СОЦИОЛОГИЯ И ЯЗЫКОЗНАНИЕ 1 страница

§ 1. ИСТОРИЯ РАЗРАБОТКИ ПРОБЛЕМ СОЦИОЛОГИИ ЯЗЫКА'

Язык как средство общения возникает и развивается только в об­ществе. Следовательно, язык—■ явление социальное. Поэтому с самого появления науки о языке лингвистов интересовала проблема связи языка и общества.

В античный период, особенно в Древней Греции, проблема социаль­ного характера языка была неотделима от вопроса его прЪйсхржденЩгг*"-» ...Диодор..О1Ш1ди'токий_0 в. до н. э.), последователь Демокрита, указы­вал, что сош\1есгная_^о£ьба за существование заставила людей объеди­няться в коллективы, пёрёТгга от бессмысленных звуков к членораз­дельным и установить слова — символы для каждой вещи. Такая поста­новка вопроса, в отличие от идеалистических теорий происхождения языка, уже указывала на связь языка с практическими потребностями общества, нужды которого он обслуживал.

Естественно, что проблемы взаимозависимости языка и общества не были актуальными для лингвистических школ и направлений ран­него периода, когда происходило накопление языкового материала. Лишь со становлением теоретического языкознания ученые все больше начинают обращать внимание на этот вопрос, указывая на связь исто­рии языка и истории говорящего на нем народа. Я. Гримм говорил, что язык —• общее достояние всех людей, он принадлежит всему общест­ву. Более углубленно эту проблему пытался решить В. Гумбольдт, четко сформулировавший тезис о соотношении в языке социального (общественного) и индивидуального. Гумбольдт указывал, что язык развивается только в обществе и человек понимает себя лишь постоль­ку, поскольку его слова понятны и другим; язык как целое отличает^, ся от индивидуальных а_к.трв речевой деятельности". Однако он говорил .,• не столько о соотношении языка и общества, сколько о выделении в i|: самом языке социальных и индивидуальных аспектов речевой деятель­ности.

Именно такой подход и стал преобладающим в языкознании, полу­чив психологическую окраску. С одной стороны, утверждалось, что индивидуальная психология, имеет дело с психологическими працесса-ми йнДйвйда и с языком как проявлением его индивидуальной жизни. С другой стороны, продолжением индивидуальной психологии призна­валась коллективная психология (психология народов), которая ^роится с помощью языка. Г. Штейнталь, один из видных теоретиков «^ихологии народов», писал, что язык, по сути своей, продукт обще-

ства, народа, является самосознанием,, мировоззрением и логикой духа
народа. Теория «психологии народов» как одна из разновидностей пси- '■
Алогического социологизма несостоятельна потому, что нельзя све-
«ш..все.общественные отношения^ в том числе и языковые, _к отноше­
ниям психического порядка. ""..... ~" ~ ;

Взаимоотношение социального и индивидуального в языке с точки
зрения психологии индивида рассматривается представителями младо­
грамматического направления, в частности Г. Паулем. Подлинной
реальностью, по Паулю, обладает лишь индивидуальный язык, кото-
руЙ_и^еет_свою собственную историю. Пытаясь.как-то обосновать со-,
циальную природу языка,.Дауль вынужден-был ввести некую среднюю
"Втаичину (узус), "которая и делает возможным коллективное общение.
Он стремится учитывать общественный характер языка, но вопрос
социальности языка не находит места в его концепции. j

Знаменитый русский языковед И. А. Бодузн де Куртенэ пытался избежать противопоставления индивидуального и социального в язы­ке. Он говорил, что индивид может развиваться в языковом отношении только в обществе. Раз так, то язык как явление действительно су­ществующее д©лжен--4ы¥ь-~явл.ег1ием коллективно-индивидуальным. Такое монистическое понимание сущности языка подчеркивало его внутреннее единство, позволяющее выполнять коммуникативную функцию.

Таким образом, о связи языка и общества существовало два мне­ния: а) язык существует только в обществе и б) внутри языка можно Еыделить социальное и индивидуальное.

Правда, уже в 80-х годах XIX в. в лекциях русского языковеда Ф. Ф. ^Фортунатова выдвигается мысль о зависимости языка от жизни и состояния общества. Фортунатов указывал, что разъединение об­щества и происходящие в нем изменения (образование различных профессий и т. д.) находят отражение в языке. Поэтому изучение чело­веческого языка в его истории и связи с обществом определяет задачи и методологию языкознания как науки.

Разработка социологии языка не занимала большого места в линг­вистических исследованиях. Внимание языковедов, особенно в XIX в., было обращено в основном на анализ и описание языковых фактов, а ■ изучение специфики основной функции языка —'быть средством обще­ния — оставалось в стороне. Если иногда и затрагивалась проблема соотношения языка и общества, то освещение этой проблемы носило либо психологический, либо вульгарно-социологический характер.

6 2. СТАНОВЛЕНИЕ МАРКСИСТСКОЙ СОЦИОЛОГИИ ЯЗЫКА

Подлинно материалистическое понимание взаимоотношений языка > и общества мы находим в трудах одного из основоположников научного материализма Ф. Энгельса (1820—1895). Особенно большое внимание уделял Энгельс Еопросу о ,с о ц и а л ь н о й обусловленно­сти явлений я з..ы к а.

Вопросы языкознания Есегда привлекали внимание Энгельса, уче­ного-энциклопедиста. П. Лафарг вспоминал: «Первыми увлечениями

Энгельса были филология и военное искусство; он всегда оставался им верен и постоянно был в курсе успехов этих наук <...>. Его зна­ние европейских языков и даже отдельных диалектов было прямо не­вероятно»¹. Энгельс имел блестящие лингвистические способности: в течение двух-трех месяцев он настолько овладевал каким-нибудь ино­странным языком, что мог свободно говорить и писать на нем. В пись­мах К. Марксу Энгельс часто сообщает о своих занятиях языками: «Я теперь совсем увяз в Ульфиле; надо же когда-нибудь покончить с проклятым готским языком, которым я до сих пор занимался лишь мимоходом. К своему удивлению, убеждаюсь, что знаю гораздо боль­ше, чем думал; если получу еще какое-нибудь пособие, то рассчитываю вполне справиться с этим в две недели. Тогда перейду к дреЕненор-вежскому и англосаксонскому, которыми я тоже всегда владел недо­статочно прочно»²; «Я в последнее время немного занимался фризскс-англо-ютско-скандинавской филологией и археологией»³; «На этой неделе я основательно занимался голландско-фризским языком и на­шел там весьма любопытные вещи с филологической точки зрения»⁴. Энгельс разговаривал на 20 языках.

Особенно большое внимание Энгельс уделяет изучению славянских языков: «Последние ДЕе недели я старательно зубрил русский язык и теперь почти покончил с грамматикой, еще 2—3 месяца дадут мне не­обходимый запас слов, и тогда я смогу приступить к чему-нибудь другому. Со славянскими языками я должен в этом году покончить, и, в сущности, они совсем не так трудны»⁵; «знание русского языка, — языка, который всемерно заслуживает изучения и сам по себе, как один из самых сильных и самых богатых из живых языков, и ради рас­крываемой им литературы,— теперь уж не такая редкость»⁶. Он на­столько хорошо изучил славянские языки, что в письме Ф. Лассалю признается, что «некогда лелеял смелую мысль разработать сравни­тельную грамматику славянских языков»⁷. Глубокое знание многих языков поставило перед Энгельсом вопросы о развитии и структуре от­дельных языков, о происхождении языка вообще, о связи языка и общества.

Проблема происхождения языка получила развитие в работе Эн­гельса «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека» (1876), в которой подчеркиваются биологическими с^ществе^ы&дред-

посылки. формирования языка. «.."Развитие~труда,— гшшет"Энгельс,_____

по необходимости способствовало более тесному сплочению членов об­щества, так как благодаря ему стали более часты случаи взаимной поддержки, совместной деятельности, и стало ясней сознание пользы этой совместной деятельности для каждого отдельного члена. Коротко говоря, формировавшиеся люди пришли к тому, что у них появилась

¹ Воспоминания о Марксе и Энгельсе. М., 1956, с. 84. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Изд. 2, т. 29, с. 406.

³ Там же, т. 31, с. 5. , •

⁴ Т а м же, т. 32, с. 229.
'Там же, т. 28, с. 30.
«Там же, т. 18, с. 526.
^г Там же, т. 29, с. 477.

V

потребность что-то сказать друг другу. Потребность создала себе свой орган: неразвитая гортань обезьяны медленно, но неуклонно пре­образовывалась путем модуляции для все более развитой модуляции, а органы рта постепенно научались произносить один членораздель­ный звук за другим»¹.

Таким образом, Энгельс доказывает, что человеческий язык возник вместе с человеческим, обществом как необходимое средство общения "людей в" процессе их совместной производственной деятельности. Маркс и Энгельс подчеркивают творческую роль общества в образовании языка: «Производство идей, представлений, сознания пер­воначально непосредственно вплетено в материальную деятельность и в материальное общение людей, в язык реальной жизни. Образова­ние представлений, мышление, духовное общение людей являются здесь еще непосредственным порождением материального отношения

людей»².

Маркс и Энгельс всегда выступали против абстрактно-социологи­ческого подхода к изучению языка. Они высмеивали пустые иллюзии идеолога немецкого мелкобуржуазного анархизма М. Штирнера, у ко­торого язык «рассматривается как продукт рода. Однако тем обстоя­тельством, что Санчо [т. е. Штирнер.— Ф. Б.] говорит по-немецки, а не по-французски, он обязан вовсе не роду, а обстоятельствам»³.

Блестящую картину развития языка в связи с общественно-эконо­мическими условиями, с закономерностями развития общества Энгельс дает в труде «Происхождение семьи, частной собственности и государ­ства» (1884). Он говорит, что в основе первобытного родового общества лежит принцип кровного родства. Несколько близких родов состав­ляют племя. Племени присущ «особый, лишь этому племени свойствен­ный диалект. В действительности племя и диалект по существу совпа­дают»'¹; родственные племена говорят на родственных диалектах.

По мнению Энгельса, диалекты образовались в результате процесса расхождения, или дифференциации. Разделение племен не было полным, пока не появились различия в языке. С возникновением языковых различий завершается образование племени («постоянная тенденция к разделению коренилась в элементах родовой организации; она усиливалась тенденцией к образованию различия в языке <...>. Локальное разобщение — в пространстве — вело с течением времени к появлению различий в языке; это приводило к обособлению ин­тересов и к полной самостоятельности»⁵).

В результате многочисленных исторических изменений племенные»-диалекты развиваются в более сложные языковые единицы — нацио­нальные языки. В «Немецкой идеологии» кратко охарактеризован этот* процесс: «...В любом современном развитом языке естественно воз­никшая речь возвысилась до национального языка отчасти благодаря

¹ Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Изд. 2, т. 20, с. 489.

² Таи же, т. 3, с. 24.

³ Т а м же, с. 427.
«Там ж е , т. 21, с. 93.

⁵ М а р к с К. Конспект книги Льюиса Г. Моргана «Древнее общество».— Архив Маркса и Энгельса, т. 9, с. 79.

историческому развитию языка из готоеого материала, как в романских и германских языках, отчасти благодаря скрещиванию' и смешению наций, как в английском языке, отчасти благодаря концентрации диа­лектов в единый национальный язык, обусловленный экономическоТГн политической концентрацией»¹.

Исследование Энгельса «^а1гкский_ диалект» (1881—1882, часть работы «Франкский период»), впервые изданное в переводе на русский язык лишь в 1935 г., посвящено вопросам немецкой диалектологии. Энгельс говорит о^возможности установления племенного франкского диалекта, характеризующегося совокупностью определенных фонети-ческихТ грамматических и лексических черт. Рассматривая фонетиче­ские изменения, известные в истории германских языков как второе передвижение согласных, Энгельс прослеживает его распространение по территории, которую населяли древние^гер.манцы. Анализируя фо­нетические явления языка, он не теряет из виду общественно-истори­ческих причин, которые так или иначе могли повлиять на эти явления. Энгельс далек от вульгарно-социологического объяснения причин фо­нетических изменений («Едва ли удастся кому-нибудь, не сделавшись посмешищем, объяснить экономически <...> происхождение верхне­немецкого передвижения согласных, превратившего географическое разделение, образованное горной цепью от Судет до Таунуса, в на­стоящую трещину, проходящую через всю Германию»²). Вместе с. тем он показывает, что это изменение распространялось по древнему тор­говому пути —-_гю Рейну и затрагивало в первую очередь те слова, ко­торые обозначали понятия, характерные для торгового обихода. На ос­нове анализа этих слов некоторые советские языковеды высказали предположение, что «древние франки имели тесные экономические свя­зи с каким-то иноязычным племенем, которое произносило немецкие слова с своеобразной субституцией звуков. Эти первоначально чуж­дые германцам произносигельные особенности постепенно передава­лись и самим древним франкам»³.

Во «Франкском диалекте» Энгельс поднял ряд чрезвычайно важ­ных языковедческих вопросов, которым дал широкое теоретическое обобщение. В период господства младограмматиков Энгельс отказы­вается от рассмотрения языка, построенного на естественнонаучных закономерностях, и переходит к социально-историческо-м у анализу языка.

Материалистические взгляды на проблему взаимосвязи языка и общества выражены и в работе П. Лафарга (1842—1911) «Язык и ре­волюция» («Французский язык до и после революции», 1894). В. И. Ленин характеризует Лафарга как «одного из самых та­лантливых и глубоких распространителей идей марксизма»⁴. Рас­сматривая язык как общественное явление, Лафарг считал, что язык связан с развитием материальных условий жизни людей: «Язык

J M а р к с К. и Энгельс Ф. Соч. Изд. 2, т. 3, с. 427. ² Там же т. 37, с. 395. Дегтерева Т. А. Пути развития современной лингвистики, кн. 1. М., 1961, с. 12Я-₇129.

'Ленин 3. И. Поли. собр. соч. Изд. 5, т. 20, с. 387.

не может быть отделен от своей социальной среды так же, как растение не может быть оторвано от свойственной ему среды климатической»¹.

Всякие изменения, совершающиеся в социальной среде (например, переход от сельского образа жизни к городскому, всякие политические события), находят свое отражение в языке. По мнению Лафа2_га, наро-ды, у кото£ых происходят интенсивные политические и социальные ТобытйяТ^ь^трб изменяют и свой язык. Всем свой'м'соДёржа'нй'ём кнй-"га Лафарга, имеющая характерное заглавие «Французский язык до и после революции» (имеется в виду Французская буржуазная ре­волюция конца XVIII в.), иллюстрирует это положение. Автор показывает, как социально-политические сдвиги в общественной жизни Франции того времени находили свое отражение в языке: «В XVIII в. язык видоизменяется: он теряет свой аристократический лоск и приобретает демократические замашки буржуазии. Многие пи­сатели, невзирая на гнев Академии, стали свободно заимствовать слова и выражения из языка лавочников и улицы. <...> Видоизменение языка шло рука об руку с эволюцией буржуазии».

Лафарг подробно анализирует социальные и политические причины, породившие языковые изменения, и приходит к выводу, что револю­ционные события во Франции в 1789—1794 гг. наложили свой отпечаток на французский язык. Анализируя язык публицистики того времени, он отмечает, что «страстный и резкий язык... газет и памфлетов родил­ся только сейчас: слова, ковавшиеся для потребностей момента, жа­лили; фразы, полные нового красноречия, поражали противника как удары дубины».

Революционеры создавали слова, в которых чувствовалась потреб­ность. В этот период появились такие слова, как санкюлот (франц. sans-culotfe — букв, «без штанов», «босяк»), вандализм (франц. van-ctalisme), терроризм (франц. terrorisme). Язык не только обогащался новыми необходимыми словами, но и старые слова получали иное зна­чение: lanterne до революции означало «быть в нерешительности», «колебаться», после революции оно стало обозначать «повесить на фонаре»; до революции speculer значило «предаваться самому отвле­ченному философскому и математическому мышлению», после револю­ции оно вошло в оборот финансистов и получило значение «спекулиро­вать». Говоря о влиянии революции на язык, Лафарг приходит к сле­дующему выводу: «Революция сделала свое дело в области языка; блестящий стальной обруч, сковывавший его, был разбит, и язык отвоевал себе свободу».

Указывая на связь человеческого общества и языка, на отражение в языке происходящих в обществе изменений, Лафарг вместе с тем неправильно полагал, что революционные преобразования обязатель­ны не только в классовом обществе, но и в языке («язык был так же переплавлен в огне революции, как государство, общество, собствен­ность и нравы»). Говорить о революции в языке неверно потому, что грамматический строй языка, его фонетический состав очень устойчивы,

¹ Цит. по кн.: Лафарг П. Язык и революция. М., 1930. 204

изменяются в течение длительного исторического промежутка вре­мени.

Чувствуя несостоятельность своих утверждений о революции в языке, Лафарг вынужден был признать, что «язык, возникший между 1789 и 1794 гг., не был новым. <...> Революция в конечном итоге, ограничилась развенчанием аристократического языка и введением в общее употребление языка, на котором говорили буржуа и которым прежде пользовались в литературных произведениях. Этот переворот намечался еще до 89-го года; революция же дала ему сильный толчок вперед».

Развивая мысль Энгельса о влиянии труда на возникновение чело­века и появление языка, Лафарг утверждает, что без общественного труда люди не нуждались бы в языке точно так же, как в нем не нуж­даются животные. В работе «Экономический детерминизм Карла Маркса» (1909) Лафарг проводит мысль о том, что богатство и разви-, тость языка обусловлены уровнем развития мышления, а это, в свою I очередь, предопределено состоянием производительных сил и раз- 1 нообразием человеческих связей. Низкий уровень развития произ­водительных сил предопределяет незначительное количество слов и примитивность грамматических правил. Усложняющаяся практика общественной и производственной деятельности людей ведет к появле­нию абстрактных понятий, которые находят выражение" в языке. Аб­страктное слово, пишет Лафарг,— это, как правило, прилагательное, превращенное в существительное, т. е. свойство конкретного предмета, преобразованное в личность, в воображаемое существо.

Исходя из материалистического понимания истории, разработан­ного Марксом и Энгельсом, Лафарг решительно отвергает попытки язы-\ коведов оторвать изучение языка от истории общества, от истории дан-п него народа: «Лингвисты обычно не понимают влияния среды или ' пренебрегают им; многие из них ищут происхождения слов <...> про­сто в санскрите. Санскрит для языковедов то же, что френология для антропологов: это их — «Сезам, откройся!» ко всему необъяснимому. <...> Кроме того, результаты этимологических изысканий ориента­листов должны были бы быть менее противоречивы для того, чтобы заставить нас отказаться ради их метода ог теории среды, которая по­степенно становится преобладающей во всех отраслях естественных и исторических наук».

Поскольку язык как социальное явление не может быть оторван от общества, постольку он отражает каждое изменение, происходя­щее в среде, где он развивается. Само развитие и изменение языка воз­можно потому, что язык является самым непосредственным и характер­ным продуктом человеческого общества.

Материалистические взгляды Лафарга на природу взаимоотношений языка и общества не получили развития в языкознании конца XIX в. Во-первых, потому, что работа Лафарга, напечатанная в небольшом социалистическом журнале, осталась неизвестной широкому кругу языковедов. Во-вторых, после падения Парижской коммуны буржуа­зия испытывала страх перед подпнма'ющимися силами революционно­го рабочего класса. Во Франции широкое распространение получили

идеалистические учения французских социологов-позитивистов О. Кон­та, Г. Тарда и Э. Дюркгейма. Идеи этих ученых оказали большое влияние на различные социальные науки, в том числе и на языкознание.

§3. МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ФРАНЦУЗСКОЙ ШКОЛЫ СОЦИОЛОГИЧЕСКОЙ ЛИНГВИСТИКИ

Родоначальником позитивизма был французский философ О. Конт (1798—1857). В своем «Курсе позитивной философии» (1830—1842) Конт проводит мысль о том, что.задача науки заключается не в объясне­нии сущности или причин явлений, а в описании их внешнего облика. Он отвергает все учения, которые в явлении видят обнаружение сущ­ности. Задача науки, по мнению Конта, —свести описываемые явления к наименьшему числу существующих между ними внешних связей—"по их сходству и последовательности, установить законы природы^и об­щества. Конт создает новую науку — социологию (социальную физику); основным в социологии является взгляд на общество как на социальный организм, состоящий из множества отдельных индиви­дуальных организмов, т. е. аналогичный биологическому организму. Менаду частями этого организма существует солидарность. Всеобщая социальная солидарность стала у Конта основной идеей учения об обществе.

В социологии Конт выделяет социальную статику,' задача которой заключается в описании общества в состоянии равнове­сия, и социальную динамику, которая изучает воздей­ствие моральных идей на преобразование общества. Движущей силой изменения общества он считает прогресс знания, состоящий в переходе от религиозных представлений к абстт).актнбму понятию о природе. Законы природы и общества Конт понимает как итог наблюдения по­стоянных отношений, существующих между изучаемыми явлениями. Познание этих отношений представляет собой подлинно научное зна­ние.

Классики марксизма-ленинизма вскрыли реакционную сущность
социальных взглядов Конта и позитивизма в целом. «Конт,— писал
К- Маркс,— известен парижским рабочим как пророк империи (лич­
ной диктатуры) в политике, господства капиталистов в политической
экономии, иерархии во всех сферах человеческой деятельности, даже
в сфере науки, и как автор нового катехизиса с новым папой и новыми
святыми вместо старых»¹. »

Один из последователей Конта, Э. Литтре (1801—1881), впервые сделал попытку перенести теорию позитивизма на языкознание. В трудах «История французского языка» (1863) и «Словарь французско­го языка» (1863—1872) он трактует^гзык как продукт отвлеченной духовной деятельности, т. е. отрывает его от материальной жизни общества.

После поражения Парижской коммуны идеологи буржуазии изы­скивают новые формы борьбы с пролетариатом. Для объяснения со-

¹ Архив Маркса н Энгельса, т. 3 (8), с. 347.

циальных явлении они пытаются использовать данные психологии. Так, в книгах «Социальная__лргик.а» (1895) и «Социальные законы» (1898) Г. Тард (ГЖ5^1Ш4) утверждает, что психологняТ (ЖщёствТ удивительно сходна с психологией личности. Таким образом, вся об­щественная жизнь растворяется вчеловеческой психике, а социология становится, разделом психологии. Все явления~~ ТоцйЪльНой~-ж»Э1«г Тард. объясняет двумя психологическими факторами: стремлением к изобретению и подражанием. Меньшинство общества, считает Тард,— гении_t они изобретают, огромное же большинство подражают гениям-изобретателям. Общество Тард рассматривает как подражательный' ^организм, а все явления общества — как «результат "в" ну ш'е н и"я— п о д р ajsjLH и я, которое распространило мало-помалу посредством примера идею или поступок первого инициатора или изобретателя та­ковых»¹.

Аналогичные взгляды Тард стремится перенести и на язык, кото­рый он определяет как заранее данную социальному человеку логиче­скую аранжировку, подобно тому как индивидуальному человеку даны пространство и время. Язык, пишет Тард, представляет собой «с о-циальное пространство идей»², т. е. как пространство богато бесконечным разнообразием накапливающихся суждений о ме­стоположении, так и язык богат словами и предложениями, т. е. суж­дениями .об. обозначении, комбинированными различным обгГазомТ По мнению Тарда, в языке также действуют законы подражания". Рас­пространение языка сверху вниз, от низшего к высшему, как в среде нации, так и вне ее,,способность.языка заимствовать иностранные сло­ва в силу моды, заразительноть акцента, тирания языковых обычаев, воспроизведение привычных грамматических оборотов — все это дока­зывает подражательный характер языка. Данное Тардом объяснение причин изменения языка, надуманное, схематическое, является след­ствием его антинаучных психолого-социальных взглядов.

Главой французской социологической школы стал Э. Дюркгейм (1858—1917), его концепция оказала сильное влияние на многие науки. В своей основной работе «Метод социологии» (1899) Дюркгейм утверж­дает, что социология обязана игнорировать всякие философские тео­рии^ не должна быть «ни индивидуалистической, ни коммунистиче­ской, ни социалистической в том значении, которое обыкновенно при­дается этим словам»³. Социология Дюркгейма отвергает эти теории потому, что они стремятся не только выражать, но и преобразовывать .факты.

Предметом исследования социологии Дюркгейм объявляет соци-^алЫ1ё?^ак^ты. выступающие в виде общественных учреждений,-зако-~ Нов, установлений и т. д. Позитивизм Дюркгейма проявляется в том, что социальные явления он требует изучать извне, а не проникать в их сущность. Составляющие предмет социологии социальнь1е„ф_акты несводимы, по мнению Дюркгейма, к свойствам личности, ибо «группа

¹ Та рд Г. Социальные законы. Спб., 1906, с. 31.

² Тард Г. Социальная логика. Спб., 1901, с. 122..

^s Д ю р к г е и м Э. Метод социологии. Киев — Харьков, 1899, с. 149—150.

думает, чувствует, действует совсем иначе, чем это сделали бы ее члены, если бы они были бы разъединены»¹.

Большое внимание Дюркгейм уделяет проблеме взаимоотношения индивида и общества. Он исходит из того, что целое не тождественно сумме своих частей, а является чем-то иным, со свойствами, отличными от свойств составляющих его элементов. И с этой точки зрения «об­щество представляет не простую сумму индивидов, но систему, обра­зовавшуюся от ассоциации их и представляющую реальность sui generis, наделенную своими особыми свойствами. Конечно, коллектив­ная жизнь предполагает существование индивидуальных сознаний; но этого необходимого условия недостаточно. Нужно еще, чтобы эти сознания были ассоциированы, скомбинированы и скомбинированы известным образом; из этой комбинации вытекает социальная жизнь»². Основным в этой коллективной жизни является факт а с с о ц и а-ц и и_ч т. е. факт связи отдельных индивидов.

Отмечая, что функции социального факта нужно искать в его отно­шении к какой-нибудь социальной цели, Дюркгейм обращает внима­ние на необходимость изучения отношений между социальными явлениями. Рациональным моментом в философии Дюркгейма являет--\ ся его утверждение о невозможности понять природу человека без ' учета того, что она является производным по отношению к социальному целому (хотя то социальное целое он понимал идеали­стически).

§4. А. МЕЙЕ О СОЦИАЛЬНОМ ХАРАКТЕРЕ ЯЗЫКА И ПРИЧИНАХ ЯЗЫКОВЫХ ИЗМЕНЕНИЙ

\ Социологические взгляды О. Коита и особенно Э. Дюркгейма легли в основу социологических построений А. Мейе (1866—1936), фран­цузского лингвиста, одного из крупнейших языковедов начала XX в., основоположника социологического направления во французской линг­вистике. Большое влияние оказало на Мейе положение Дюркгейма о iaoM, что социальный факт, существуя самостоятельно, как бы навязы-/ сается индивиду. Развивая эту мысль, Мейе говорит, что язык суще-^лтзует независимо от говорящего на нем индивида;днецщ1щПто отно­шению к индивиду характер языка и принуждение, вдторьши Дюрк­гейм определяет социальный факт, проявляются в языке с наибольшей очевидностью³.