Психосоциальные теории революции

6а. Революция как патология: П.А. Сорокин

П.А. Сорокин сформулировал одно из психосоциальных объяснений: суть революции — в патологических и варварских действиях человека, свидетельствующих о полном разрыве с цивилизацией, дисциплиной, порядком и нравственностью. Патологическое поведение является реакцией на невыносимо тяжелые условия жизни и перерождается в революцию, когда ослабевшая власть утрачивает способность поддерживать порядок силой^[258]. Если концепция адекватна, логично ожидать увеличения числа преступников, суицидентов и психически больных в годы революции и предшествующих ей годах. Имеющиеся данные не подтверждают гипотезу.

Число осужденных общими судами на 100 тыс. составило в 1895–1899 гг. — 87, в 1900–1904 гг. — 86, в 1905–1907 гг. — 82, в 1908–1912 гг. — 104^[259], т. е. в годы, предшествующие революции, и самой революции уменьшилось. Похожая картина наблюдалась в годы первой мировой войны (если судить по числу следствий, поскольку сведения об осужденных отсутствуют)^[260][БН7] (табл. 12.27).

Таблица 12.27

Число следствий на 100 тыс. населения по восьми судебным округам в 1911–1916 гг. (1911=100)

Источники: Тарновский Е.Н. Война и движение преступности в 1911–1916 гг. // Сборник статей по пролетарской революции и праву. 1918. Т. 5. № 1–4. С. 98, 104, 109; Волков Е.З. Динамика народонаселения СССР за 80 лет. М., 1930. С. 264–271.

В 1914–1916 гг., если судить по числу возникших следствий на 100 тыс. населения в восьми судебных округах, преступность была примерно на 26 процентных пунктов ниже, чем в 1911–1913 гг., в том числе в деревне — на 29, а в городе — на 6. В целом по стране снизилась частота совершения всех видов преступлений, а в городе незначительно (на 5 пунктов) возросло лишь число краж (на 100 тыс. населения). Вряд ли столь существенное уменьшение преступности можно объяснить только уходом миллионов здоровых мужчин в армию, ибо упала преступность женщин и детей, не подлежавших мобилизации[261][БН8] . Показательно существенное (на 34 пункта) сокращение числа государственных преступлений. В 1916 г. обнаружился небольшой рост преступности по сравнению с 1915 г. (в целом — на 12 пунктов, в деревне — на 11, а в городе — на 19 пунктов) за счет главным образом краж, разбоев и грабежей. Но уровень 1913 г. превзойти все равно не удалось: в 1916 г. в целом по стране преступность была 24 пункта ниже, в деревне — на 28, а в городе — на 3 пункта ниже, чем в 1913 г. И это при том, что за время войны, к лету 1916 г. под влиянием массовых переселений прозывавшихся в армию крестьян в города, доля городского населения увеличилась с 15,3% до 17,4% или на 2,1%[262].

Сведения о преступности за 1917–1919 гг. не введены в научный оборот (возможно, они вообще не сохранились). Но данные за 1920–1924 гг. свидетельствует о ее скачке после революции: число осужденных в 1921–1924 гг. относительно 1911–1913 гг. возросло в 3 раза — с 883 до 2964 на 100 тыс.^[263] и превысило современный, в 2006–2009 гг., уровень преступности[264].

По уровню самоубийств в пореформенное время, как указывалось выше, Россия занимала предпоследнее место в Европе^[265]. С 1870 по 1910 г. коэффициент самоубийств изменялся циклически при общей повышательной тенденции; пик приходился на 1891–1895 гг., затем произошло снижение. Важно отметить, что суицидальность росла только среди горожан, в то время как в деревне после незначительного подъема в 1880 — первой половине 1890-х гг. она понизилась и в начале ХХ в. вернулась к уровню 1819–1825 гг. В годы первой русской революции 1905–1906 гг. коэффициент самоубийств понизился и стал расти только с 1907 г., после ее окончания, достигнув максимума к 1913 г. (табл. 12.28).

Таблица 12.28