Homo juridicus индусской общины
При определениях индусского права необходимо проводить различие между правом Индии, независимого государства, образованного в 1947 г. на значительной части бывшей
1 Павленко Ю. В. Происхождение цивилизации: Альтернативные пути // Альтернативные пути к цивилизации. М., 2000. С. 125.
Британской Индии, и правом общины, исповедующей индуизми имеющей своих последователей как в Индии (85% населения), так и в Пакистане, Бангладеш, Непале, Бирме, Восточной Африке, на островах Фиджи и т. д.1 Уже в силу этого различия индусский homo juridicus в историческом обозрении по преимуществу был и остается "человеком общинным", только недавно начавшим приобретать правовые признаки "человека государственного". Между этими двумя состояниями подавляющего большинства современных индийцев нет резкой границы. Этим и интересен для нас правовой мир индуса, как древнего, так и современного.
В своем очерке о праве индусской общины Р. Давид писал, что в отличие от христианства и иудаизма, постулирующих равенство всех перед богом, индуизм не делает акцента на индивидуальном статусе: "Для него "человек" -простая абстракция, имеются лишь "люди", разделенные с момента рождения на социальные иерархические категории, каждая из которых имеет свою систему прав и обязанностей и даже мораль"2. К кастовой системе, казалось, заковывавшей человека в цепи предопределенных с рождения запретов и дозволений, мы еще вернемся, а пока вслед за Р. Давидом отметим эту бросающуюся в глаза особенность индусского права, наводящую на мысль об отсутствии индивидуального статуса личности как таковой и о наделении ее определенной статус-ностью только в силу принадлежности к определенной социальной группе. Обозначив эту "истину", мы могли бы затем перейти к анализу "трех источников и трех составных частей" индусского права (дхарма — артха -- кома) и плавно завершить анализ приговором кастовой системе, с которой с переменным успехом борются все прогрессивные люди Индии. Однако прежде хочется обратиться к тончайшему знатоку индийской философии Герману Гессе и его "Легенде об индийском царе", устроившем состязание брахманов о познании истины:
1 См.: Давид Р., Жоффре-Спинози К. Указ. соч. С. 330; Крашенинникова П. А. Индусское право: История и современность. М., 1982. С. 12—21 ("Границы действия индусского права"); Нерсесянц В. С. Указ. соч. С. 468; Саидов А. X. Указ. соч. С. 311. Давид Р., Жоффре-Спинози К. Указ. соч. С. 331.
Часть III. Право, культура, цивилизация
Глава 5. Индусское право и конфуцианство
"Царь вновь и вновь возглашал о новом состязании, испытывал мудрецов все новыми вопросами. Но чем усерднее были брахманы и чем больше речей звучало под сводами храма, тем сильнее чувствовал царь свое одиночество, тем сиротливее становилось у него на душе. И чем больше вопрошал он и внимал ответным речам, кивая головой в знак согласия и одаривая достойнейших, тем нестерпимее жгла его сердце тоска по истине. Ибо ответы и рассуждения брахманов, как он убедился, лишь вертелись вокруг истины, не касаясь ее, и никому из присутствовавших в храме не удавалось проникнуть за последнюю черту"1.
Ни в коей мере не претендуя "проникнуть за последнюю черту" индуизма и индусского права, заметим для начала, что для индусского мировоззрения космический порядок, закон, обычай (обозначаемые, что показательно, одним понятием — puma) не совпадает с Истиной, основной категорией священных текстов Вед, древнейшей философской системы (2—1 тыс. до н. э.)2. Иными словами, современный юрист сказал бы, что юридическое не совпадает с логическим. Что же тогда представляет собой индусское право и какое место отводит оно человеку как индивиду?
Обратимся к работе Н. А. Крашенинниковой, признанного специалиста по индусскому праву и праву современной
1 Цит. по изданию: Гессе Г. Паломничество в страну Востока: Рассказы.
СПб., 1999. С. 221—222.
2 "Слово веда этимологически родственно русскому ведать, ведун и
означает "священное знание". Такое знание включало в себя все све
дения человека того времени о богах и людях, о космосе и земле, о
ритуале жертвоприношений, магических обрядах, социальной струк
туре, общественной и частной жизни, конкретных науках и поэзии.
Это было одно общее, нерасчлененное знание, выражаемое с помощью
Священной Речи, знание тайное, доступное только посвященным" (Ели-
заренкова Т. Я. Вступительная статья // Да услышат меня земля и небо.
Из ведийской поэзии. М., 1984. С. 7). Не менее 2 тыс. лет Веды существо
вали только в устной традиции, передаваясь от одного поколения жре
цов другому. Известны четыре Веды: Ригведа ("веда гимнов"), Самаведа
("веда напевов"), Яджурведа ("веда жертвенных формул") и Атхарваве-
да ("веда заклинаний"), из них Ригведа самая древняя, первая ее руко
пись восходит к XI в., в ней 1028 гимнов-заговоров, мифологических
сюжетов, служащих цели восстановить имеющий тяготение к хаосу кос
мический порядок. См.: Ригведа. Мандалы I—IV. М., 1989.
Индии: "Индусское право — персональная система права. Понятие территориального права, рассматривающее право как комплекс норм, не связанных ни с религией, ни с родоплеменными обычаями, чуждо индусской общине"1. Она же подчеркивает (заострим на этом наше внимание и мы), что принадлежность к общине индусов не является ни этнической, ни национальной, ее нельзя свести и к чисто конфессиональным признакам. Что же тогда объединяло индусов с их поистине вавилонским столпотворением языков, региональных культур и традиций в единую общность? Этим связующим фактором была уникальная цивилизация, основой которой была единая религия, философия и культура, сплав, получивший название индуизма2.
В самосознании индуса религиозная составляющая была неотделима от культурной, социально-этической, правовой составляющих. Поэтому, чтобы понять собственно правовые установки индуса, необходимо учитывать его философские взгляды, мировоззрение3 — на этой зависимости настаивает и Н. А. Крашенинникова: "Религиозно-философские концепции пронизывали и всю сферу норм социальной регуляции (этику, право), которые, в свою очередь, были неотделимы от кастового строя"4. Установление этой зависимости подводит нас к неизбежной проблеме источников индусского права. Эту зависимость мы обнаруживаем уже в ведическом стихе — Гимне Соме:
1 Крашенинникова Н. А. Указ. соч. С. 12. См. ее же работу: Право и
религиозно-общинные отношения в Индии // Вестник МГУ. Серия "Пра
во". 1986. № 2.
2 См.: Бонгард-Левин Г. М. Древнеиндийская цивилизация. 2-е изд. М.,
1993; Бэшем А. Чудо, которым была Индия. Пер. с англ. М., 1977; Гусе
ва Н. Р. Индуизм: История формирования, культовая практика. М., 1977;
Древо индуизма: Материалы и исследования. М., 1999.
Здесь уместно привести объяснение первого президента Индии Дж. Неру: "Философия не была исключительным достоянием узкого круга философов и ученых мужей. Философия являлась важным элементом религии масс. Она проникала к ним в упрощенной форме и создавала философское мировоззрение" (Неру Дж. Открытие Индии. М., 1955. С. 85). ' Крашенинникова Н. А. Указ. соч. С. 14.
Часть III. Право, культура, цивилизация
Светоч правды, учитель правды законоправ, знаток закона, царъ Сома, ты — учитель веры.
(Гимны богу Соме. IX. 113, 4)1
Итак: правда(истина)—закон—вера. Закон где-то посередине. Не здесь ли ключик к пониманию правосознания индуса?
По представлениям индуизма в основе активной жизнедеятельности человека лежит триада: дхарма —добродетель, нравственный закон, долг; артха — интерес, включая деловой интерес, польза; кама — удовольствие, наслаждение, любовь. Существует несколько способов выражения этой триады. Древнейший из них — смрити (дословно: "запомненное"), основанная на запоминании священных текстов традиция. Наиболее ранние смрити выражались в сутрах — прозаической форме запоминания, а затем и текстуального воспроизведения. Более поздними и более сложными по форме были шастры — написанные часто в стихотворной форме книги, содержащие нормы поведения людей, а также религиозно-ритуальные нормы. "Если в сутрах число норм юридического характера (естественно, в современном их понимании) было невелико, то в дхармашаст-рах картина существенно меняется: собственно юридические предписания здесь начинают доминировать"2.
Первенство в указанной триаде принадлежало дхарме как совокупности обязанностей, которым должен был следовать каждый индус согласно его социальному статусу (варне) и стадиям своего существования (ашрама). До современников дошли около 20 дхармасутр и около 100 дхармашастр, самые известные из них — Законы Ману (ими обычно и ограничиваются учебники истории государства и права), а также шастры "Брихаспати", "Яджнавалкья" и др.3 Поздней-
Глава 5. Индусское право и конфуцианство
шая шастра — Нарада — это уже завершенный юридический судебник, содержащий нормы материального и процессуального права.
Из артхашастр до нас дошла "Артхашастра", составленная в IV—III вв. до н. э. Каутильей, советником одного из царей династии Маурьев, этим древнеиндийским Макиавелли, впервые поставившим проблемы соотношения общего и частного интереса, морали и справедливости1.
Наконец, "Кама-сутра", самый известный широкой публике, особенно молодежи, трактат, по недоразумению считающийся у европейцев лишь каталогом любовных позиций и неким путеводителем по экзотическому сексу. На самом деле это составленный не позднее VI в. н. э. брахманом Мал-ланагой Ватсьяяной дидактический, т. е. имеющий воспитательное назначение, текст, смысл и содержание которого отражает название его первой части: "Гармония в любви и чувственном наслаждении. Постижение этого искусства мужчиной и женщиной"2. Приведем без комментариев лишь одну сентенцию из него: "От постижения искусств возникает благополучие; пусть, однако, применяют их, сообразуясь с местом и временем, или же не применяют совсем"3. Сам Кама — божество, олицетворяющее желание как творящую силу, часто упоминается в индийском эпосе и лирике — "Махабхара-те", "Рамаяне" и др. Наука о каме — камашастра — составная часть других древнеиндийских научных дисциплин.
Наконец, наш по необходимости краткий обзор религиозно-философских источников индусского права был бы неполным без упоминания о четвертой составляющей структуры индусского мировоззрения, именуемой мокша ("освобождение"). Мокша является антиподом дхармы, артхи и камы и означает отказ от мирских притязаний и активной жизне-
1 Цит. по: Да услышит меня Земля и Небо: Из ведийской поэзии. С. 49
(стихи даны нами в современной пунктуации).
2 Муромцев Г. И. Источники индусского права // Вестник РУДН. Сер. "Юри
дические науки". 1997. № 1. С. 40. См. также: Derret J., Duncan J.
History of Indian Law. Tubingen, 1972; Lingat R. Les sources du droit dans le
systeme traditionnel de 1'Inde. Paris; La Haye, 1967; Idem. The Classical Law
of India. Berkeley, 1973.
:! См.: Самозванцев А. М. Правовой текст дхармашастры. М., 1991; Законы Ману / Пер. С. Д. Элъмановича, предисловие Г. Ф. Ильина. М., 1992.
; См.: Артхашастра, или Наука политики. М.; Л., 1959; Вигасин А. А., Самозванцев А. М. Артхашастра: Проблемы социальной структуры и права. М., 1984.
Наконец вышел полный, с глубокими комментариями А. Я. Сыркина перевод этого трактата: Ватсъяяна Малланага. Кама-сутра / Пер. с санскрита А. Я. Сыркина. М., 2000.
Там же. С. 24.
Часть III. Право, культура, цивилизация
Глава 5. Индусское право и конфуцианство
деятельности с целью достижения высшей ашрамы (стадии бытия) — отшельничества, размышления и соблюдения должных обрядов (ашрама ванапрастха), а затем и отречения от мира, нищенствующего странничества (ашрама саннъясин). В той же "Легенде об индийском царе" Г. Гессе царь с сияющим, как солнечный диск, челом "совлек с себя царские одежды, покинул храм, покинул город свой и страну свою и отправился нагим в леса, из которых никогда уже более не возвращался обратно..." Отражением мокши стал широко распространенный в Индии обычай старцев покидать свой дом в предчувствии смерти и уходить в лес, в горы. (Уход из Ясной Поляны великого старца Льва Николаевича, тонкого знатока индуизма, видимо, должен восприниматься нами именно как стремление к отказу от мирских притязаний.) Мокша выступает своеобразным антиподом права в его мирском понимании, возводя в абсолют право собственного "Я" на любой поступок, диктуемый убеждениями.
Влияние мокши на ведическую концепцию человека было огромным. Наиболее известные комментарии Веды — упани-шады (IX—VI вв. до н. э.), рассматривали материальный мир лишь как отражение духовного абсолюта, а жизненные циклы — как череду повторяющихся одних и тех же состояний, символом которых выступало вечно вращающееся колесо — чакра. Идея развития индивида была чужда упанишадам, социальные отношения получают свое выражение в квазиправовых нормах только в более поздних сборниках дхарма-шастр (Законы Ману) и в "Артхашастре".
Предопределенность бытия человека, его социального, а следовательно, и правового статуса является одним из основных постулатов индуизма и заложена уже в ранних Ведах, в которых общество делится на четыре варны — варны брахманов (жрецов), кшатриев (воинов), вайшиев (земледельцев, скотоводов, ремесленников, торговцев) и шудр (низшие слои). Н. А. Крашенинникова отмечает: "Концепция "вар-нашрамы" — религиозно-морального и правового статуса индуса в зависимости от принадлежности его к конкретной варне - - основа ортодоксального индусского права"1.
Крашенинникова Н. А. Указ. соч. С. 31.
О происхождении варн существуют различные гипотезы1, нам же представляется достаточно объективной гипотеза о генезисе варн из половозрастных группировок общинного строя, когда действовал групповой принцип счета социального родства — "соционимов" (термин В. А. Попова)2. Анализ ведических текстов, прежде всего Ригведы, позволяет проследить эволюцию социальной структуры древнеиндийского общества от архаических половозрастных групп, мужских союзов до оформления их в варны в более позднюю эпоху. Отметим также, что среди востоковедов-индологов утвердилось мнение о том, что варна как социальный институт утвердилась ранее касты. Понятие касты охватывало и этнические (часто и "неарийские") группы, и профессиональные группы, и религиозные секты, и воинские формирования. Каста как бы обозначала дифференциацию внутри варн. Н. А. Крашенинникова, говоря о "двойной иерархии" индусского права, уточняет: "Принадлежность к варне по-прежнему определяет сумму прав и обязанностей индивида в обществе и государстве. Кастовая иерархия была связана главным образом с нормами брачно-семейного права"3. Уточним, что индусское право допускало брак мужчины, принадлежавшего к более высокой варне, с женщиной из низшей варны, однако мужчина из низшей варны не мог жениться на женщине из высшей варны. Такие смешанные браки порождали множество "смешанных каст" и так называемых джати — породненных семейных кланов (вспомним сложнейшие формы родства австралийских аборигенов).
Одним из ярчайших свидетельств разделения статусно-сти индусов по варново-кастовому признаку являются так
1 См.: Касты Индии. М., 1965; Куцвнков А. А. Эволюция индийской касты. М., 1983; Мозолин В. П. Личность, право, экономика современной Индии. М., 1979; Dumont L. Homo hierarchicus. Essai sur le systcme des castes. P., 1966.
- См.: Кулланда С. В. Царь богов Индра: Юноша—воин—вождь // Ранние формы политической организации: От первобытности к государственности. М., 1995; ср. с: Попов В. А. Ашантийцы в XIX в.: Опыт этносоциологического исследования. М., 1982. Крашенинникова Н. А. Указ. соч. С. 39.
Часть III. Право, культура, цивилизация
Глава 5. Индусское право и конфуцианство
называемые Законы Ману1, значительная часть гилок (статей) которых закрепляют привилегии брахманов в ущерб другим варнам, особенно варны шудров. Чего стоит, например, такая шлока: "Все, что существует в мире, это собственность (сва) брахмана; вследствие превосходства рождения именно брахман имеет право на все это" (Законы Ману, I. 100). Вместе в тем и в отношении брахманов, и в отношении других варн Законы Ману утверждают сложнейшую систему внутри-варновой дифференциации, означающую неравенство статусов уже внутри данной варны: так, даже среди брахманов лучшими признаются знающие Веду, между знающими - - признающие, между признающими — исполняющие, между исполняющими — познающие брахму (Законы Ману, I. 97). Брахман, приживший ребенка с шудрянкой, лишался брах-манства, а после смерти его ожидало низвержение в ад — Асамвриту (Законы Ману, III. 150).
Самая незавидная судьба определялась шудрам: "...только одно занятие Владыка указал для шудры — служение этим варнам со смирением" (Законы Ману, I. 91). Удел шудров — щваврити, услужение. К статусу шудров часто приравнивались и рожденные от недозволенных смешанных браков. Законы Ману дают детальную, если не мелочную, регламентацию рода занятий и даже мест расселения каждой категории "не дважды рожденных" (см. шлоки X, 44—55). Но у них была все же одна "привилегия": они как-никак включались в кастовую организацию и обладали своим собственным статусом, хотя и более низким, чем у других варн.
За пределами правопорядка и какого-либо охранного статуса пребывали "неприкасаемые" ("чандалы") и неарийские племена. Чандалы находились в полурабской, полукрепостной зависимости от общины, обрабатывали земельные наделы, вывозили нечистоты, ухаживали за скотом. В Законах
1 На самом деле правильный перевод трактата "Манавадхармашастра" -"Наставление Ману о дхарме". Позволим себе привести авторитетное мнение редактора научного перевода Законов Ману Г. Ф. Ильина: "Это не свод действующего законодательства, а только крайне тенденциозный (хотя и весьма авторитетный) сборник поучений о добродетели, к тому же составленный только одной из многочисленных брахманских школ, изучавших ведийские тексты" (Законы Ману. М., 1992. С. 12).
Ману на них налагались многочисленные бытовые и ритуальные ограничения (шлоки III, 239; IV, 79; V, 85, 131 и др.). Без преувеличения можно сказать, что Законы Ману, как и другие "законы" Древней Индии ставили "неприкасаемых" вне сферы действия индусского права - - яркий пример неправового закона. Нормы такого "закона" затрагивают объект правовой регуляции лишь тогда, когда ограничивают его, объекта, правоспособность.
В отношении неарийцев, как не рожденных из уст, рук, бедер и ступней Брахмы и именуемых "дисъю" (см. шлоки X, 44—45), Законы Ману были категоричны: "Человека, лишенного варны ("варнапета"), неизвестного (или) нечистого происхождения, неария, (хотя) по внешнему виду подобного арию, можно узнать по его делам. Подлость ("анарьята"), грубость, жестокость, неисполнение предписанных обязанностей обличают в этом мире человека нечистого по происхождению" (шлока X, 58)1. Через двадцать веков подобные обличения "неарийцев" прозвучат в стране, которую Гегель считал воплощением абсолютного ("германского") духа. Результат известен. Заметим от себя, что проблема "избранного народа" историей, увы, не закрыта.
Только статус "дважды рожденных", брахманов, кшатриев и вайшиев можно с определенным основанием считать правовым. Именно в пределах строго очерченного правового пространства, в котором находились эти три варны, достигшие материального благосостояния касты могли надеяться подняться на одну-две ступеньки социального и правового статуса2. Именно применительно к каждой отдельной варне
1 С. В. Королев дает заслуживающий интереса комментарий: "В данном
случае кастовая система должна была сдерживать действительные или
потенциальные иммиграционные потоки по периметру индоарийской ой
кумены. Вероятно, о чем свидетельствует и последующая история Индо
стана, долина Ганга с незапамятных времен находилась в эпицентре пе
реселения народов. Все эти народы канули в вечность, лишь индоарий-
ская цивилизация посредством своей социальной организации обеспечила
себе прочное господство на субконтиненте" (Королев С. В. Апоретика прав
человека: Против европоцентризма в юриспруденции. М., 1999. С. 12).
2 Н. А. Крашенинникова и А. А. Куценков в указанных работах приводят
немало примеров стремления отдельных каст к повышению своего ста
туса как в судебной практике колониальной и независимой Индии, так и
в ходе переписей населения, зачисления на службу, воинского призыва.
Часть III. Право, культура, цивилизация
Глава 5. Индусское право и конфуцианство
или касте "дважды рожденных" можно говорить о групповом правосознании, отражающемся и в индивидуальном правосознании (памятуя при этом, что правосознание всегда носит оценочно-волевой характер). Подобно Древней Греции, в которой правоспособностью наделялись свободные граждане, а женщины, метеки и рабы имели прогрессивно убывающие права и также прогрессивно возрастающие обязанности, индусское общество отличает резко выраженная статусная дифференциация.
В современном праве Индии, как убедительно показала Н. А. Крашенинникова, воздействие индусского права встречается на каждом шагу. Закон о браке индусов 1955 г., устанавливая условия недействительных и оспоримых браков, вынужден был закрепить религиозную процедуру заключения брака в качестве главного доказательства факта брака. Известно, что индусское право не предписывает четко выраженного согласия сторон на вступление в брак — тема, бесконечно эксплуатируемая в индийских фильмах, где сюжеты о насильно выдаваемой замуж девушке или о любви юноши из низшей касты к красавице из другой касты варьируются с удивительным постоянством. Баталии вокруг создания "Индусского кодекса" шли вокруг проблемы: какие положения традиционного индусского права, включая нормы Законов Ману и "Артхашастры", включать в новый кодекс... Словом, традиционное право в Индии отнюдь не является памятником правовой мысли, изучаемым только студентами юридических факультетов, это сама жизнь современной Индии, дающей одних из лучших в мире специалистов в области компьютерных технологий.
Можно было бы на этом подвести итоги, но сомнения в их истинности, как и в начале очерка, не рассеиваются. Прежде всего остается вопрос: поскольку варново-кастовая система ставила людей в явно неравное положение, закрепленное в индусском праве, почему же эта система оставалась незыблемой, неизменной в своих основах в течение трех тысячелетий, почему не рухнула под напором социальных, "классовых", противоречий? Марксистское объяснение, опериру-
ющее категориями разделения труда и частной собственности1, опять же открывает только часть Истины. Ответ приходится искать в самой древнеиндийской философии.
Перед лицом непостоянства и изменчивости материального мира, жизни и смерти, смены поколений система варн и каст была социальным символом вечности и постоянства, примиряла человека с Космосом, вселяла в него убеждение в справедливости своей судьбы (кармы) и веру в перерождение после смерти. Социальный и (как производное) нормативный статус человека как бы отходит на второй план перед приоритетом духовных ценностей. С. В. Королев по этому поводу отмечает "своеобразную гордость низшей касты, даже сознание определенной "избранности" как "последнего бастиона" индийской цивилизации на умозрительной границе с "царством адхармы"2. Невольно приходит на ум Ф. М. Достоевский с его апологией "униженных" и "оскорбленных" величие в уничижении.
Осознание "несправедливости" (на самом деле — предопределенности) своего статуса как дара и как испытания перед новой жизнью, в этом, видимо, "тайна" философии жизни индуса, в полной мере проявившейся в более поздней вариации индуизма — буддизме, в котором достижение "просветления", "прозрения" составляет основу жизненных усилий. Уже в раннем буддизме идеалом человека становится Архат - - личность, призревшая все земные привязанности и подготовленная к "спасению в небытии". Как личности мы
1 "Разделение труда делает возможным — более того, действитель
ным, -- что духовная и материальная деятельность, наслаждение и
труд, производство и потребление выпадают на долю различных ин
дивидов" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 3. С. 30—31).
2 Королев С. В. Указ. соч. С. 13. В доказательство своего вывода автор
ссылается на гарантии неуязвимости социального статуса шудр: "Для
шудры нет преступления, в результате которого он делается изгоем,
он не заслуживает посвящения, у него нет ни прав (исполнять) дхармы
(дваждырожденных), ни препятствий к этому" (Законы Ману, X. 126).
Кстати и в отношении неприкасаемых С. В. Королев дает интересную
характеристику: "В самом нейтральном смысле неприкасаемость озна
чает самоотграничение от всего того, что может представлять потен
циальную угрозу для носителя личных или коллективных ценностей"
(Королев С. В. Указ. соч. С. 15).
Часть III. Право, культура, цивилизация
непостоянны, преходящи, ненадежны, относительны — на-зидает один из буддийских канонов... Можно считать такую жизненную позицию "крайним иррационализмом"1, однако именно она является объективной реальностью жизненной позиции индуса.
На примере индуизма — этой вечно живой религиозно-философской, культурной, правовой системы — мы убеждаемся в том, насколько сильное воздействие на социально-правовой статус личности и на ее правосознание оказывает целый комплекс факторов, которые мы условились обобщенно называть цивилизацией. Путешествие в Китай высветит нам новые грани этой зависимости.
Дата добавления: 2015-08-01; просмотров: 1016;