Развитие идеи личности в российской психологии 28 страница

Психотравмирующие обстоятельства экстремальных си­туаций не проходят бесследно для пострадавших. У 30-35% таких людей отмечаются признаки разнообразных сома­тических и психических расстройств, а примерно у 40-* 44% — признаки социальной дезадаптации. Характер и ин­тенсивность психических, психосоматических и психопатоло­гических проявлений в стрессовый и постстрессовый периоды зависят от самых разных объективных и субъективных обсто­ятельств. К объективным обстоятельствам относятся в пер­

вую очередь: острота и сила проявления психотравмирую-щих факторов, внезапность и длительность их воздействия. К субъективным обстоятельствам относятся индивидуально-психологические особенности человека, среди которых важ­нейшими являются типологические и личностные характери­стики, специфика социальной ситуации человека.

Особенности воздействия социальной ситуации на субъ­екта проявляют себя как благоприятные, способствующие укреплению личностной устойчивости и успешному преодо­лению ЭС в случае, если человек ощущает себя признан­ным в референтной группе, а группа демонстрирует все феномены хорошо развитого коллектива. В противном слу­чае, когда человек является изгоем, или когда сама группа находится на невысокой стадии развития, конфликтна, про­тиворечива, враждебна по отношению к своим членам, ве­роятность неблагоприятного взаимодействия личности с экст­ремальным событием усиливается.

Большинство людей (примерно 70—75 %) при возникно­вении экстремальных ситуаций в первые мгновения оказы­ваются ошеломленными и малоактивными, теряют контроль над своими поступками. На травмирующие события чело­век реагирует сначала на сенсорном уровне состоянием оце­пенения, быстро сменяющимся особой активностью лично­сти — когнитивным оцениванием (распознавание особенно­стей ситуации, выявление негативных и позитивных ее сторон, определение смысла и значения происходящего), приводящим к осмыслению значения ситуации. С появлени­ем значения возникают качественно определенные эмоции, являющиеся ответом на значение ситуации. Объектом ког­нитивного оценивания выступают также способности и воз­можности человека, его функционально-энергетические ре­зервы. Главным результатом когнитивного оценивания яв­ляется заключение человека — подконтрольна ли ему ситу­ация. Если субъект считает ее таковой, он скорее исполь­зует конструктивные, преобразующие ситуацию стратегии.

Стадии переживания личностью экстремальных ситуаций

На нормальное развитие реакций когнитивного оцени­вания ситуации и выбора стратегий поведения влияют эк­стремальные факторы среды, вызывающие психофизиоло­гические реакции острого стресса (ОСР). По мнению аме­риканских врачей-психиатров, при идентификации стрес­совых расстройств целесообразно выделять три фазы: пред-воздействия (preimpact phase), включающего ощущения бес­покойства и угрозы; воздействия (impact phase), длящегося от начала стихийного бедствия до момента эвакуации пост­радавших; она характеризуется доминированием эмоций страха; послевоздействия (postimpact phase), начинающего­ся через несколько дней после стихийного бедствия или ка­тастрофы. Фаза воздействия, включающая в себя момент ка­тастрофы и сравнительно небольшой период времени после нее, исследована в меньшей степени, что связано с объек­тивными сложностями в организации исследований. Напри­мер, известно очень мало фактов, когда психологи или пси­хиатры оказывались очевидцами или участниками внезапно возникшей ЭС. Последняя фаза наиболее сложна и значи­тельна. Это связано с возникновением перед пострадавшими все новых и новых проблем, социальной дезорганизацией, эвакуацией, разделением семей и т. п., что многими иссле­дователями расценивается как «второе стихийное» бедствие. Именно с этой фазой многие авторы связывают формирова­ние механизмов психогенных нарушений, которые прояв­ляются через значительное время после катастрофы (на­пример, PTSD-синдром).

В настоящее время фаза послевоздействия изучена наи­более полно. Так, исследователи Национального института психического здоровья (США) выделяют в этой фазе четы­ре субфазы. Первая — «героическая» — непосредственно связана с моментом катастрофы и длится несколько часов. Для нее характерны альтруизм, демонстративное герои­ческое поведение, желание помочь людям, а также фор­

мирование ложных представлений о возможности преодо­леть случившееся. Затем наступает фаза «медового меся­ца», которая длится от недели до 3-6 месяцев, выжившие испытывают чувство гордости за то, что преодолели все опасности и остались в живых, надеются и верят, что все проблемы и трудности вскоре будут разрешены. Но потом наступает третья фаза — «фаза разочарования», которая длится от 1 года до 2 лет. Чувства разочарования, гнева, негодования возникают вследствие крушения различных надежд, И только тогда, когда выжившие осознают, что им самим необходимо решать свои проблемы и налаживать свой быт, наступает четвертая фаза — «фаза восстановле­ния». Вместе с тем опыт ликвидации землетрясения в Ар­мении (1988) и катастрофы в Уфе (1989) позволил сотруд­никам Военно-медицинской академии М.М. Решетникову и СВ. Чермянину [15] выделить отдельные стадии периода ос­трых эмоциональных реакций.

468) Стадия витальных реакций — длится около 15 ми­нут после возникновения реальной витальной угрозы. По­веденческие реакции полностью подчинены императиву со­хранения собственной жизни и могут сопровождаться рег­рессом, кратковременным оцепенением или выраженным двигательным возбуждением.

469) Стадия острого психоэмоционального шока с явле­ниями сверхмобилизации продолжается около 3-5 часов и характеризуется общим напряжением, предельной моби­лизацией психофизиологических резервов, обострением вос­приятия и увеличением скорости мыслительных процессов, проявлением безрассудной смелости, особенно при спасе­нии близких, подъемом работоспособности и увеличением физических сил в 1,5-2 раза.

470) Стадия психологической демобилизации наступает через 6-12 часов после катастрофы и длится до 3 суток. Характеризуется существенным ухудшением самочувствия и психоэмоционального состояния с преобладанием чувств растерянности, отчаяния, депрессии и др. Высока вероят­ность развития панических реакций.

471) Стадия разрешения наблюдается на 3-12-е сутки пос­ле ЭС. Происходит постепенная стабилизация настроения и самочувствия, но сохраняется пониженный эмоциональный фон, ограничены контакты с окружающими, отмечается ги-помимия (маскообразность лица), замедленность движений.

472) Стадия первичного восстановления начинается через 10-12 дней после события. Наиболее отчетливо проявля­ется в поведенческих реакциях: активизируется межлич­ностное общение, нормализуется эмоциональная окраска речи, восстанавливаются сновидения.

473) Стадия отставленных реакций характеризуется про­явлением некоторых психопатологических синдромов и пси­хосоматических нарушений через 30-40 дней после стихий­ного бедствия.

Дезадаптация и адаптация личности в экстремальных ситуациях

Ю.А. Александровский [1] создал классификацию ост­рых стрессовых расстройств, разделив их на непатологи­ческие и психогенные патологические. Помимо психоген­ных нарушений, диагностируемых сразу после момента ка­тастрофы или стихийного бедствия, существует целый ряд расстройств, которые проявляются в виде разнообразных психических и психосоматических нарушений спустя дли­тельное время после психотравмирующих обстоятельств. Их проявление носит, в основном, внезапный характер на фоне общего благополучия. Эти явления объединены в син­дром посттравматических стрессовых нарушений. Данная группа психогенных расстройств — ПТСР — представляет собой самостоятельный класс психических нарушений. Они хорошо описаны в клинической и психологической литера­туре, здесь мы на них не останавливаемся.

Психические расстройства, возникающие вследствие воздействия экстремальных факторов среды обитания, сле­дует рассматривать как частные случаи психогенно спро­воцированной психической дезадаптации. Как и почему

происходит возникновение психогенных расстройств? Одно из объяснений принадлежит Ю.А. Александровскому [1], сфор­мулированному как «концепция об индивидуальном барьере психической адаптации». Автор данной концепции считает, что при любом психотравмирующем воздействии проис­ходит нарушение наиболее сложных форм социально-детерминированного, адаптированного и относительно ста­бильного стереотипа реагирования человека на окружающее. В результате включаются определенные механизмы фор­мирования нового стереотипа реагирования. Однако изме­нение поведенческого стереотипа происходит не у всех, поскольку у некоторых в психотравмирующей ситуации об­наруживается нехватка «степеней свободы» адекватного и целенаправленного реагирования. Иными словами, человек не может преодолеть границы привычного для себя спосо­ба реагирования. В связи с этим создаются предпосылки для возникновения психогенных нарушений. У каждого челове­ка существует некий барьер психической адаптации, бази­рующийся на двух основах — биологической и социальной. Пока поведенческие реакции человека находятся в допус­тимых пределах и не выходят за пределы барьера психи­ческой адаптации, человек успешно адаптируется, но в случае «прорыва» или «разрушения» этого барьера проис­ходит психический срыв, который может привести к деза­даптации.

Проблема адаптации — одна из центральных проблем исследования человека и его организма. Благодаря адапта­ции все живые организмы получают возможность приспо­сабливаться к постоянным изменениям внешней среды и тем самым выживать. Однако по мере развития человеческого общества значение биологически адаптивных механизмов постепенно снижалось, а роль механизмов социальной адап­тации возрастала. В результате социальная адаптация ста­ла механизмом, обеспечивающим современному человеку безопасность в целом (в том числе безопасность от многих природных катаклизмов и других жизнеопасных воздей­

ствий) за счет соответствующего построения взаимоотно­шений между людьми. Адаптация затрагивает все сферы человеческого бытия — от социальной до биологической и в своем развитии, как любой другой адаптационный про­цесс, может иметь две тенденции: позитивное и негатив­ное развитие. При первом происходит полная адаптивная перестройка и интеграция пережитого в структуру инди­видуального прошлого опыта. В ходе адаптации к ЭС экст­раординарное событие принимается как одно из значимых, пусть и драматических, событий на жизненном пути лично­сти, и не более того. К настоящему времени окончательно сложилось понимание адаптации к жизни после экстремаль­ного события как многоуровневого и многокомпонентного системного процесса, при котором происходит совместное изменение субъекта и адаптогенной ситуации и постепен­ное накопление этих изменений в целях достижения опти­мального состояния между ними.

Огромное значение для прогноза развития посттравма­тических расстройств имеют условия, в которые попадает человек после переживания экстремального события. Бла­гоприятные условия, помощь и поддержка социума, про­ведение профилактических мероприятий, служат важным фактором предотвращения развития посттравматических расстройств. Высокую эффективность в этом плане доказал дебрифинг — специально организованное групповое обсуж­дение происшедшего, проведенное впервые 24-42 часа пос­ле экстремального события.

Таким образом, главные негативные последствия пе­реживания человеком ЭС заключаются в возможности воз­никновения психических дезадаптации различной степени тяжести — от острых стрессовых реакций до глубинных посттравматических расстройств, приводящих к деформа­ции личности. В то же время известно, что такого рода расстройства — удел не всех пострадавших в экстремаль­ном событии. В зависимости от силы и интенсивности воз­действия экстремальных условий, признаки дезадаптации

демонстрируют от 10 % до 50-60 % пострадавших. Осталь­ные либо просто реабилитируются, либо начинают новый этап в своей жизни, главной характеристикой которого ста­новится качественно иное, более взрослое, более адекват­ное мировоззрение.

Разработано много средств и методов коррекции ост­рых и посттравматических стрессовых расстройств, и в то же время наблюдается явный дефицит систем профилак­тики. Необходимо, прежде всего, обозначить несколько те­оретически обоснованных направлений такой профилакти­ки. Во-первых, общепринятая концепция адаптационного барьера заставляет обратить внимание на развитие раз­личных ресурсов здоровья человека: как на биологическом, так и на социально-психологическом уровнях. Процесс оз~ доровления — это, собственно, и есть процесс развития, накопления и совершенствования различного рода ресур­сов, позволяющих «отодвинуть» адаптационный барьер.

Второй путь профилактики неблагоприятных послед­ствий ЭС — совершенствование психологических навыков противостояния экстриму. Это возможно в рамках индиви­дуальной саморазвивающей работы, под руководством пси­хотерапевта или тренера на тренингах, связанных с ЭС

Третье направление профилактики — приобретение опыта переживания экстремальных ситуаций. Для профес­сионалов существуют программы подготовки в условиях, максимально приближенных к «боевым»; прочие же могут подвергнуть себя испытанию в физических нагрузках (ко­торые тоже являются стрессом для организма), спортив­ных состязаниях, или программах досугового экстрима (в экстремально-приключенческом туризме человек сталки­вается с моделируемыми ЭС и в облегченных условиях по­лучает опыт совладания, осуществляя так называемую «при­вивку экстремальности»). Здесь имеет место развитие так называемой экстремальной подготовленности личности, бла­гоприятно сказывающейся на формировании психологичес­кой устойчивости любого человека.

Позитивные функции экстремальных ситуаций в развитии личности

Исследования негативного эмоционально-психического влияния ЭС на личность многочисленны и детализированы, чего нельзя сказать об изучении ее возможных позитивных последствий. В то же время, в психотерапии и психологии широко используется концепция кризиса как источника раз­вития личности. Трудная жизненная ситуация предстает как свидетельство необходимости изменений, повод для серь­езного осознавания своего жизненного пути и произведе­нию работы по его коррекции. Опираясь на эти идеи, мож­но выделить ряд позитивных функций экстремальных си­туаций в развитии личности. Они отражены в пословицах, поговорках, ритуалах, в научных исследованиях. Так, по­зитивные функции экстремальных ситуаций зафиксирова­ны в таких поговорках, как: «Тяжело в учении — легко в бою», «Без труда не выудишь рыбки из пруда» и т.п. Симво­лический смысл большинства сказок, мифов, легенд — это усовершенствование личности и статуса героя после про­хождения им серии испытаний и совершения подвига. Ри­туалы инициации, использующиеся для фиксации измене­ния статуса человека или включения его в какую-нибудь общность (начиная от ритуалов инициации первобытных племен до современных «посвящений» новичков в моряки или в альпинисты). Содержание таких ритуалов заключа­ется в прохождении разного рода испытаний, пережива­нии символической смерти для возрождения в новом каче­стве, а смысл — в фиксации для человека и общества его нового статуса, в развитии и совершенствовании личност­ной и социальной идентичности, в достижении новых уров­ней адаптации к жизни.

В исследованиях, выполненных в рамках физиологии, выявлено, что существование человека в ЭС приводит к мобилизации ресурсов организма (повышение устойчивос­ти к инфекционным заболеваниям; повышение работоспо­собности в 1,5-2 раза, увеличение мышечной силы, акти­

визация иммунитета, психогенная анестезия и т.п.). Психо­логические исследования показывают, что отмечается акту­ализация и доминирование главных личностных качеств, повышение активности всех компонентов психической дея­тельности, уверенный выбор успешных стратегий поведе­ния и т.п.

Социально-психологические исследования указывают на то, что в экстремальных ситуациях повышаются единство, сплоченность, организованность группы, усиливаются кол­лективистские тенденции, явления консолидации, ускоря­ется развитие взаимоотношений, усиливается тенденция поддерживать лидирующий концепт; проявляется склонность к принятию ответственности, возрастает чувство групповой общности, солидарности, коллективного энтузиазма и «бое­вого духа».

На ценностно-смысловом уровне развития личности на­блюдаются также изменения в результате влияния экстре­мальной ситуации. Часто возникают «просветление или высшая сознательность» (К. Юнг), стремление жить «по боль­шому счету», аутентично, происходит открытие внутрен­них источников духовности и космических чувств (А. Мас­лоу); страдание становится осмысленным, меняющим чело­века к лучшему, «потрясением» (В. Франкл) посредством которого можно «подняться выше уже осмысленных соб­ственных возможностей», наблюдается «остановка» логичес­кой деятельности и переход от левополушарной активнос­ти к правополушарной, к «перешагиванию через семанти­ческие поля», «за которыми нас поджидает наше высшее «Я»; озарение, переоценка и переосмысление жизни, про­зрение, видение нового пути, своего места и, в целом, перерождение личности (В.А. Ананьев). Кроме того отме­чается «выход за пределы себя», трансценденция, как воз­никновение «нового понимания, нового уровня развития», также выход в «вертикальное измерение», открытие но­вых истин существования, по меткому выражению М. Ма-мардашвили, «зановорождение».

Известно также и то, что хроническое пребывание в предельных условиях существования действует на многих профессионалов позитивно. Они начинают уделять больше внимания семье, близким; больше дорожат своей работой; возникает «фронтовое братство», склонность поддерживать дружеские отношения с сотрудниками; повышается общая энергетика и тонус, уверенность в себе, чувство ответствен­ности; проявляется большая решительность в ответственных ситуациях, в определении жизненных планов. Профессиональ­но важными становятся качества гармоничной личности (как способствующие профилактике стрессовых расстройств).

Все перечисленные позитивные личностные изменения в ЭС аналогичны изменениям, происходящим в процессе развития личности. Практически, подтверждено, что экст­ремальные условия актуализируют процессы самопознания, саморефлексии, самооценивания, осмысления жизни и пе­реструктурирования ведущих мотивов поведения. Ситуа­ция вообще, а тем более экстремальная, может являться пусковым моментом изменения, перестройки личностной структуры ценностных и смысло-жизненных ориентации, одновременно, выступая средством познания мира. Экстре­мальная ситуация актуализирует проблему выбора в силу своей неопределенности и невозможности уклонения для субъекта, заставляя осознавать свою реальную ценностную структуру, совершенствовать ее.

Таким образом, экстремальная ситуация в некоторых случаях может быть рассмотрена как своеобразный фаси-литирующий фактор самосовершенствования личности, как «катализатор личностного развития».

Толерантность личности к экстремальным ситуациям

Центральной проблемой исследований личности в ЭС является проблема формирования и развития толерантно­сти человека к ЭС. Термин tolerantia (лат.) выражает не­сколько пересекающихся значений: устойчивость, вынос­

ливость, терпимость, допустимое значение, устойчивость к неопределенности, к стрессу, конфликту, к поведенчес­ким отклонениям. Толерантность к стрессу, или психологи­ческая устойчивость, определяет жизнеспособность инди­вида, психическое и соматическое здоровье, охраняет лич­ность от дезинтеграции и личностных расстройств, создает основу внутренней гармонии, полноценного психического здоровья, высокой работоспособности. «Устойчивый» — ха­рактеристика индивида, поведение которого относительно надежно и последовательно; «неустойчивый» человек либо демонстрирует беспорядочные и непредсказуемые модели поведения и настроения, либо — невротические, психоти­ческие или просто опасные для других. В психологии про­блема устойчивости рассматривается применительно к лич­ности и малой группе; она возникает и анализируется толь­ко при возникновении повышенных требований к субъекту ситуации и проявляет себя в трех аспектах: устойчивость деятельности, психическая устойчивость (эмоциональная), социально-психологическая устойчивость. Последняя про­является в социальном взаимодействии, связана с процес­сом самоорганизации личности; проявляется в способности сохранять личностные позиции и противостоять воздействи­ям, противоречащим личностным установкам; в способности самоизменяться с учетом обстоятельств; она связана с ори­ентацией не на декларируемые, а на реально действующие ценности и нормы общества. Г.С. Никифоров [11] подразуме­вает под устойчивостью сложное качество, совокупность адап­тационных процессов, интегрированность личности в смыс­ле сохранения согласованности основных ее функций, ста­бильности их выполнения. A.M. Столяренко [16] рассматривает понятие «экстремальной устойчивости» (жизнестойкости), имеющее специальное значение для поведения в экстремаль­ных ситуациях. Свойство экстремальной устойчивости — системное, комплексное, несводимое к частному качеству. Важнейший элемент экстремальной устойчивости — экст­ремальные способности личности, понимаемые автором как «высокая степень соответствия индивидуальных особеннос­

тей человека требованиям к действиям в ЭС». Наличие та­ких способностей выступает в качестве предпосылки успеха человека в ЭС и обеспечения его безопасности, их дополня­ет экстремальная подготовленность личности (наличие зна­ний об ЭС, умений и навыков эффективного поведения в них).

Психологический портрет человека, обладающего то­лерантностью к ЭС, включает следующие черты:

Психофизиологические черты: сила, подвижность, уравновешенность нервных процессов; активность, сензи-тивность. При этом холерики и сангвиники часто проявля­ют недооценку трудностей и излишнюю самоуверенность.

Психологические качества личности^ высокий уровень развития аналитического мышления, критичность, само­стоятельность, гибкость мышления, развитый социальный интеллект, рефлексивные и интуитивные качества, отно­сительная стабильность эмоций, доминирование позитив­ных эмоций, развитая волевая регуляция, адекватная оценка величины нагрузки и собственных ресурсов, высокие спо­собности к саморегуляции и отсутствие тревожности.

Поведенческие качества: хорошо организованная и внешне-ориентированная поведенческая активность, ситу­ационная смелость, спокойное, уверенное, неторопливое, не напряженное поведение, высокая работоспособность, большое количество вариантов преодолевающего поведе­ния в индивидуальном поведенческом репертуаре и пред­почтение «здоровых» моделей преодоления, опыт преодо­ления трудных ситуаций, просоциальность и гибкость по­ведения, преобладание совладающих стратегий поведения над защитными.

Социально-психологические свойства личности: разви­тие социально-перцептивной сферы личности, активное отношение к жизни, уверенность в себе и доверие по от­ношению к другим, отсутствие защитных реакций, разви­тая социальная идентичность, наличие социальной поддер­жки и общественного признания, удовлетворяющий статус в группе и в социуме.

Характеристики образа Я: устойчивая, позитивная, адекватная самооценка, согласованность Я-воснимаемого и Я-желаемого, самоуважение, чувство собственного досто­инства, убежденность в самоэффективности.

Ценностные качества: высокая духовность, способность к личностному росту, постконвенциальный уровень разви­тия морального сознания, вера, ощущение осмысленности жизни, успешность самореализации, интернальный тип конт­роля; наличие идеальных и высоко ценимых целей; приня­тие долга, ответственность, умение отвечать на вызовы судьбы; патриотизм, экзистенциальный тонус, способность к экзистенциальному усилию доверие к себе и к миру.

Коммуникативные качества: общительность, откры­тость, демократичность, справедливость, честность, альт­руизм, открытое толерантное общение.

Не способствуют формированию толерантности к экст­ремальным ситуациям противоположные, названным выше, качества, в том числе напряженность, сверхбдительность, существование ложных стереотипов, «иррациональное» по­ведение, базирующееся на спонтанном проявлении в ЭС над­личностных установок и стереотипов; ситуационный кон­серватизм; оцепенение и бездействие, высокий уровень пристрастности образа Я и доступность его субъективным искажениям; сверхзависимость от воздействий эмоциональ­ного отношения и оценок других, переживание незначимо­сти, бессмысленности мира. Личности, которые проявляют низкий уровень толерантности в ЭС, имеют плохо разви­тое самосознание, слабую структуру представлений о себе. Они не отвечают на «вызовы» судьбы, пессимистичны, име­ют низкую мотивацию достижения, которую они сами не­редко интерпретируют как отсутствие способностей. Сюда относятся и люди с «выученной» беспомощностью.

Толерантность к ЭС — это социально-психологическая характеристика личности, заключающаяся в способности переносить экстраординарность ситуации без какого-либо

ущерба для себя, быть терпимым по отношению к различ­ным проявлениям мира, других людей, себя самого, пре­одолевать эти ситуации с помощью способов, «развиваю­щих», совершенствующих личность, повышающих уровень адаптации и социальную зрелость субъекта. Фактически, это свойство означает наличие адаптивного потенциала личности, обуславливающего ее возможности в преодоле­нии трудных ситуаций. Для профилактики неблагоприят­ных последствий экстремальных ситуаций у любого чело­века необходимо развивать толерантность к ЭС как комп­лекс вышеупомянутых свойств и качеств.

Список литературы

474) Александровский Ю.А. Психогении в экстремальных условиях. М.: Медицина, 1991.

475) Ананьев В.А. Введение в психологию здоровья. СПб.: Питер, 1998.

476) Андреева Г.М. Социальное познание: проблемы и перспективы. М.. Московский псих.-соц. институт, 1999.

477) Анцыферова Л.И. Человек перед лицом жизни и смерти. / / Россий­ский менталитет: вопросы психологической теории и практики: Сб. статей / Под ред. К.А. Абульхановой, А.В. Брушлинского, М.И. Воло­виковой. М.: Институт психологии РАН, 1997. С. 45-54.

478) Аронсон Э.у Уилсон Т., Эйкерт Р. Социальная психология. Психологи­ческие законы поведения человека в социуме. СПб.: ПРАЙМ-ЕВРОЗ-НАК, 2002.

479) Артемьева Е. Ю. Основы психологии субъективной семантики. М.: На­ука, Смысл, 1999.

480) Василюк Ф.В. Психология переживания. М.: МГУ, 1984.

481) Kumaee-Смык Л.А. Психология стресса. М.: Наука, 1983.

482) Лебедев В.И. Экстремальная психология. Психология деятельности в технически и экологически замкнутых системах. М.. 2001.

483) Маслоу А. Дальние пределы человеческой психики. СПб.: Евразия, 1997.

484) Никифоров Г.С. Психология здоровья. СПб.: Питер, 2003.

485) Ожегов СИ. Толковый русский словарь. М.: Азь, 1996.

486) Олпорт Г Становление личности: избранные труды. М.: Смысл, 2002.

487) Психология экстремальных ситуаций: Хрестоматия /Сост. А.Е.Тарас, КВ. Сельченок. Мн.: Харвест, М.: ACT, 2000.

488) Решетников М.М., Баранова Ю.Л, Мухина П., Чермянин СВ. Уфим­ская катастрофа: особенности состояния, поведения и деятельности людей // Психологический журнал. № 1. 1990. Т. 11. С. 95-101.

489) Столяренко A.M. Экстремальная психопедагогика. М.. ЮНИТИ-ДАНА, 2002.

5.3. Личность преступника и девиантное поведение

Личность преступника как междисциплинарная категория

Проблема личности преступника имеет междисципли­нарный характер, что в значительной степени и определя­ет сложность ее изучения. Личность преступника относится к числу основных категорий, изучаемых юридической пси­хологией, но в то же время эта проблематика разрабаты­вается специалистами в области уголовного права и уго­ловного процесса, криминологии и криминалистики. Несмот­ря на повышенный интерес, проблема остается крайне сложной и дискуссионной, нет единства в определении это­го понятия в научной литературе, остается спорным воп­рос и о самом существовании реальности, соответствую­щей понятию «личность преступника». Начало дискуссии было положено в семидесятые годы прошлого века, одна­ко ее отголоски обнаруживаются и в современной научной литературе. Ряд криминологов и специалистов в области уголовного права (например, И.И. Карпец, Ю.Д. Блувштейн, Г.М. Резник и др.) высказали сомнения в необходимости вве­дения такого общего понятия. Аргументом в пользу этой точки зрения является то обстоятельство, что преступни­ком по российскому законодательству является человек, вина которого установлена судом и в отношении которого вынесен судебный приговор. То есть по формально-право­вым признакам ни подозреваемый, ни обвиняемый, ни даже подсудимый преступником не является, а после вынесения приговора можно говорить о личности осужденного. Таким

образом, понятие «личность преступника» размывается и теряет свою правовую основу. В силу этого в контексте наук юридического цикла категория «личность преступника» ис­пользуется наряду со смежными понятиями: лицо, совер­шившее преступление, личность виновного, субъект пре­ступления, личность подозреваемого, обвиняемого, подсу­димого, осужденного, заключенного и пр. Объем и содер­жание каждого из этих понятий различны. В то же время они взаимосвязаны, ибо предполагают совокупность опре­деленных свойств, качеств, характеризующих одного и того же человека, который, однако, рассматривается в различ­ных аспектах — криминологическом, уголовно-правовом, криминалистическом, пенитенциарном.