Передача информации. 15 страница

Но, подгоняемый свежим ветерком, корабль довольно бодро шел вперед под единственным уцелевшим парусом.

Впередсмотрящий на мачте, сложив ладони рупором, высунулся из своего гнезда.

– Эй, на палубе! Впереди суша!

– Даже я ее вижу, – пожал плечами Ваймс. – И чего так орать?

– Потому что положено, – ответил Дженкинс. – Это приносит удачу. – Прищурившись, он вперился в туманную дымку. – Но те, за кем мы гонимся, направляются явно не в Гебру. Интересно, куда они нацелились?

Ваймс посмотрел на бледно-желтую облачную массу на горизонте, потом на Моркоу.

– Мы вернем ее, ты не волнуйся.

– Да я и не волнуюсь, сэр. Хотя я немножко озабочен, – ответил Моркоу.

– Э-э… Ну да… – Ваймс беспомощно взмахнул рукой. – Так это… как все остальное? Настроение состава боевое?

– Для поднятия боевого духа было бы неплохо, чтобы вы сказали пару слов, сэр.

Городская Стража во всей своей разнообразной ужасности выстроилась на палубе, жмурясь от яркого солнечного света. Ну и ну. Коллекция диковинок. Один гном, один человек, воспитанный гномами и думающий, как книжка по этикету, зомби, тролль, я и, о нет, религиозный фанатик…

Констебль Посети отдал честь.

– Прошу разрешения говорить, сэр.

– Давай, – пробормотал Ваймс.

– Рад сообщить, сэр, что наша миссия, согласно всем признакам, получила одобрение свыше. Я имею в виду сардинный ливень – именно его результаты помогли нам уцелеть в час крайней нужды, сэр.

– Не стоит преувеличивать. Мы слегка проголодались, все верно, но называть это крайней нуждой было бы преувели…

– Прошу прощения, сэр, – твердо возразил констебль Посети, – однако закономерность очевидна, сэр. Воистину. Сикулиты, скрываясь в пустыне от миколитов-оффлеропоклонников, сэр, выжили лишь благодаря ливню из небесных бисквитов, сэр. Шоколадных, сэр.

– Совершенно естественный феномен, – возразил констебль Башмак. – Сильный ветер, проносясь над булочной, подхватил…

Под горящим взором констебля Посети он осекся.

– Также и мурмурцы, – продолжал Посети, – когда прятались в горах от мискмикских племен, не выжили бы, если бы не чудесный ливень из слонов, сэр…

– Слонов?

– Одного слона, если быть точным, сэр, – поправился Посети. – Но разбрызганного по близлежащим склонам.

– Абсолютно естественный феномен, – опять вклинился Башмак. – Скорее всего, этот самый слон благодаря какой-нибудь идиотской прихоти погоды был подхвачен…

– И, ПОГИБАЯ В ПУСТЫНЕ ОТ ЖАЖДЫ, сэр, Четыре Колена Кханлийских спаслись лишь благодаря внезапному и совершенно сверхъестественному дождю из дождя, сэр.

– Дождю из дождя? – переспросил Ваймс, почти загипнотизированный непробиваемой убежденностью констебля Посети.

– Опять же абсолютно естественный феномен, – не унимался Башмак. – Вода, вероятнее всего, испарилась с поверхности океана, поднялась в небо, там встретилась с потоком холодного воздуха, пар сконденсировался, образовал капли, а те, в свою очередь, выпали… – Осекшись, он раздраженно пожал плечами. – В общем, мало ли бредовых теорий можно выдумать.

– И… какое же божество действовало в нашем случае? – с надеждой в голосе спросил Ваймс.

– Обещаю проинформировать вас незамедлительно, как только это выясню, сэр.

– Гм-м… отлично, констебль.

Ваймс отступил на шаг-другой.

– Не стану притворяться и убеждать вас, что будет легко, – начал он. – Но задача остается прежней: догнать Ангву и этого гаденыша Ахмеда, после чего спасти первую и вытрясти из последнего всю правду. К несчастью, преследовать его придется на территории его собственного государства, с которым в данный момент мы пребываем в состоянии войны. Что неизбежно станет причиной возникновения дополнительных препятствий. Но перспективой быть замученными насмерть нас не испугаешь, правда ведь?

– Удача любит храбрецов, сэр, – поддержал Моркоу.

– Хорошо. Отлично. Приятно слышать, капитан. А какова ее позиция в отношении тяжело вооруженных, отлично подготовленных и многочисленных армий?

– О, никто не слышал, чтобы Удача когда-нибудь к ним благоволила, сэр.

– Согласно Тактикусу, это потому, что они стараются обходиться собственными усилиями, – сообщил Ваймс и открыл потрепанную книжку. Закладками служили рассованные там и сям многочисленные бумажки и шнурки. – Вот что, солдаты, говорит генерал по поводу способов победы над более многочисленным, лучше вооруженным и занимающим более выгодное стратегическое положение противником. – Он перелистнул страницу. – «Никогда Не Вступай С Таковым В Бой».

– Похоже, не дурак был парень, – одобрил Дженкинс и указал на желтый горизонт. – Видите вот это, в воздухе? – спросил он. – Что это, по-вашему?

– Туман? – предположил Ваймс.

– Ха, как же. Это клатчский туман! Иначе говоря, песчаная буря! Несущийся с чудовищной скоростью песок. Страшная штука. Если надо заточить меч, просто сунь его в такой вот буранчик.

– О.

– И это еще к лучшему, потому что иначе отсюда уже была бы видна гора Гебра. А у ее подножия – то, что называется Кулаком Гебры. Заурядное селеньице, но обнесенное здоровенными стенами в тридцать футов толщиной. И таким образом превращающееся в настоящий город, потому что там хватает места для многих тысяч вооруженных людей, боевых слонов, верблюдов и прочих приятных вещей. И если бы вы увидели все это, то прямо сейчас велели бы мне разворачивать судно. Что твоя знаменитость говорит насчет таких штук?

– Кажется, что-то было… – Ваймс полистал книжку. – Ну да, вот оно: «После первой битвы при Сто Лате я сформулировал стратегию, каковая верою и правдою служила мне на протяжении многих битв. И заключается оная в следующем: коли у противника неприступная крепость, не мешай ему пребывать там и далее».

– Чрезвычайно полезный совет, – усмехнулся Дженкинс.

Ваймс сунул книжку в карман.

– Итак, констебль Посети, на нашей стороне, как ты утверждаешь, кто-то из богов?

– Так точно, сэр.

– Но на стороне противника тоже, вероятно, имеется какой-нибудь бог?

– Вполне вероятно, сэр. Какой-нибудь бог есть на каждой стороне.

– В таком случае будем надеяться, они друг друга уравновесят.

Шлюпка с клатчского корабля так тихо опустилась на морскую гладь, что вода даже не плеснула. У лебедки с мечом наголо стоял Ахмед 71-й час, вследствие чего матросы подошли к выполнению своей задачи со всем возможным тщанием.

– Когда мы отплывем, можешь вести корабль в Гебру, – сказал Ахмед капитану.

Капитан задрожал всем телом.

– А что мне им сказать, о вали?

– Правду. Но лучше позже, чем раньше. Командир гарнизона человек грубый, поэтому тебя все равно подвергнут пыткам. В общем, прибереги правду до той минуты, когда она действительно тебе понадобится. Он будет очень доволен. И сваливай все на меня – этим ты тоже облегчишь себе жизнь.

– О, непременно. Именно так я и… совру, – поспешил заверить капитан.

Ахмед кивнул, соскользнул по канату в лодку и оттолкнулся от судна.

Спустя некоторое время он взялся за весла. Команда сочувствующе наблюдала.

Берег был не из гостеприимных. Не какая-нибудь мирная гавань, а скорее побережье смерти. В песке тонули останки потерпевших крушение кораблей. Вдоль высокой линии прилива шла цепочка курганов из костей, гнилой древесины и выбеленных солнцем водорослей. А дальше начинались дюны столь же смертоносной пустыни. Даже здесь, сравнительно далеко от берега, песок ел глаза и скрипел на зубах.

– На этом берегу все живое ждет верная погибель, – произнес первый помощник капитана, глядя на берег и прикрывая глаза рукой от вездесущих песчинок.

– Ага, – согласился капитан. – Эта погибель только что туда высадилась.

Выпрыгнувший из лодки человек наклонился, подхватил под мышки некое неподвижное тело и поволок его на берег, подальше от волн. Первый помощник поднял лук.

– Я могу попасть в него отсюда, хозяин. Только слово скажи.

– Правда? Ты должен быть очень, очень уверен в своих силах. Промахнешься – и ты покойник. Ну а попадешь – все равно покойник. Взгляни-ка туда.

На гребнях далеких дюн, четко выделяющиеся на фоне пропесоченного неба, чернели фигуры. Первый помощник мигом опустил лук.

– Но как они узнали, что мы здесь?

– О, это просто. Они следили за морем, – ответил капитан. – Д'рыги не меньше других любят хорошие кораблекрушения. Я бы даже сказал, куда больше.

Едва они повернулись спинами к побережью, как от борта корабля легким прыжком отделилось нечто и с еле слышным всплеском ушло под воду.

Детрит осмотрелся по сторонам в поисках хоть какой-нибудь тени, но тщетно. Простирающаяся вдаль, насколько хватало глаз, пустыня источала жар, будто паяльная лампа.

– Скоро стану совсем тупым, – пробормотал он.

Сверху заорал впередсмотрящий.

– Он говорит, кто-то карабкается по дюнам, – сообщил Моркоу. – И кого-то на себе тащит.

– Э-э… женщину?

– Послушайте, сэр, я хорошо знаю Ангву. Она не из тех девиц, которые, чуть что, заливаются слезами и падают в обморок. Скорее это от нее кто хочешь разрыдается.

– Ну что ж, если ты так уверен… – Ваймс повернулся к Дженкинсу. – Капитан, корабль нас больше не интересует. Курс на берег.

– Э нет, господин, вот об этом мы не договаривались. Начать с того, что здесь так запросто не высадишься: ветер тут очень противный, не говоря уже о всяких подводных течениях. О, в этих песках белеют кости многих неосторожных моряков. Лучше мы встанем в сторонке, а вы спустите… если бы у нас оставалась шлюпка, вы могли бы ее спустить… а мы тем временем бросим якорь, хотя как же мы его бросим: он ведь оказался слишком тяжелым, так что…

– В общем, просто причаль к берегу, – заключил Ваймс.

– Но нас всех убьют!

– Считай этот исход меньшим из двух зол.

– А какое второе?

Ваймс опустил руку на меч.

– Я.

Лодка, скрипя всеми сочленениями, рассекала таинственные океанские глубины. Большую часть времени Леонард проводил у крохотных иллюминаторов, с особым интересом разглядывая всякие водоросли, которые, на взгляд сержанта Колона, ничем не отличались от тех же водорослей.

– Сэр, только посмотрите, какие прекрасные экземпляры нехлорофиллы пузырчатой! – вдруг воскликнул Леонард. – Вон, вон, коричневые! Но вы, разумеется, уже отдали должное сей великолепной культуре!

– Увы. В последние годы я несколько запустил водорослеведение, – угрюмо отозвался патриций.

– В самом деле? О, смею вас заверить, вы много потеряли. Ведь главное заключается в том, что нехлорофилла пузырчатая обыкновенно растет на глубине не меньше тридцати саженей, а здесь всего десять.

– Ого. – Патриций порылся в пачке рисунков Леонарда. – Стало быть, иероглифы… Алфавит из знаков и цветов. То есть цветовой язык… Замечательная идея.

– Цвета служат усилителями эмоционального воздействия, – уточнил Леонард. – Разумеется, мы и сами иногда пользуемся ими в таком качестве. К примеру, красный значит опасность и так далее. Хотя мне так и не удалось расшифровать значения всех цветов.

– Цветовой язык… – еще раз повторил лорд Витинари.

Сержант Колон прокашлялся.

– Мне кое-что известно о водорослях, сэр.

– В самом деле, сержант?

– Так точно, сэр. Если они мокрые, значит, идет дождь. Верная примета.

– Отлично, – похвалил, не поворачивая головы, лорд Витинари. – Я вряд ли когда-нибудь забуду эти твои слова.

Сержант Колон просиял, ведь Он Внес Свой Вклад.

Шнобби подтолкнул его локтем.

– Зачем мы тут, а, сержант? Я про все в целом: что мы тут лазаем, зачем рассматриваем странные отметины на скалах, заплываем в пещеры… Не говоря уже о вонище…

– Это не я, – быстро сказал сержант Колон.

– Пахнет вроде как… серой…

За стеклом иллюминатора пронеслась стайка пузырьков.

– А когда мы всплыли на поверхность, оказалось, что и там тоже воняет, – гнул свое Шнобби.

– Наша миссия почти завершена, господа, – сообщил, откладывая рисунки, лорд Витинари. – Еще одно небольшое приключение – и можно подниматься на поверхность. Итак, Леонард, начинаем погружение.

– Э-э, сэр… но куда дальше можно погрузиться?

– Мы всего лишь погрузились в море, сержант.

– А! Понятно. – Колон тщательно обдумал услышанное. – А куда еще можно погрузиться, сэр?

– Под землю. Куда мы сейчас и направляемся, сержант.

Берег значительно приблизился. Стражники не могли не заметить, что матросы спешат к тупому концу корабля, сжимая в руках небольшие, облегченные и, самое главное, плавучие предметы, которые только удалось отыскать.

– По-моему, мы уже совсем рядом, – сказал Ваймс. – Отлично. Здесь и остановимся.

– Остановимся? Но как?

– Капитан, кто из нас двоих моряк? У вас же должны быть какие-нибудь тормоза.

Дженкинс остолбенело уставился на него.

– Ты, ты… сухопутная крыса!

– А мне казалось, вы, моряки, никогда не употребляете таких выражений.

– О боги, первый раз встречаю подобного человека! Да, а весла у нас называются острыми палками и…

Позже команда назвала эту высадку одной из самых странных в истории неумелого мореплавания. Наверное, повезло с наклоном береговой поверхности, как и с приливом, как и со всем остальным, потому что корабль не столько врезался в берег, сколько заплыл туда, поднимаясь из воды и тараня килем песок. Но в конце концов силы воды и ветра, инерции и трения все-таки сошлись в одной точке, иначе называемой «медленное опрокидывание».

Которым все и завершилось, и гордое звание «самое нелепое кораблекрушение в мире» было оправдано.

– Что ж, могло быть куда хуже, – произнес Ваймс, когда затих последний скрип расщепляемой древесины.

Выпутавшись из мешанины рваных парусов, он с максимально возможным достоинством водрузил на голову шлем.

Из бокового трюма донесся стон.

– Это ты, Шелли?

– Я, Детрит.

– А это я?

– Нет!

– Прошу прощения.

Легко пробежав по накренившейся палубе, Моркоу спрыгнул на влажный песок и отдал честь.

– Все на месте и отделались легкими ушибами, сэр. Будем организовывать береговой плацдарм?

– Береговой что?

– Наверное, нам стоит окопаться, сэр.

Ваймс окинул взглядом пляж – если это солнечное слово вообще было применимо к сей унылой, забытой всеми богами полоске земли, тянущейся в обе стороны. Даже не к полоске, а к каемке. Ни движения, разве только дрожит раскаленный воздух, да пара стервятников расхаживает неподалеку.

– А зачем? – спросил он.

– Чтобы занять оборону. На войне всегда так делают, сэр.

Ваймс посмотрел на стервятников. Те приближались хищными боковыми подскоками, готовые сразу накинуться на умершую пару деньков назад добычу. Полистав Тактикуса, он наконец нашел искомое. Так, береговой плацдарм.

– Здесь сказано: «Если хотите, чтобы ваши люди подолгу орудовали лопатами, организуйте крестьянское хозяйство», – прочел он. – Ясно. Пожалуй, мы выдвинемся немедленно. Он не мог далеко уйти. И мы быстренько обернемся туда-обратно.

Из морской пены явился Дженкинс. Вид у него был вполне мирный. Этот человек нырнул в самое горнило гнева, вернулся оттуда и ныне пребывал в безмятежной заводи, лежащей за пределами мирских чувств. Дрожащим пальцем указав на поверженный корабль, он вымолвил:

– Ма-а?..

– Учитывая, через что ему пришлось пройти, корабль в весьма неплохой форме, – заметил Ваймс.

– Ма-а?

– Уверен, тебе и твоим морским волкам еще плавать на нем и плавать.

– Ма-а…

Дженкинс и остатки его команды молча проводили взглядами анк-морпоркских стражников, которые, оскальзываясь и чертыхаясь, вскоре скрылись за ближайшей дюной. Затем моряки сошлись в кучку, о чем-то посовещались, бросили жребий, после чего кок, которому никогда не везло в азартных играх, осторожненько приблизился к капитану.

– Ничего, хозяин, – начал он, – вон сколько тут древесины, разыщем балки покрепче, наладим блоки, починим снасти и…

– Ма-а.

– Разве что… начинать надо прямо сейчас, а то он сказал, они ненадолго уходят…

– Они вообще не вернутся! – вдруг заорал капитан. – Воды им не хватит и на день! И они ничего с собой не взяли! А как только они потеряют из виду море, то сразу заблудятся!

– Ура, нам можно не беспокоиться!

Чтобы взобраться на очередную дюну, потребовалось полчаса, и на ее гребне обнаружились следы, уже полузанесенные песком.

– Здесь прошли верблюды, – произнес Ваймс. – Но верблюды ведь не очень быстро ходят. Давайте-ка…

– Кажется, у Детрита серьезные неприятности, – сообщил Моркоу.

Тролль стоял упираясь в дюну костяшками пальцев. Охлаждающий механизм в его шлеме резко загудел, а потом и вовсе заглох – очевидно, в мотор попал песок.

– Чувствую себя совсем глупым, – проговорил тролль. – Голова болит.

– Кто-нибудь, быстро, закройте его от солнца щитом, – скомандовал Ваймс. – Ему нужна тень.

– Он не справится, сэр, – покачал головой Моркоу. – Лучше отошлем его обратно, к кораблю.

– Он нам нужен! Шелли, быстро, начинай обмахивать его топором!

В ту же секунду пески поднялись и взмахнули сотней мечей.

– Дзынь-дзынь-подзынь! – пискнул бодрый, хотя и несколько приглушенный голосок. – Одиннадцать ноль-ноль, подстричься и… э-э… по-моему… что-то не так?

Здание было небольшим, но, обрушившись внутрь, оно весьма удачно сложилось во что-то вроде цистерны из глыб, которую ливень наполнил водой.

Дубина Джексон одобрительно хлопнул сына по спине.

– Пресная вода! Наконец-то! – радостно крякнул он. – Молодец, сынок.

– Вообще-то, я рассматривал эти штуки, которые навроде картин, а потом…

– Ну да, изображения осьминогов, интересные картинки, – подхватил Джексон. – Ха! Теперь праздник пришел и на нашу улицу! Эта вода наша, и она на нашей стороне острова, и пусть эти жирные сволочи только попробуют возразить. Велика важность, дрова у них есть, зато воду они высасывают из рыбы!

– Ага, пап, – согласился Лес. – А часть воды можно обменять на дрова и муку, правильно?

Отец ответил осторожно-неопределенным жестом.

– Может быть, – пробормотал он. – Хотя торопиться не стоит. Еще чуть-чуть – и мы найдем горючие водоросли. Надо думать не только о завтрашнем дне, но и о послезавтрашнем. Помнишь, сынок, каковы наши долгосрочные планы на будущее?

– Готовить еду и греться? – с надеждой в голосе спросил Лес.

– Сначала – да, – ответил Джексон. – Это само собой. Знаешь, сынок, есть одна народная мудрость, которая гласит: «Дай человеку огонь, и целый день он будет греться, но подожги его, и ему будет тепло до самой кончины». Понимаешь, к чему я?

– По-моему, пап, там было немножко по-другому…

– Суть в том, что на воде и сырой рыбе мы можем прожить… практически сколько угодно. А те без воды долго не протянут. И что это значит? Что очень скоро они приползут к нам на коленях. И тогда уже мы будем ставить условия.

Обхватив рукой плечи не успевшего увернуться сына, Дубина широким жестом указал на мир вокруг.

– Когда я начинал, сынок, у меня не было ничего, кроме старой лодки, наследства твоего дедушки, но я…

–…Работал не покладая рук… – утомленно продолжил Лес.

–…Работал не покладая рук…

–…И всегда держал голову над водой…

–…Верно, всегда держал голову над водой…

–…И всегда мечтал что-нибудь оставить мне… Ой!

– Прекрати насмехаться над отцом! – рявкнул Джексон. – Не то получишь по другому уху. Лучше посмотри – видишь эту землю?

– Вижу, пап.

– Так вот, это Земля Возможностей.

– Но здесь ведь нет пресной воды, а почва, пап, насквозь просолилась. И кругом такая вонь!

– Это не вонь, а запах свободы, вот что это такое.

– А пахнет так, будто кто-то как следует пернул… Ой!

– Иногда, сынок, одно очень похоже на другое. Но я думаю о твоем будущем, парень!

Лес бросил взгляд на разлагающиеся водоросли.

Он осваивал рыбацкие премудрости, чтобы стать впоследствии рыбаком, как отец, потому что так повелось испокон веков – все мужчины в их семье становились рыбаками, – и он был слишком покладист, чтобы воспротивиться традиции, хотя на самом деле всегда мечтал стать художником. Он отличался наблюдательностью, и иногда то, что он замечал, вызывало в нем смутную тревогу, причины которой он и сам не мог себе объяснить.

Все-таки в этих домах была какая-то неправильность. То тут, то там встречались вкрапления, гм, архитектуры – например, анк-морпоркские колонны или остатки клатчских арок, – но вид у них был какой-то искусственный, точно их уже позже добавили к грубым, построенным неуклюжими руками сооружениям из глыб. В других же местах, наоборот, глыбы навалили поверх древней кирпичной кладки и мозаичных полов. Оставалось только гадать, кто был творцом мозаики, ясно было лишь одно: этот творец просто с ума сходил по осьминогам.

И еще: закрадывалась мысль, что все споры между анк-морпоркцами и клатчцами по поводу права собственности на эту землю абсолютно бессмысленны.

– Э-э… Я тоже думаю о своем будущем, пап, – сказал Лес. – И всерьез.

Существенно ниже уровня, на котором стояли ноги Дубины Джексона, на поверхность всплыла Лодка. Сержант Колон автоматически потянулся к болтам, удерживающим в закрытом состоянии люк.

– Не вздумай открывать, сержант! – прокричал, приподнимаясь на сиденье, Леонард.

– Но воздух слишком спертый и…

– Снаружи еще хуже.

– Хуже, чем здесь?

– Почти наверняка.

– Но мы ведь на поверхности!

– На неизвестной нам поверхности, сержант, – поправил лорд Витинари.

Шнобби рядом с ним откупорил наблюдательный прибор и уже обозревал окружающий ландшафт.

– Мы что, в каком-то гроте? – спросил Колон.

– Э-э… сержант… – отозвался Шнобби.

– Сто баллов! Прекрасное умозаключение, – одобрил лорд Витинари. – В гроте. Можно сказать и так.

– Э-э… сержант? – повторил Шнобби, подталкивая Колона локтем. – Это не грот, сержант! Это гораздо больше!

– Больше, чем грот? Стало быть, мы… в пещере?

– Бери больше!

– Больше пещеры? Тогда это… очень большая пещера?

– Угу, вроде того. – Шнобби оторвался от устройства. – Сам посмотри, сержант.

Сержант Колон приник к трубке.

Вместо мрака, который он почти ожидал увидеть, перед ним расстилалась поверхность моря. Вода булькала, как в кипящей кастрюле. Над ней плясали зеленые и синие молнии, озаряя далекую стену, чем-то смахивающую на горизонт…

Обзорная трубка, скрипя, покрутилась по сторонам. Если это и пещера, то не меньше двух миль в диаметре.

– Итак, сколько у нас времени? – спросил за спиной сержанта лорд Витинари.

– В породе значительный процент туфы и пемзы, чрезвычайно легких. Когда эти породы всплывают, газ начинается улетучиваться очень быстро, он проникает сквозь поры, – принялся объяснять Леонард. – Трудно сказать… может, неделя, может, чуть больше… а для образования следующего, достаточно крупного пузыря потребуется весьма долгое время…

– О чем это они, а, сержант? – не понял Шнобби. – Это место что, плавает?

– Крайне необычное природное явление, – продолжал Леонард. – Не видел бы его собственными глазами, первым бы заявил, что это все чистые выдумки, но я-то здесь был и…

– Конечно нет, не может оно плавать, – решительно ответил сержант Колон. – Честно говоря, Шнобби, ума не приложу, как ты вообще живешь на свете, раз задаешь такие дурацкие вопросы? Земля ведь тяжелее воды, хоть это ты понимаешь? Именно поэтому она лежит на морском дне, а не плавает по поверхности.

– Да, но он упомянул пемзу, а у моего дедушки был кусок пемзы – отскребать мозоли с пяток, так вот она в тазу плавала…

– В тазах всякое случается, – перебил его Колон. – Но не в реальной жизни. Твой дедушка столкнулся с любопытным феномлином. И все. Но не стоит путать феномлины и реальность. А то еще чуть-чуть – и ты начнешь высматривать летающие булыжники в облаках.

– Ты, конечно, прав, но…

– Я сержант, Шнобби.

– Да, сержант.

– Это мне напоминает, – задумчиво произнес Леонард, – гигантских черепах из морских легенд. Черепахи спят на поверхности воды, и моряки думают, будто видят острова. Само собой, гигантские черепахи такими маленькими не бывают, но…

– Эй, господин Щеботанский, и все-таки твоя лодка это просто нечто, – встрял Шнобби.

– Спасибо, спасибо.

– Бьюсь об заклад, такая лодка, разогнавшись, пробила бы корабль насквозь. Здорово, правда?

Воцарилось неловкое молчание.

– Во всех отношениях поучительное путешествие, – заметил, записывая что-то в блокнот, лорд Витинари. – А теперь, господа, полный вниз и вперед, пожалуйста…

Стражники схватились за оружие.

– Это д'рыги, сэр, – предостерег Моркоу. – Но… как-то все неправильно…

– В каком смысле?

– Мы еще живы.

«Они развлекаются с нами, как кошка с мышкой, – подумал Ваймс. – Бежать нам некуда, а бой мы всяко проиграем, вот они и решают себе спокойненько, что с нами делать дальше».

– А генерал Тактикус говорил что-нибудь о таких ситуациях? – полюбопытствовал Моркоу.

«Их не меньше сотни, – продолжал думать Ваймс, – а нас шестеро. Да еще Детрит с минуты на минуту отключится, да Посети – кто знает, какие у него сейчас праздники и что ему можно, а что нельзя, да Редж – когда он волнуется, у него руки отваливаются в буквальном смысле этого слова…»

– Не знаю, – ответил он. – Наверное, говорил. Что-нибудь вроде: «Таких Ситуаций Следует Всячески Избегать».

– А может, все-таки посмотрите, сэр? – предложил Моркоу, не отрывая глаз от неподвижных д'рыгов.

– Что?

– Я сказал, может, все-таки посмотрите, сэр?

– Прямо сейчас?

– А вдруг, сэр.

– Но это чистое безумие, капитан.

– Так точно, сэр. И у д'рыгов довольно странные понятия о безумцах.

Ваймс вытащил засаленный томик. Ближайший к нему д'рыг, на лице у которого играла ухмылка, столь же длинная и кривая, как и его ятаган, держался с характерной чванливостью главаря всей банды. Через плечо у него был перекинут гигантский, древнего вида арбалет.

– Послушайте! – вдруг выкрикнул Ваймс. – Может, объявим небольшой перерыв? – Размахивая книжкой, он решительно зашагал к опешившему д'рыгу. – Автор этой книги – сам генерал Тактикус, не знаю, слыхал ли ты о таком, хотя раньше в этих краях его хорошо знали, вполне вероятно, именно он уложил твоего пра-пра-пра-пра-прадедушку, так вот, мне очень хочется узнать его мнение о подобных ситуациях. Ты не против?

Д'рыг ответил недоуменным взглядом.

– На это уйдет несколько минут, здесь нет оглавления, но, сдается мне, о чем-то таком он точно говорил…

Главный д'рыг попятился и переглянулся с ближайшим к себе соратником. Тот пожал плечами.

– Кстати, не подскажешь, что означает вот это слово?

Ваймс сунул книжку под нос д'рыгу. Тот опять растерянно заухмылялся.

Далее Ваймс произвел действо, известное в анк-морпоркских трущобах под кодовым названием Дружеское Рукопожатие, – а именно, поэтапно: двинул д'рыга локтем в живот, потом – коленом в подбородок (последний как раз шел на снижение), после чего скрипнул зубами от острой боли в колене и лодыжке, выхватил меч и, не дав противнику опомниться, приставил клинок к его горлу.

– А теперь, капитан, – сказал Ваймс, – объяви-ка во всеуслышание, громко и четко, что, если они немедленно не отойдут на очень безопасное расстояние, у этого господина возникнут серьезные проблемы с законом.

– Но, сэр, может, не стоит…

– Делай как я сказал!

Все время, пока Моркоу переводил требование д'рыгам, главный д'рыг не отрываясь смотрел Ваймсу в глаза и продолжал улыбаться.

Ваймс должен был внимательно следить за своим пленником, однако он почти физически ощущал, как д'рыги задвигались…

И уже в следующую секунду они все как один ринулись в атаку.

Клатчское рыболовецкое суденышко благополучно возвращалось в Аль-Хали. Однако у капитана создалось впечатление, что, несмотря на благоприятный и попутный ветер, они двигаются медленнее, чем должны были бы на самом деле. Он списал это на обросшее ракушками днище.

Ваймс очнулся на верблюде. Конечно, бывают пробуждения и похуже, но их не так много, как может показаться.

Повернув голову, что потребовало значительных усилий, командор попытался оценить ситуацию. Верблюд лежал на земле. И, судя по звуковому сопровождению, переваривал нечто взрывчатое.

Как же он тут очутился?.. Он, Ваймс, а не верблюд… О боги…

Но ведь это должно было сработать… это ведь классика! Грозишься отрезать чью-нибудь голову – и все тела в округе сразу начинают тебя слушаться. Это нормальная реакция. Можно сказать, первооснова цивилизованных отношений…

В общем, чем гадать, проще списать провал на культурные различия.

С другой стороны, он еще жив. А согласно Моркоу, если после пяти минут, проведенных в обществе д'рыгов, ты еще жив, значит, ты им очень, очень понравился.

Но, с ещё более другой стороны, он только что удостоил их главаря Дружеского Рукопожатия, а это, как правило, охлаждает даже самые теплые чувства.

Что ж, нельзя же с утра до вечера валяться поперек верблюда, связанным по рукам и ногам. Так и солнечный удар заработать недолго. Нужно вернуться к своим обязанностям, вновь возглавить людей. Но прежде всего – избавиться от верблюжьего привкуса во рту.