Автономия и внутренняя иерархия

Семья предусматривалась как автономная единица, или, как принято сегодня говорить, "ячейка общества". Формулировка этой автономии была дана уже при сотворении человека: "Оставит отца своего и мать свою". Естественно, это определение не могло относиться к Адаму и Еве, не имеющих родителей. Но сколь важно было подчеркнуть автономию семьи, что уже тогда Адаму и Еве, будущим родителям, было дано указание, как им должно строить отношения со своими потомками: каждая новая семья должна начинаться с отделения от родительской. Естественными границами этой автономии был предусмотрен дом. Дом неприкосновенен: "Не злоумышляй, нечестивый, против жилища праведника" (Пр. 24. 15). Каждый имеет право защитить свой дом: "Сражайтесь за братьев своих, за сыновей своих и за дочерей своих, за жен своих и за домы свои"⁵ (Неем. 4. 14). Дом — это место единения людей в семью. Пре-

краснейший поэтический образ семьи предстает в Псалтири: "Жена твоя, как плодовитая лоза, в доме твоем; сыновья твои, как масличные ветви, вокруг трапезы твоей" (Пс. 127. 3—4). Обратим внимание на триаду: жена (основа семьи) — дом (место единения) — виноград (как материальное средство существования семьи). Бесспорно, в непосредственной связи с незыблемостью этой триады находятся три случая освобождения от воинской повинности. Два из них мы приводили выше: "кто взял жену недавно" (Втор. 24. 5) и "кто обручился с женою" (Втор. 20. 7). Непосредственно перед последней нормой читаем: "Кто построил новый дом и не обновил его, тот пусть идет и возвратиться в дом свой, дабы не умер на сражении, и другой не обновил его; и кто насадил виноградник и не пользовался им, тот пусть идет и возвратится в дом свой, дабы не умер на сражении, и другой не воспользовался им" (Втор. 20. 5—6). Безусловно, подобное попечительство о семье вызвано тем, что семья осознается как храм Господень. Так мы возвращаемся к началу сей главы. В храме Господнем Христос сказал: "Мне должно быть в том, что принадлежит Отцу Моему" (Лука 2. 49). Разогнав из храма торговцев и меновщиков, Христос защитил неприкосновенность Отцовского (и, следовательно, Своего) дома (см.: Иоанн 2. 16).

Автономия семьи предполагает, естественно, и регулирование отношений, обеспечивающих ее жизнеспособность как структуры, состоящей минимум из двух индивидов. Тут мы вплотную подходим к теме иерархии в семье.

Подчеркнем тем не менее, что введение этой иерархии как механизма жизнедеятельности семьи оказалось нужным лишь после грехопадения — когда появилось непослушание, способное, в силу своей деструктивности, разрушить семью, созданную Богом. До грехопадения этой необходимости, по-видимому, не было. И впрямь, обычно приоритет мужа в семье выводится из того факта, что сначала был сотворен Адам, а потом лишь Ева. Но если иметь в виду, что, как отмечено выше, последовательность изложения этих событий не означает разделения акта сотворения человека на две части, то из самих формулировок, так или иначе касающихся первоначальной божественной версии семьи, трудно отчетливо вывести положение о верховенстве мужа, поскольку здесь есть противоречивые определе-

ния. По крайней мере, из вердикта "человек [...] прилепится к жене своей" можно сделать вывод даже о зависимости мужа; между тем, из определения "помощник", данного жене ("сотворим ему помощника"), можно прийти и к обратному выводу — о первенстве мужа и подчиненности жены. Хотя возможно предположить, что Бог все же предусматривал за Адамом право направлять жену — но непременно наставлениями, переданными ему Богом: ведь Господь и первый свой закон (запрещение есть с древа) провозгласил лишь Адаму — с тем, чтобы назидание это было передано Еве уже устами ее мужа. Подчиненность жены была закреплена в Едеме хотя бы тем обстоятельством, что мужу имя было дано Самим Богом, а жене — Адамом: "И нарек Адам имя жене своей: Ева" (Быт. 3. 20). Напомним, что наречение Адамом имен всем прочим существам, созданным Богом, было знаком его, адамовой, власти над ними: словом "владычествуйте" предварялось поручение Бога Адаму дать названия всем тварям. Вообще в Библии наречение имени — знак власти. Ведь, казалось бы, совершенно незначительно переименование Аврама в Авраама ("Не будешь ты больше называться Авра-мом, но будет тебе имя: Авраам" — Быт. 17. 5) и Сары — в Сарру ("Сару, жену твою, не называй Сарою, но да будет имя ей: Сарра" — Быт. 17. 15). Но тем самым Бог устанавливает Свою власть над прародителями народа, которому предстояло стать Его, Господним народом. Переименование как знак перехода во власть Господа мы видим и в иных случаях: "Которые хранят Мои субботы и избирают угодное Мне и крепко держатся завета Моего, — тем дамЯ в доме Моем и в стенах Моих место и имя"(Исайя 56. 4—5); "И убьет тебя Господь Бог, а рабов Своих назовет иным именем"(Исайя 65. 15). Подобно этому, в знак власти Господа дается имя священнику при рукоположении, в знак власти над женой муж дает ей свое имя, в знак власти родителей над детьми они дают им имя, в знак перехода во власть Бога дается имя при крещении. По-видимому то обстоятельство, что Ева, сама вкусившая запретный плод и побудившая к тому же Адама, явилась инициатором непослушания, послужило основанием уже для императивного установления ее подчиненного положения в семье. Ведь только после грехопадения была Господом произнесена фраза, адресованная жене: "Он будет господствовать над тобою" (Быт. 3. 16).

Тем не менее, эта власть над женою не только не безгранична, а, напротив, предъявляя особые требования к мужу, фактически обеспечивает и ее свободу. Заметим, что в особенностях конструирования семейной иерархии важнейшей является следующая деталь: муж и жена представляются как "одна плоть" (эта формулировка повторяется периодически), но ни разу о них не говорится: "одна душа". Тем самым особый приоритет в конструкции семьи получает тот факт, что, при единости мужа и жены, они все-таки два самостоятельных индивида. Сочетанием иерархичности отношений с индивидуализацией сторон, категории семейного права вновь переносятся в сферу божественную: "Муж есть глава жены, как и Христос глава Церкви" (Еф. 5. 23). Ведь требование покорности жены, требование "жена да боится своего мужа" дополняется чрезвычайно важным условием, предъявляемым мужу: "Каждый из вас да любит свою жену, как самого себя" (Еф. 5. 33). Интересно, что само понятие "страх" в Библии теснейшим образом связывается с понятием "любить": людям следует бояться тех, кто любит их: Бога, родителей, мужа. Иных случаев требования бояться в Библии попросту нет. Этическая норма "бояться тех, кто тебя любит" исходит из того, что право наказывать видится как прерогатива любящего: "Кто жалеет розги своей, тот ненавидит сына; а кто любит, тот с детства наказывает его" (Пр. 13. 25); "Господь кого любит, того наказывает" (Евр. 12. 6; см. также: Пр. 3. 12); "Меня били в доме любящих меня" (Зах. 13. 6). Интересно, что аналогичной формулировки, предоставляющей мужу право наказывать, в Библии нет. Это вполне объяснимо: любовь Бога к людям и родителей к детям — догма, они любят по определению своему; что же касается мужа, то уже только призыв Господа любить жену означает, что еще есть надобность в подобном призыве и, значит, любовь к жене еще не стала безоговорочной реальностью (существование многоженства, грех прелюбодеяния и т. п.). Потому при спорных вопросах (например, при подозрении в измене) мужу не предоставляется право самому принимать решение: это право — за священником, в данном случае выполняющим роль судьи и проводящим расследование (описание всей процедуры см. в: Чис. 5. 12—31).

Таким образом, в Библии предусматриваются как каноны регулирования внутренних отношений в семье, так и правила, регулирую-

щие отношения семьи с обществом. Семья, будучи уже в библейском сознании осмыслена как "ячейка общества", представлялась параллелью обществу как структурно, так и функционально. Благосостояние общества и семьи оказываются в теснейшей взаимосвязи и не могут существовать друг без друга, сами по себе: "Стройте домы и живите в них, и разводите сады и ешьте плоды их, берите жен и рождайте сыновей и дочерей; и сыновьям своим берите жен, и дочерей своих отдавайте в замужество, чтоб они рождали сыновей и дочерей, и размножайтесь там, а не умаляйтесь; и заботьтесь о благосостоянии города, в который Я переселил вас, и молитесь за него Господу; ибо при благосостоянии его и вам будет мир" (Иер. 29. 5—7).

ГЛАВА ПЯТАЯ Право на труд

Человек — созидатель

браз Божий в человеке ярчайшим образом выражен в человеческой способности созидать. Созидание — свойство божественное: Творец Сам с первых же строк Библии предстает в процессе созидания, "труда". Человек также, сразу после его сотворения, помещается Богом "по подобию Своему" в процесс созидания, ему предоставляется и пространство для созидательной деятельности — Едемский сад, причем Бог однозначно фиксирует, что сад дается не просто так, а для реализации Богом данной человеку созидательной способности — чтобы "возделывать его и хранить его" (Быт. 2. 15).

Так, вместе с семьей и домом-садом человеку было дано и право на труд. "Аванс" этим кончался. Далее человеку предстояло "зарабатывать" на жизнь. Труд представлялся как механизм жизнеобеспечения человека, механизм обретения всего, что составляет его питание, комфорт и пр. — всего, что составит его собственность,что создано имдля своегоблага. "Все вещи — в труде" (Екк. 1. 8) — но именно вещи,а не реалии божественной космогонии.

Поскольку труд как сознательная деятельность является одним из свойств, присущих только человеку и отличающих его от всех прочих тварей, это свойство становится одним из самых приоритетных. В самом деле, уже при сотворении жены, в формулировке "сотворим ему помощника"предполагалось назначение человека к созидательному труду. Вместе с началом постижения человеком мира, после преподанного ему урока словесности, когда человек вы-

полнил первое задание Бога, узнавая все создания Божьи и давая им названия, ему был преподан и второй урок — урок труда. Таким уроком явился "процесс" создания едемского сада. Обратим внимание: когда уже была сотворена земля и вся растительность на ней, то есть когда вся земля была садом, в чем был смысл создания еще и этого сада? Ответ напрашивается один: для обучения человека. Подобный ответ на этот вопрос подтверждается еще одним немаловажным обстоятельством. Во всем акте творения нет ни единого упоминания о реальных трудовых процессах, каковыми создавался мир. Он создавался Словом — об этом говорит повторяющаяся при каждом акте творения формула: "И сказал Бог: да будет свет. И стал свет" (Быт. 1. 3); "И сказал Бог: да будет твердь [...]. (И стало так)" (Быт. 1. 6). Бог ведь мог создать и райский сад таким же способом — одной лишь фразой "да будет сад". Но Бог знает, что так может творить только Он, а не человек. И Бог стал делать то, чем предстояло заняться человеку: предложение "И насадилБог рай в Едеме" (Быт. 2. 8) — это уже описание реального садоводства. То же слово повторяется и в иных местах Священного Писания, касающихся этого эпизода: "Рай, который насадила десница Твоя" (3 Ездра 3. 6). Один из важных смыслов этой детали нам представляется в том, что Бог показывал человеку, что и как делать. Иначе Его поручение ухаживать за садом — "возделывать его и хранить его" ■— было бы излишним, ибо не было бы понято: человеку следовало знать, что значит "возделывать", он должен был научиться этому. Еще одна "земная" трудовая деятельность была продемонстрирована Господом Адаму и Еве. После того, как "узнали они, что наги" (Быт. 3. 7), перед изгнанием из рая Бог прикрыл их наготу вовсе не чудодействием, а совсем по-человечески: "И сделалГосподь Бог Адаму и жене его одежды кожаные и одел их" (Быт. 3. 21). Тем самым содержание слов Христа "Я дал вам пример, чтобы и вы делали то, что Я сделал вам" (Иоанн 13. 15), проглядывается уже в самом начале Священного Писания — в этом эпизоде Книги Бытия: Бог Своими действиями и учил человека, и "служил" ему. И тысячелетия спустя Христос скажет о Себе: "Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить" (Матф. 20. 28), — ибо Им же сказано в другом месте, что "Сын творит", видя "Отца творящего" (Иоанн 5. 19).

Так уже в раю человек был обучен Богом двум родам деятельности: интеллектуальному (урок словесности) и физическому труду.