Развитие идеи личности в российской психологии 16 страница

По зарубежным данным наиболее распространенными являются первые три стратегии самопредъявления, по­скольку они соответствуют социально-одобряемому пове­дению.

Р Баумайстер выделяет две стратегии самопрезента­ции, различающихся по способам, которыми они достига­ются, и по наградам, которых они достигают: «ублажаю­щая стратегия» — направлена на то, чтобы выставить себя в выгодном свете, управляется внешними критериями (под­стройка под аудиторию) и достигает внешней награды одобрения; «самоконструирующая» — критерии и награды внутри самого человека, человек поддерживает и укреп­ляет свое «идеальное Я», которое и производит впечатле­ние на окружающих [10].

Д. Тедески и Линдсколд выделяют утверждающий и обо­ронительный виды стратегий:

• утверждающая стратегия предполагает поведение, на­правленное на создание позитивной идентичности в глазах окружающих;

• оборонительная стратегия направлена на восстановле­ние позитивной идентичности и устранение негатив­ного образа [11].

Первая стратегия состоит из активных, но не агрес­сивных усилий создать позитивное впечатление. Оборони­тельные стратегии включают в себя оправдание, запугива­ние, мольбу и другие формы социально неодобряемого по­ведения.

Наиболее детальная классификация стратегий само­предъявления осуществлена А. Шутц, которая на основе обобщения большого количества литературы, посвящен­ной данной проблеме, выделила собственные критерии для категоризации тактик и стратегий самопрезентации [11].

В качестве таких критериев она предложила рассмат­ривать установку на создание позитивного образа или из­бегание плохого образа, степень активности субъекта в со­здании образа и степень проявления агрессивности субъек­та в процессе самопрезентации. На основе сочетания этих критериев она выделяет четыре группы стратегий само­предъявления.

1. Позитивное самопредъявление. Девиз: «Я — хоро-
ший». Этот вид самопредъявления содержит активные, но
не агрессивные действия по созданию позитивного впечат-
ления о себе. К этой группе относятся такие стратегии,
как стремление нравиться, самопродвижение, служение
примером. Основные тактики следующие:

• Греться в лучах чужой славы. Она была впервые опи­сана Р. Чалдини, который занимался изучением пси­хологии влияния. Эта тактика основана на ассоцииро­вании себя с известными и уважаемыми людьми.

• Ассоциирование себя с важными и позитивными собы­тиями (например, человек характеризует себя как уча­стника сражения или стройки).

• Усиление значимости и важности тех событий, в кото­рых человек участвовал, и тех людей, с которыми ему довелось общаться.

• Демонстрация влиятельности. Человек внушает окру­жающим возможность больших позитивных послед­ствий от своих действий. Эта тактика особенно харак­терна для политиков.

• Демонстрация идентификации с аудиторией. Человек демонстрирует близость своих взглядов, установок тем людям, на которых направлено самопредъявление.

2. Наступательное самопредъявление. Основано на стрем-
лении выглядеть хорошо, очерняя других людей. Это аг-
рессивный способ создания желаемого образа, все такти-
ки которого направлены на критику конкурента. Здесь при-
меняются следующие тактики:

• Подрыв оппозиции. Сообщается негативная информа­ция о конкуренте для того, чтобы на его фоне лучше выглядеть.

• Критическая установка в оценке любых явлений дей­ствительности. Она создает иллюзию компетентности говорящего в отношении обсуждаемой темы.

• Критика в адрес тех, кто критикует его. Это создает иллюзию предвзятости со стороны критикующих. На­

пример, политики часто обвиняют журналистов в том, что их подкупили.

• Изменение темы дискуссии в выигрышную для себя сторону.

3. Предохранительное самопредъявление. Ставит перед
собой цель не выглядеть плохо. Человек избегает возмож-
ности дать о себе негативное впечатление путем ухода от
взаимодействия с другими людьми.

Тактики, применяемые в этом случае следующие:

• Избегание публичного внимания.

• Минимальное самораскрытие.

• Осмотрительное самоописание. Человек не рассказы­вает не только о своих недостатках, но и о своих до­стоинствах, чтобы не оказаться в ситуации, когда он не сможет подтвердить свое мастерство.

• Минимизация социального взаимодействия.

4. Оборонительное самопредъявление. Субъект ведет себя
активно в создании образа, но имеет установку на избега-
ние негативного образа. Эта стратегия, как правило, раз-
ворачивается тогда, когда человека обвиняют в причастно-
сти к какому-то нежелательному событию. Чем более ве-
лика роль человека в этом событии, и чем оно тяжелее,
тем труднее человеку изменить свой негативный образ в
сторону позитивного.

Для этой стратегии характерны следующие тактики самооправдания:

• Отрицание события. Человек отрицает сам факт нега­тивного события, в связи с которым его обвиняют.

• Изменение интерпретации события с целью снижения негативности его оценки. Человек признает сам факт события, но подает его в более позитивном ключе.

• Диссоциация. Человек занижает степень своего нега­тивного участия в этом событии, стремится отмеже­ваться от него.

• Оправдание. Человек может настаивать на законности своих поступков или приводить аргументы в свою пользу.

• Извинения. Человек утверждает, что не мог посту­пить иначе, так как не мог контролировать ход собы­тий.

• Признание вины и раскаивание, обещание впредь не повторять ошибок.

Эти тактики могут разворачиваться последовательно йо мере того, как обвиняющая сторона получает дополни­тельную информацию о негативном событии, но могут ис­пользоваться и отдельно.

Эта классификация тоже не охватывает весь спектр стратегий и тактик самопредъявления. В работах М. Селиг-мана была описана тактика выученной беспомощности, ко­торая состоит в том, что человек умышленно изображает неспособность к требующимся от него действиям или по­ступкам в расчете на то, что окружающие люди ему помо­гут [4]. Эта тактика реализуется в рамках стратегии демон­страции слабости, потому что другие стратегии, выделен­ные Э. Джонсом и Т. Питманом, основаны на демонстрации ггревосходства над партнером. Если человек на самом деле был способен самостоятельно справиться с проблемой, то это поведение можно отнести к разряду манипулятивных тактик.

Психологически близкой к ней является тактика созда­ния искусственных препятствий самим человеком на пути к Достижению цели, которая изучалась С. Стивеном и Э. Джон­соном [4]. Человек защищает свою самооценку и свой обще­ственный имидж, объясняя неудачи внешними обстоятель­ствами или ситуативными факторами (недомоганием, дефи­цитом времени на подготовку, преимуществами конкурента и пр.). Тактика восхваления соперника является беспроиг­рышной, поскольку в случае его победы человек доказыва­ет окружающим, что у него был сильный и достойный про­тивник. Если же побеждает сам человек, то его победа

вдвойне почетна. Тактика ложной скромности тоже значи­тельно повышает позитивность образа человека, особенно в тех культурах, в которых ценится самоограничение (на­пример, в Японии, Китае, России). Но эта же тактика в США принесет человеку противоположный эффект, посколь­ку там принято, открыто заявлять о своих успехах и спо­собностях.

М. Лири с соавторами выделяют такую тактику, как красование [11]. В английском языке она получила название «адонизация» по имени мифологического героя Адониса, который был влюблен в самого себя. Цель этой тактики выг­лядеть внешне привлекательным. Реализации этой тактики достаточно сложна, поскольку критерии привлекательнос­ти у разных людей различны, поэтому субъект самопрезен­тации должен хорошо знать вкусы аудитории, на которую рассчитано оформление его внешности.

В заключение необходимо отметить, что человек при­меняет множество тактик самопредъявления в зависимос­ти от ситуации, в которой он оказался, но при этом у него существуют наиболее предпочитаемые приемы, которые наиболее адекватно соответствуют его имиджу. Каждый человек выстраивает свой образ, исходя из своего пола, возраста, принадлежности к определенной культуре, слою общества, профессии и своих личностных особенностей.

Список литературы

L Амяга Н.В. Самораскрытие и самопредъявление личности в общении. // Личность. Общение. Групповые процессы. М., 1991. С. 37-74.

247) Болотова А.К. Психология времени в межличностных отношениях. М.. МПСИ, 1997

248) Зинченко Е.В. Самораскрытие личности как социально-психологичес­кое явление // Прикладная психология. № 5. 1998. С. 59-69.

249) Майерс Д. Социальная психология. СПб.: Питер, 1998.

250) Соколова-Бауш Е.А. Самопрезентация как фактор формирования впе­чатления о коммуникаторе и рецепиенте // Мир психологии. № 3. 1999. С. 132-139.

251) Филонов Л.Б. Психологические аспекты установления контактов меж­ду людьми. Методика контактного взаимодействия. Пущино, 1982.

252) Шкуратова И.П., Гоцева ЮЛ. Самопредъявление подростков в меж­личностном общении // Прикладная психология: достижения и пер­спективы. Ростов-н/Д: Фолиант, 2004. С. 267-283.

253) Colvin C.R. Longueuil D. Elicitihg Self-Disclosure: The Personality and Behavioral Correlates of the Opener Scale // Journal of Research in Personality, 2001, 35.

254) Jones E.E., Pittman T.S. Toward a general theory of strategic self-presentation // Psychological perspectives of the self. Hillsdale, NJ: Erlbaum, 1982. P. 231-263.

255) Leary M.R., Kovalsky R.M. Impression management: a literature review and two-component model // Psychological bulletin. No. 1. 1990. Vol. 107 P. 34-47.

256) Schutz A. Assertive, Offensive, Protective and Defencive Styles of Self-presentation: a Taxonomy // Journal of psychology interdisciplinary and applied. 1997, Vol. 132. P. 611-619.

257)Shaffer D. R., Pegalis L. The "opener": Highly skilled as interviewee // Personality and Social Psychology Bulletin, 1990. Vol. 16(3). P. 511-521.

3.3. Самопрезентация личности и отношение к внешнему Я

Субъектность самопрезентации личности

Одной из фундаментальных социальных потребностей является потребность в самопрезентации, в предъявлении себя другому и самому себе. Жизненные ситуации и собы­тия, степень их значимости и влияния на судьбу человека определяют направление, меру контроля и степень осозна­ния субъектом образа, конструируемого, «выстраиваемого» для себя и других. Еще И. Гоффман [13] отмечал различные виды «активности» субъекта в ситуации его присутствия ^пеРед другими и выделял различные планы «исполнения», включающие внешний вид (элементы экспрессивного пове­дения, знаковые сигналы, сообщающие о социальном по­ложении, половозрастных особенностях, расовых характе­ристиках и т.п.) и «манеры» (сигналы, предупреждающие о роли, которую субъект будет играть). Он подчеркивал ус­тойчивость форм самопредъяления и его важнейшие функ­

ции: определение ситуации для себя и присутствующих, контроль за их поведением, создание благоприятного впе­чатления о себе, достижение наибольшей выгоды от взаи­модействия. Но самопрезентация — это не только управ­ление впечатлениями других людей, но и один из способов получения знаний субъекта о себе, об отношении к самому себе. Именно данная функция представляет особый инте­рес в контексте обсуждаемой проблемы, так как возвраща­ет к вопросу не только о характеристиках, мотивах само­презентации, но и к вопросу о субъектности данного явле­ния и его включенности в качестве важнейшей, значимой составляющей в событийную картину мира человека.

С позиций субъектно-деятельностного подхода, разви­ваемого вслед за СЛ. Рубинштейном [31], А.В. Брушлинс-ким [7, 8] и его последователями, самопрезентация, внеш­нее Я личности интегрируют как внешние, объективные обстоятельства жизни, так и активное воздействие на них, преобразовывая не только бытие, но и самого субъекта. К данному выводу приводят размышления [14] относитель­но критериев субъектности, среди которых называется «уме­ние согласовывать свою индивидуальную активность, спо­соб организации личной жизни с социальными конструкта­ми, нормами и формами деятельности» [14]. Ключевой характеристикой субъекта является также развитость на­выков саморефлексии, обеспечивающих формирование са­моотношения, содержания самовыражения и самопредъяв­ления, соотнесенного со своим бытием.

В.В. Знаков подчеркивает, что рефлексивное отноше­ние каждого из нас к себе наиболее рельефно выражает отношение к бытию, «укореняет» субъекта в его личност­ном бытии посредством рефлексии различных презентаций. Самопрезентации, конструирование внешнего Я невозможны без познания собственного бытия, без увязывания прошло­го с настоящим и будущим. Переживание этих связей, жиз­ненная удовлетворенность выявляют ценностный аспект не только самосознания [23], но и встроенных в него самопре­

зентаций, актуализируют отношения личности к себе, в том числе к конструктам своего внешнего Я.

Как известно, субъект не только «вмешивается» в про­цесс формирования своего образа у другого, но и пере­сматривает свое внутреннее видение самого себя в соот­ветствии с его жизненной ситуацией, осмыслением бытия. Иными словами, самопрезентация, трактуемая и как кон­струирование образа для других или переструктурирова­ние образа о себе у других и у самого себя о себе, является всегда связанной с самоотношением, которое, в свою оче­редь, опосредованно взаимодействием определенных жиз­ненных событий и психологических, социально-психологи­ческих характеристик субъекта. Актуализация тех или иных мотивов самопрезентации, изменение ее содержания, сво­рачивание или разворачивание самопредъявлений отража­ют и то, какой смысл имеет для субъекта конструирование внешнего Я для себя и других в контексте его бытия, и то, как он относится в этой связи к одному из главных инстру­ментов самопрезентации — к своему внешнему облику. Мо­тивы самопрезентации и самоотношения сопряжены с раз­личными уровнями личности субъекта и его бытия. В них представлены актуальные, значимые для субъекта связи с бытием. В одном случае направление самопрезентаций, из­менения самоотношений обусловлены необходимостью под­держания чувства собственной уникальности и придания такого же статуса своему бытию. В другом жизненном кон­тексте содержание самопрезентации и отношение к своему внешнему облику определяются стремлением показать свою принадлежность к той или иной социальной стратте. Взаи­модействия субъекта и бытия могут придавать значимость самопрезентации как способу укрепления самооценки, по­вышения аттрактивности, получения одобрения, уважения, как средству увеличения влияния, власти. Одновременно, Уровень самооценки, как один из важнейших компонентов самоотношения, а также степень удовлетворенности внеш­ней привлекательностью [15, 28, 34] также могут высту­пать в качестве мотивов самопрезентации.

Чаще всего по сравнению с другими мотивами (повы­сить и укрепить самооценку, получить социальное одобре­ние, продемонстрировать свою принадлежность к определен­ной социальной группе, поддержать, увеличить влияние, власть, продемонстрировать превосходство, свой социальный статус, престиж) выбирают субъекты, не зависимо от их пола, в качестве мотива презентации себя для себя и для других, мотив: повысить свою мужскую/женскую привлека­тельность [11]. В соответствии с этими мотивами, конструи­рование внешнего облика становится важнейшим средством самопрезентации, изменения отношения к себе, призванных решать существенные проблемы бытия человека.

Конструирование внешнего облика как проблема бытия личности

Восприятие и оценка своего внешнего облика оказыва­ют влияние на самосознание личности. Особенно ярко про­является воздействие данных феноменов на жизнь челове­ка в том случае, когда он утрачивает по разным причинам эстетическую, сексуальную привлекательность, когда в силу влияния биологических, социальных, психологических фак­торов его внешний облик изменяется в негативную сторо­ну, например, становится «визитной карточкой» приближа­ющейся старости. Переживание этих трансформаций не только приводит к перестраиванию социально-психологи­ческой структуры личности, но и к переструктурированию связей субъекта с миром. Несмотря на очевидность этих фактов, проблема самопрезентации, самоотношения к сво­ему внешнему облику, практически, не ставится в связи с проблемой «субъект и бытие». Самопрезентация, самооценка внешнего облика не изучаются в качестве значимого ком­понента ценностно-смысловой сферы субъекта, регулиру­ющего его переживания, взаимоотношения со своим бы­тием. Одним из аргументов, подтверждающих актуальность для современной психологии поставленной проблемы, яв­ляются выводы ряда работ, в которых рассматривается внеш­

ность, «телесные коды», экспрессия человека и т.д. В пос­леднее время, довольно часто, «телесный код» рассматрива­ется в широком контексте, сквозь призму невербальных ком­муникаций, невербальных паттернов поведения, его связи с душой. Признаки телесности (взгляд, голос, руки, тело) ин­терпретируются как установки на «душевное партнерство», как способы проявления духовности. Такое представление о «телесном коде» близко к той трактовке внешнего облика, внешнего Я личности, которая развивается в наших иссле­дованиях [19]. Под внешним «Я» личности мы понимаем совокупность устойчивых — индивидно-конституциональ-ные характеристики человека (тело, телесность), средне-устойчивых — оформление внешности: прическа, космети­ка, украшения, одежда) и динамических параметров — выражения (экспрессивное, невербальное поведение), орга­низующихся в пространственно-временные структуры и пе­рестраивающихся по ходу развития психофизиологических, психологических, социально-психологических компонентов структуры личности, включенной в определенный социо­культурный контекст. Одной из самых характерных особен­ностей внешнего Я и «телесного кода» является то, что они не даны человеку для непосредственного наблюдения. Он не может верифицировать свое изображение и не может адекватно познать сам себя с помощью внешнего облика. Об этой особенности существования внешнего облика чело­века писал М.М. Бахтин [2], делая акцент на том, что вне­шность, экспрессия частично представлены самому субъекту (особенно в визуальных образах). Парадокс заключается в том, что внешность, экспрессия «воочию представленное и осязаемое данное» для другого, но не для себя. Трактовка внешности, тела как знаковой системы, как репрезентанта индивидуального и социального начала в человеке пред­ставлена в исследованиях, выполненных в различных обла­стях гуманитарного знания [16, 19, 28, 29, 35, 37, 38]. В них внешний облик интерпретируется как феномен куль­туры, как неотъемлемый атрибут бытия человека. Более

того, М. Ямпольский [37], подводя итоги обсуждения про­блемы «отражения телесности в культуре», приходит к заключению о том, что «истина человеческого бытия зак­лючена не в словах и помыслах человека, но в его теле и в действиях этого тела», что «мера власти определяется.... способностью владеть телом людей... [37, с. 174-175]. Дан­ный тезис развивается в статье П. Тищенко [32], который прямо пишет о том, что «окультуривание телесности» — это не только «превращение природных предпосылок че­ловеческого существования в универсальные орудия и зна­ки, превращение в своеобразный текст, сгусток социаль­ной памяти, но и механизм контроля не столько над телом человека, сколько над его личностью» [32, с. 44]. С точки зрения М. Ямпольского [37], внешний облик современного человека (тело) все чаще выступает «имитацией некого идеального тела — отсюда женский грим, имитирующий естественность, культ загара и спортивной комплекции, призванных имитировать здоровье и молодость. Гигантской сферой симулякров становится реклама и кинематограф» [37, с 187]. В целом, через «телесный код», следовательно, и внешний облик, возможна, как отмечает О. Белова [3] кон­цептуализация всего, что окружает человека.

Теоретический анализ исследований внешнего облика как культурно-исторического, социально-психологического феномена приводит к выводу о вариативности представле­ний о таких характеристиках, как красота, соответствие тендерной, возрастной идентичности, к выводу о том, что внешний облик является формой объективизации внутрен­него мира личности, способом конструирования Я для дру­гого и для себя. Внешний облик может выполнять роль цен­ностно-смыслового образования, регулирующего бытие. Внешность выступает также в качестве маркера «своих» и «чужих», символом нации и культуры [3].

Социально-психологические причины «сворачивания» презентаций внешнего Я

Социально-психологические аспекты взаимосвязей субъекта и его бытия, приводящие к «сворачиванию» пре­зентаций и самопрезентаций внешнего Я, представлены в научных исследованиях, зафиксированы в художественно-публицистической литературе, выделены участниками про­водимых нами семинаров и тренингов. Эти эпизоды из жиз­ни людей, результаты эмпирических работ дополняют, рас­крывают те аспекты проблемы, которые еще не достаточно отрефлексированы в отечественной психологии. Их объеди­няет мысль о том, что отношение к своему внешнему обли­ку, его интерпретация и возникающие на ее основе интер­претационные схемы, задающие ракурс самопрезентации, преобразовывают и самого субъекта, его связи с бытием, и само бытие.

Начну со случая, описанного в книге Виталия Вульфа [10]. В главе, посвященной великой актрисе Бабановой, В. Вульф описывает ситуацию восприятия ею телепередачи о ее твор­честве. Он пишет о том, что перед съемками Бабанова про­сила не снимать ее крупным планом, не делать ее портре­тов. Она не могла себя видеть, ее стареющее лицо выводи­ло ее из себя. Но создатели телефильма не прислушались к ее просьбе. После просмотра фильма Бабанова обрати­лась к одному из них и спросила: «Что я вам дурного сде­лала?» Через некоторое время, выполняя пожелание Баба-новой, весьма удачный телефильм был уничтожен. Этот эпи­зод из жизни великой актрисы указывает на драматическую, а, порой, роковую роль презентаций человека другим, осо­бенно в тех случаях, когда они не принимаются, отторга­ются личностью, когда одно из главных средств самопре­зентации — внешний облик, изменяется настолько, что формируется негативное отношение к нему, способствую­щее «сворачиванию» не только потребности в самопрезен­тации, но и перестройке отношений с миром, рефлексии своего бытия. Кроме отмеченного, следует обратить вни­

мание на то, что негативное отношение к запечатленным самопрезентациям (фотография, видеозапись, живописный портрет, шарж, оценка внешнего облика другими, в конце концов, смотрение на себя в зеркало) явление достаточно распространенное, и оно не всегда связано с явными транс­формациями внешнего облика. Нежелание предъявлять свой внешний облик другим может возникать в результате соче­тания нескольких обстоятельств. Одним из них является непременный атрибут предъявления запечатленного внеш­него облика: фотография, портрет, видеозапись как бы по­зволяют вглядываться в человека, рассматривать его вне­шний облик гораздо внимательней и глубже. В обычной жизни человек не выдерживает обращенный на него при­стальный взгляд, сопротивляется ему [37]. Другое обстоя­тельство, усиливающее роль первого, — это отношение к своему внешнему облику (принятие — непринятие; пози­тивная — негативная оценка; удовлетворенность — неудов­летворенность и т.д.). Третье обстоятельство, определяю­щее и степень сопротивления различного рода презента­циям себя, и знак отношения к своему внешнему облику, и степень его принятия, отделения от своей собственной лич­ности, — это место, которое занимает внешний облик в ценностно-смысловой картине бытия человека, это его роль в детерминации жизненных событий. В истории с актрисой Бабановой прослеживается определенная модальность вза­имосвязей выше обозначенных обстоятельств: сильнейшее сопротивление презентациям ее внешнего облика, помно­женное на негативное отношение к нему, гиперболизация роли внешнего облика в изменении обстоятельств жизни и, в целом, бытия.

Особую роль в восприятии и оценке презентаций внеш­него облика играют различные этапы жизненного пути человека, мнения тех людей, которые включены в простран­ство бытия субъекта. Оригинальным примером является со­здание художником портрета знакомого ему человека, при­надлежащего к одному культурному кругу. В книге Л.С. Але­

шиной, Г.Ю. Стернина [1] утверждается, что на портреты людей надо смотреть как на «историю в лицах», видеть в них «тесную взаимосвязь трех явлений: общество, личность, портрет» [1, с. 7], отмечать зависимость между «жизненной участью человека» и способом его презентации. Эти прин­ципиальные для психологии выводы сделаны на основе ана­лиза ряда портретов, отношения к ним окружающих, ху­дожника и самого портретируемого. Полемика по поводу сходства модели и портрета вспыхивает не только в худо­жественной среде, но и в обычной жизни. В цитируемой книге приводится дискуссия, возникшая в связи с написа­нием художником Сомовым портрета Блока. Она включала как художественный, так и бытовой анализ. В ней участво­вали люди, хорошо знавшие, как художника, так и его модель. Многие из них считали, что графический образ по­эта не отражает его личности. Один из участников дискус­сии заявлял, что Блок «был более красив, чем на довольно мертвенном портрете Сомова», другой утверждал, что ху­дожник «не передает вовсе иного существенного — живо­го ритма его лица», третий не может понять «откуда ху­дожник взял эту маску с истерической впадиной под гла­зом, с красными, как у вампира, губами.... [1, с. 301]. Неправда ли, эти рассуждения относительно сходства мо­дели и ее портрета напоминают житейские разговоры по поводу соответствия презентаций, самопрезентаций и лич­ностных особенностей человека? Более того, они являются характерными эпизодами, сопровождающими взаимодействие между людьми, случаями, которые могут сыграть роковую роль в жизни человека, чей внешний облик, предъявленный другим, стал предметом пристального анализа.

Каково же было отношение самого Блока к портрету, написанному Сомовым? Как следует из текста книги Л.С. Але­шиной, Г.Ю. Стернина [1], Блок относился двойственно к сво­ему портрету. Ему портрет нравился, хотя «тяготил», сразу после того, как Сомов закончил свою работу. Но по проше­ствии десяти лет Блок высказал иное отношение к данному

портрету. Он ему не нравился, так как. с точки зрения Бло­ка, Сомов в этом портрете отразил такие черты, которые не нравились самому Блоку. Иными словами, Блок не отре­кается от созданного Сомовым образа, он узнает в нем свои черты, но на определенном жизненном этапе изменяется его Я-концепция, трансформируется представление о себе, предъ­явленные миру черты получают иную, негативную оценку, в соответствии с этим изменяется отношение к портретному образу, фиксирующему эти черты.

Мне неоднократно приходилось наблюдать данный фе­номен на семинарах «Экспрессия и личность». Участники се­минара по моей просьбе приносили свои портреты, сде­ланные в разные периоды жизни, и рассказывали о том, как они на них выглядят. В процессе работы отмечалась не просто динамика отношений к своим презентациям, но она увязывалась с определенными жизненными событиями, при­ведшими к изменениям Я-концепции. Поэтому ряд участни­ков заявляли, что в молодости они выглядели на своих пор­третах несколько глуповатыми, другие считали, что их запечатленный внешний облик свидетельствует об их лег­комысленном отношении к жизни. Как правило, высказыва­ния такого типа заканчивались признаниями в том, что раньше они этого не замечали, но сейчас обстоятельства жизни изменили их представления о том, каким должен быть современный человек: умный, деловой, жесткий, и его внешний облик должен нести информацию об этом. Были и те, которые говорили о том, что их фотопортреты на определенном жизненном этапе им нравятся больше, так как на них они выглядят более счастливыми, уверенными, а в данный момент им не нравится фотографироваться, по­тому что их внешний облик несет печать их трудной, «злой», несостоявшейся жизни, выдает их враждебное отношение к миру. Названные черты не нравились им самим, но боль­ше всего их волновало то, что «следы» изменений увидят другие. Эти участники семинара заявляли о том, что они избегают ситуаций, где их внешний облик мог быть каким­

либо образом зафиксирован. В высказываниях такого рода присутствует негативный оттенок отношения к самопрезен­тации, подвергается сомнению ее важная роль в жизни че­ловека.

Можно было бы объяснить негативное отношение к са­мопрезентации, нежелание конструировать свой внешний облик тем, что субъект неудовлетворен своим внешним Я. Однако анализ разнообразных факторов, определяющих са­мопрезентации личности, заставляет усомниться в прямо­линейных связях между удовлетворенностью внешним обли­ком, отношением к нему и отношением к целенаправленному выстраиванию своего образа для других. Так, в диссертаци­онном исследовании О.А. Герасимовой [11] были выделены группы, по-разному относящиеся к самой идее самопрезен­тации и к сознательному, целенаправленному конструиро­ванию своего внешнего Я. В качестве средства самопрезен­тации в ее работе рассматривались парфюмерные запахи. Она установила, что субъекты (как мужчины, так и женщи­ны), признающие целенаправленное использование парфю­мерных запахов для презентации себя другим и презентации себя для себя, более позитивно относятся к различным спо­собам запечатления, отражения своего внешнего облика, чем субъекты, относящиеся негативно к различным видам само­презентаций. Вместе с этим, в диссертации О.А. Герасимо­вой получены данные, которые свидетельствуют об отсут­ствии значимых различий в оценочно-содержательной интер­претации внешнего облика между теми, кто негативно и позитивно относится к самопрезентациям. Представители как одной, так и другой группы выставляют либо высокие, либо выше среднего оценки своему внешнему облику. Таким об­разом, оказывается, что негативное отношение к самопре­зентациям не всегда сопряжено с негативным отношением к внешнему облику. В наших исследованиях [12] с помощью корреляционного анализа были зафиксированы взаимосвязи между отношением субъекта к своему внешнему облику на различных этапах жизненного пути (молодость, взрослость,