Число стачек и рабочих, обратившихся в фабричную инспекцию с единоличными или коллективными просьбами и жалобами на предпринимателей

Примечания: * Число рабочих за 1895–1900 г. интерполировано по проценту участников.

** К числу предприятий.

*** К числу рабочих.

*** Интерполировано по проценту поводов для жалоб и просьб, признанных основательными либо полностью или частично удовлетворенных.

Источники: Свод отчетов фабричных инспекторов за 1913 год. СПб., 1914. С. LV; То же за 1914 год. СПб., 1915. С. LXI, XLVII.

С 1901–1904 по 1912–1914 гг. среднее годовое число жалобщиков увеличивалось с 4,1 до 6,8%, а в годы революции 1905–1907 гг. достигло 10,3%. Поскольку жалобы носили исключительно экономический характер, то петиционное движение отражает меру неудовлетворения экономическими условиями жизни, и она, как видим, росла. Сходную картину дает анализ экономических стачек (табл. 12.30).

Таблица 12.30

Экономические и политические стачки российских рабочих в 1895–1914 гг. (в среднем в год)

Примечания: * Определено как разница между общим числом стачек (забастовщиков) и политическими стачками (забастовщиками).

** К числу всех стачек.

*** К числу рабочих.

**** К общему числу забастовщиков.

Источники: Подсчитано по: Варзар В.Е. Статистика стачек рабочих на фабриках и заводах за трехлетие 1906–1908 гг. С. 46–48; Свод отчетов фабричных инспекторов за1909 год. С. LII. То же за 1911 год. С. XCIII–XCIV; То же за 1913 год. С. LXXIX–LXXX; То же за 1914 год. С. LXVII, LXXI; Статистический сборник за 1913–1917 гг. Вып. 1. С. 37–38; 131, 139, 141, 149, 155, 159, 163.

С 1895–1904 гг. по 1912–1914 гг. процент забастовщиков поднялся на 11.4 пункта — с 2.8 до 14.2%, но в годы революции, 1905–1907 гг., в них участвовало более трети рабочих. Резкие скачки в общем числе забастовщиков в 1905–1908 и 1912–1914 гг. объясняются главным образом ростом политических стачек, провоцировавших на экономические выступления.

Но самое неожиданное состояло в другом — рост числа как экономических, так и политических стачек происходил в годы подъема промышленности и зарплаты. Со стороны рабочих предъявлялись, как правило, завышенные требования, обгонявшие возможности экономики их удовлетворить. «Нет сомнения, что возрастание стачечного движения связано с общим благоприятных положением фабрично-заводской промышленности, <…> с весьма благоприятной конъюнктурой рынка»[281], — говорится в «Своде фабричных инспекторов за 1911 г.». То же отмечается в «Своде… за 1913 г.»: «Значительное увеличение в отчетном году количества забастовок экономического характера объясняется общим оживлением отечественной промышленности, вызвавшим у рабочих стремление учесть его в свою пользу и добиться уменьшения рабочего времени и других льгот, что и послужило причиной ряда забастовок преимущественно наступательного характера», т. е. ставивших целью не сохранить, а улучшить положение рабочих[282]. Эту особенность стачечного движения четко выразили еще 20 лет назад Л.И. Бородкин и Ю.И. Кирьянов: «Движение рабочих всей фабрично-заводской промышленности имело первопричиной более быстрый рост потребностей рабочих по сравнению с медленным изменением к лучшему их материального положения»[283].

В протестном движении рабочих в конце XIX — начале ХХ в. отметим наступательный, агрессивный стиль поведения. Их требования к предпринимателям непрерывно росли, что хорошо проявилось в уменьшении доли основательных, или законных, жалоб, т. е. соответствующих действовавшим в то время законам. В 1901–1904 гг. фабричные инспекторы признали 57% поводов основательными, в 1905–1907 гг. — 53%, а в 1908–1914 гг. — 43% или на 14 пунктов меньше, чем в 1901–1904 гг.

Рост недовольства и агрессивности рабочих отразился в снижении на предприятиях трудовой дисциплины. Она, как показывают данные о штрафах за 1901–1914 гг., колебалась по годам, находясь в зависимости от экономической конъюнктуры и политической ситуации в стране, точно так же как забастовки и жалобы. Во время промышленного подъема, когда спрос на труд увеличивался и работу было найти нетрудно, дисциплина снижалась, и, наоборот, в годы экономического спада из–за страха потерять работу пролетарии становились дисциплинированнее и менее требовательными, наблюдалось уменьшение жалоб и претензий с их стороны.^[284] В годы подъема освободительного движения, когда все противники монархии активизировали свои действия, привлекая пролетариев для поддержания своих политических требований, трудовая дисциплина резко падала, во время революции 1905–1907 гг. — до самой низкой отметки; наоборот, в годы политической стабилизации дисциплинированность повышалась. Но при всех колебаниях обнаруживается тенденция к понижению уровня трудовой дисциплины: в 1901–1904 гг. в среднем на одного рабочего приходилось 2,22 нарушения в год, а в 1910–1913 гг. — 2.50[285]. С точки зрения дисциплины, российский пролетарий уступал своим западноевропейским коллегам. Отсюда возникала необходимость со стороны предпринимателей расходовать значительные средства на содержание органов контроля, увеличивая тем самым издержки производства^[286].

Российское рабочее движение по масштабу и интенсивности не уступало западноевропейскому и американскому в мирные годы и превосходило его в годы революции. Обычно международные сравнения стачечного движения принимают во внимание только число стачек и забастовщиков. Но эти показатели не являются достаточными по трем причинам: (а) из-за различия в численности рабочих в отдельных странах, (б) ввиду игнорирования продолжительности стачек, (в) из-за специфики российской статистики забастовочного движения. Сведения о стачках в России касаются только частных фабричных заведений обрабатывающей промышленности, причем предприятия с численностью менее 20 человек учитывались выборочно[287]. Западноевропейская и американская статистика охватывала все предприятия (без различия их величины) и все отрасли, включая сельское хозяйство и сферу услуг, при этом в публикуемых сведениях стачки не дифференцируются по отраслям. Ввиду этого полной сопоставимости российской и зарубежной статистики забастовочного движения добиться невозможно. Чтобы достичь хотя бы минимальной однородности российских и зарубежных данных, из последних целесообразно исключить белых воротничков и лиц, занятых в сельском хозяйстве. Это можно сделать следующим образом: число бастующих и число потерянных дней за рубежом сопоставлять с численностью не всего самодеятельного населения, а только с той его частью, которая была занята в промышленности (обрабатывающей и добывающей), строительстве и на транспорте. Соответствующие сведения по отраслям заимствованы из переписей; в интервале между переписями число работающих определялось, основываясь на среднегодовом приросте их численности между переписями. При таком подходе сила забастовочного движения на Западе, по-видимому, несколько завышена, поскольку белые воротнички и сельские жители могли в принципе участвовать в забастовках. Однако и российская статистика эту силу преувеличивает: мы принимаем во внимание только стачки в частной обрабатывающей промышленности европейской части страны, где накал борьбы между капиталом и трудом достигал наивысшей степени.

Для сравнительной оценки силы стачек я буду использовать два показателя — долю забастовщиков в общей численности пролетариев и потери рабочих дней на 1000 человек. Первый учитывает только размах забастовочного движения или степень вовлеченности в него рабочих; второй — также и его интенсивность, поэтому является комплексным показателем. Результаты расчетов представлены в табл. 12.31.

Таблица 12.31