На 1 сентября 2016 г. объем Резервного форда составил 2,09 трлн руб. или 2,7%ВВП.

Объем Фонда национального благосостояния составил на конец 2015 г. 4,9 млрд руб., на 1 сентября 2016 г. – 4,7 млрд руб. или 6% ВВП.

Однако бюджетное правило, согласно которому установлен строгий режим расходования суверенных фондов, приостановлено: в 2015 г. Фонд национального благосостояния уже начал расходоваться на крупные инвестиционные проекты инфраструктурных монополий^[12], тем самым утратив свое первоначальное назначение балансирования пенсионного фонда и урегулирования внешнего долга. Вместе с тем номинально инвестиции по линии ФНБ – это не расходование бюджетных ресурсов, а инвестирование в инфраструктурные облигации, что предполагает рыночный и общественный контроль эффективности и намеченных сроков отдачи этих вложений.

С точки зрения монетарного баланса размораживание резервов может расцениваться положительно, так как деньги начинают активно содействовать экономическому росту. В соответствии с Основными направлениями единой государственной денежно-кредитной политики на 2015 год и период 2016 и 2017 годов «бюджетная политика… будет носить контрциклический характер, выполняя стабилизирующую функцию... за счет использования накопленных в Резервном фонде и Фонде национального благосостояния средств». Потенциал инфляции при использовании влияния бюджетного канала на формирование денежного предложения может нивелироваться действиями Банка России по абсорбированию излишней денежной массы.

Итак, центральный банк активно взаимодействует с сектором государственного управления, привлекая свободные остатки бюджетных и правительственных средств, управляя суверенными фондами, номинированными в валюте, одновременно участвуя в операциях на вторичном рынке государственных ценных бумаг.

Чистая позиция центрального банка в его отношениях с сектором государственного управления характеризует его устойчивый статус как нетто-заемщика – более 10 трлн руб. или 32% валюты баланса на начало 2015 г. Рис. 5 иллюстрирует последовательное восстановление Банка России в этой позиции, укрепление его связи с государственными финансами после некоторого ослабления в 2009–2011 гг. Размещение средств Правительства РФ на счетах ЦБ на 1.09.2015 г. составило около 9,5 трлн руб. или 29% валюты баланса Банка России. На 1.09.2016 г. – 7,1 трлн руб. или 21% валюты баланса.

В среднесрочной перспективе описанная диспозиция сохранится, однако чистые обязательства регулятора могут несколько сжаться вследствие уменьшения суверенных фондов на счетах Банка России. А это, в свою очередь, отражает состояние федерального бюджета, обусловленное такими факторами, как неопределенность цены на нефть, влияние экономических санкций, необходимость выполнения социальных и иных обязательств государства при сжатии доходной базы, лишь частично компенсируемой действием фактора девальвации.

Существуют ли иные каналы связи финансовой и банковской сферы, помимо выкупа государственных бумаг, управления суверенными фондами?

Бюджетная система может участвовать в регулировании денежного предложения не только при непосредственном влиянии бюджетных средств на монетарный баланс. Существует такой непрямой канал, как аукционный механизм размещения свободных средств Федерального казначейства на депозитах в кредитных организациях в рамках управления операциями со средствами на едином счете федерального бюджета. Этот канал предоставления дополнительной ликвидности банкам, практикуемый с 2008 г., является дополнением традиционного рефинансирования кредитных организаций через Банк России. Объемы привлечения средств федерального бюджета в банковский сектор представлены на рис. 6.

Можно ли считать этот механизм элементом денежно-кредитной политики? Формально – нет, поскольку прямым образом Банк России в аукционах не участвует; однако в качестве регулятора банковского сектора он опосредованно влияет на пополнение источников ресурсов банков. Биржевая форма проведения аукционов, использование залогов окончательно формируют рыночный вид взаимосвязей банковской системы и бюджета. За 2014 г. банки получили на тендерной основе более 1,1 трлн руб. временно свободных средств бюджета через аукционы Федерального казначейства. Задолженность по состоянию на начало 2015 г. по этим депозитам составила 0,6 трлн руб., или 0,7% пассивов банков. Тенденция сохранилась и в 2015-16 гг. На 1.07. 2016 г. задолженность составила 0,814 трлн руб. и 500 млн долл. (около 32 млрд руб. по курсу), итого 0,846 трлн руб. или 1,06% пассивов (79,5 трлн руб.).

Безусловно, это несравнимо с главными источниками банковских пассивов, каковыми являются клиентские средства: депозиты предприятий и вклады граждан на начало 2015 г. составили 44 трлн руб., или 56% всех пассивов. На 1.07.2016 г. – это 40,2 млрд руб. или 50,5%. Т.о. на фоне замедляющейся динамики привлеченных средств и ограничения доступа к внешнему фондированию возможность отдельных банков обращаться к государственным источникам играет в целом позитивную роль.

Кроме того, банки традиционно оперируют остатками средств бюджета и государственных внебюджетных фондов на расчетных счетах, которые составили на начало 2015 г. в совокупных пассивах банковского сектора всего 72 млрд руб., или 0,1% ко всем пассивам; это уровень, остающийся стабильным все последние годы. Ресурсом кредитования эти средства практически не являются. Вместе с тем свободные бюджетные средства играют важную роль в оперативном регулировании и пополнении банковской ликвидности.

Таким образом, взаимодействие с бюджетом следует рассматривать в контексте ситуации с ликвидностью и, шире, – с состоянием ресурсной базы в банковской системе. В последние годы сформировалась тенденция снижения активности денежного предложения (см. рис.1). Соответственно, сокращаются масштабы абсорбирования. Инструментами стерилизации являются депозиты в Банке России и покупка его облигаций банками, связывающие избыточные резервы банков и сдерживающие рост денежной массы. После кризиса 2008–2009 гг. динамика абсорбирования как реакция на экономический спад нарастала, но в 2012 г. объем депозитов кредитных организаций, привлеченных Банком России, резко сократился, продолжив снижение и в 2013 г. Лишь за 2014 г. привлечение депозитов показало рост, но все равно оставалось ниже уровня докризисного 2007 г. В отчете Банка России за 2014 г. подтверждается, что «в условиях увеличения потребности в ликвидности спрос кредитных организаций на депозитные операции Банка России в течение 2014 г. оставался на низком уровне».

С 2011 г. практически не используется такой инструмент стерилизации, как облигации Банка России в портфелях банков. Таким образом, сокращение абсорбирования косвенно свидетельствует о сокращении свободной ликвидности. Ее нехватка привела к активизации спроса банков на рефинансирование.

Центральный банк подтверждает в этот период наличие в системе структурного дефицита ликвидности, т. е. превышения потребности в рефинансировании над потребностью в абсорбировании. Доля кредитов рефинансирования в пассивах банковского сектора возросла с 5,4% на начало 2013 г. до 7,7% на начало 2014 г. и до 12% на начало 2015 г. Только за 2014 г., по данным Обзора кредитных организаций чистые обязательства банков перед Банком России возросли с 1229 млрд руб. до 5004 млрд руб., т. е. в 4,1 раза. Это связано, в частности, с ограничением доступа банков к западным долговым рынкам, побуждающим более активно рефинансироваться у Банка России.

Однако к октябрю 2015 г. задолженность банков по кредитам рефинансирования снизилась и составляла около 3,5 трлн руб., а по состоянию на 1 октября 2016 г. общий объем требований Банка России к КО по кредитам и операциям РЕПО, включая задолженность по валютным свопам, составляет лишь около 1,2 трлн руб. Сегодня можно говорить о ситуации избыточной ликвидности в банковском секторе, что подтверждается существенным ростом за последний год среднедневных остатков средств КО на корсчетах в ЦБ с 0,8-1,0 до 2,0-2,5 трлн руб. и стабильно высоким спросом на депозитный операции Банка России, ежедневный объем которых составляет от 350 до 600 млрд руб.Необходимость проведения депозитных аукционов, согласно пресс-релизу Банка России, обусловлена притоком ликвидности в банковский сектор по бюджетному каналу и потребностью поддержать краткосрочные ставки денежного рынка вблизи ключевой ставки Банка России.

Сложившаяся ситуация подтверждает мнение о том, что тенденция превращения рефинансирования из чрезвычайного по своему исходному назначению инструмента в постоянно действующий механизм подпитки ликвидности не может рассматриваться как позитивное явление. Вместо конкурентного привлечения корпоративных депозитов и вкладов граждан банки первого круга до недавнего времени являлись постоянными заемщиками относительно дешевых ресурсов (ставка на аукционах недельного прямого репо и ломбардных аукционах до сентября 2013 г. составляла 5,5%). На предоставлении в дальнейшем этих средств конечным заемщикам банки извлекали значительную процентную маржу. Лишь после резкого повышения ключевой ставки в 2014–2015 гг. такая возможность уменьшилась.

Мы полагаем, что тенденцию активного роста рефинансирования можно расценивать положительно в случае преобладания в его структуре рыночных инструментов – аукционов прямого репо и ломбардных аукционов. Это объективизирует доступ банков к ликвидности, дисциплинирует их, стимулирует ответственное поведение при формировании ресурсной базы.

Исключением из рыночных принципов рефинансирования являются гарантированные кредитные контрактные линии Банка России для пополнения ликвидности при переходе к требованиям Базеля III. Эти кредиты могут получить банки с любым экономическим положением, что диктуется кризисной ситуацией.

Кроме того, мы считаем не вполне верной ориентацию на долгосрочное рефинансирование как элемент формирования долгосрочных ресурсов банков. В условиях кризиса в 2015 г. принято решение о предоставлении кредитов рефинансирования банкам, обладающим капиталом не ниже 100 млрд руб., сроком до трех лет по ключевой ставке минус 1,5 п.п. под залог инвестиционных проектов для развития импортозамещения. Однако рефинансирование такого типа носило исключительный характер и опять-таки обусловлено сложной современной экономической ситуацией.

В принципиальном плане рефинансирование должно быть краткосрочным, оперативным, выборочным. После выхода из кризиса, в котором сейчас находится экономика и, в частности, банковский сектор, зависимость кредитных организаций от кредитов Банка России в целом должна снизиться. Однако потребность в ресурсах у каждого банка формируется индивидуально. Демпфирование недостатка ликвидности отдельных банков компенсируется не только кредитами Банка России, но и размещением депозитов федерального бюджета на счетах в кредитных организациях через описанные выше аукционы Федерального казначейства. Для банковского же сектора в целом рефинансирование и бюджетные средства не являются замещением традиционных депозитов и вкладов. Тем не менее динамика суммарных объемов средств Банка России и федерального бюджета на счетах в банках иллюстрирует изменения в структуре фондирования кредитных организаций.

После активного роста кредитов рефинансирования и размещения средств федерального бюджета в кризисный 2008 г. произошло их резкое сжатие, но с 2011 г. возобновилась тенденция роста. За период с конца 2010 г. до начала 2015 г. объем кредитов рефинансирования и средств федерального бюджета на счетах в банках вырос более чем в пять раз. В 2014–2015 гг. этот процесс оттеняет замедление динамики вкладов граждан и внешних источников. Суммарная задолженность кредитных организаций по консолидированному фондированию монетарными и финансовыми властями на начало 2015 г. составила 9,9 трлн руб., а доля этих ресурсов в пассивах кредитных организаций выросла до 12,7%.

В итоге кредитные организации стали совокупным нетто-должником Банка России и Министерства финансов. Это видно и по отрицательному значению чистой ликвидной позиции (разницы между абсолютно ликвидными активами и обязательствами банков перед этими органами).

В среднесрочной перспективе, в условиях экономического кризиса, роль централизованных средств в обеспечении пассивов банков и, следовательно, в кредитовании экономики будет объективно возрастать.Об этом подробнее – чуть ниже.

Здесь же отметим, что в настоящее время центральные банки и финансовые власти все более сближают свои позиции и усиливают взаимодействие разного рода. Какие риски в этой связи возникают? Все более тесное взаимодействие монетарных и финансовых властей через фискальную эмиссию (расширение балансовых счетов центрального банка при выкупе правительственных активов в рамках НДКП) порождает риски угрозы независимости центральных банков.При проведении количественных смягчений рост госдолга гарантированно и во все большей доле передается на баланс центральных банков. Это в определенной мере побуждает правительства к невольному усилению внеэкономического давления на монетарные власти.

Вместе с тем, денежная политика в формате нетрадиционной политики, как считают международные эксперты, будет доминировать в ближайшем будущем, поскольку центральные банки вовлекаются в решение проблем бюджета и недостаточного совокупного спроса.

При этом возникает вопрос: до какой степени должны смыкаться монетарная и финансовая политика? На наш взгляд, в периоды стабилизации экономики необходима автономизация и высокая степень независимости центрального банка. В кризисные же периоды неизбежна синхронизация действий правительственных и монетарных властей. А она-то и не наблюдается: бюджетная консолидация (урезание расходов, неснижение налогов), проводимая многими странами, порождает стагнацию спроса, дефляцию и в этом смысле противоречит монетарной политике. Поэтому при формулировании и реализации бюджетной политики в современных условиях волатильности рынков, вялого характера мирового роста, угрозы стагнации и рецессии в ряде стран должны учитываться три обстоятельства.

Первое.Придание эффективного характера монетарной политике, помощь со стороны бюджета должны состоять прежде всего не в агентском обслуживании правительственных и бюджетных счетов, а в налогово-бюджетном стимулировании, содействии экономическому росту. Бюджетное стимулирование должно быть преимущественно направлено на государственные инвестиции в научную и инженерную инфраструктуру, а также на налоговую поддержку частных инвестиций в человеческий капитал, инфраструктуру. Опережающее увеличение бюджетных инвестиций в сравнении с социальными расходами ведет к меньшей инфляции и к более быстрому приросту выпуска.

Второе. Одновременно следует минимизировать риски невыполнения социальных обязательств и расходов на здравоохранение, что осложняется старением населения. Эта сторона бюджета объективно является более политизированной.

Третье. Приоритеты финансовой устойчивости требуют стабилизации уровня государственного долга, гармонизации расходов и доходов. Достижение финансовой устойчивости, рассматриваемой как долгосрочный концепт, должно быть основной внутренней целью бюджетно-налоговой политики. Сбалансированный бюджет, в свою очередь, – это залог и успешной денежно-кредитной политики. К сожалению, совокупность внешних и внутренних макрофакторов не позволяет в полной мере обеспечить сбалансированный бюджет, а значит, остаются риски финансовой нестабильности.