Ақпараттық- дидактикалық блок 22 страница

ной бартерной сделки ради собственного выживания, секс стал

приносить еще меньше страданий. Изменения в социальной

жизни и победы женского движения привели к тому, что удо-

вольствие, которое секс доставляет женщинам, стало наконец

перевешивать боль. Нити, связывающие воедино в женском

сознании секс и боль, начали рваться.

Но это новое, непривычное для женщин отсутствие боли

миф тут же заменил на боль ради красоты. С давних времен,

сколько женщины себя помнят, быть женщиной всегда озна-

Миф о красоте

чало терпеть боль. Женская доля начала становиться немного

легче только одно поколение назад. Но ни сами женщины,

ни мужской общественный строй не могли так быстро приспо-

собиться к внезапно наступившей новой реальности, в которой

женственность больше не связана с болью. И сегодня эту боль

женщинам приносит красота.

Многие из них приняли это стоически, потому что освобож-

дение от боли, связанной с сексом, образовало вакуум в их вос-

приятии себя как женщины. Казалось бы, благодаря свойствен-

ной женщинам невероятной психологической стойкости они

должны были без труда приспособиться к своей новообретен-

ной свободе, как этого от них и ожидали и как они ожидали

от самих себя. Но свободе нельзя научиться за один день. Од-

ного поколения слишком мало, чтобы забыть опыт пяти тысяче-

летий, в течение которых их учили терпеть боль. Если женское

сексуальное самоощущение было сосредоточено на боли с неза-

памятных времен, то кто тогда женщина без боли? Если страда-

ние — это красота, а красота—это любовь, женщина не может

быть уверена в том, что будет любима, если не будет страдать.

В силу этого трудно представить себе женское тело свободным

от боли и при этом по-прежнему желанным.

Даже не принимая во внимание боль, связанную с биологи-

ческими особенностями женского тела, современные женщины

только сейчас начали восстанавливаться от пережитого ими

многовекового стресса, причиной которого стало право муж-

чины наказывать их за получение ими удовольствия. Греческий

законодатель Солон постановил, что незамужняя женщина,

уличенная в прелюбодеянии, может быть продана в рабство.

Император Константин издал указ о том, что девственница,

добровольно вступившая во внебрачную связь, должна быть

сожжена на костре. (Если она была изнасилована, то наказание

смягчалось.) Смертью каралась свободная женщина, вступив-

шая в любовную связь с рабом. Древнеримские законы давали

мужу право убить неверную жену за измену. В современной

Насилие

Саудовской Аравии за прелюбодеяние женщин насмерть заби-

вают камнями. Одной из причин, по которой ведется борьба

против таблеток, прерывающих беременность, является их от-

носительная безболезненность. Но противники абортов часто

делают исключение в случаях изнасилования или инцеста. Все

это позволяет предположить, что женщины должны расплачи-

ваться болью именно за свое сексуальное желание.

Эстетическая хирургия «обрабатывает» тела женщин,

созданных женщинами, превращая их в женщин, созданных

мужчинами. Она переориентирует ту часть женского созна-

ния, которая вышла из-под контроля после того, как женская

сексуальность перестала причинять боль и мы начали робко,

осторожно пробовать жить по-новому. И тут нас подвела наша

готовность прислушаться к авторитетному голосу, который за-

явил: «Не спешите, не так быстро».

Ходячие больные

Индустрия эстетической хирургии процветает благодаря уме-

лому манипулированию понятиями здоровья и болезни. Они,

как отмечает Сьюзен Зонтаг в своей книге «Болезнь как ме-

тафора» (Illness as Metaphor), часто трактуются субъективно,

и общество использует это в своих целях. На протяжении долго-

го времени к женщинам относились как к больным, для того

чтобы общество могло держать их под контролем. То, чем сей-

час, в Эру хирургии, занимаются пластические хирурги, — это

очевидная попытка вернуть то, что делала медицина XIX в.,

когда превращала здоровых женщин в больных, а активных —

в пассивных. Индустрия хирургии ради собственной выгоды

взяла на вооружение теорию, которую отстаивала еще древ-

няя медицина, а своего расцвета она достигла в викторианскую

эпоху. Речь идет о культе женской неполноценности, который

определяет нормальную, здоровую женскую психологию,

Миф о красоте

женские стремления и желания как патологию. «В традициях

западного мышления, — пишут Барбара Эренрайх и Дирдри

Инглиш в книге “Недуги и расстройства: сексуальная поли-

тика болезни” (Complaints and Disorders: The Sexual Politics of

Sickness), — мужчина олицетворяет собой целостность, силу

и здоровье. А женщина—это “неудачно рожденный мужчина”,

слабый и неполноценный». Историк Жюль Мишло в свою оче-

редь называет женщин «ходячими больными».

Отношение врачей к женщинам не всегда было таким одно-

значным. До начала эпохи Просвещения целительство и уход

за больными были в основном женскими занятиями. Именно

медицинские навыки и умения женщин стали одной из причин

охоты на ведьм в Европе в период с XIV по XVIII в. Но развитие

науки привело к отлучению женщин от процесса принятия ро-

дов, и появившаяся в XIX в. профессиональная медицина уже

намеренно не давала им возможности выполнять их традици-

онную роль целительниц.

Эра хирургии пришла на смену эре женских «душевных бо-

лезней», которой, в свою очередь, предшествовала эра предпи-

санной обществом женской истерии. В процессе развития ме-

дицины раз за разом находились все новые способы доказать

женщинам, что они нездоровы. Вот как писали об этом Инглиш

и Эренрайх: «Медицина внесла свой вклад в сексистскую идеоло-

гию, постоянно представляя женщин больными и потенциально

неприятными для мужчин». «Жизненно важная ложь», которая

ставит знак равенства между женской сущностью и болезнью,

была во все времена выгодна врачам, гарантируя им наличие

приносящих прибыль пациенток везде, где только можно найти

представительниц среднего класса. Ситуация ненадолго изме-

нилась, когда женщины наконец пошли учиться в медицинские

колледжи, но затем благодаря специалистам по косметологии

и эстетической хирургии все вновь вернулось на круги своя.

Между викторианской медициной и современной эстети-

ческой хирургией и косметологией много общего. Обе они

Насилие

возникли в ответ на потребность общества в идеологии, кото-

рая могла бы ослабить и дискредитировать женщин среднего

класса, ведь их образованность и свобода от материальных

ограничений могли бы завести их слишком далеко по опас-

ному пути эмансипации и активного участия в общественной

жизни. Период с 1848 по 1920-е гг., когда западным женщи-

нам были предоставлены гражданские и политические права,

ознаменовался феминистскими выступлениями невероятной

силы. «Женский вопрос» стоял остро как никогда, и в ответ

на него возник новый идеал женской «отдельной сферы» пол-

ного погружения в семейный быт. Этот идеал появился, так же

как и миф о красоте, в качестве ответной реакции на дости-

жения женщин и породил культ женской неполноценности,

вызванный «ограниченной точкой зрения, которая побудила

врачей с патологическим вниманием сконцентрироваться

на женщинах исключительно с точки зрения их репродуктив-

ных органов... Это искаженное восприятие, делающее основ-

ной акцент на половых органах, позволило мужчинам считать

женщин отдельным видом существ».

Описывая эти процессы, Шоуолтер отмечает, что с 1870

по 1910 г. представительницы среднего класса активно до-

бивались политических прав, возможности получать высшее

образование и заниматься профессиональной деятельностью.

Одновременно с этим женские нервные расстройства, такие

как анорексия, истерия и неврастения, приняли характер эпи-

демии, и тут же появились «специалисты по нервным болез-

ням», чтобы навязать женщинам приемлемое, по их мнению,

поведение и помешать им изменить условия своей жизни.

В викторианскую эпоху женщина была репродуктивной си-

стемой, в то время как сейчас она превратилась в одну лишь

«красоту». Ее репродуктивная способность, как и эстетическая

привлекательность ее лица и тела в наши дни, «стала воспри-

ниматься как доверенная ей священная ценность, которую она

должна неустанно беречь в интересах своей расы».

Миф о красоте

Если врачи викторианской эпохи помогали поддерживать

культуру, которая нуждалась в восприятии женщин через при-

зму овариального детерминизма, то современные эстетические

хирурги делают для общества то же самое, создавая систему

детерминизма красоты. Как отмечает Шоуолтер, за послед-

нее столетие «женщины стали основными пациентами хи-

рургических клиник, водолечебниц, санаториев и домов от-

дыха. Раньше они поголовно стекались к новым специалистам

по “женским заболеваниям” — истерии и неврастении, а также

к врачам нетрадиционной медицины, практикующим нечто

вроде “гипнотерапии”, а теперь столь же активно посещают

клиники красоты». Так идеология дает врачам возможность

стоять в авангарде борьбы с женщинами, обманным путем на-

вязывая им то, что выгодно обществу.

Здоровье

Обе медицинские системы — и викторианская, и современ-

ная — изменили критерии женского здоровья, превратив

нормальные проявления в нечто противоестественное. Вик-

торианская медицина трактовала беременность и менопаузу

как болезнь, менструацию — как хроническое заболевание,

а рождение ребенка — как хирургическую операцию. В пери-

од менструации женщину в принудительном порядке лечили

при помощи слабительных средств, лекарств, ванн и пиявок.

В свое время регулирование менструации осуществлялось с та-

кой же навязчивой одержимостью, с какой сегодня регулиру-

ется женский вес: налаживание менструального цикла счита-

лось главным фактором женского психологического здоровья,

причем не только в подростковом возрасте, но и на протяже-

нии всей жизни. Первая менструация воспринималась так же,

как сегодня воспринимается набор веса в период полового

созревания, — как первый шаг, ведущий к смертельной опас-

Насилие

ности. Сохранение репродуктивности, как в наше время — со-

хранение «красоты», считалось важнейшей задачей женщин,

выполнение которой могло оказаться под угрозой из-за их мо-

ральной слабости. Так же, как и сейчас, врачи викторианской

эпохи помогали женщине сохранить стойкость перед лицом

непомерных физических трудностей и навязывали ей такие

качества, как самообладание и терпение, которые помогут ей

справиться со стрессами, создаваемыми ее телом и слабостью

женской натуры.

С появлением в викторианскую эпоху специальных женских

врачей существовавшие ранее религиозные объяснения, по-

зволявшие называть женщин морально ущербными, сменились

на биомедицинские. А те, в свою очередь, сменились на «эсте-

тические», завершив таким образом полный цикл. Наши со-

временные логические обоснования еще более субъективны,

чем «жизненно важная ложь» викторианских времен. Если ме-

дицинская терминология была обязана по крайней мере созда-

вать видимость «объективности», то сегодняшние эстетические

суждения относительно того, кто болен, а кто здоров, недока-

зуемы вовсе, и манипулировать ими так же легко, как верой

в греховность женской души. Но современная идеология при-

носит больше прибыли. Женщина, которая думала, что больна

из-за своей женственности, не могла купить подходящего

лекарства от нее. Но женщина, которая думает, что больна

из-за своей женской непривлекательности, теперь убеждена,

что может что-то с этим сделать.

Представления, существовавшие в XIX в., сегодня кажутся

нам странными: как женщин могли заставить верить в то,

что менструация, мастурбация, беременность и менопауза яв-

ляются болезнями? Тем не менее теперь женщин заставляют

поверить в то, что некоторые совершенно здоровые и нор-

мальные части их тела нуждаются в коррекции, и они в это

верят, и никто не желает дать трезвую оценку этому ужасаю-

щему явлению.

Миф о красоте

Новый взгляд на женское здоровье и красоту и интерпре-

тация их как болезни и уродства укрепляет свои позиции,

не встречая ни малейшего сопротивления. С XIX в. общество не-

гласно поддерживает все усилия медиков в этом направлении,

и поскольку эта деятельность так важна для общества, то в об-

ласти косметической медицины и пластической хирургии про-

водится меньше проверок, чем в любой другой медицинской

отрасли. Средства массовой информации либо открыто под-

держивают эту ситуацию, либо относятся к ней толерантно.

Целью викторианского культа женской неполноценности

был контроль над женщинами со стороны общества. Но в этом

культе присутствовала такая же двойственность, как и в культе

«красоты»: женщинам он давал возможность избавиться от тя-

гостных сексуальных обязанностей, избежать опасностей

деторождения и завладеть вниманием отзывчивых врачей,

а для правящих кругов это было политическим решением про-

блемы, не менее удобным, чем «железная дева». Как отмечает

французская писательница Катрин Клеман: «Истерия [была]

позволена, потому что она не влекла за собой общественных

и культурных перемен. Для патриархального уклада было го-

раздо безопаснее поддерживать недовольных женщин и по-

зволять им выражать свое недовольство через психосомати-

ческую болезнь, чем дать им возможность бороться за свои

экономические и юридические права». Обществу было не-

обходимо, чтобы праздные образованные женщины среднего

класса не боролись за свои права, а превратились в «больных»

и страдали от навязанной им ипохондрии как от реального

заболевания. А сегодня общество хочет от женщин, чтобы

они чувствовали себя уродливыми и вследствие выработав-

шейся у них заниженной самооценки действительно мучились

из-за своего «уродства».

Эстетические хирурги извращают новое феминистское

определение здоровья как красоты, превращая понятие кра-

соты в здоровье. Благодаря этому, что бы они ни продавали,

Насилие

все продается как здоровье: голод — это здоровье, боль и по-

теря крови — это тоже здоровье. В XIX в. «красивыми» счита-

лись страдание и болезнь: идеалом были чахоточные женщины

с их полуприкрытыми веками, жемчужно-бледной кожей и вос-

паленными губами. В наше время средства массовой информа-

ции поэтизируют анорексию. В викторианскую эпоху идеали-

зировали «красивых» истеричек, падающих в обморок перед

врачом-мужчиной. Теперь же книги по психиатрии учат вра-

чей восхищаться «спокойным и красивым» лицом женщины,

находящейся под наркозом и подвергшейся лечению электро-

шоком. Сейчас СМИ воспевают как идеал женщину после кос-

метической операции, а журналистика викторианской эпохи

ориентировалась на сентиментальный образ женской слабо-

сти, нездоровья и смерти.

В XIX столетии нормальная активная женская деятельность,

особенно та, что могла привести женщин к власти, была класси-

фицирована как «уродливая» и болезненная. Если женщина бу-

дет слишком много читать, ее матка начнет «атрофироваться».

Если она все же продолжит читать, ее репродуктивная система

окончательно выйдет из строя, и, согласно медицинским за-

ключениям того времени, «мы получим омерзительный и бес-

полезный гибрид». Менопауза изображалась как последний

удар судьбы: «смерть женщины в женщине». Окончание жен-

ской репродуктивной жизни было таким же сильным и глу-

боким психологическим потрясением, как и ее начало, и вос-

принималось женщиной так, будто «мир перевернулся с ног

на голову».

В викторианскую эпоху участие в общественной жизни, по-

лучение образования и найм на работу изображались как то,

что приводит женщин к болезни: «жаркие помещения, уголь-

ное отопление, газовое освещение, работа допоздна, жирная

пища» должны были превратить их в инвалидов. Сегодня,

как написано на этикетке от крема, «центральное отопление,

загрязнение воздуха, флуоресцентное освещение и т. д.» делают

Миф о красоте

нас «некрасивыми». В викторианскую эпоху выступали против

получения женщинами высшего образования, с воодушевле-

нием придумывая, какой урон это нанесет их репродуктивным

органам. Фридрих Энгельс утверждал, что «длительная работа

нередко приводит к деформации таза», и считалось само со-

бой разумеющимся, что «получение женщинами образования

сделает их бесплодными» и сексуально непривлекательными:

«Если женщина проявляет интерес к наукам, это значит, что с ее

сексуальностью что-то не так». Люди викторианской эпохи ду-

мали, что освобождение женщин из «домашней тюрьмы» ли-

шит их женственности, а сейчас нас призывают поверить в то,

что свобода от мифа о красоте убьет нашу красоту.

«Жизненно важная ложь» очень живуча. Так, представ-

ления медиков о контрацепции менялись в зависимости

от общественных настроений: врачи викторианской эпохи

утверждали, что использование любого вида контрацепции

ведет к «быстрому развитию раковых заболеваний, беспло-

дию и нимфомании». Мало того, это может привести к мании,

грозящей суицидом. До 1920-х гг. считалось, что контрацепция

«определенно опасна для здоровья» и влечет такие последствия,

как бесплодие и «психическая дегенерация в следующем поко-

лении». Но когда обществу понадобились сексуально доступ-

ные женщины, то вопросы безопасности и побочных эффектов

контрацепции были отброшены в сторону и женские журналы

стали публиковать восторженные статьи, в которых говорилось

о том, что «волшебная пилюля» поможет женщинам сохранить

молодость и сделает их более «сексуальными».

Точно так же хирурги — и женские журналы, зависящие

от рекламодателей, — по-новому интерпретируют свободу

от мифа о красоте как болезнь. Реклама «священных масел»

взяла на вооружение терминологию из медицинских журна-

лов и испытанный ими прием, когда публикуются фотографии

«до» и «после»: сначала «болезнь», а затем «излечение от нее».

Elizabeth Arden обладает «самой совершенной лечебной систе-

Насилие

мой этого столетия», как будто старение требует применения

химиотерапии. «Научно подтвержденное» ночное восстанов-

ление от Estde Lauder происходит при помощи медицинского

шприца и баллонного катетера, как при переливании крови

или при применении наркотиков. Vichy позволяет вашей коже

«восстановиться». Clarins говорит о «рецидиве». Elancyl пред-

ставляет жир как «болезнь», которая «уродует». Доктора вы-

писывают рецепты, a Clarins предлагает «рецепт красоты»,

Clinique — «рекомендации». Специалисты по раковым заболе-

ваниям говорят о «регрессе» заболевания, и то же самое делает

Clinique, советуя «продолжать лечение».

В 1985 г. Евгения Чандрис в книге «Синдром Венеры» (The

Venus Syndrome) назвала большие бедра и ляжки «медицин-

ской проблемой», а описывая статуи плодородия эпохи палео-

лита, заявила, что «эта проблема мучает женщин еще с тех

пор». «Эта проблема», разумеется, стала досаждать женщинам,

но только тогда, когда ее назвали проблемой, и это произошло

на нашем веку.

Женский жир изображается так, будто это не только мерт-

вая, но еще и онкогенная субстанция. Люди, жившие в викто-

рианскую эпоху, характеризовали любую деятельность, свя-

занную с репродуктивностью, как нездоровую, а сегодняшние

эстетические хирурги характеризуют как нездоровые любые

следы репродуктивной деятельности на теле женщины — рас-

тяжки, отвисшую грудь, грудь, которая выкармливала ребенка,

постнатальный вес, который в любой культуре равняется при-

мерно 4,5 кг за одну беременность. Очевидно, что получение

образования никогда и никак не влияло на женские яичники,

а грудь рожавшей женщины не теряет своей чувствительно-

сти. Она также не перестает нормально функционировать,

наоборот, она выполнила свою основную функцию — лакта-

цию. Но косметические хирурги описывают грудь после родов

так же, как в викторианскую эпоху описывали яичники образо-

ванных женщин — как «атрофированные» — термин, которым

Миф о красоте

лечащие врачи характеризуют нефункционирующие мышцы

при параличе. Они называют здоровую плоть взрослой жен-

щины «целлюлитом»—это придуманное «состояние» женского

тела, название которого американки узнали в 1973 г. благо-

даря журналу Vogue. Считается, что целлюлит «деформирует

фигуру», «является непривлекательным» и «образуется в ре-

зультате загрязнения организма токсинами», однако до 1973 г.

проявления целлюлита были чем-то совершенно нормальным

для женщины.

Здоровье удобно использовать в пропагандистских целях.

Ведь кто будет оспаривать то, что хорошо для здоровья? «В XIX в.

“доказательства” того, что деятельность женщин за пределами

дома наносит ущерб их здоровью и благополучию, а также

их семьям и стране в целом, породили культ домохозяек», —

пишет Энн Оукли. Женские репродуктивные органы воспри-

нимались не как «личное дело» каждой женщины, а как обще-

ственное достояние, и точно так же сегодня воспринимаются

женское лицо и фигура.

Новая классификация красоты

При помощи новой классификации красоты институты власти,

как и столетие назад, выполняют функцию полиции нравов

по отношению к женщинам. В 1978 г. Американская медицин-

ская ассоциация заявила, что озабоченность своей красотой

является не чем иным, как заботой о своем здоровье. Доктор

Артур Бэлин, президент Американского общества изучения

возрастных изменений, связанных со старением, признался

газете The New York Times, что «врачам выгодно рассматри-

вать некрасивость не как косметическую проблему, а как бо-

лезнь». В профессиональных журналах по хирургии печатают

фотографии, на которых невозможно различить, когда хирур-

ги разрезают грудь, чтобы удалить раковую опухоль, а когда

Насилие

режут здоровую плоть. Доктор Дэниел Тостесен из Гарвардской

медицинской школы, получивший на исследовательскую ра-

боту $85 млн от компании Shiseido, отрабатывает эти деньги,

защищая интересы компании: он утверждает, что есть «трудно-

уловимая, но тем не менее четкая связь» между здоровьем и ин-

тересами медиков с одной стороны и «красотой и благополу-

чием» с другой. Такие заявления, сделанные авторитетными

специалистами, влияют больше на женщин, чем на мужчин,

что и требуется: ведь именно женщины являются основными

клиентами эстетических хирургов и покупателями продуктов

Shiseido. (При этом внешняя привлекательность самихдокторов

Бэлина и Тостесена почему-то не становится предметом обсуж-

дения.) Когда хирурги собираются на конференциях, чтобы

обсудить «дефекты стареющего лица», на афишах неизменно

бывает представлено женское лицо.

Мужчина считается уродливым, если у него не хватает ко-

нечности либо какой-то части лица или же если его внешность

очень сильно отличается от того, к чему мы привыкли. Другое

дело женщины — они становятся «уродинами», если только

не отвечают идеалу «железной девы», хотя соответствовать

ему, тем более всегда, просто невозможно. От женщин хотят,

чтобы они ощущали себя уродливыми, даже если физически

и функционально с ними абсолютно все в порядке. Выработан-

ный мифом о красоте двойной стандарт применительно к пред-

назначению тела играет на руку пластическим хирургам. Муж-

ские бедра предназначены для ходьбы, а женские—для ходьбы

и для того, чтобы выглядеть «красиво». Если женщины могут

ходить, но при этом верят в то, что их ноги выглядят не так,

как надо, они чувствуют себя словно они и в самом деле ис-

калечены или недееспособны, точно также, как женщины, вы-

нужденные быть ипохондриками в викторианскую эпоху, чув-

ствовали себя по-настоящему больными и недееспособными.

Трагедия в том, что на протяжении многих столетий жен-

щины действительно страдали от многих заболеваний —

Миф о красоте

от выпадения матки, воспаления яичников, вагинальных

и венерических инфекций. Отсутствие гигиены, сексуальная

безграмотность, ежегодные беременности — все это не могло

пройти даром для женского организма. Поэтому можно было бы

сказать, что у современных женщин дела идут хорошо, как ни-

когда раньше, но... миф о красоте отнимает у них ощущение

благополучия. Стоило закончиться эпохе физического нездо-

ровья женщин, как всего через одно поколение их ощущение

собственной полноценности было разрушено мифом о красоте.

Возвращение к публичному обсуждению женского «нездо-

ровья» оскорбляет нас и наши тела. Современная женщина

наделена благодатью иметь здоровую грудь и матку и крепкое

тело, благодаря которому она может двигаться, бегать, танце-

вать, играть и получать оргазм. Ее продолжительность жизни

в среднем в два раза больше, чем у женщины викторианской

эпохи. Еды у нее в достатке, и потому нет необходимости голо-

дать. Но именно теперь, когда она получила в подарок здоро-

вье и благополучие, о котором могли только мечтать женщины

всех предшествующих поколений, — именно теперь эра хирур-

гии пытается отнять у нее эту невероятную удачу и помешать

ее счастью. Она заставляет ее ощущать свое благословение дли-

ною в жизнь как пожизненное проклятье.

В результате совершенно здоровые женщины порой недо-

вольны своими телами больше, чем люди с ограниченными

возможностями: «физически неполноценные люди», как сви-

детельствуют результаты исследований, опубликованных в The

New York Times, «в целом выражают полную удовлетворенность

своими телами», в то время как здоровые женщины, как мы ви-

дим, нет. Слово «уродливый» больше не используется в повсе-

дневной речи, кроме как для того, чтобы описывать тела и лица

здоровых нормальных женщин. Неудивительно, что каждая

четвертая женщина, живущая на побережье Сан-Франциско,

готова пойти на пластическую операцию, появись у нее такая

возможность.

Насилие

«Здоровье» —

полезно ли оно для здоровья?

Принесло ли наступление Эры хирургии пользу нашему здоро-

вью? Курение стремительно теряет популярность во всех со-

циальных группах, кроме одной — молодых женщин. При этом

39% из них говорят, что они не оставляют эту привычку из опа-

сений располнеть. В конце концов четверть из них умрет

из-за болезней, вызванных курением, но зато их трупы будут

весить в среднем на 2 кг меньше, чем тела живых некурящих

женщин! Сигареты «Капри» рекламируются как «наитончай-

шие из тонких». Муж покойной Роуз Чиполлоне, которая умер-

ла от рака легких, подал в суд на табачную индустрию: его жена

начала курить еще в подростковом возрасте. По ее собственно-

му признанию, она думала, что если будет курить, то «станет

гламурной и красивой».

В Соединенных Штатах жидкие диеты привели как ми-

нимум к 60 смертям, кроме того, они вызывают тошноту,

выпадение волос, головокружение и депрессию. Чрезмерно

интенсивные тренировки ведут к спортивной анемии и замед-

лению роста. Имплантаты груди затрудняют своевременное

обнаружение рака. При этом женщины откладывают запись

на маммографию, боясь лишиться груди и стать «женщиной

только наполовину».

Миф наносит урон не только физическому, но и психологи-

ческому здоровью женщин. Атти и Брукс-Ганн в книге «Поло-

вая принадлежность и стресс» (Gender and Stress) утверждают,