Развитие идеи личности в российской психологии 37 страница

Психологическая защита как отдельный механизм, все­гда формируется Я-инстанцией и направлена на нейтрали­зацию шокирующих и невыносимых мыслей, болезненных аф­фектов и инстинктивных устремлений. В этом смысле психо­логическую защиту можно понимать как самозащиту Я — от опасностей со стороны инстинктивных тенденций Оно, и от угроз со стороны пугающих запретов и требований Сверх-Я. Среди причин, побуждающих Я создавать психологические защиты, можно отметить:

663) протесты и давление идеальных требований, исходя­щих от Сверх-Я;

664) объективная тревога, порождающаяся страхами и опа­сениями перед возможностью реального наказания со стороны родителей или социума в случае потакания личности своим инстинктивным импульсам;

665) реальные болезненные аффекты и внешние опасности;

666) инстинктивная тревога, порождаемая страхом перед силой и могуществом инстинктов. Я, первоначально дру­жественное по отношению к инстинктам, начинает ис­пытывать тревогу и трудно объяснимый рассудком

страх перед ними, если сила Оно такова, что Я ощу­щает угрозу поглощения; 5) противоречивость, возникающая между взаимоисклю­чающими инстинктивными импульсами Оно — пассив­ностью и активностью, гомосексуальностью и гетеросек-суальностью, либидо и деструктивными тенденциями. Впервые термин «защита» появляется в работе 3. Фрей­да «Защитные невропсихозы» в 1894 г. [37]. Он использует его для описания борьбы Я против болезненных или невы­носимых мыслей и аффектов. Позже он заменил его терми­ном «вытеснение» и долгое время понятие «защита» и «вы­теснение» использовались как взаимозаменяемые. В 1926 г. в работе «Торможения, симптомы и тревожность» 3. Фрейд [38] возвращается к старому понятию защиты. Здесь он ут­верждает, что этот термин имеет свои преимущества: поскольку мы вводим его для общего обозначения всех тех­ник, которые Я использует в конфликте и которые могут привести к неврозу_х оставляя слово «вытеснение» для осо­бого способа защиты». Сам термин «защитный механизм» появляется впервые в работе 3. Фрейда «Я и защитные механизмы» [22] в 1936 г.

Некоторые психоаналитики считают, что любые аспек­ты функционирования Я могут использоваться в качестве защиты, а сам этот механизм настолько сложен, что обо­значение отдельных защитных механизмов, упрощает про­блему и лишь вводит в заблуждение. Тем не менее, многие психоаналитики используют описательные характеристи­ки конкретных защитных механизмов. Следует заметить, что функция их идентична — защита от болезненных аф­фектов, угрожающих Я, но способы достижения этой цели различны.

Все типы психологической защиты, кроме сублимации, принося временное облегчение, не являются адекватными способами овладения ситуацией и ведут, в конечном итоге,

к развитию неврозов. Успешная защита — это различные типы сублимации; безуспешная или патологическая — это вытеснение, проекция.

Вытеснение (репрессия). Психологические защиты бе­рут свое начало в вытеснении, так или иначе, вытекают из него и связанны с ним. С учетом своей эффективности, спо­собности справится с наиболее мощными инстинктами, энер­гоемкости и высокой патогенности для самой личности оно занимает уникальное, обособленное место в ряду психоло­гических защит. Под вытеснением понимается изъятие бо­лезненного материала из сознания. Репрессированное со­держание остается проблемной, хотя и бессознательной, частью души. Вытесненные побуждения постоянно стремят­ся вернуться в сознание, чему препятствует сопротивле­ние (блокирование проникновения в сознание энергии Оно посредством энергии Я). Иллюстрацией вытеснения служит забывание имен или фактов, связанных с неприемлемыми инстинктивными побуждениями. Стремление вытесненного материала прорваться в сознание подтверждается извест­ным ощущением, что забытое как бы крутиться на кончике языка, но никак не приходит в голову. Иногда сами факты вспоминаются, но их эмоциональная значимость остается за пределами сознания.

Динамический баланс, который устанавливается с по­мощью вытеснения может быть нарушен вследствие изме­нения силы влечения, проявления внешних стимулов, со­впадающих с раннее вытесненным материалом, или в ре­зультате изменения самой вытесняющей инстанции (Я), при­чиной которых может быть соматическое заболевание, со­стояние сна или созревание личности. В этих случаях по­давляющие силы могут оказаться не в состоянии удержи­вать ранее вытесненное, что ведет к образованию невроти­ческих симптомов, парапраксису и соответствующему изменению содержания сновидений, в которых обнаружи­вается вытесненный материал.

Вытеснение действует на протяжении всей жизни. Осо­бенно подвержены вытеснению события критического пе­риода детства — до шести лет (инфантильная амнезия)

Формирование реакции (реактивные образования).

Происходит в сочетании с вытеснением. Вначале неприемле­мый импульс подавляется, а затем на уровне сознания транс­формируется в противоположный ему. Например, чрезмерная навязчивая чистоплотность является проявлением борьбы против инстинктивной анальной потребности в нечистотах и беспорядке. Другой пример — женщины, испытывающие тревогу в связи с гипертрофированным сексуальным влече­нием, становятся непреклонными борцами с порнографией. Личностная структура человека, построившего реактивное образование изменена таким образом, как будто опасность, исходящая от неприемлемых импульсов, постоянно при­сутствует, и он всегда готов к встрече с ней. Реактивное образование ограничивает индивидуум в возможности ис­пользовать другие зашитые механизмы.

Проекция. Этот психологический механизм защиты по­могает избавиться от боли посредством приписывания не­приятных стимулов внешнему миру. Проекция ведет свое происхождение от выплевывания неприятного. В этом слу­чае окружению приписываются неприемлемые характери­стики Я. Например, чувство агрессии по отношению к кому-либо из внешнего окружения, переживается как чувство опасности, исходящей от него.'На ранних фазах развития проекция функционирует без труда, в последующем, если проекция становится ведущим механизмом защиты, то это серьезно нарушает адекватное восприятие реальности. Ар­хаическая природа проекции иллюстрируется выдающейся значимостью в анимистических мифологиях.

Отрицание. Является очень примитивным механизмом, который столь же древен, как и чувство боли. Способность к отрицанию неприятных сторон реальности служит своего рода дополнением к галлюцинаторному выполнению жела­ний. Человека, использующего механизм отрицания, мета­форически можно сравнить со страусом, прячущим голову в песок. В детском возрасте отрицание — нормальное яв­ление. Чтобы устранить восприятие травмирующей реаль­ности, на помощь приходит фантазия. Так, например, на­

пуганный и беззащитный ребенок может вообразить себя сильным и всемогущим, или придумать себе, наводящего на окружающих страх покровителя в образе грозного жи­вотного.

В прошлом рассматривались преимущественно пато­логические аспекты отрицания, проявляющиеся при пси­хозах. В настоящее время отмечается тенденция к более широкому определению отрицания, включающему в себя нормальные и невротические формы.

Регрессия. Психосексуальное развитие никогда не за­вершается полностью, так как сохраняются характеристи­ки ранних его стадий. Возвращение к поведенческим про­явлениям предыдущих стадий и называется регрессией. Тре­вожность в этом случае ослабляется посредством ухода от реальности в поведение, которое в раннем возрасте явля­лось привычным и ослабляло тревогу. Практически любой активный отход личности от реальности в мир игр, азарта и грез является регрессией.

Изоляция. Прототипом изоляции, по 3. Фрейду, явля­ется нормальное логическое мышление, стремящееся от­делить содержание от эмоционального наполнения. Процесс изоляции направлен на разрыв непрерывного психологиче­ского континуума, отрыв неприемлемых событий, побуж­дений, аффектов и воспоминаний от общего контекста жизни души. Травмирующие впечатления и эмоциональные ком­поненты изолируются от когнитивного содержания. Прояв­лением механизма изоляции являются случаи, когда чело­век считает себя играющим разные роли, которые не иден­тифицируются как относящиеся к собственному Я. Пожалуй, самым ярким примером работы защитного механизма изо­ляции является поведение нацистских преступников на су­дебных процессах — «я только выполнял приказ».

Еще одним примером действия механизма изоляции являются мысли, которые могут появляться без осознанно­го присутствия связанных с ними чувств. Например, не­приемлемые по содержанию агрессивные мысли (как ауто­

деструктивные, например, прыгнуть вниз с большой высо­ты, броситься под поезд или автомобиль; так и направлен­ные на внешние объекты — ударить кого-то ножом, непри­стойно выругаться в общественном месте и т.п.), возникаю­щие внезапно. Так как связанные с ними чувства изолированы от сознания, то эти мысли переживаются как чуждые ему. Благодаря механизму изоляции подобные агрессивные им­пульсы лишаются их мотивационной силы, вследствие чего намерение не реализуется.

Интеллектуализация (рационализация). Это защитный механизм, который появляется в юности в результате по­вышения эффективности функционирования интеллекта. Главная функция интеллектуализации — исказить реаль­ность, чтобы защитить самооценку. Магия рационализации помогает оправдать молодому человеку любые ошибки, про­махи, нелепые поступки. Притчей во языцех стала рацио­нализация по типу «зелен виноград» из басни Эзопа «Лиса и виноград», в которой лиса обесценивает притягательность недоступных ягод.

Сублимация. Как уже было сказано, это единственный эффективный тип защиты, который позволяет человеку адаптироваться путем трансформации инстинктивных им­пульсов в социально приемлемую творческую деятельность. В этом случае Я изменяет цель или объект (иногда то и другое) импульсов Оно, не прибегая блокированию раз­рядки, а находит искусственные пути их разрешения. На­пример, агрессивные побуждения находят свою разрядку в высокоценимой деятельности хирурга, а анальные устрем­ления могут быть сублимированы в профессии юриста или художника. Таким образом, благодаря сублимации энергии Оно создается цивилизация и культура.

На данный момент в психоанализе описано множество других защитных механизмов: можно еще упомянуть та­кие, как интроекция, перемещение, борьба Я с самим со­бой, ограничение Я, идентификация с агрессором, форма альтруизма, символизация. Но, главное, как уже было ска­

зано выше, несмотря на то, что они действуют различными способами, все они выполняют одну и ту же функцию: за­щищают душевный мир личности от болезненных аффектов.

Следует подчеркнуть, что механизмы, используемые в психологических защитах, являются необходимым усло­вием раннего психосексуального развития и перехода от одной фазы к другой.

Методы изучения личности в психоанализе

В доаналитический период 3. Фрейд пользовался гип­нотической техникой для работы с истерическими пациен­тами. Но постепенно в психоанализе от применения гипно­за как метода изучения личности отказались, так как были найдены более эффективные методики, позволяющие по­лучить доступ к бессознательному материалу без необходи­мости вводить пациента в сомнамбулическое состояние. Ве­дущий метод психоанализа, называемый свободным ассоци­ированием, стал результатом счастливой находки 3. Фрейда в ходе терапии Анны О., когда во время одного сеанса она его оборвала словами: «Доктор, Вы мне мешаете». В этот момент 3. Фрейд понял, что главная задача аналитика — дать возможность свободно высказывать свои мысли. Анна О. называла эту терапию «лечение разговором». Сейчас это называется методом «свободных ассоциаций». Сама тера­певтическая ситуация обеспечивает наиболее благоприят­ные условия для свободных ассоциаций. В основе этого ме­тода лежит предпосылка о том, что одна ассоциация вле­чет за собой другую, расположенную более глубоко в бессознательном по принципу психического детерминизма. Они интерпретируются как символическое выражение по­давленных мыслей и чувств пациента. В процессе посте­пенного осознавания вытесненного материала высвобожда­ется психическая энергия Оно, которая может быть исполь­зована в целях лучшей адаптации.

Толкование сновидений. Этот метод 3. Фрейд назвал королевским путем в бессознательное. Психическое состоя­

ние спящего мало отличается от состояния пациента во время анализа. Этому способствует, в первую очередь, пси­хоаналитический ритуал: пациент лежит на кушетке, что так же, как и во время сна, блокирует его возможности удовлетворить свои инстинктивные желания в действии; аналитик до минимума сводит свои интервенции, не огра­ничивая свободных ассоциаций пациента. Подчинение па­циента основному психоаналитическому правилу тормозит функции Я так же, как это автоматически происходит во время сна. Считается, что благодаря интерпретации снови­дений, включая анализ скрытой символики, можно способ­ствовать более глубокому пониманию пациентом природы его симптомов и мотивационных конфликтов.

Толкование символов. Нахождению связей между кон­кретными содержаниями Оно и отдельными словами или предметами способствует толкование символов. Зная язык символов, мы можем легко выявить содержание Оно, хотя это не приводит к более глубокому пониманию личности пациента — точно так же, как, зная язык математических формул, мы в состоянии успешно решать математические задачи, не обладая глубоким пониманием математики.

Символические значения так же, как и математические формулы, могут быть успешно использованы, независимо от того, известно ли нам, как они были получены. При этом важно помнить, что несмотря на то, чт<^ символы пред­ставляют собой постоянные и универсально значимые свя­зи между конкретными содержаниями Оно и отдельными значениями слова или предмета, сама по себе интерпрета­ция символов не ведет к глубокому психологическому по­ниманию индивида, и имеет терапевтический эффект толь­ко в сочетании с другими аналитическими техниками.

Толкование парапраксиса. Под парапраксисом понима­ются любые виды ошибочных действий — забывание имен и слов, обмолвки, описки, ослышки, а также несуразные действия, действия невпопад и т.п. Так, 3. Фрейд приводит

собственного ошибочного действия, которое нередко слу­чалось с ним, когда он посещал больных на дому. Подойдя к двери пациента, в которую ему следовало постучать или позвонить, он доставал ключ от собственной квартиры. Сам 3. Фрейд интерпретирует это ошибочное действие как бес­сознательное проявление его мысли «здесь я чувствую се­бя как дома».

Парапраксии, подобно вспышке, освещают некоторые стороны бессознательного, которые упорно не поддавались обычными психоаналитическим методам. Они являются на­глядным свидетельством существования бессознательного, даже для людей, скептически относящихся к психоанали­зу. Парапраксии имеют место, когда бдительность Я ослаб­лена или отвлечена, и бессознательный импульс внезапно прорывается.

Анализ переноса. Само понятие переноса подробно уже раскрывалось выше. Процедура анализа переноса является ключевым методом психоанализа. Развитие техники психо­анализа было определенно эволюцией знаний о природе переноса. Отношение к переносу является главной отличи­тельной чертой психоанализа, это единственное направле­ние, которое систематически исследует и анализирует пе­ренос. Реакции переноса предоставляют аналитику бесцен­ную возможность обнаружить связи между актуальными проблемами пациента и его прошлым.

Пациент склонен скорее повторять прошлое, вместо того, чтобы вспоминать. Повторяя прошлое вновь и вновь, пациент делает возможным его вхождение в аналитиче­скую ситуацию. Повторения переноса привносят в анализ материал из прошлых значимых отношений пациента. Если перенос должным образом проанализирован, он приводит к воспоминаниям, пониманию и прекращению повторений.

Личностное взаимодействие аналитика и пациента

Результатом взаимодействия аналитика и пациента яв­ляется не только то, что им, по словам 3. Фрейда, удаст­ся превратить истерическое страдание в простое несчас­

тье [26]. Такая совместная работа направлена на расшире­ние представлений о себе, в основании же этого процесса лежит развитие способности более четко дифференциро­вать реальность психическую и объективную. Находясь во власти собственной психической реальности, индивид обычно использует окружающих в качестве объектов, удовлетво­рения собственных иллюзорных желаний. В процессе ана­литической работы над собственным переносом пациент с помощью аналитика научается различать отношения, осно­ванные на принципе реальности от отношений, в основании которых лежит искажающий принцип неудовлетворенных желаний.

Ведущая цель психоанализа была сформулирована 3. Фрейдом еще в начале века: он утверждал, что она за­ключается в расширении сознания и овладении несовмести­мыми желаниями, т. е. в обретении человеком собственной целостности и независимости [24]. Какую же роль в данном случае играет психоаналитик? Он обеспечивает то про­странство отношений, которое необходимо пациенту для проживания реальности, и, кроме того, играет роль про­водника, ведущего пациента по темным лабиринтам его души, помогая преодолевать то сопротивление, которое неизменно возникает, как только человек пытается обра­титься к собственному бессознательному. Л. Эйдельберг [34] считает, что аналитик напоминает более учителя, нежели врача, и для него в равной мере справедлив тот факт, что учитель, вызывающий скуку, никогда не добьется хороших результатов. Для того, чтобы преодолеть сопротивление па­циента терапии, аналитик должен искусно комбинировать использование научного знания о структуре бессознатель­ного и свою артистическую способность притягательно воз­действовать на личность пациента. Это нужно для того, что­бы возбудить его любопытство, установить с ним тесный кон­такт, уменьшить его страхи, усилить мужество, а также улучшить умение пациента использовать слова для проник­новения в свое бессознательное с целью дальнейшего пони­

мания себя. Аналитик выступает в качестве усилителя со­знания пациента, играет роль его внешнего анализирую­щего Я.

Для достижения этой цели существует некоторый на­бор условий, которые следует соблюдать как правила игры.

Мы уже знакомы с главным психоаналитическим пра­вилом, основанным на методе свободных ассоциаций, со­гласно которому пациент говорит все, что приходит ему в голову. Еще одним важным условием организации взаимо­действия пациента и аналитика является согласование ус­тойчивого набора договоренностей (сеттинг), касающихся правил организации психоаналитической ситуации, в кото­ром отражаются три основных условия: обязательность по­сещения сеансов и финансовая ответственность пациента за пропуски, частота сеансов (обычно 3-5 раз в неделю), раз­мер и формы оплаты. Четкие условия контракта важны не только сами по себе, они также способствуют снижению тревожности за счет создания стабильности и относитель­ной предсказуемости в этом диадном взаимодействии. Кро­ме того, такого рода установления (сеттинг) подчеркивают обращение к зрелому «Я» пациента.

Также следует упомянуть о психоаналитическом ри­туале, с которым аналитик знакомит пациента перед нача­лом терапии. По правилам классического психоанализа, введенным Фрейдом, пациент должен лежать на кушетке в удобной позе, а аналитик сидеть вне поля зрения пациен­та, позади него. Такая позиция лучше всего способствует продуцированию пациентом вербального материала при минимальном влиянии от присутствия аналитика.

Психоанализ — это каузальная терапия. Аналитик ста­вит пациента в известность о различных бессознательных побуждениях, фантазиях, страхах, чувстве вины, наказа­ниях, которые выражаются в его симптомах. Чтобы помочь пациенту установить связи между его симптомами и их ис­точником, аналитик использует процедуру интерпретации. Повышению эффективности интерпретации способствуют

правила, которым должен следовать аналитик. Во-первых, организовать лечение таким образом, чтобы пациент при­нял аналитика и его способ работы всей душой — т.е. «при­вязать» пациента к процессу лечения и личности врача. Для этого следует проявлять искренний интерес к личности па­циента.

Во-вторых, он должен устранять возникающее с само­го начала терапии сопротивление и указывать пациенту на те моменты, когда оно проявляется. Например, сопротив­ление может проявиться еще до начала терапии в жела­нии отодвинуть ее или в молчании, причину которого ана­литик должен помочь найти пациенту.

В-третьих, аналитик должен избегать оценочных пози­ций, морализаторства. Акцент следует смещать с оценива­ния на понимание, тем самым, показывая пациенту путь к бессознательному материалу.

Четвертое правило. Аналитик должен занимать нейт­ральную позицию, не выступать в роли представителя од­ной из сторон — например, супруга, родителя и т.п.

И последнее — избегать искушения выдать свое реше­ние «прежде, чем сам пациент непосредственно не при­близится к нему так, что ему остается сделать еще корот­кий шаг», говоря словами 3. Фрейда. То есть аналитик не должен давать свою интерпретацию до тех пор, пока со­противление пациента не будет преодолено настолько, что­бы он мог принять интерпретацию.

Процесс психоаналитической терапии и закономернос­ти взаимодействия аналитика и пациента лучше всего мо­гут быть поняты при изучении практических случаев. Как говорит 3. Фрейд [26], психоаналитическая работа сравни­ма с игрой в шахматы, где хорошо разработаны начало и конец игры, но для того, чтобы иметь представление о самой игре необходимо изучать партии лучших игроков. Так же, как и в игре в шахматы, здесь нельзя дать раз и навсегда единых и четких правил. Психоаналитический про­цесс не может быть механизирован, потому что душевные

процессы настолько пластичны, сложны и обусловлены ог­ромным числом детерминирующих факторов в своем при­способлении к реальности, что их невозможно просчитать или предсказать. Именно поэтому творческий подход к вза­имодействию аналитика и пациента является единственно возможным для достижения эффективного результата.

Практика групповой психоаналитической работы

Термин «групповой анализ» впервые был использован Т. Burrow [18] в 1925 г. Он попытался применить психоанали­тический подход в психотерапевтических группах. Т. Burrow предполагал, что такие феномены как сопротивление и перенос, которые были открыты в практике индивидуаль­ного психоанализа, могут быть обнаружены и в группе. По его мнению, анализ сопротивления и переноса делает ра­боту группы более эффективной.

Психоаналитический подход к группам в процессе раз­вития групповой психотерапии не привел к созданию еди­ной теории и психотерапевтической практики. Некоторые психоаналитики делают акцент на работе с индивидом в груп­пе. A. Wolf и Е.К. Schwartz [39] так и называют свою основ­ную работу, опубликованную в 1962 г. в Нью-Йорке: «Пси­хоанализ в группах». Авторы подчеркивают стимулирую­щее влияние межличностных отношений в группе на пси­хотерапевтический процесс, они даже вводят в практику групповой работы, так называемые «альтернативные сес­сии», которые проходят без терапевта. Но в центре внима­ния остается индивид. В случае выраженного повышения тревоги пациента в группе, они рекомендуют проводить с ним индивидуальные сеансы. По мнению S.H. Foulkes [36], при данном подходе не уделяется должного внимания по­следствиям, связанным с психодинамическими процесса­ми, происходящими в группе.

Для Тэвистовкской модели группы, разработанной W.R. Bion и J. Rickman [36], характерно то, что аналитик следует в

группе тем же самым принципам, что и при индивидуаль­ном анализе. Сама же группа, в данном случае, представ­ляется как одно целое (как если бы она была одним паци­ентом). W.R. Bion пишет, что при лечении одного пациента невроз проявляется как проблема отдельного лица. При лечении группы он должен быть выявлен как проблема груп­пы. Интерпретации аналитика направлены на всю группу, при этом рекомендуется уделять внимание актуальной тре­воге в ситуации «здесь и сейчас», которая связана с доми­нирующей в данный момент базисной установкой группы. К таким установкам относятся: зависимость; борьба-бегство; образование пар. Кроме того, W.R. Bion вводит понятие «фе­номена валентности», характеризующее склонность каж­дого участника группы спонтанно, на бессознательном уров­не присоединяться к общей групповой фантазии. W.R. Bion характеризует феномен валентности как «спонтанную бес­сознательную функцию стадных качеств человеческой лич­ности». Согласно этой модели, в начале каждого сеанса груп­па развивает общую бессознательную фантазию. Несмотря на то, что в этом процессе могут затрагиваться различные темы, в конечном итоге группу захватывает та тема, кото­рая резонирует с бессознательными фантазиями большин­ства участников. S.H. Foulkes считает [36], что такой подход представляет собой, в отличие от первого, психоанализ груп­пы как целого.

Другой подход к групповому анализу предложил S.H. Foul­kes [36]. Он, как и S.R. Slavson [36], утверждает, что нельзя говорить о психоанализе в группе. Групповой анализ пони­мается как «психоанализ посредством группы». S.H. Foulks считает, что природа человека изначально социальна, а любой поведенческий акт можно рассматривать как частич­но осознаваемую коммуникацию: «Каждый человек в прин­ципе и непосредственно определен миром, в котором он живет, а также его группой и сообществом, к которому он принадлежит». На этом принципе и основан предложенный им метод групп-аналитической психотерапии. По его мне­

нию, психические расстройства связаны с нарушениями коммуникации с другими людьми, что, в свою очередь, ве­дет к отчуждению от общества. В основе этих нарушений лежат интернализованные конфликты раннего детства. Группа дает возможность восстановить нарушенные ком­муникации и преодолеть отчуждение человека от самого себя и от общества. Групповые сеансы проводятся 1-2 раза в неделю, продолжительность каждой встречи полтора часа, оптимальное число членов группы 7-8 человек. Такая груп­па, как считает S.H. Foulkes [36], дает возможность наблю­дать психологические реакции пациентов в конкретном со­циальном контексте — с одной стороны, она достаточно ве­лика, чтобы быть репрезентативной социуму, с другой стороны, достаточно мала для наблюдения за реакциями каждого члена группы во время сеанса и интерпретации их скрытого содержания. Поскольку сама группа выполня­ет терапевтическую функцию, особое значение придается интерпретациям всех членов группы, а не только ведуще­го. S.H. Foulkes считает [36], что группа в целом является более здоровой, чем каждый отдельно взятый из нее учас­тник, соответственно главная задача группаналитического терапевта — создание и поддержка такой групповой ат­мосферы, которая способствует активному участию всех членов группы в групповом взаимодействии. Сам терапевт остается анонимным и устраняется от прямого руководства группой, позволяя ей самой определять ход работы, при этом он обращает внимание группы и ее участников на воз­никающие во время работы сопротивления и реакции пе­реноса, интерпретируя скрытое содержание ин-теракций членов группы во время сеанса. В каждой группе возникает специфическая сетевая система сознательных и бессозна­тельных отношений в нее включены не только участники группы, но и ведущий. S.H. Foulkes определяет такую ком­муникативную сеть как матрицу, которая может воспроиз­водится в группе на различных уровнях, начиная с комму­никативной матрицы семьи отдельного индивида; на следу­

ющем уровне это матрица социума, в котором живет дан­ная группа; и в конечном итоге матрица человечества как биологического вида. Как сделать бессознательное доступ­ным для понимания в группе? В индивидуальном психоана­лизе основной техникой работы с бессознательным пациен­та является техника свободных ассоциаций. В группанали-тической практике эквивалентом свободных ассоциаций является свободно протекающая групповая дискуссия. Груп­повой аналитик предлагает участникам свободно говорить на любую тему и высказываться каждому обо всем, что в связи с этим ему приходит в голову. Такая вербальная ком­муникация дает возможность рассматривать полученный материал как групповые ассоциации, которые и помогают сделать сознательными скрытые неосознанные коммуника­ции как по отношению друг к другу, к группе в целом, так и по отношению к терапевту.

Как видно из принципов работы аналитической груп­повой психотерапии, в таких группах терапевт не задает тему дискуссии и не использует никаких специальных уп­ражнений для получения материала с целью дальнейшего его анализирования. Но, например, A. Wolf предлагает оп­ределенную технику анализа сновидений участников груп­пы, которую он называет «хождение по кругу» (going around). Она предусматривает, что не только сам сновидец дает ас­социации к своему сновидению, но и участники группы, по кругу, также ассоциируют к материалу рассказанного сно­видения.

Если говорить о групповых аналитиках в целом, то между ними больше сходств, чем различий. Как считает S.H. Foulkes [36], групповые аналитики, в отличие от не­аналитических групповых психотерапевтов, говорят на од­ном языке. И, несмотря на определенные различия в теоре­тических подходах, все они сходятся в том, что групповой аналитик при осуществлении своих интервенций в группе должен руководствоваться принципами, разработанными в рамках психоаналитической практики — отслеживать ди­

намику бессознательных процессов, интерпретировать со­противления, защитные реакции, переносы и т.д. Еще один очень важный пункт, по которому у всех групповых анали­тиков существует согласие, — это отношение к групповой ситуации, как в теории, так и на практике, они ставят груп­пу и групповую ситуацию в центр внимания.