском фронте.

Великобритания и США, обладавшие мощным военно-экономическим потенциалом, были в состоянии начать в 1942 г. широкие и активные военные действия против гитлеровских агрессоров.

Правящие круги Великобритании и США представляли себе всю серьезность угрозы, нависшей над Советским Союзом, и сознавали невозможность своей победы в случае поражения СССР. Тем не менее они не спешили открывать второй фронт в Европе, надеясь, что фашистская Германия и Советский Союз максимально ослабят друг друга в тяжелой, кровопролитной борьбе. Такая позиция английского и американского правительств подвергалась постоянной критике со стороны самых широких [71]слоев населения обеих стран. Об этом свидетельствовал проведенный в начале 1942 г. британским институтом общественного мнения опрос, результаты которого показали, что большинство англичан выступают за подготовку к собственным наступательным операциям — вторжению в Европу, открытию второго фронта. Широкая волна этих настроений прокатилась и по Соединенным Штатам Америки. «Ваш народ и мой требуют создания фронта, — писал Рузвельт Черчиллю 3 апреля 1942 г., — который ослабил бы давление на русских, и эти народы достаточно мудры, чтобы понимать, что русские сегодня убивают больше немцев и разрушают больше техники, чем вы и я, вместе взятые»{112}.

Советское правительство делало все возможное, чтобы добиться скорейшего открытия второго фронта в Европе, и неоднократно обращалось с этим вопросом к правительствам Великобритании и США.

Во время своего пребывания в Лондоне В. М. Молотов 21 мая заявил Черчиллю, что Советское правительство считает особо важным вопрос о втором фронте на Западе, и выразил пожелание обсудить его с английским правительством перед отъездом в США. На совещании при участии Черчилля, Эттли, Идена и английских военных деятелей 22 мая нарком иностранных дел СССР сообщил о предстоящих на советско-германском фронте огромных по масштабам и важности сражениях. Он спросил: смогут ли союзники, и в первую очередь Великобритания, оттянуть с советско-германского фронта летом и осенью 1942 г. хотя бы 40 германских дивизий и связать их боями в Западной Европе? Если это будет сделано, тогда разгром Германии может закончиться в 1942 г. Черчилль не дал ответа на поставленный вопрос.

В Вашингтоне 29 мая Рузвельт заявил Молотову о необходимости в первую очередь покончить с Германией, а затем с Японией. Президент сообщил, что США к концу года будут располагать армией в 4 млн. человек, флотом с численным составом в 600 тыс. человек и подготовку к открытию второго фронта смогут закончить в 1943 г. Чтобы как-то сгладить возможное недовольство Советского правительства, президент обещал попытаться убедить американское командование провести высадку 6 — 10 дивизий во Франции в 1942 г.

На следующий день обсуждение вопроса об открытии второго фронта продолжалось с участием генерала Дж. Маршалла, адмирала Э. Кинга и Г. Гопкинса. Молотов сказал, что отсрочка открытия второго фронта до 1943 г. чревата риском для СССР и большой опасностью для США и Англии. Если США и Англия не откроют его в 1942 г., то Советский Союз будет вынужден продолжать борьбу против Германии, по существу, один на один. Нарком добавил, что необходимо внести ясность в вопрос о позиции союзников, поскольку это будет иметь большое значение. Рузвельт ответил: «Мы хотим открыть второй фронт в 1942 году. Это наша надежда. Это наше желание». Однако тут же стал ссылаться на трудности, связанные с переброской американских войск через Атлантический океан в Европу.

30 мая Молотов сообщал в Москву: «Рузвельт и Маршалл заявили, что они всячески хотят создать второй фронт, но пока дело упирается в недостаток судов для переброски войск во Францию. Ничего конкретного они мне не заявили».

Во время последней встречи с Молотовым 1 июня президент США повторил, что он надеется создать второй фронт в 1942 г. По словам английского историка Р. Паркинсона, Рузвельт сделал свое «необоснованно оптимистическое» заявление вопреки «нежеланию Маршалла упоминать год и несмотря на телеграмму Черчилля от 28 мая, в которой [72]перечислялись трудности, связанные с развертыванием действии в 1942 году». Заявление было действительно «необоснованным», ибо в тот же день, 1 июня, английский комитет начальников штабов окончательно высказался против плана вторжения через Ла-Манш в 1942 г. с ограниченными целями (операция «Следжхэммер»){113}.

В советско-американском коммюнике, опубликованном 11 июня в Вашингтоне и 12 июня в Москве, говорилось о достижении полной договоренности «в отношении неотложных задач создания второго фронта в Европе в 1942 г.». Однако Рузвельт сообщил Маршаллу и Кингу, а затем и Черчиллю, что сделанное им в процессе переговоров заявление об открытии второго фронта в 1942 г. «имело целью лишь обнадежить Советское правительство»{114}. Другой побудительной причиной обещаний Рузвельта являлись предстоявшие в ноябре выборы в конгресс.

Вернувшись в Лондон, Молотов продолжил переговоры с Черчиллем. 10 июня был согласован текст англо-советского коммюнике. В нем указывалось: «...между обеими странами была достигнута полная договоренность в отношении неотложных задач создания второго фронта в Европе в 1942 г.»{115}. Однако тут же Черчилль заявил, что правительство Великобритании не связывает себя определенным обязательством в отношении даты открытия второго фронта.

Английский премьер сообщил, что союзники планируют высадку десанта в составе 6 дивизий во Францию осенью 1942 г., но осуществление этой операции будет зависеть от обстановки. Высадка же десанта в составе 40 — 50 дивизий предусматривается в 1943 г.

Переговоры Молотова в Вашингтоне и Лондоне показали, что правящие круги союзных стран, учитывая требования прогрессивной общественности и взятые ими обязательства перед Советским Союзом, вынуждены были заявить, что они намерены открыть второй фронт в Европе в 1942 г. Отдел военной информации США и центр по изучению общественного мнения Принстонского университета отмечали в октябре 1942 г., что население «верит во второй фронт. В начале августа 62 процента опрошенных считали, что он будет открыт союзниками где-нибудь в Европе в ближайшие два-три месяца»{116}. На самом деле правящие круги США и Англии готовились к развертыванию в 1942 г. военных действий лишь в Северной Африке. В связи с этим 18 июня 1942 г. Черчилль прибыл в Вашингтон. В принятом здесь решении на первом месте остался вопрос о сосредоточении американских сил в Англии в 1943 г. В нем также указывалось: «Весьма важно, чтобы Соединенные Штаты и Великобритания были готовы вести наступательные действия и в 1942 г.». В то же время в решении ставился вопрос о необходимости тщательно изучить возможность высадки десанта во Французской Северной Африке.

На очередном совещании, состоявшемся 20 — 25 июля в Лондоне, представители США и Англии приняли окончательное решение: вместо высадки в Северной Франции осуществить в 1942 г. десантную операцию в Северной Африке.

Так правительства США и Великобритании в одностороннем порядке отказались от открытия второго фронта в Европе в тяжелый для Советского Союза период. Отвлечение их вооруженных сил для действий в Северной [73]Африке практически исключало возможность высадки в Европе и в 1943 г.

Перед Рузвельтом и Черчиллем встал вопрос: как поставить в известность Советское правительство о принятом решении? Первый намек появился в послании английского премьер-министра Сталину, полученном 18 июля 1942 г. Касаясь вопроса о прекращении доставки Советскому Союзу военных грузов в северные порты, Черчилль сообщил о нежелании рисковать своими кораблями. Их потеря помешала бы отправке в Европу американских войск, а это сделало бы, по словам Черчилля, невозможным создание действительно сильного второго фронта в 1943 г.

В ответном послании английскому премьер-министру от 23 июля Сталин констатировал, что вопрос об организации второго фронта в Европе начинает принимать несерьезный характер и что Советское правительство не может примириться с решением открыть второй фронт в Европе в 1943 г. Черчилль не дал на это ответа. В послании от 31 июля глава британского правительства выразил желание встретиться с главой Советского правительства и обсудить вопросы, связанные с войной, а также принять совместные решения.

Премьер-министр Великобритании прибыл в Москву 12 августа 1942 г. в сопровождении начальника генерального штаба А. Брука, заместителя министра иностранных дел А. Кадогана, главного маршала авиации А. Теддера, генерала А. Уэйвелла и других лиц. Вместе с Черчиллем в качестве личного представителя президента США прибыл А. Гарриман. В тот же день вечером состоялась встреча Черчилля и Сталина.

Ознакомившись с положением на советско-германском фронте, Черчилль заявил, что американцы и англичане не в состоянии предпринять вторжение в Северную Францию в 1942 г. и готовятся к большим операциям в 1943 г. Для этой цели в Англию вскоре прибудет миллион американских солдат. Весной 1943 г. американские экспедиционные силы составят 27 дивизий. Англичане планируют прибавить к ним еще 21 дивизию.

На вопрос Сталина, правильно ли он понял, что второго фронта в 1942 г. не будет и что английское правительство отказывается также от операции по высадке 6 — 8 дивизий на французском побережье, Черчилль ответил утвердительно. По мнению английского правительства, сказал он, высадка войск на побережье Франции прервала бы большие приготовления к операциям в 1943 г. и принесла бы больше вреда, чем пользы.

Сталин не согласился с этой аргументацией. Тогда Черчилль, заявив, что «второй фронт в Европе — это не единственный второй фронт», изложил англо-американский план высадки 7 американских и 5 английских дивизий в Северной Африке в октябре 1942 г.

13 августа состоялась вторая встреча глав правительств Великобритании и СССР, на которой Сталин вручил Черчиллю и Гарриману меморандум. В нем анализировалась позиция Черчилля, считавшего невозможным открытие в 1942 г. второго фронта в Европе. Отказ правительства Англии, говорилось далее, осложняет положение Советской Армии и наносит ущерб планам советского командования. В меморандуме подчеркивалось, что 1942 год представляет наиболее благоприятные условия для создания второго фронта в Европе, так как почти все силы немецких войск отвлечены на Восточный фронт.

Ознакомившись с меморандумом, Черчилль обещал дать на него письменный ответ. Решения, принятые правительством его страны и правительством США, сказал он, являются и будут лучшей помощью России. Американский представитель Гарриман поддержал английского [74] премьер-министра, поскольку совместные решения американцев и англичан были приняты с согласия президента Рузвельта.

Сталин обратил внимание на существующие расхождения в оценках союзниками роли советско-германского фронта. Он сказал, что в отличие от правительства СССР английское и американское правительства считают его второстепенным, однако он является первостепенным — тем фронтом, где находятся главные силы противника.

14 августа советская сторона в ответ на свой меморандум получила памятную записку английского премьер-министра. В ней утверждалось, что самым лучшим вторым фронтом в 1942 г. явится единственно возможная и значительная по масштабу операция «Торч»{117}. По сравнению с ней, говорилось в записке, вторжение во Францию небольшими силами было бы «рискованной и бесплодной операцией». Предлагалось считать «Торч» вторым фронтом{118}.

15 августа Сталин заявил Черчиллю, что операция по высадке в Северной Африке не связана прямо с Россией, однако он признал ее значение, поскольку успех операции — это удар по оси

Не отказываясь от борьбы за открытие второго фронта, Советское правительство решило не обострять отношений с союзниками, чтобы не ослаблять антифашистскую коалицию. Оно согласилось опубликовать совместное коммюнике о состоявшихся переговорах в предложенной Черчиллем редакции.

Вернувшись в Лондон, Черчилль пытался представить дело так, будто Советское правительство согласилось с доводами союзников о невозможности открытия второго фронта в 1942 г. Однако советский посол в Лондоне информировал Идена 5 сентября 1942 г., что визит Черчилля оставил у членов правительства СССР чувство неудовлетворенности, поскольку основной вопрос так и не был решен.

Между тем требования широких слоев населения Англии и США об открытии второго фронта в Европе становились все более настойчивыми. Как отмечал летом 1942 г. в своем дневнике помощник генерала Д. Эйзенхауэра по военно-морским делам Г. Батчер, газеты в Америке и Англии были полны требований открыть второй фронт.

Материалы американских и английских газет широко использовала советская пресса. В конце сентября 1942 г. английский посол А. Кларк-Керр обратился в Наркомат иностранных дел с жалобой на «возбуждение», которое «растет в СССР по вопросу о втором фронте». Внимание посла Великобритании было обращено на то, что советская печать «ограничивается лишь помещением некоторых выдержек из американских и английских газет» и читатели «не могут не относиться с сочувствием к тому, что пишут в пользу второго фронта в Великобритании и Америке». В итоге обмена мнениями по этому вопросу посол еще раз просил не публиковать такого рода статьи, «чтобы люди забыли на некоторое время о втором фронте»{119}. Удовлетворить эту просьбу значило отказаться от эффективного средства открытой борьбы за второй фронт; на такой шаг Советское правительство пойти не могло.

Правящие круги Великобритании разрабатывали планы создания после войны различных европейских федераций, направленных против Советского Союза. В секретном меморандуме, разосланном премьер-министром 21 октября 1942 г. членам военного кабинета{120}, содержался [75]призыв к «объединению Европы», созданию «Европейского совета». Объединение Европы и создание Европейского совета должно было, по замыслу Черчилля, ограничить влияние Советского Союза на этот континент. Особенно беспокоила Черчилля возможность, как он выразился, усиления «русского варварства» в Европе. И это говорилось в то время, когда в сражениях на русских полях решалась судьба европейской цивилизации, в том числе и английской, решалась кровью, неисчислимыми страданиями и беспримерным героизмом советских людей.

3 октября 1942 г. в советской печати были опубликованы ответы Председателя Совета Народных Комиссаров СССР И. В. Сталина на вопросы московского корреспондента американского агентства Ассошиэйтед Пресс Г. Кэссиди. На вопрос, какое место в советской оценке текущего положения занимает возможность открытия второго фронта, Сталин ответил: «Очень важное, можно сказать, первостепенное место». На вопрос, насколько эффективна помощь союзников Советскому Союзу и что можно было бы сделать, чтобы расширить и улучшить эту помощь, последовал ответ: «В сравнении с той помощью, которую оказывает союзникам Советский Союз, оттягивая на себя главные силы немецко-фашистских войск, — помощь союзников Советскому Союзу пока еще малоэффективна. Для расширения и улучшения этой помощи требуется лишь одно: полное и своевременное выполнение союзниками их обязательств»{121}.

6 ноября 1942 г. И. В. Сталин в докладе на торжественном заседании, посвященном 25-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, подчеркнул, что отсутствие второго фронта явилось главной причиной успехов немцев на советско-германском фронте в текущем году, поскольку оно дало противнику возможность бросить на восток все свободные резервы и создать большой перевес сил на юго-западном направлении.

Говоря о роли второго фронта, Сталин отметил: «Допустим, что в Европе существовал бы второй фронт, так же как он существовал в первую мировую войну, и второй фронт отвлекал бы на себя, скажем, 60 немецких дивизий и 20 дивизий союзников Германии. Каково было бы положение немецких войск на нашем фронте? Нетрудно догадаться, что их положение было бы плачевным. Более того, это было бы началом конца немецко-фашистских войск, ибо Красная Армия стояла бы в этом случае не там, где она стоит теперь, а где-нибудь около Пскова, Минска, Житомира, Одессы. Это значит, что уже летом этого года немецко-фашистская армия стояла бы перед своей катастрофой. И если этого не случилось, то потому, что немцев спасло отсутствие второго фронта в Европе»{122}.

Таким образом, вопрос об открытии второго фронта в 1942 г. не был решен и продолжал оставаться одним из основных во взаимоотношениях союзников по антифашистской коалиции.