Передача информации. 17 страница
По левую руку, где-то вдали, раздался вопль.
И все-таки в этом бурносе как-то непривычно. Все равно что отправляться на битву в ночной рубашке.
И кроме того, он вовсе не был уверен, что способен убить человека, если тот, разумеется, не предпринимает активных попыток убить его самого. Нет, с формальной точки зрения, сейчас к любому вооруженному клатчцу надо относиться как к потенциальному убийце. В этом сама суть войны. И все же…
Он высунулся из-за верхушки дюны, за которой прятался. Клатчский воин смотрел в другую сторону. Он пополз вперед…
– Дзынь-дзынь-подзынь! Семь ноль-ноль, хозяин Введи-Свое-Имя, пора вставать! Смею надеяться…
– А?
– Проклятье!
Ваймс отреагировал быстрее и врезал клатчцу прямо в нос. А поскольку стоять и ждать, какой эффект это произведет, смысла не имело, он всем телом бросился на противника, и оба, награждая друг друга тумаками, покатились по мерзлому склону дюны.
–…К сожалению, функционирование в режиме реального времени в данный момент затруднено из-за помех…
Клатчец был меньше Ваймса. И моложе. Но последнее преимущество обернулось серьезным недостатком: по молодости он еще не успел освоить грязные приемы уличной драки, в Анк-Морпорке составляющие азбуку выживания. Ваймс же, напротив, был готов лупить по чему угодно чем угодно. Главное – чтобы противник больше не встал. Все остальное – условности.
Докатившись до подножия дюны, они замедлили движение. К этому времени Ваймс уже оседлал вяло отбивающегося клатчца.
– Список Дел, – пронзительно объявил Бес-органайзер. – Первое: Болеть Всему.
А затем… настал ответственный момент перерезания глотки. Дома, в Анк-Морпорке, Ваймс отволок бы парня в кутузку, и, как говорится, утро вечера мудренее, но в пустыне таких возможностей не было.
Нет, это он сделать не может. Избить его до бесчувствия. Так будет милосерднее.
– Виндалу! Виндалу!
Кулак Ваймса завис в воздухе.
– Что?
– Это ведь вы? Господин Ваймс! Виндалу!
Ваймс сдернул с лица противника прикрывающий рот платок.
– Ты сын Гориффа?
– Я не хотел сюда идти, господин Ваймс! – паренек говорил быстро, отчаянно.
– Хорошо, хорошо, я ничего тебе не сделаю…
Опустив кулак, Ваймс встал и помог подняться юноше.
– Поговорим потом, – пробормотал он. – Пошли!
– Нет! Все знают, как д'рыги поступают с пленными!
– Лично я уже у них в плену, и теперь им предстоит поступать так, как они обычно поступают, с нами обоими. В общем, держись подальше от всякой странной еды – и все будет в порядке.
Во мраке кто-то свистнул.
– Давай, парень, иди! – прошептал Ваймс. – С тобой ничего плохого не случится! По крайней мере… ты будешь чувствовать себя куда лучше, чем если останешься. Понял?
На сей раз он не оставил юноше времени на спор, а просто схватил и поволок за собой, в лагерь д'рыгов. Тем временем с дюн скатились еще несколько человек. У одного не хватало руки, а из груди торчал меч.
– Как ты, Редж? – спросил Ваймс.
– Немного странно, сэр. Когда один из них отхватил мне руку и проткнул мечом, остальные вроде как начали меня сторониться. Можно подумать, они впервые в жизни видели, как человека пронзают мечом.
– Ты нашел свою руку?
Редж помахал в воздухе каким-то предметом.
– Все нормально, сэр, – ответил он. – Но вот что еще странно: как только я начал ею размахивать, все почему-то разбежались.
– Это они с непривычки, – хмыкнул Ваймс. – Твой тип рукопашного боя не часто встречается.
– А это у вас пленный?
– В каком-то смысле. – Ваймс огляделся по сторонам. – По-моему, он упал в обморок. Ума не приложу, с чего бы это.
Наклонившись, Редж оглядел паренька.
– Чудные они все-таки, эти иностранцы, – сказал он.
– Редж!
– Что?
– У тебя ухо едва держится.
– В самом деле? Вот незадача. Как думаете, может, его гвоздем прибить?
Сержант Колон смотрел на звезды снизу вверх. Они смотрели на него сверху вниз. Но, по крайней мере, у Фреда Колона была свобода выбора.
Рядом застонал капрал Шноббс. Ему хотя бы оставили штаны. Есть области, куда не осмеливаются вторгаться даже самые дерзкие, и часть Шнобби от колена и выше, до груди, была именно из таких областей.
Грабители – именно так их про себя назвал Колон. Впрочем, если подходить с формальных позиций, то можно, наверное, сказать, что они действовали в пределах самообороны. Агрессивной самообороны.
– Эй, Шнобби, повтори-ка, какой у нас там был план?
– Находим двух типов примерно того же роста и веса, что и мы…
– Мы это сделали.
– Потом заманиваем их в переулок…
– И это мы сделали.
– А затем я замахнулся на них дубинкой, но случайно ударил тебя, ведь было темно, а они разозлились, и оказались ворами, и сперли всю нашу одежду.
– А вот это в план не входило.
– Но ведь в целом-то план сработал. – Шнобби с трудом поднялся на четвереньки. – Мы можем попробовать еще раз.
– Шнобби, ты в чужой стране, в порту, и на тебе нет ничего, кроме твоего – и я вкладываю в это слово громадный смысл, Шнобби, – твоего безобразия. И попытаться заманить кого-то в темный переулок? Нас могут не так понять.
– Ангва часто повторяет, что нагота – это самый национальный костюм на свете, сержант.
– Она имела в виду себя, Шнобби. – Колон осторожно, стараясь не высовываться из тени, сделал несколько шагов и заглянул за угол. – А ты – совсем другое дело.
Он сощурился, пытаясь понять, что происходит в одном из домов на другом конце переулка. Оттуда доносились звуки голосов и какой-то шум. Рядом с дверями терпеливо ожидали хозяев груженные поклажей ослики.
– Значит, так: быстро выбегаешь и хватаешь вьюк. Все понятно?
– А почему я?
– Потому что ты капрал, а я сержант. И потому что на тебе надето больше, чем на мне.
Недовольно бормоча что-то себе под нос, Шнобби скользнул вдоль домов и, действуя как можно быстрее, отвязал одну ослицу. Она послушно двинулась за ним.
Сержант Колон потянулся к мешку.
– Если уж совсем не повезет, – сказал он, – можно будет прикрыться мешками. Так-так, что это у нас?.. А правда, что это?..
Он держал перед собой что-то красное.
– Цветочный горшок? – подсказал Шнобби.
– Это же… ну, как его, фаска! Клатчцы их часто носят. Похоже, нам повезло. О, а вот еще одна. Примерь-ка, Шнобби. И еще… одежда, что-то вроде ночной рубашки… ага, вторая… Ну вот, Шнобби, мы сыты, пьяны и нос в табаке.
– Коротковаты будут, сержант.
– Нищим не пристало кобениться, – ответил Колон, неловко напяливая костюм. – Давай, надевай фаску.
– Я в ней как дурак, сержант.
– Смотри, я свою тоже надел. Теперь успокоился?
– Ага, и теперь мы оба на одно лицо, сержант.
Сержант Колон сурово посмотрел на него.
– Ты это специально так подогнал, Шнобби? Знал, что я отвечу? Заранее придумал?
– Что ты, сержант, само как-то придумалось.
– Ладно, ладно. Но слушай, не называй меня больше сержантом. Это не по-клатчски.
– И Шнобби тоже, сер… Прости.
– Ну, не знаю… можно называть тебя, скажем… Кшноби… или Шхоби… а может, Гнобби… Вполне по-клатчски, по-моему.
– А тебя как по-клатчски называть? Что-то ничего в голову не приходит, – спросил новоявленный Шхоби.
Сержант Колон не ответил. Он опять смотрел за угол.
– Его светлость велел нам поторапливаться, одна нога здесь, другая – там… – пробормотал Шнобби.
– Верно, но вон тот котелок видишь? Чует мое сердце, он очень даже не пуст. Понимаешь, к чему я клоню? Я сейчас что угодно отдам за…
Сзади раздался грубый окрик. Оба повернулись.
Перед ними стояли трое клатчских солдат. А может, стражников. Шнобби и сержанту Колону хватило одного взгляда на мечи, чтобы понять: дело плохо.
Главный рявкнул что-то вопросительное.
– Что он сказал? – дрожащим голосом осведомился Шнобби.
– Не знаю!
– Кто вы такие? – осведомился главный уже на морпоркском.
– Что? О… Э-э… – замялся Колон, ожидая неминуемой смерти от сверкающей стали.
– Ха, вся ясно. – Стражник опустил меч и большим пальцем сделал жест в сторону доков. – Быстро в свое подразделение!
– Есть! – отозвался Шнобби.
– Как зовут? – осведомился другой стражник.
– Шхоби, – робко ответил Шнобби.
Вопрошающего ответ, по-видимому, устроил.
– А тебя, жирный?
Колон запаниковал. Он отчаянно пытался придумать имя, которое звучало бы по-клатчски, но в голову приходило только одно – зато безусловно и стопроцентно клатчское.
– Аль… – только и сумел вымолвить он. Ноги у него стали совсем ватными.
– Быстро на место, или наживете себе неприятности!
Колон и Шнобби, волоча за собой ослицу, бросились бежать со всех ног и остановились только на скользкой пристани, где все казалось таким родным и привычным. Там они отдышались и почувствовали себя почти как дома.
– Что-то я не пойму, сер… э-э, Аль? – проговорил Шнобби. – Как будто им только и надо было, что показать, кто здесь хозяин! Типичные стражники, – добавил он. – Не наши, конечно.
– Думаю, нам очень повезло с одеждой…
– И ты даже не сказал им, откуда мы! А они все равно заговорили по-нашенски!
– Ну, они… наверное… в общем, анк-морпоркский – самый распространенный язык. – К Колону постепенно возвращалось душевное равновесие. – Его даже дети в школах учат. Наверное, когда выучишь тарабарщину вроде клатчского, морпоркский просто на ура идет.
– А что будем делать с ослицей, Аль?
– Как думаешь, она сможет крутить педали?
– Вряд ли.
– Тогда оставим здесь.
– Но ее ведь уведут, Аль.
– И не говори. Эти клатчцы тырят все, на что только глаз упадет.
– Не то что мы, верно, Аль?
Шнобби окинул взором лес мачт вокруг.
– Отсюда их кажется еще больше, – сказал он. – Можно милю пройти, не меньше, просто перелезая корабля на корабль. Интересно, чего они все тут собрались?
– Ты что, совсем тупой, Шнобби? Это же очевидно. На них клатчцы отправятся в Анк-Морпорк!
– А зачем? Нам столько карри в жизни не съе…
– Это вторжение, Шнобби! Идет война, ты не забыл?
Они опять посмотрели на корабли. В воде отражались звездочки рейдовых огней.
Небольшой участок гавани непосредственно под ними вдруг забулькал, после чего на поверхности показался корпус Лодки. Заскрежетал люк, и оттуда высунулось встревоженное лицо Леонарда.
– А, вот вы где, – с облегчением выдохнул он. – Мы уже начали беспокоиться…
Колон и Шнобби спустились в зловонное чрево Лодки.
Лорд Витинари, пристроив на коленях стопку бумаги, что-то там строчил и лишь на секунду оторвался от своего занятия, чтобы коротко бросить:
– Докладывайте.
Шнобби беспокойно переминался с ноги на ногу, пока сержант Колон более-менее точно описывал их приключения – хотя в новой версии имел место остроумный обмен репликами с клатчскими стражниками, которого капрал не припоминал.
Не отрывая взгляда от бумаг, Витинари произнес:
– Сержант, есть такая древняя страна – Ур. Она расположена в сторону Пупа от царства Джелибейби, и жители ее славятся своим пасторальным идиотизмом. По какой-то совершенно неведомой мне причине стражники решили, что вы оттуда. А анк-морпоркский – это нечто вроде всемирного языка, им пользуются даже в Клатчской гегемонии. Если купцу из Гершебы понадобится продать товар купцу из Истанзии, оба немедленно перейдут на морпоркский. Нам это, разумеется, на руку. Здесь собрались такие гигантские армии, что практически каждый – наемник из какой-нибудь далекой страны. Так что если мы не будем слишком демонстрировать свое неместное цроисхождение, то вполне можем рассчитывать на то, что нас сочтут за своих. Под недемонстрированием я подразумеваю примерно следующее: мы не просим подать карри с брюквой и смуродиной плюс шесть пинт «ухмельного особого», да побыстрее. Я понятно объясняю?
– Э-э… а что мы все-таки будем делать, сэр?
– Начнем с разведки.
– А-а, понятно. Да. Очень важный шаг.
– После чего попытаемся разыскать высшее командование клатчской армии. У меня есть для них… небольшой подарок. Надеюсь, этот подарок, за который следует особо поблагодарить Леонарда, очень быстро положит конец войне.
Колон отреагировал бессмысленным взглядом. Судя по всему, он обдумывал что-то свое, поэтому не слышал последних слов.
– Простите, сэр… Вы упомянули высшее командование, сэр.
– Верно, сержант.
– Но высшие чины… вокруг них всегда отборные войска, сэр. Так обычно бывает: лучшие люди кучкуются вокруг начальства.
– Полагаю, так случится и в нашем случае. Более того, я надеюсь, что так оно и будет.
Сержант Колон предпринял еще одну попытку понять ход мысли патриция.
– А-а. Ясно. И мы, значит, пойдем и постараемся их найти, правильно?
– Вряд ли можно рассчитывать на то, что они сами к нам придут, сержант.
– Так точно, сэр. Это понятно. Здесь ведь немного тесновато, всем никак не уместиться.
Лорд Витинари наконец-то оторвался от своих заметок.
– В чем дело, сержант?
И тут сержант Колон открыл для себя еще одну сторону храбрости. Храбрость, наверное, – это своего рода усовершенствованная трусость; это когда знаешь, что каждый шаг вперед чреват гибелью, но вместе с тем осознаешь, что это всего лишь увеселительная прогулка по сравнению с гарантированным кошмаром при жизни, ожидающим тебя, если ты отступишь.
– Э-э… ни в чем, сэр, – сказал он.
– Вот и хорошо. – Витинари отложил бумаги. – Если в твоем мешке найдется еще одежда, я, пожалуй, тоже переоденусь, и можно будет отправиться посмотреть Аль-Хали.
– О боги…
– Ты что-то сказал, сержант?
– Я сказал: здорово-то как, сэр.
– Вот и отлично.
Витинари принялся вытаскивать из мешка различные предметы. В их числе оказались: набор жонглерских кеглей, мешок цветных шариков и, наконец, плакат – из тех, которые вешают сбоку от сцены во время выступления.
– «Гулли, Гулли и Бети», – прочел патриций. – «Экзатические Штучки и Танцы». Гм-м, – добавил он. – Осмелюсь предположить, одной из собственников этого имущества была дама.
Стражники, не отрываясь, следили за появлением из мешка предмета из прозрачной ткани. Шнобби выпучил глаза.
– А это что?
– Думаю, это так называемые гаремные штаны, капрал.
– Они очень…
– Любопытно, что основным предназначением одеяний исполнительниц экзотических танцев всегда было не столько открыть, сколько намекнуть на возможность приоткрывания, – заметил патриций.
Шнобби посмотрел на свой костюм, потом на сержанта Колона и его костюм, после чего весело заявил:
– Что ж, уверен, это вам пойдет, сэр.
В сказанном он раскаялся еще до того, как закончил фразу.
– В мои планы вовсе не входило, чтобы костюм пошел мне, – спокойно ответил патриций. – Будьте так любезны вашу фаску, капрал Бети.
Над пустыней заколыхался бледный, обманчивый рассвет-перед-рассветом, и командира клатчского отряда это вовсе не радовало.
Д'рыги обыкновенно атакуют на рассвете. Все д'рыги. При этом не важно, сколько их и сколько вас. Просто все племя кидается в атаку. Включая не только женщин и детей, но и верблюдов, баранов, овец, а также кур. Ты их, само собой, ждешь, и стрелами можно уложить многих, вот только… они всегда появляются внезапно, как будто выплюнутые пустыней. Не сумеешь вовремя оценить обстановку, замешкаешься чуть – и тебя зарубят, зарежут, запинают, забодают, заклюют и утопят в слюне.
Войска залегли в засаде. Если, конечно, их можно было назвать войсками. А он ведь предупреждал, что армией их можно назвать только с большой натяжкой… ну, не то чтобы он так прямо и сказал – когда служишь в армии этого человека, привыкаешь помалкивать, если хочешь сохранить свою шкуру, – но он так изо всех сил думал. Половина солдат – мальчишки, воображающие, что стоит ринуться в бой, выкрикивая лозунги и размахивая мечами, как враг сразу побежит. Эх, не видела эта зелень д'рыгскую курицу, когда та идет на таран прямо тебе в лоб.
А уж что до остального… ночью возникла какая-то суета, так эти мальчишки решили, что на них напал враг, и принялись драться друг с дружкой – полночи пробегали, а теперь трясутся, как горошины в барабане. Один потерял меч, а потом клялся, что вонзил его во врага, а тот так с клинком и удрал, будто ходячий цыпленок на вертеле. А какой-то кусок скалы расхаживал и дубасил кого ни попадя… кем ни попадя.
Солнце поднялось уже довольно высоко.
– Вот так вот ждать – хуже нет, – заметил рядом с ним сержант.
– Как посмотреть… – откликнулся командир. – А кое-кто считает, что хуже всего – это когда неизвестно откуда выскакивает какой-нибудь д'рыг и разрубает тебя на две ровные половинки. – Он скорбно уставился в предательскую пустоту песка. – Или когда обезумевшая от воинственности коза отгрызает тебе нос. В общем, если подумать обо всем, что может случиться, когда тебя окружит орда вопящих д'рыгов, приходишь к выводу, что когда их нет или хотя бы даже еще нет – это не худшая, а лучшая часть из всего того, что нас ждет.
Данные размышления оказались слишком сложными для тренированного сержантского ума. Поэтому после некоторых размышлений сержант просто констатировал:
– Их все нет и нет.
– Ну и хорошо. Лучше пусть не будет их, чем не станет нас.
– Но, сэр, солнце ведь уже взошло.
Командир посмотрел на свою тень. День в самом разгаре, а песок, по загадочному милосердию судьбы, все еще не пропитан его, командирской, кровью. Командир достаточно долго занимался умиротворением непокорных клатчских племен, и последнее время его терзал один простой вопрос: почему всякое умиротворение неизменно сопровождается кровопролитием? А еще на собственном горьком опыте он научился никогда не произносить фраз навроде «Слишком все спокойно, не нравится мне это». Слишком спокойно быть не может.
– А вдруг, они снялись с лагеря ночью? – предположил сержант.
– Это не похоже на д'рыгов. Они никогда не бегут. И кстати, вон их шатры.
– Так почему бы нам на них не напасть, сэр?
– Ты ведь прежде никогда не воевал с д'рыгами, а, сержант?
– Никогда, сэр. Но я участвовал в умиротворении чокнутых саватаров в Ухистане, так вот они…
– Д'рыги куда хуже, сержант. В ответ они могут так тебя умиротворить, что мало не покажется.
– Но я даже не успел рассказать, какими чокнутыми эти саватары были, сэр.
– Поверь мне, по сравнению с д'рыгами они просто слегка неуравновешенные.
Сержант почувствовал, что его репутация и опыт ставятся под сомнение.
– Может, я возьму несколько человек и разведаю обстановку, сэр?
Командир еще раз посмотрел на солнце. От жары уже трудно было дышать.
– Ну что ж, отлично. Идем.
Клатчцы двинулись к лагерю. Вот шатры, вот потухшие костры. Но ни верблюдов, ни лошадей – одна лишь длинная утрамбованная тропа, вьющаяся среди дюн и уходящая прочь.
Боевой дух несколько поднялся. Нападение на опасного врага в его отсутствие – одна из наиболее привлекательных форм ведения войны. Можно вволю порассуждать на тему везучести д'рыгов, которые вовремя смылись, и дать волю фантазии, представляя себе, «что бы мы с ними сделали, попадись они нам»…
– А это что такое? – прервал размышления командира сержант.
Среди дюн показалась фигура на верблюде. Белые одежды человека хлопали на ветру.
Поравнявшись с клатчцами, человек соскочил с верблюда и приветственно помахал рукой.
– Доброе утро, господа! Могу я предложить вам сдаться?
– А ты кто такой?
– Капитан Моркоу, сэр. Но если вы будете столько любезны и сложите оружие, никто не пострадает.
Командир посмотрел за спину говорящего. Вершины дюн топорщились разной формы холмиками. Затем на вид неживые холмики распрямились и оказались очень даже живыми людьми.
– Это… д'рыги, сэр! – воскликнул сержант.
– Нет. Д'рыги уже давно бросились бы в атаку, сержант.
– О, прошу прощения. Сказать им, чтобы бросились в атаку? – вежливо предложил Моркоу. – Вы это предпочитаете?
Теперь уже д'рыгами были усеяны все дюны. Восходящее все выше солнце ярко отражалось от начищенных клинков.
– Ты хочешь сказать, – медленно начал командир, – что ты убедил д'рыгов не атаковать?
– Задача была не из легких, но в итоге, мне кажется, они уловили мою мысль, – кивнул Моркоу.
Командир трезво оценил обстановку. Д'рыги повсюду. Окруженный ими, его отряд представляет собой жалкую кучку жмущихся друг к другу людей. А этот рыжий голубоглазый человек дружески ему улыбается.
– А как они смотрят на милосердное обращение с пленными? – отважился поинтересоваться он.
– Полагаю, в случае достаточной настойчивости с моей стороны они поймут и это.
Командир опять бросил взгляд на молчаливых д'рыгов.
– Но почему? – вдруг спросил он. – Почему они не вступают в бой?
– Мой шеф считает, что лишние потери нам ни к чему, сэр, – ответил Моркоу. – Это командор Ваймс, сэр. Вон на той дюне.
– Ты можешь уговорить д'рыгов не нападать, и ты здесь не самый главный?
– Совершенно верно, сэр. Мой шеф относится к происходящему как к обычной операции по зачистке неблагополучных районов.
Командир сглотнул.
– Мы сдаемся, – сказал он.
– Что, просто так, сэр? – не понял сержант. – Без боя?
– Да, сержант. Без боя. Этот человек в состоянии повернуть воду вспять, и у него еще есть командор. Я не могу устоять перед этим искушением. Я воюю десять лет и все время мечтал только об одном: сдаться без боя.
Большая капля упала с железного потолка Лодки на листок бумаги перед Леонардом Щеботанским. Тот смахнул каплю рукавом. Другой человек, дожидаясь неизвестно чего в железно-деревянной коробке под неприглядной чужеземной пристанью, заскучал бы, но Леонард не знал, что такое скука.
Рассеянными движениями карандаша он вычерчивал схему новой вентиляционной системы. А потом его рука принялась двигаться как будто сама собой, словно следуя неким неведомым, спрятанным в глубинах его головы инструкциям. Леонард спокойно наблюдал за ней. Постепенно на бумаге появилась Лодка в разрезе, только ее увеличенная, усовершенствованная версия. Здесь, здесь и еще здесь… вместо педалей будут скамьи для гребцов, для нескольких сотен мускулистых – его карандаш добавил необходимые детали – и не обремененных лишней одеждой молодых воинов. Это будет судно, способное невидимым проплывать под днищами других кораблей, способное доставить тебя, куда ты захочешь. А вот здесь, прикрепленная к кровле, расположится гигантская пила – при достаточной скорости ею можно будет распиливать напополам вражеские суда. А вот здесь и вот здесь установим специальные трубы, они…
Прервавшись, Леонард некоторое время разглядывал свое творение. А потом, вздохнув, принялся рвать листок на мелкие клочки.
Ваймс внимательно следил за происходящим со своей дюны. Слышно было не очень хорошо – впрочем, этого и не требовалось.
Рядом присела Ангва.
– Похоже, получается, сэр?
– Да.
– А что он будет делать дальше?
– Думаю, заберет у них оружие и отпустит на все четыре стороны.
– И почему только люди слушаются его?.. – задумчиво произнесла Ангва.
– Ну, ты ведь его девушка, ты должна…
– Это другое. Я люблю его, потому что он добрый, просто добрый, без всяких на то причин. Он не похож на других людей, которые только и думают что о себе и озабочены только своими делами. Если он совершает добрый поступок, то лишь потому, что сам решил так поступить, а не потому, что хочет быть похожим на кого-то. Он такой простой, такой обычный. И потом, я ведь волк, который живет среди людей, а для волков, которые живут среди людей, есть свое, особое имя. Свистни он – и я прибегу.
Ваймс постарался не выдать нахлынувшего смущения.
Ангва улыбнулась.
– Ничего страшного, сэр. Вы ведь сами как-то сказали: в конечном итоге каждому найдется поводок.
– Это словно гипноз, – поспешил сменить тему Ваймс. – Люди идут за ним из любопытства, из желания узнать, что будет дальше. При этом они себя уговаривают, что лишь посмотрят одним глазком, а в любой момент, как только им захочется, уйдут. Но им не хочется уходить. Это волшебство, вот что это такое.
– Нет. Вы когда-нибудь наблюдали за ним? Бьюсь об заклад, стоило ему поговорить с Джаббаром десять минут – и он уже знал про этого д'рыга все. Уверена, он знает по именам всех верблюдов. И будет помнить все это! Люди очень редко испытывают искренний интерес к другим людям. – Она рассеянно чертила пальцем на песке. – Наверное, основной секрет в том, что он помогает людям почувствовать себя значимыми.
– Политики делают то же са… – начал было Ваймс.
– Но не так, как он, поверьте мне. Лорд Витинари, думаю, тоже держит в памяти очень много разных фактов…
– О, в этом можно не сомневаться!
–…Но Моркоу – он интересуется искренне. Ему даже не надо специально прилагать усилия. Просто в голове у него всегда есть место для других людей. Люди ему интересны, от этого они и сами себе начинают казаться интересными. Рядом с Моркоу им… становится лучше.
Ваймс опустил голову. Ее пальцы продолжали выводить на песке бесцельные узоры. «В пустыне мы все меняемся, – вдруг подумал он. – Это не как в городе: там невольно заталкиваешь мысли внутрь, чтобы никто не увидел. А здесь ум расширяется до самого горизонта. Ничего удивительного, что все религии зародились именно здесь. И вдруг тут очутился я – в некотором роде незаконно, но я по-прежнему стараюсь как можно лучше делать свою работу. Почему? Потому что слишком глуп, чтобы остановиться и задать себе этот вопрос до того, как броситься в погоню. Даже Моркоу оказался мудрее. Я бы на его месте погнался за кораблем Ахмеда, не задумываясь, а ему хватило ума сначала доложить о происшествии мне. Он поступает так, как пристало ответственному офицеру, я же…»
– Терьер Витинари, – завершил он вслух. – Первым делом – броситься в погоню, а уже потом думать…
Взгляд Ваймса упал на силуэт высящейся вдали Гебры. Вон там клатчская армия, а где-то там – анк-морпоркская, а у него кучка людей и никакого плана, и это понятно, ведь он сначала бросился в погоню, а уже потом начал ду…
– Но у меня не было выбора, – пробормотал он. – Ни один стражник не позволил бы уйти такому подозреваемому, как Ах…
И вновь у него возникло чувство, что проблема, над разрешением которой он сейчас бьется, на самом деле вовсе не проблема. Все так просто. Проблема в нем самом. Это он думает неправильно.
Коли уж на то пошло, то вообще не думает.
Ваймс бросил взгляд вниз, к подножию дюны, на очутившегося в ловушке неприятеля. На вражеских воинах остались только набедренные повязки, и выглядела бывшая армия крайне глупо, как всегда выглядят люди, облаченные в одно нижнее белье.
Лишь белое одеяние Моркоу продолжало хлопать на ветру. И дня здесь не провел, подумалось Ваймсу, а уже носит пустыню точно пару сандалий.
–…Э-э… дзынь-дзынь-подзынь?
– Это ваш бесовской дневник? – поинтересовалась Ангва.
Ваймс закатил глаза.
– Точно. Только он, похоже, с недавних пор начал заговариваться, все время говорит обо мне, как будто о ком-то другом.
–…Э-э… час ноль-ноль… – медленно сообщил бес. – Важных встреч не назначено… Проверить состояние городских стен.
– Вот, опять! Он считает, будто я в Анк-Морпорке! Сибилла выложила за него триста долларов, а он не в состоянии даже отследить мое местонахождение!
Ваймс щелчком отшвырнул окурок и встал.
– Пойду-ка посмотрю, что там происходит, – сказал он. – В конце концов, кто здесь самый главный?
Съехав по дюне, он зашагал к Моркоу, который приветствовал его местным эквивалентом поклона.
– Если бы ты просто отдал честь, капитан, меня бы это вполне устроило. Впрочем, все равно спасибо.
– Простите, сэр. Немного увлекся.
– А зачем ты велел им раздеться?
– Вернувшись к своим, они станут предметом насмешек, сэр. Это будет большим ударом по их гордыне. – Пригнувшись к Ваймсу, Моркоу шепотом добавил: – Но их командиру я позволил оставить одежду. Не стоит выставлять на посмешище офицеров.
– Ты так считаешь?
– А кое-кто выразил желание перейти на нашу сторону. Сын Гориффа, к примеру, и некоторые другие. Они попали в армию не по своей воле, их вчера силой завербовали. Они даже не знают, против кого сражаются. Так что я согласился их принять.
Ваймс отвел капитана в сторону.
– Э-э… что-то не припоминаю, чтобы я предлагал принимать в наши ряды кого-то из пленных, – тихо сказал он.
– Видите ли, сэр… Я подумал, когда еще придет наша армия, а эти ребята – из самых разных уголков империи и любят клатчцев не больше нашего, так что если мы организуем летучий партизанский отряд, то…
– Но мы не солдаты!
– Э-э, правда?
– Гм, вообще-то, да, мы, разумеется, солдаты. В каком-то смысле… Но на самом деле мы стражники, ими были, ими же и останемся. Мы не убиваем людей, если только они не…
Ахмед? Стоит ему появиться, как все начинают нервничать. Он вселяет в людей тревогу, получает информацию отовсюду, возникает где захочет и когда захочет. Стоит начаться заварухе, и он тут как тут… Чёрт чёрт чёрт…
Дата добавления: 2014-11-29; просмотров: 848;