Передача информации. 18 страница

Ваймс бегом прорывался сквозь д'рыгов, пока не добрался до Джаббара, который с рассеянной улыбкой (типичная людская реакция) наблюдал за Моркоу.

– Три пня! – выдохнул Ваймс. – То есть три дня. Семьдесят два часа!

– Да, оффенди? – отозвался Джаббар голосом человека, который узнаёт рассвет, полдень и закат, а всему остальному в промежутках предоставляет происходить как тому заблагорассудится.

– Так почему его зовут Ахмед 71-й час? Что такого особенного в следующем часе?

Джаббар нервно заулыбался.

– Это его особенность? Пройдет семьдесят один час – и что дальше?

Джаббар скрестил руки на груди.

– Не могу сказать.

– Это он приказал тебе задержать нас здесь?

– Да.

– Но при этом не убивать нас?

– Разве я могу убить тебя, мой добрый друг, сэр Сэм Муэль Вай…

– И не надо вешать мне на уши овечьи глаза, – оборвал его Ваймс. – Ему надо было куда-то отправиться и что-то там сделать – верно?

– Не могу сказать.

– И не надо, – усмехнулся Ваймс. – Потому что мы уходим. А если ты попробуешь нас убить… что ж, пожалуй, у тебя это даже получится. Только Ахмед 71-й час будет очень недоволен.

Судя по лицу д'рыга, Джаббар находился на пороге принятия трудного решения.

– Он вернется! – сказал он наконец. – Завтра! Нет проблем!

– Да, но только я не собираюсь его ждать! И не думаю, что он хочет, чтобы меня убили, Джаббар. Я ему нужен живым. Моркоу?

Моркоу спешно приблизился.

– Да, сэр.

Ваймс ощущал на себе полный ужаса взгляд Джаббара.

– Мы потеряли Ахмеда, – сказал он. – Даже Ангва не может взять его след из-за вездесущего песка. В общем, надо уходить отсюда. Мы здесь не нужны.

– Напротив, сэр, очень нужны! – горячо возразил Моркоу. – Мы можем помочь обитающим в пустыне племенам…

– А, так ты хочешь остаться и начать воевать? – усмехнулся Ваймс. – Против клатчцев?

– Против плохих клатчцев, сэр.

– А, вот тут-то и заковыка! Когда один из них налетит на тебя, размахивая мечом, как ты определишь, хороший он или плохой? Что ж, если хочешь, оставайся тут и сражайся за доброе имя Анк-Морпорка. Но это сражение долго не продлится. А я умываю руки. Дженкинс, наверное, еще не отчалил. Как насчет этого, а, Джаббар?

Д'рыг смотрел себе под ноги, в песок.

– Тебе ведь известно, где он сейчас? – вкрадчиво поинтересовался Ваймс.

– Да.

– Тогда скажи мне.

– Нет. Я обещал. Ему.

– Но д'рыги вероломные клятвоотступники. Широко известный факт.

Джаббар ответил широкой улыбкой.

– Клятвы… Дурацкая вещь. Нет, я дал ему мое слово.

– Тогда это все, сэр, – покачал головой Моркоу. – В таких вещах д'рыги очень щепетильны. Они только тогда нарушают клятву, когда клянутся всякими богами и прочим в том же роде.

– Я не скажу тебе, где он, – прервал капитана Джаббар. – Однако… – Он опять улыбнулся, но на этот раз в его улыбке не было и тени юмора. – Насколько ты храбр, господин Ваймс?

– Кончай ныть, Шнобби.

– Я не ною. Я просто говорю, что эти штаны насквозь продувает, вот и все.

– Ты в них неплохо смотришься, однако.

– А для чего эти оловянные чашки?

– Прикрывать места, которых у тебя нет, Шнобби.

– Судя по тому, куда дует ветер, ими придется прикрывать места, которые у меня есть.

– Постарайся вести себя как благородная дама – можешь?

Что будет нелегко, про себя вынужден был признать сержант Колон. Дама, для которой сшили этот костюм, была женщиной высокой и довольно-таки пышной, в то время как Шнобби, когда был без лат, мог без труда спрятаться за шваброй – перевернутой и даже без тряпки. Сейчас вид у Шнобби был как у муслинового аккордеона, увешанного украшениями. Теоретически костюм задумывался как весьма откровенный – если только капрал Шноббс был объектом, который вы желали бы увидеть в подобном виде. Однако теперь материя шла таким количеством складок и воланов, что с уверенностью можно было сказать лишь одно: где-то там, внутри, имеется Шнобби. А еще Шнобби вел на веревочке ослицу, которой новый хозяин явно нравился. Животные вообще любили Шнобби. От него пахло как от своего.

– И башмаки не смотрятся, – продолжал критиковать сержант Колон.

– Почему это? Сам-то ты тоже в своих остался.

– Но я же не строю из себя цветок пустыни. Звезда чьих-то там восторгов не должна при ходьбе высекать искры, поправь меня, конечно, если я ошибаюсь.

– Эти башмаки достались мне еще от дедушки, и я не намерен бросать их где попало и дарить ворам. И звездеть ради чьих-то там восторгов я тоже не собираюсь, – огрызнулся Шнобби.

Лорд Витинари шел во главе процессии. Улицы постепенно наполнялись народом. Жители Аль-Хали любили начинать дневные дела в прохладе раннего утра – до того как раскаленное солнце превратит блюдо пейзажа в истрескавшуюся глиняную миску. На путников никто внимания не обращал, лишь двое-трое прохожих проводили долгим взглядом капрала Шноббса. Встречавшиеся по пути бараны и куры неторопливо освобождали дорогу.

– Остерегайся торговцев всякими грязными открытками, – предупредил Колон. – Мой дядя однажды тут побывал и потом рассказывал, как какой-то тип все хотел втюхать ему за пять долларов пачку откровенных картинок. Мерзость какая.

– Ага, у нас в Тенях за пачку берут всего две монеты, – поддержал Шнобби.

– Во-во. И открытки к тому же были анк-морпоркские. Это надо же так обнаглеть: втюхивать нам наши же открытки за такие деньги! Именно это я и называю настоящей мерзостью!

– Утро доброе, султаны! – раздался бодрый и странно знакомый голос. – Недавно в городе?

Все трое повернулись к фигуре, волшебным образом возникшей в начале переулка.

– Пару дней, – осторожно ответил патриций.

– Сразу видно! Хотя с недавних пор здесь почти все такие. Но сегодня повезло именно вам! Я здесь, чтобы помогать! Вам что-то надо? У меня это есть!

Сержант Колон долго не отрываясь смотрел на незнакомца. Потом немного отстраненно поинтересовался:

– Послушай, добрый человек, а тебя, наверное, зовут что-нибудь навроде… Аль-Достаб?

– А, так вы обо мне наслышаны? – обрадовался торговец.

– Вроде как наслышан, – медленно ответил Колон. – Ты какой-то поразительно… знакомый.

Лорд Витинари оттолкнул его в сторону.

– Мы бродячие артисты, – сообщил он. – Надеемся дать представление во дворце принца… Ты мог бы нам в этом помочь?

Торговец задумчиво погладил бороду. В чашечки, расставленные на его лотке, посыпались частички самого различного происхождения.

– Насчет дворца не знаю, – по некотором размышлении ответил он. – А что вы показываете?

– Мы можем жонглировать, глотать огонь и прочее в том же роде, – сказал Витинари.

– Все вот это? – удивился Колон.

Аль-Достаб кивком указал на Шнобби:

– А что делает…

–…Эта… – подсказал Витинари.

–…Эта девушка?

– Танцует экзотические танцы, – ответил Витинари, игнорируя нахмуренные брови Шнобби.

– Очень, наверное, экзотические, – протянул Аль-Достаб.

– Ты просто поразишься.

Тем временем к собеседникам приблизились двое людей с оружием. Сердце у сержанта Колона упало. В этих бородатых лицах он узнал себя и Шнобби. Дома они вот так же фланируют по улице и встревают во все, что покажется интересным.

– Так вы, значит, жонглеры? – с усмешкой спросил один. – Ну-ка, посмотрим, как вы жонглируете.

Лорд Витинари без всякого выражения посмотрел на вопрошавшего, после чего погрузился в изучение содержимого лотка на шее Аль-Достаба. Одним из наиболее узнаваемых элементов оказались небольшие зеленые дыни.

– Отлично, подойдут.

И с этими словами он взял три дыньки. Сержант Колон закрыл глаза. А через несколько секунд опять открыл, потому как услышал из уст одного из стражей порядка:

– Ха, с тремя кто угодно справится!

– В таком случае, быть может, господин Аль-Достаб бросит мне еще пару штук? – предложил патриций, не переставая ловко жонглировать дыньками.

Сержант Колон опять закрыл глаза. Через некоторое время стражник произнес:

– Семь, гм-м, неплохо. Но это только дыни.

Колон открыл глаза.

Клатчский стражник отдернул плащ. Сверкнули с полдюжины метательных ножей. А также зубы стражника.

Лорд Витинари кивнул. К вящему удивлению Колона, он даже не смотрел на дыни: те выписывали кульбиты словно бы без его участия.

– Четыре дыни и три ножа, – сказал он. – Будь так любезен, передай ножи моей очаровательной ассистентке Бети…

– Кому? – опешил Шнобби.

– А почему бы не попробовать семью ножами?

– Добрые господа, это было бы слишком просто, – ответил лорд Витинари^[14]. – Я всего лишь скромный трюкач. Прошу, позвольте мне продемонстрировать все свое искусство.

– Бети? – повторил Шнобби, гневно полыхая из-под своих покровов.

Три плода, выписав изящную дугу, покинули зеленый хоровод и приземлились прямо в лоток Аль-Достаба.

Стражи порядка внимательно и, как показалось Колону, немножко нервно разглядывали обряженного в женские одежды транскапрала.

– Она ведь не будет танцевать? – осторожно поинтересовался один.

– Нет! – огрызнулась Бети.

– Обещаешь?^[15]

Согласно одному из второстепенных законов повествовательной вселенной, любой некрасивый мужчина, по той или иной причине переодевшийся в женщину, непременно должен показаться привлекательным другим, во всем остальном абсолютно нормальным и здоровым мужчинам, что обязательно должно повлечь за собой ряд забавных и смешных ситуаций.

В данном случае вселенским законам противостоял непреложный факт капрала Шнобби Шноббса. Законы признали свое полное поражение.

Шнобби схватил три ножа сразу и решительным движением выдернул их из-за пояса стражника.

– Бети, Бети, я передам их его свет… ему, – торопливо вмешался Колон.

Его вдруг осенило, что живой и здоровый патриций – это их практически единственный шанс избежать возможности выкурить сигаретку возле хорошо освещенной стенки. Краем глаза сержант заметил, что к месту бесплатного представления начали подтягиваться зеваки.

– Да… Аль, давай их сюда, – кивнул патриций.

Колон медленно и осторожно перебросил ему ножи. «Он хочет убить стражников, – подумал он. – Это такой увлекающий маневр… А потом нас растерзает толпа».

Летающие в воздухе предметы слились в поблескивающий на солнце круг. Толпа отреагировала одобрительными возгласами.

– Как-то скучно, вам не кажется? – вдруг спросил патриций.

И произвел руками сложный жест, невозможный без того, чтобы его запястья не прошли одно сквозь другое по меньшей мере дважды.

Круг из вертящихся дынь и холодного оружия взлетел высоко в небо.

Три дыни упали на землю, аккуратно разрезанные напополам.

Три ножа с глухим стуком вонзились в песок в нескольких дюймах от сандалий своего хозяина.

А сержант Колон, вскинув голову, таращился на стремительно приближающуюся, на глазах увеличивающуюся зеленую…

Дыня взорвалась, а вместе с ней взорвались аплодисментами зрители, но Колон, выскребающий из ушей перезрелую мякоть, не оценил шутки юмора.

И тут снова сработал инстинкт самосохранения. «Сделай пару шагов так, будто у тебя ноги заплетаются», – посоветовал он. Колон, качаясь и беспорядочно взмахивая руками, сделал несколько шагов. «Шлепнись на задницу», – продолжал командовать инстинкт. Сержант тяжело рухнул на землю, чуть не раздавив курицу. «И утрать достоинство, – добавил инстинкт. – В конце концов, лучше расстаться с этой незначительной штукой, чем со своей жизнью – правда?»

Лорд Витинари помог ему подняться.

– От того, насколько удачно ты притворишься безмозглым жирным идиотом, зависят наши жизни, – шепнул он, нахлобучивая на сержанта фаску.

– Но я не слишком хороший актер, сэр…

– Отлично!

– Так точно, сэр.

Ловко подхватив три дынные половинки, патриций – сержант не верил своим глазам! – вприпрыжку подлетел к прилавку, только что расставленному какой-то торговкой, и выудил из корзинки яйцо. Сержант Колон растерянно заморгал. Это все… невзаправду. Патриции не ведут себя так…

– Дамы и господа! Видите это яйцо? А здесь у нас половинка дыни! Яйцо, дыня! Дыня, яйцо! Надеваем дыню на яйцо! – Его руки замелькали над тремя половинками, с ошеломляющей скоростью меняя их местами. – Туда, сюда! Сюда, туда! А теперь… где яйцо? Может, ты ответишь, шах?

Аль-Достаб глупо заулыбался.

– В левой, – сказал он. – Как всегда.

Лорд Витинари поднял дыню. Доска под ней была абсолютно лишена яиц.

– Попробуй ты, о, благородный стражник!

– Наверное, посередине, – ответил тот.

– Ну конечно же… Ах, вот незадача! И тут пусто…

Зеваки уставились на оставшуюся дыню. Это были закаленные, заматеревшие на улицах люди. Они знали правила. Если искомое должно находиться под одним из трех предметов и уже ясно, что под двумя его точно нет, то лишь в одном можно быть полностью уверенным: под третьим предметом его тоже не окажется. На подобных штуках попадаются только доверчивые дураки. Ну конечно же, тут какой-то фокус. Как всегда. Но ведь за этим вы здесь и собрались: посмотреть на ловкий трюк.

Тем не менее лорд Витинари приподнял дыню, и зрители удовлетворенно закивали. Разумеется, яйца там не оказалось. Что же это был бы за уличный цирк, если бы предметы оказывались там, где должны были оказаться?

Сержант Колон знал, что последует дальше. Он понял это еще с минуту назад, когда что-то принялось клевать его в темечко.

Почувствовав, что пришел его час, он приподнял фаску. Взглядам присутствующих предстал крохотный пушистый цыпленок.

– У вас не найдется полотенца, сэр? Мне кажется, он сходил в туалет прямо мне на голову!

Зрители засмеялись, зааплодировали, и Колон, к собственному изумлению, услышал звон монет, бросаемых к его ногам.

– И наконец, – провозгласил патриций, – прекрасная Бети исполнит экзотический танец.

Толпа мигом умолкла.

Потом откуда-то сзади прокричали:

– А во сколько нам обойдется, чтобы она не танцевала?

– Все! С меня хватит! – В разметавшемся муслине, под звон браслетов, злобно растопыривая локти и высекая каблуками искры, красавица Бети угрожающе двинулась на толпу. – Кто из вас это сказал?

Люди попятились и расступились. Это зрелище заставило бы отступить целую армию. И подобно медузе, выброшенной на берег приливной волной, впереди остался маленький человечек, которому и суждено было испытать на себе гнев всекарающего Шноббса.

– Я просто пошутил, о оленеглазая…

– О? Я к тому же еще и животное, да? – Брякнув браслетами, Шнобби сильным ударом сбил беднягу с ног. – Учись вести себя с женщинами, молодой человек!

А затем, поскольку противиться искушению, которое представлял собой лежачий противник, было выше всяких сил, миниатюрная Бети размахнулась ногой в подбитом железом башмаке и…

– Бети! – предостерегающе рявкнул патриций.

– Ладно, ладно, всё в порядке, – с плохо скрываемым презрением буркнул Шнобби. – Мне же полагается слушаться и беспрекословно следовать приказам! А все почему? Потому что я – женщина!

– Дело совсем не в этом, – прошипел, оттаскивая его в сторону, Колон. – Нельзя же у всех на виду пинать его наследство. Это производит дурное впечатление.

Однако от его внимания не укрылось, что некоторые женщины из числа зевак выразили недовольство внезапной цензурой, внесенной в представление.

– А еще мы можем рассказать вам множество удивительных историй! – прокричал патриций.

– Бети бы уж точно порассказала, – пробормотал Колон и заработал сильный тычок в бок.

– И показать множество необыкновенных зрелищ!

– Бети бы по… Аргх-х!

– Но сейчас нам должно укрыться в милосердной тени какого-нибудь караван-сарая…

– Чего-чего?

– Он сказал, что мы идем в трактир.

Зрители начали расходиться, периодически бросая на троицу веселые взгляды. Один из стражников кивнул Колону.

– Хорошее представление, – похвалил он. – Особенно мне понравилось то место, где ваша партнерша так ничего с себя и не сняла…

Он поспешно нырнул за спину товарищу, укрываясь от Шнобби, который уже приготовился налететь на него, будто ангел мести.

– Сержант! – прошептал патриций. – Сейчас крайне важно выяснить местонахождение принца Кадрама. Понимаешь? А в тавернах люди любят поболтать. Так что наша задача – лишь внимательно слушать.

Таверна оказалась вовсе не тем питейным заведением, о котором мечталось Колону. Это был всего-навсего дворик, окруженный стенами с множеством арок. Большая часть крыши отсутствовала. Из гигантской надтреснутой урны росла виноградная лоза, щедро увившая стены и свешивающаяся с заменяющей потолок решетки. Слышался нежный звон воды, но вовсе не такой, как в «Залатанном Барабане», стойка которого примыкала к отхожим местам, – здесь посреди белых камней был установлен специальный фонтанчик. И тут было прохладно, куда прохладнее, чем на улице, хотя виноградные листья почти не закрывали от солнечных лучей.

– Не знал, что вы умеете жонглировать, сэр, – прошептал, обращаясь к лорду Витинари, Колон.

– А ты разве этого не умеешь, сержант?

– Никак нет, сэр!

– Странно. Вряд ли это можно назвать умением. Известно, где объекты находятся. Куда они направляются, тоже известно. Остается лишь позволить им занять правильное положение во времени и пространстве.

– У вас чертовски хорошо это получается, сэр. Часто тренируетесь?

– Сегодня первый раз попробовал. – Лорд Витинари спокойно взглянул на Колона, чье лицо выражало удивление и недоверие. – После Анк-Морпорка, сержант, летающие дыни – это цветочки, можешь мне поверить.

– Поразительно, сэр.

– А в политике, сержант, преуспевает лишь тот, кто всегда знает, где спрятан цыпленок.

Колон приподнял фаску.

– Кстати, он все еще у меня на голове?

– По-моему, он заснул. На твоем месте я бы его не беспокоил.

–…Эй, ты, жонглер… Ей сюда нельзя!

Патриций и Колон оглянулись на голос. Над ними нависал фартук, на котором на семистах языках было вышито слово «бармен». В руках трактирщик держал по винному кувшину.

– Женщинам сюда нельзя, – повторил он.

– Почему это? – взвился Шнобби.

– И вопросов женщины не задают. Нельзя.

– Почему?

– Потому что так написано, вот почему.

– И куда же мне тогда идти?

Трактирщик пожал плечами.

– Кто знает, куда ходят женщины?

– Отправляйся, Бети, – сказал патриций. – И… собирай информацию!

Шнобби, вырвав у Колона чашку с вином, залпом опрокинул ее.

– Ну что за жизнь, – простонал он. – Я женщина не больше десяти минут, а вас, сволочных мужиков, уже ненавижу!

– Понятия не имею, что на него нашло, сэр, – прошептал Колон, когда Шнобби, злобно стуча каблуками, удалился. – Обычно он не такой. Я думал, клатчские женщины беспрекословно исполняют все, что им говорят!

– А как насчет твоей жены, сержант? Она беспрекословно тебя слушается?

– Н-ну, да, ведь мужчина должен быть хозяином в доме, я не устаю это повторять…

– Тогда почему ты, по слухам, постоянно покупаешь новую посуду?

– Ну, естественно, приходится прислушиваться к…

– А известно ли тебе, что клатчская история полным-полна рассказами о женщинах, которые даже воевали с собственными мужьями? – спросил патриций.

– Как это? На одной стороне?

– Жена принца Арквена Тистам принимала активное участие в сражениях и, согласно легенде, уложила десять тысяч человек.

– Это очень много мужчин.

– В легендах нередки преувеличения. Однако имеются веские исторические свидетельства, подтверждающие, что за годы правления сумтрийской царицы Чундравондры по ее приказу казнили более тридцати тысяч человек. Говорят, она была довольно обидчивой.

– Послушали бы вы мою жену, когда я забуду поставить в раковину тарелку, – мрачно вздохнул Колон.

– Ну, теперь, когда мы благополучно внедрились в город, – сменил тему патриций, – настало время выяснить, что происходит. Планируется вторжение, это очевидно, однако я уверен, что принц Кадрам удерживает некоторую часть сил в резерве – на случай нападения со стороны суши. И неплохо бы узнать, где эти силы, потому что он находится там же.

– Так точно.

– Считаешь, у тебя получится?

– Так точно, сэр. Я знаю клатчцев, сэр. Даже не тревожьтесь, все будет сделано.

– Вот деньги. Угощай собеседников вином. Смешивайся с населением.

– Ясно.

– Но с вином не усердствуй, и со смешиванием тоже. Сообразуйся со своими возможностями.

– Когда доходит до смешивания, тут я мастер.

– В таком случае не будем терять времени. За дело.

– Сэр?

– Да?

– Меня немного беспокоит… Бети, сэр. Ушла неизвестно куда. Мало ли, что может случиться с ни… с ней.

Правда, беспокойству Колона несколько недоставало уверенности. Не то чтобы с капралом Шноббсом ничто не могло случиться, скорее он случался с вещами.

– Не сомневаюсь, если возникнут проблемы, мы о них довольно быстро узнаем, – заверил его патриций.

– Тут вы правы, сэр.

Колон незаметно приблизился к группе посетителей. Образуя неровный круг, они сидели на полу, негромко беседовали и ели из большого блюда.

Он тоже уселся на пол. По обе стороны люди послушно сдвинулись, освобождая для него место.

«Интересно, как… впрочем, это понятно… о чем вообще беседуют между собой эти клатчцы?..»

– Приветствую вас, о пустынные братья, – бодро начал Колон. – Не знаю, как вы, но я лично ничего не имею против хорошей тарелки бараньих глаз. Бьюсь об заклад, вы, парни, ждете не дождетесь, когда можно будет снова залезть на своих верблюдов. Надеюсь, я-то этого точно не дождусь. И вообще, плевал я на вонючих анк-морпоркских псов. Зовите меня просто Аль.

– Прошу прощения, ты та самая госпожа, которая выступает с клоунами?

Капрал Шноббс, до этой секунды мрачно тащившийся неизвестно куда, резко затормозил. К нему обращалась миловидная девушка. Уже одно то, что с ним по собственной воле заговорила женщина, было ему в новинку – а уж тот факт, что она при этом еще и улыбалась, поверг его в полное изумление.

– Э-э… ага. Верно. Я – это она. – Шнобби сглотнул. – Бети.

– А меня зовут Бана. Ты не против немного с нами поговорить?

Шнобби заглянул ей за спину. Вокруг большого колодца расположились женщины самых разных возрастов. Одна из них робко помахала ему рукой.

Он на мгновение закрыл глаза. Это неведомая территория. Бросил взгляд на свой наряд, уже порядком потрепанный. Одежда на нем приобретала потрепанный вид через пять минут после того, как он ее надевал.

– О, не беспокойся, – успокоила его девушка. – Мы все понимаем. Ты выглядела такой потерянной. К тому же, быть может, ты сумеешь помочь нам…

Их со всех сторон окружили женщины. Женщины всех вообразимых форм и размеров, и – вот что странно! – ни одна из них даже не фыркнула, даже не скривилась при виде Шнобби – случай в жизненном опыте капрала беспрецедентный. Шнобби помотал головой. Наверное, он бредит или видит сон, ведь перед ним распахнулись двери самого рая… жаль только, что ему суждено туда проникнуть через черный ход.

– Мы утешаем Нетал, – объяснила девушка. – Мужчина, с которым она помолвлена, не женится на ней завтра.

– Вот свинья, – сказал Шнобби.

Одна из девушек с глазами, покрасневшими от слез, сердито посмотрела на Шнобби.

– Он хотел! – прорыдала она. – Но его забрали на войну, в Гебру! А все из-за какого-то никому не ведомого и ненужного острова! А на свадьбу приехали все мои родственники!

– И кто его забрал? – спросил Шнобби.

– Он сам забрался, – отрезала женщина постарше.

Шнобби показалось, что, если не обращать внимания на национальные одежды, она выглядела очень знакомо… Точь-в-точь теща, вдруг осенило его. Точнее даже целых две, судя по объему.

– О, госпожа Атбар, – возразила Бана, – он сказал, это его долг. И потом, у него не было выбора, ведь на войну пошли все юноши.

– Ох уж эти мужчины! – Шнобби закатил глаза.

– Ты ведь, наверное, большая специалистка по мужским удовольствиям? – ехидно осведомилась теща.

– Мама!

– Кто – я? – изумился, на мгновение забывшись, Шнобби. – О да, конечно. Не то слово.

– В самом деле?

– А почему бы и нет? На первом месте, само собой, пиво, – начал Шнобби. – А лучше хорошей сигары на халяву так и вовсе ничего нет.

– Ха!

Теща, подхватив корзину с бельем, затопала прочь, женщины постарше последовали за ней. Оставшиеся девушки тихонько захихикали. Даже расстроенная Нетал улыбнулась.

– Мне кажется, она спрашивала немножко про другое, – сказала Бана.

Под хор новых смешков она зашептала Шнобби на ухо.

Его лицо не изменило выражения, но словно бы слегка отвердело.

– А-а, про это… – протянул он.

На карте человеческой жизнедеятельности существовали некие области, о существовании которых Шнобби знал только из уст опытных путешественников, и все же он догадался, о чем шла речь. Разумеется, в свое время он патрулировал определенные улицы в Тенях – те самые, где юные дамочки разгуливают, ничем, похоже, не занимаясь и подхватывая, весьма вероятно, простуду, – но в нынешнем Анк-Морпорке обязанности полиции нравов (как эта служба называлась бы в иных местах) исполняла Гильдия Белошвеек. Ну а с теми, кто не соблюдал… нет, не закон как таковой – назовем это неписанными правилами… в общем, с теми, кто не соблюдал правила, установленные госпожой Ладой и ее комитетом очень опытных дам^[16], проводили разъяснительную беседу Тетушки Милосердия, Дотси и Сади, после чего нарушительница уставов либо снова появлялась на улице, либо не появлялись. Эта схема действий устраивала всех, даже господина Ваймса, поскольку не требовала никакой бумажной работы.

– Да, да-а… – повторил Шнобби, по-прежнему таращась на некий внутренний экран.

Ну конечно ему известно, что…

– Так ты про это, – пробормотал он. – Что ж, мне всякого пришлось повидать, – добавил он, скрыв, однако, что источником его знаний служили в основном некие открытки.

– Наверное, замечательно быть такой свободной? – вежливо поинтересовалась Бана.

– Э-э…

Нетал опять ударилась в слезы. Подруги снова засуетились, утешая ее.

– Не понимаю, почему мужчины должны вот так поступать, – пожала плечами Бана. – Мой жених тоже отправился на войну.

Со стороны колодца донеслось кряхтенье очень древней старухи.

– А я скажу вам почему, милочки. Потому что это куда интереснее, чем день за днем выращивать дыни. И даже лучше, чем женщины.

– Мужчины предпочитают войну женщинам?

– Она всегда свежа, всегда молода, а хорошая битва может длиться несколько дней кряду.

– Но их же там убивают!

– Говорят, лучше умереть в бою, чем в постели. – Старуха улыбнулась беззубой улыбкой. – Но ведь и в постели можно очень неплохо умереть, а, Бети?

Шнобби осталось лишь надеяться, что его пылающие уши не подожгут муслин. Внезапно он понял, что происходит. Десятипенсовое будущее насмешливо скалилось ему в лицо.

–…Прошу прощения, – запинаясь, выдавил он. – Так вы те самые ню?

– Какие-такие ню? – не поняла Бана.

– Ню – это такая страна где-то в округе, – объяснил Шнобби. И с надеждой в голосе добавил: – Вы ведь оттуда?

Лица девушек не выразили никакого узнавания.

Шнобби вздохнул. Рука непроизвольно потянулась к уху, за окурком, но вернулась ни с чем.

– Вот что я вам скажу, девочки, – пробормотал он. – Надо было соглашаться на десятидолларовую версию. Хочется сесть и разрыдаться – у вас такого не бывает?

– Ты еще грустнее Нетал. – Бана ласково погладила его по плечу. – Чем тебя развеселить?

Шнобби посмотрел на нее долгим взглядом… и разрыдался.

Все, так и не донеся ложки до губ, разом уставились на Колона.

– Я не ошибся, он правда это сказал, а, Файфель? Он предложил мне залезть на верблюда? За кого он меня принимает? Я честный водопроводчик!