МУЛЬТИКУЛЬТУРНАЯ МОДЕЛЬ СОЦИАЛЬНОГО ЕДИНСТВА

Мультикультурализм — это политика бесконфликтного сосуще­ствования в одном жизненном пространстве множества разнородных культурных групп. Для мультикультурализма характерно стремле­ние снять напряжение между местным и универсальным, между же­ланием локальных культурных групп сохранить свою идентичность и необходимостью обеспечить целостность большого общества. Раз­личия перестают рассматриваться как признак маргинальное™ и превращаются в важнейшее средство индивидуальной и групповой идентификации. При этом мультикультурализм не отказывается от выработки или поиска универсальных формул и согласен с тем, что индивиды и группы могут быть полностью инкорпорированы в большое общество без утраты своей отличительной особенности, без ограничения своих прав. Практика мультикультурализма — это «средний путь», позволяющий формировать свободные цивилизо­ванные пространства, не разрушая при этом традиционных основа­ний культур, сформированных длительной локальной историей.

Мультикультурализм утверждает, что единая (в смысле — одна для всех) культура не может рассматриваться даже в качестве идеала человеческой истории. Но диалог культур является возможным и необходимым, ибо разнородные культуры, обитающие в общем со­циальном пространстве, неизбежно вступят в контакт, и нужно стремиться к тому, чтобы их общение было конструктивным.

Пересечение культур — это сосуществование в одном жизнен­ном пространстве различных нормативных систем, отличных друг от друга представлений о справедливости и благе. Локальные груп­пы руководствуются в своей жизни не абстрактными законами, а правилами, установленными через обычаи и обычное право. Онто­логический статус культурных различий существенно сужает поле поиска нормативных принципов совместной жизни, исключая из него мораль, поскольку последняя является продуктом определен­ной культуры и производна от её истории, религии и жизненных практик. Сложно выработать нравственные нормы и правила, дейст­венность которых распространялась бы за пределы определенной культурной общности. Требования солидарности и справедливости, постулируемые моралью, также распространяются на "своих", ис-

180 Гражданское общество: истоки и современность

ключая или нейтрализуя «чужих». Поэтому мультикультурализм допускает многоуровневую систему социального нормирования, возлагая при этом особые надежды на государственное право. Толь­ко оно в состоянии обеспечить надежный «мостик» между «послед­ними» и «предпоследними» принципами.

Культурный плюрализм влияет на право, ибо правовые нормы и принципы загружены определенным ценностным содержанием, во­влечены в историю и необходимы для адекватного самоосмысления культуры. Если мировоззрение современных людей, включая их субъективное чувство справедливости, сформировано под знаком плюрализма, то неизбежно возникает вопрос об основополагающей норме объективной справедливости, которая учитывала бы индиви­дуальные и групповые представления о справедливости, и в то же время не уничтожала бы идею общей политической справедливости. Противостоящие друг другу культуры имеют свои политические, экономические, социальные и иные интересы, и эти интересы во­площены в нормативной системе, обеспечивающей групповую со­лидарность. Не всегда этой нормативной системой является госу­дарственное право. Небольшие по размерам локальные общности людей живут, руководствуясь нормами морали, традиций, обычного права. В ситуации, когда солидарность в рамках большого общества является проблематичной, возникает и укрепляется мнение, что только относительно небольшие сообщества людей, называемые ло­кальными «жизненными формами», в состоянии обеспечить куль­турную и моральную идентификацию. А. Макинтайр, отстаивающий ценности локального культурного сообщества перед угрозой глоба­лизации, так обосновывает мотивы своих симпатий: «Мое детство прошло среди землевладельцев и рыбаков, принадлежащих к куль­туре, которая уже отчасти утрачена. Самым важным в этой культуре была особая приверженность и связь с родными и землей. Быть справедливым означало выполнять определенную роль в жизни ме­стного сообщества людей. Личность каждого определялась его ме­стом в этом сообществе и в тех конфликтах и спорах, которые со-

Государство и гражданское общество... 181

ставляли историю этого сообщества. Их понятия передавались через рассказанные истории»⁹.

Очевидно, что в современном обществе с разнородными ценно­стными установками не существует универсальной этики, которая могла бы служить основой для единого согласованного морального действия. Поэтому существование (или сосуществовании) различ­ных моральных и правовых миров следует расценивать не как зло, а как неизбежный факт нашего времени, как результат социального развития.

В плюралистических культурах, признающих множество спосо­бов мышления и действия, Абсолюты теряют свое значение, и воз­никает опасная иллюзия, что они вообще не нужны, ибо каждый ин­дивид и каждая группа хотят развиваться свободно. Поскольку конкуренция этических принципов невозможна, возникает необхо­димость координации этого правового многообразия, целью которой является согласование интересов и смягчение последствий неизбеж­ных столкновений. Уже самые поверхностные «подступы» к этому вопросу показывают, что он не может быть решен без активного вмешательства государства. Иными словами, отношения между го­сударством, представляющим интересы «большого» общества, и ассоциациями, образующими гражданское общество, трансформи­руются в проблему отношения между обычным и государственным

правом.

В 1990 г. в Институте правовых наук университета Копенгагена было создано движение под названием «Правовой полицентризм», поставившее своей задачей разработку концептуальной модели взаимодействия различных правовых систем в рамках одного соци­ального поля. Преамбулу программы движения составляет критика правового централизма, исходящего из того, что единство ценностей вполне возможно и поэтому нужно создать нормативную систему, обладающую универсальной значимостью. Правовой полицентризм, напротив, считает единство на основе фундаментальных ценностей невозможным, а попытку построения такого единства — опасной. Каждая культурная группа, согласно идее правового полицентризма,

⁹ Макинтайр А. Ницше или Аристотель? // Боррадори Д. Американский философ:

Беседы с Куайном, Дэвидсоном, Патнемом, Нозиком, Дан-то, Рорти, Кейвлом, Ма-кинтайром. Куном. Пер. с англ. М., 1999. С. 169.

182 Гражданское общество: истоки и современность

имеет свою систему правовых норм и руководствуется только ею, не допуская в сферу своей юрисдикции другие нормативные системы.

Проблема правового плюрализма, по мнению сторонников этого движения, состоит не в том, чтобы создать некий «третейский суд», рассматривающий конфликты, возникающие вследствие столкнове­ния различных нормативных систем. Такой суд неприемлем, ибо противоречит принципу справедливости. Выход, скорее, в том, что­бы признать правовое разнообразие и стремиться к максимальному изучению правовых систем с целью выработки терпимости и взаи­мопонимания, которые возможны в качестве временного, ситуаци­онного решения, но не как абсолютная универсальная формула.

Сегодня ни у кого из серьезных исследователей не вызывает со­мнений тот факт, что культурные сообщества могут быть не менее тоталитарными, чем государства, и поэтому не стоит их идеализиро­вать. Тягостные впечатления остаются после чтения рассказа Н. Г. Гарина-Михайловского «Волк», в котором описываются нравы русской сельской общины, жестоко подавляющей любые проявле­ния индивидуальности и свободы своих членов. Известны много­численные примеры из жизни религиозных сообществ, физически и психологически подавляющих своих членов.

Свобода человека в локальных социальных образованиях нуж­дается в не меньшей правовой защите, чем права человека как граж­данина государства. Необходимо лишь разграничение компетенции общинных структур и государства. Английский правовед Д. С. Гриффитс предлагает называть ассоциации гражданского об­щества «полуавтономными социальными сферами» (ПАСС) и при­писывает им такие свойства:

• Они являются основными подразделениями социального по­рядка;

• Существенное отличие ПАСС от других социальных струк­тур состоит в том, что они обладают собственным норма­тивным порядком и регулируют внутренние взаимоотноше­ния и деятельность своих членов;

• Каждая ПАСС сопротивляется «проникновению» внешних норм и стремится к максимальной автономии. Пределы этой автономии определяются внутренней организацией ПАСС и активностью соперничающей с ней ПАСС;

Государство и гражданское общество... 183

• Очень часто члены ПАСС решают свои проблемы без обра­щения к внешним нормативным инстанциям. Но даже обра­щение к этим последним проходит под контролем ПАСС .

Эта модель предлагает вывести из общего правового простран­ства государства большинство проявлений социальной активности человека, препоручив их нормативному воздействию традиционных институтов локального сообщества, среди которых главную роль играет обычное право.

Обычное право — это правовые кодексы различного типа, раз­ной степени формализации и действенности, которые действуют на местном уровне и являются результатом истории и культуры ло­кальных групп, обитающих в этом регионе. Обычное право сосуще­ствует вместе с централизованными правовыми системами, т. е. в одном пространстве с универсальным государственным правом. Эта ситуация, собственно, и является тем, что называют «правовым плюрализмом».

В современном мире государство утратило монополию на пра­вовое творчество и применение права. Здесь идет явное или скрытое состязание между государственным и обычным правом, т. е. между стремлением к правовому централизму и правовым полицентриз­мом. Правовой централизм, или государственное право, обычно от­ражает доминирующий интерес и властвующую волю, за которыми стоят господствующая сила, господствующая идеология и господ­ствующая культура, стремящиеся создать так называемое «единое правовое пространство» на контролируемой территории. Поэтому всегда имеет место ситуация, когда централизованное право вступа­ет в противоречие с местной традицией, с локальной спецификой или просто с новой, некодифицированной ситуацией. Это столкно­вение двух легальных систем или нормативных регистров может иметь различные последствия. В наше время данная коллизия часто присутствует и актуализируется в борьбе за права меньшинств или за создание новой государственности в рамках процесса деколони­зации. Нередко сотрудники различных подразделений ООН, госу­дарственные чиновники, занимающиеся вопросами образования,

¹⁰ Гриффитс Д. С. Правовой плюрализм и социальное действие права // РЖ «Соци­альные и гуманитарные науки. Зарубежная литература». Сер. 4. Государство и пра­во. 1995. №3. С. 9-14.

184 Гражданское общество: истоки и современность

социального обеспечения и миграции, сталкиваются в своей дея­тельности с проблемами из-за того, что люди, с которыми они рабо­тают, существуют в ситуации одновременного давления на них норм обычного права и государственного права. Основываясь на знании локальных культур, такая отрасль правоведения, как юридическая антропология, изучает характер этих коллизий и способствует их разрешению.

Ценность обычного права в том, что оно способствует сохране­нию самобытности и культуры этноса, гармонизирует отношения между его представителями, порой восполняет пробелы в праве и облегчает понимание закона, права вообще и права каждого народа в частности. В царской России действовала установка на инкорпо­рацию обычая в действующее право. В частности, «Устав об управ­лении инородцев» от 1822 г. гарантировал кочевым народам:

• Право на управление по их собственным степным законам и обычаям. Предписывалось данные законы и обычаи собрать, систематизировать и утвердить, отменив дикие и жестокие, напечатать на русском языке и по возможности на языках самих этих племен. Недостаток в степных законах при ре­шении дел должен был дополняться общероссийскими уза­конениями.

• Особую юрисдикцию, согласно которой только уголовные преступления рассматривались в присутственных местах и по государственным установлениям. Уголовные дела заво­дились в случае намеренного убийства, грабежей, насилия и некоторых других опасных преступлений. Все прочие дела считались исковыми и разрешались родовыми управлениями в режиме словесных судов. Но такая юрисдикция ограничи­валась местами проживания инородцев. В российских горо­дах и селениях их проступки разбирались полицией на осно­ве общих положений.

А. И. Герцен в «Былом и думах» приводит аргументацию чере­мисов против попытки их насильственного вовлечения в лоно пра­вославной церкви: «В лесу есть белые березы, высокие сосны и ели, есть также и малая мозжуха. Бог всех их терпит и не велит мозжухе быть сосной. Так вот и мы меж собой, как лес. Будьте вы белыми березами, мы останемся мозжухой, мы вам не мешаем, за царя мо-

Государство и гражданское общество... 185

лимся, подать платим и рекрутов ставим, а святыне своей изменить не хотим»".

Между государственным и обычным правом существовали и существуют непростые отношения, характер которых зависит от бо­лее общей проблемы отношений между центральными и локальны­ми политическими и культурными интересами. В истории и в со­временности можно выделить такие типы отношений между государственным и обычным правом:

• Государственное право отрицательно относится к обычному праву. Это проявляется в том, что нормы государственного права противоречат обычному праву и ставят конкретных людей в положение, когда они не в состоянии следовать требованиям обоих видов права и должны выбирать между ними;

• Политика разделения, когда ситуация правового плюрализма ликвидируется через введение разграничений между груп­пами населения, придерживающимися различных видов права;

• Политика агломерации, когда допускается упорядоченное существование различных видов права. К примеру, иногда целесообразно, чтобы светское государство и церковь, обла­дающие политической властью, достигали такого «status vivendi», при котором к исключительной юрисдикции каж­дого из них относился определенный вид общественной дея­тельности;

• Политика объединения, когда обычное право включается в государственное право. Конечной целью является и усиле­ние обычного права и одновременно установление контроля за ним;

• Политика интеграции — сосуществование различных право­вых систем.

Самым оптимальным типом взаимоотношений между государ­ственным и обычным правом является такое их сосуществование, при котором юрисдикция обычного права не простирается за преде­лы социальной группы, порождением которой оно и является, а го-

' Герцен А. И. Соч. в 9 т. М., 1956. Т. 4. С. 267.

186 Гражданское общество: истоки и современность

сударственное право вследствие своей формальности и нейтрально­сти по отношению к ценностям конкретных сообществ регулирует лишь проблемы, представляющие общий интерес.

Многие современные государства, имеющие разнородное в эт­ническом или религиозном отношении население, допускают раз­личные правовые системы в рамках общего политического про­странства. К примеру, в Малайзии уживаются автохронное обычное право, британское право и шариат. Во Франции выходцам из Маг-риба, которые составляют значительную часть населения, разреша­ется руководствоваться в семейно-брачных отношениях нормами обычного права тех стран, из которых они вышли, или шариатом. В Израиле несмотря на то, что государственной религией там является иудаизм, друзы и мусульмане пользуются также конституционно закрепленной нормой, декларирующей свободу вероисповедания, и получают финансовую поддержку из государственного бюджета. Такой подход к праву соразмерен мультикультурализму, и его офи­циально провозгласили Австралия, Канада и Швеция.

В современной России противоречия между центральной вла­стью и региональными сообществами являются наиболее явными и опасными, что делает жизненно необходимыми поиск и легитима­цию оптимальных моделей государственного устройства. Многие субъекты федерации претендуют на особый статус в рамках единого государства, объясняя свои притязания особенностями религии, культуры, географии или этнического состава населения. Этот осо­бый статус предполагает, в том числе, и особое судопроизводство и особые права в рамках единого государства. Такая модель получила название «асимметричной» и имеет много сторонников среди пред­ставителей региональных элит и среди перспективно мыслящих по­литологов и правоведов. К примеру, президент Ингушетии активно выступает за введение элементов шариатского судопроизводства при рассмотрении вопросов семейно-брачных отношений и при уре­гулировании вопросов наследования. При этом он ссылается на то, что «де-факто» эта практика все равно действует, и необходимо лишь признать её, возведя в «де-юре». Губернаторы отдаленных от центра регионов России требуют особого статуса, выдвигая как ар­гумент своеобразие геополитического положения, полиэтнический состав населения, удаленность от центра.

Государство и гражданское общество... 187

Этот «асимметричный» подход к политико-правовому устрой­ству России напоминает несколько подзабытую (намеренно или не­осознанно) модель «национально-культурных автономий», которая предлагалась в качестве базовой для устройства советского государ­ства в 20-е годы. Хотя она была отвергнута по форме, по сути госу­дарственное устройство СССР больше соответствовало этой модели. Национальные образования получили достаточно большие права и возможности в развитии своих культур, но политически были пол­ностью инкорпорированы в единое государственное поле. Политика мультикультурализма также опирается на принцип максимального невмешательства в культурное своеобразие составляющих общее социально-политическое поле групп, делая объектом своего воздей­ствия общие жизненные интересы.

В ситуации мультикультурализма принципиально изменяется роль государства, которое становится по настоящему социальным государством, то есть берет на себя функции планирования, распре­деления и организации. Тем самым оно впервые за свою историю реально становится средством воплощения в жизнь конституции, а не наоборот, когда конституция использовалась государством для реализации определенных политических интересов.

Правовая система плюралистического общества ориентируется на удовлетворение таких минимальных требований:

• Она должна быть асимметричной, т. е. исходить не из прин­ципа равенства субъектов политических отношений, а из их особого статуса;

• Она должна быть комплементарной, т. е. непротиворечиво совмещать в себе различные институты правового нормиро­вания — от обычного права до официального государствен­ного права;

• Основной функцией права должна стать коммуникативная, заключающаяся в посредничестве между разнородными нормативными системами с целью выработки общественно­го согласия;

• Государство, для того чтобы способствовать реализации правом этой коммуникативной функции, должно стать соци­альным государством.

188 Гражданское общество: истоки и современность

Таким образом, несомненным является факт перераспределения сфер влияния между государством и гражданским обществом. Гра­ницы права становятся очень подвижными и расплывчатыми, сме­щаются в сторону центра и регулируют минимум общественных от­ношений, в то время как нравственные принципы и нормы обычного права имеют конкретное содержательное наполнение, источником которого выступает история и культура определенного сообщества. Государственное право нейтрально в отношении культурных разли­чий и сосредотачивает внимание не на фундаментальных, основопо­лагающих принципах и ценностях, а на тех индивидуальных и груп­повых интересах, которые могут быть реализованы только сообща. Это следует понимать таким образом, что правовая модель мульти-культурного общества опирается на факт сосуществования в совре­менном мире множества разнородных представлений, верований, жизненных идеалов, каждое из которых имеет право на существова­ние. Протестанты, мусульмане, цыгане, бомжи, инвалиды, пенсио­неры — все они живут в соответствии со своими представлениями о жизни, опираются на собственные идеалы и ценности. В этих усло­виях законодательная и правоприменительная деятельность должна опираться на два основополагающих принципа:

• За локальными сообществами признается право регулиро­вать большинство внутренних вопросов, в том числе опре­делять контуры прав и свобод членов сообщества, при усло­вии, что нахождение в этом сообществе является добровольным со стороны индивида. Это требование добро­вольности вступления и выхода из сообщества является принципиальным;

• Государство разрабатывает минимум законов, обладающих безусловной обязательностью на всех уровнях. Оно законо­дательно закрепляет право локальных сообществ на само­бытность при условии, что эта самобытность не нарушает прав других сообществ и не угрожает целостности государ­ства.

Эти принципы соответствуют двухуровневой архитектонике со-циокультурного бытия, главным признаком которой является нали­чие двух относительно самостоятельных уровней, а именно: уровня, представленного фундаментальными интересами и ценностями, ко­

Государство и гражданское общество... 189

торый мы объединили в понятие «последних» принципов бытия, и уровня, включающего второстепенные интересы и ценности, на­званные «предпоследними» принципами.

Справедливость права в первую очередь обнаруживается во внимании к «последним» принципам. Любая попытка их исправле­ния квалифицируется как несправедливость и вызывает резкие про­тесты, вплоть до вооруженного сопротивления. Справедливость права состоит в том, что оно, с одной стороны, не покушается на эти «последние» принципы и не пытается их регулировать, и, с другой стороны, защищает их от любого внешнего вторжения.

Отказываясь от попыток построить общественную солидарность через поиск консенсуса на уровне «последних» принципов, право ищет основу для такой солидарности на уровне принципов «предпо­следних». Объектом правового воздействия становятся те проблемы индивидуального и коллективного бытия, которые имеют жизненно важное значение для отдельного человека и социальной группы, но могут быть решены только сообща. Здесь право в полной мере ис­пользует свои возможности, предлагая общую норму поведения и добиваясь её выполнения посредством применения силы.

Следовательно, государству удается способствовать реализации идеала общественного строительства — построению солидарного справедливого общества — за счет того, что решение проблем соли­даризации и справедливости осуществляется на разных уровнях со­циального бытия. Это, на наш взгляд, помогает предотвратить ото­ждествление права с законом. Внимание к «последним» принципам, т. е. к свободе человека, суверенитету и автономии культурной группы, подчеркивает, что право не вторгается в сферу, считаю­щуюся для субъектов общественных отношений священной и не­прикосновенной. Именно это обстоятельство делает пространство, регулируемое правом, «правовым».

Таким образом, право мультикультурного общества максималь­нонейтрально по отношению к фундаментальным индивидуаль­ным и социальным различиям и пытается достичь общественного компромисса через обсуждение менее значимых различий. Естест­венно, что при этом оно пользуется возможностями, которых нет у других принципов организации общественной солидарности — обычая, условной конвенциальной нормы, обычного права. Главной из этих возможностей является принуждение субъектов обществен-

190 Гражданское общество: истоки и современность

ных отношении к должному поведению и поэтому сущностью права в большинстве правовых теорий считается сила. Поскольку основ­ная проблема мультикультурного общества состоит в поиске осно­ваний для социального согласия, и праву в этом деле отводится ре­шающая роль, то есть смысл перенести акценты при рассмотрении сущности права и искать последнюю не в форме права, а в его функциях. Право можно определить по той роли, которую оно игра­ет в обществе, а не тем фактом, что оно является выражением чьей-то воли. Общество в настоящее время нуждается в инстанциях, ко­торые могли бы выступать в качестве посредника между различны­ми «жизненными мирами», и право выполняет в первую очередь коммуникативную функцию, которая отодвигает на задний план тот факт, что при этом оно не перестает пользоваться разнообразными средствами государственного принуждения.

Требование максимальной нейтральности права делает необхо­димой «инвентаризацию» его норм и принципов с тем, чтобы уста­новить, какие из них в современных условиях утрачивают универ­сальную упорядочивающую силу и приобретают локальное, приватное значение. Исследования показывают, что такие понятия, как «свобода», «человеческое достоинство», «нравственный закон» интерпретируются согласно приватным взглядам на мир и не могут служить основаниями для общей нормы. Поэтому не стоит вклю­чатьих в государственное законодательство и в судебное законо­творчество.

Поиск путей обоснования правовых универсалий приводит к «чистому учению о праве» X. Кельзена. Кельзен, как известно, был неокантианцем и придерживался основополагающего для этого те­чения принципа свободы от ценностных суждений. Формальные признаки, приписываемые им «основной норме», сходны с теми, которые многие хотят увидеть в правовой норме мультикультурного общества. Плюрализм требует нейтральных по отношению к интер­претациям мира формальных принципов справедливости, равенства и права. Эти формальные принципы обладают значимостью пози­тивного права. Именно поэтому формальные учения о праве (типа кельзеновского) более соответствуют радикальному плюрализму, нежели материальные ценностные этики, содержащие концепции справедливости, равенства, благой жизни. Кельзен, в частности, ут­верждал, что существует «не-позитивная» основная норма (консти-

Государство и гражданское общество...

туция), служащая условием для того, чтобы правовая наука могла определить свой эмпирический материал как позитивное право. То есть основная норма, будучи «не-позитивной», оказывается услови­ем остального позитивного права.

Что может выступить в качестве такой основной нормы? Гер­манский философ права X. И. Зандкюлер утверждает, что «...един­ственным кандидатом на роль основной нормы, отвечающей факту плюрализма, а также принципам справедливости и необходимости моральных начал порядка, являются позитивные права человека»¹². Конечно, допущение идеи прав человека в качества фундамента права весьма рискованно, ибо реальная история показывает, что многие войны в прошлом и в настоящем возникали именно из-за различий в понимании прав человека. Однако реальной альтернати­вы, похоже, не существует. Необходимо только более детальное

обоснование этой идеи.

Права человека образуют универсальную совокупность полити­ческих, экономических, социальных и культурных прав. Они рас­сматривались и формировались как универсальные права: индиви­дуум как таковой и человечество как целое образуют субъект неотчуждаемых основных прав. Но эта универсальная идея прав че­ловека накладывается на различные культуры, связана с разнород­ными экономическими, политическими и социальными интересами. Многие страны с традиционной культурой очень болезненно реаги­руют на попытки насадить у них западные стандарты прав человека. Тем не менее необходимо во всем этом культурном разнообразии найти общие для всех культур аспекты прав человека и стремиться к их осуществлению. К ним, в частности, относятся такие признаки:

• Права человека — это универсальные права всех людей;

• Права человека обладают значимостью в качестве конкрет­ных правовых требований, которым может быть придан ста­тус правовых норм;

• Функция идеи прав человека в современных условиях состо­ит в том, что она может служить обоснованию универсаль­ного консенсуса.

² Зандкюлер X. И. Демократия, всеобщность права и реальный плюрализм //Вопросы философии. 1992. № 2. С. 49.

73ак. 3616

192 Гражданское общество: истоки и современность

Можно, таким образом, постулировать, что основная норма, служащая основой согласия в плюралистическом обществе, по своей форме может быть концепцией прав человека, но при этом макси­мально формальной и свободной от спорного материального содер­жания.

В пользу того, что право должно быть формальным, говорит и такой фактор современной жизни, как чрезвычайная динамичность политической и экономической сфер. Чтобы поспевать за этой ди­намикой, т. е. быть вариативным, праву необходимо содержать эле­менты, доступные манипулированию со стороны людей. Возраста­ние вариативности права сопровождается не повышением произвольности содержания правовых предписаний, а возрастанием их формальности¹³. Право перестает быть жесткой системой, обес­печивающей «среднюю норму» добра и справедливости, и превра­щается в процесс непрерывного творчества, в котором органично соединяются общее и особенное, а результатом выступает компро­миссная формула справедливости.

Все сказанное по поводу места и роли государственного права в условиях радикального социокультурного плюрализма все же харак­теризует «идеально-типическую» ситуацию. В действительности отношения между государством и разнообразными группами граж­данского общества опосредованы такими факторами, как состояние гражданского общества, политическая и правовая культура населе­ния, наличие объективных оснований для сохранения общего про­странства. Не будет большим преувеличением утверждение, что со­временный мир переживает трансформации, сходные с «Великим переселением народов» в IV-VII вв. Мы являемся свидетелями об­разования новых государств посредством юридического оформле­ния государственного статуса тех сообществ, которые фактически уже давно были «государством в государстве». Кризис государст­венности характерен для большинства современных обществ, в том числе и для экономически благополучных. На повестке дня стоит вопрос о заключении новых общественных договоров, призванных юридически оформить новую расстановку и новое качество соци­альных и культурных групп внутри одного жизненного пространст-

¹³ Хёффе О. Политика, право, справедливость. Основоположения критиче­ской философии права и государства. М., 1994. С. 113.

Государство и гражданское общество... 193

ва. Локальные сообщества, ограниченные перспективой «родной колокольни» (А. Макинтайр), не могут выработать и предложить правила универсального общежития. Они могут лишь навязать свои нравственные стандарты и экономические интересы соседям, по су­ти ассимилировав их. Такие примеры были нередки в прошлом, но в настоящее время эта политика невозможна. Поэтому решающей ин­станцией, способной взять на себя инициативу перезаключения об­щественного договора, является государство. Мы видим как мини­мум три варианта действий государства в этом направлении.

— Во-первых, государство может попытаться навязать правила общежития «сверху», используя свои возможности для максималь­ной нейтрализации культурного разнообразия.

— Во-вторых, существует вероятность выстраивания общего государственного пространства «снизу», через делегирование цен­тру полномочий, которые не могут быть успешно реализованы на локальном или региональном уровнях.

— В-третьих, государство может пойти по пути защиты своих корпоративных интересов, представленных чиновниками всех уров­ней государственной власти. В этом случае оно утрачивает функцию общественного диспетчера и превращается в общественную форму с самодовлеющими интересами и целями, подавляя все конкурирую­щие группы. Такой вариант является самым губительным, но он вполне реален.

В современной России может реализоваться любой из указан­ных выше сценариев, ибо политические традиции и политическая культура обладают такой неопределенностью и пластичностью, что допускают самое невероятное развитие событий.

Налицо некий порочный круг: нормальное, т. е. справедливое и солидарное общество в России может быть построено только снизу вверх, однако для этого необходимо сильное гражданское общество, которое может вырасти только «под присмотром» государства. По­этому укрепление центральной государственной власти, идущее па­раллельно с развитием местного самоуправления, представляется наиболее оптимальной реакцией на мультикультурализм российско­го общества.