Ақпараттық- дидактикалық блок 6 страница

сотой, будь она благом или проклятием, — остались в провин-

ции и продолжили заниматься скучной однообразной сельской

работой, о которой не пишут романов. Стивен стал героем

романа, потому что он представляет собой исключительную

личность, которая не может не привлечь внимания и не приоб-

рести известность. Но Тэсс? Если бы она не обладала красотой,

то не оказалась бы в круговороте важных событий. Девочка

понимает, что такие истории случаются только с красивыми

женщинами, независимо от того, интересны они как личности

или нет. И независимо от их личностных качеств такие исто-

рии не случаются с женщинами, которых нельзя причислить

к разряду красивых.

Раннее знакомство с мифом о красоте делает девочку вос-

приимчивой к представлениям массовой культуры о взрослых

героинях, то есть к тем образам, которые позже она встретит

на страницах женских журналов. Именно эти образы первыми

приходят на ум, когда женщины думают о мифе о красоте.

Женские журналы

Большинство журналистов-комментаторов, включая известно-

го сатирика из журнала Private Eye, высмеивают «тривиальные»

заботы и тон статей женских журналов: «В своей пошлости жен-

ские журналы умудряются сочетать обсуждение со знанием

дела техники орального секса и невероятную, тошнотворную

сентиментальность». Женщины тоже считают, что эти журна-

лы распространяют миф о красоте в худших его проявлениях.

Сами же читательницы признают, что подобные издания вы-

зывают в них двойственное чувство — удовольствие, смешан-

ное с тревогой. Одна молодая женщина призналась мне: «То,

что я их покупаю, — это своего рода мазохизм, издевательство

над собой. Они вызывают во мне странное чувство — смесь

приятного ожидания и благоговейного ужаса, какую-то нездо-

ровую эйфорию. Вот здорово! Вот это да! Я могу стать лучше

прямо сейчас! Посмотрите на нее! Вы только посмотрите на нее!

Но тут же у меня возникает желание выкинуть все свои вещи

и содержимое моего холодильника и сказать своему бойфрен-

ду, чтобы он забыл мой номер телефона и никогда мне больше

не звонил, да и вообще послать к черту всю свою жизнь. Мне

стыдно признаться, что я читаю их каждый месяц».

Женские журналы сопровождали все завоевания жен-

щин и одновременно — эволюцию мифа о красоте. В 1860-

1870-х гг. были основаны колледжи Гиртон и Ньюнхам, Вассар

и Рэдклиф, а также ряд других женских учебных заведений, и,

как пишет историк Питер Гай, «эмансипация женщин начала

выходить из-под контроля». Но параллельно с этим наращива-

лось и массовое тиражирование образов красоты: были осно-

ваны журналы The Queen и Harper’s Bazaar, удвоился и достиг

50000 экземпляров тираж возглавляемого Сесилом Битоном

журнала English Women’s Domestic Magazine. Столь бурное раз-

витие подобных изданий объяснялось солидными инвестици-

ями, а также возросшим уровнем грамотности и покупатель-

ской способности представительниц низшего слоя среднего

класса и рабочего класса. Началась эпоха демократизации

мифа о красоте.

Журналы впервые начали размещать рекламу на рубеже

XIX и XX вв. Пока суфражистки приковывали себя цепями к во-

ротам Белого дома, тиражи женских журналов вновь выросли

в два раза. Ко второму десятилетию XX в., когда началась эра

«новой женщины», тон женских журналов стал таким, каким

мы его знаем: расслабленным и доверительно-интимным.

Многими авторами уже было отмечено, что журналы всегда

отражали изменения в общественном статусе женщины. Изда-

ния викторианской эпохи «удовлетворяли запросы женщин, на-

ходившихся практически под домашним арестом», а во время

Первой мировой войны благодаря роли, которую сыграло

участие в ней женщин, они «быстро начали демонстрировать

определенную степень социальной осведомленности». Когда

мужчины вернулись домой с войны, журналы вновь обратились

к обсуждению вопросов домашнего быта и семьи. А в 1940-е гг.

они снова стали прославлять оплачиваемый труд и работу во-

лонтеров на благо военного производства. В своей книге «Лю-

бовь, секс и война, 1939-1945» (Love, Sex and War, 1939-1945)

Джон Костелло пишет: «Когда военная мобилизационная ко-

миссия обратилась к рекламной индустрии США, чтобы уси-

лить национальную кампанию по привлечению к работе жен-

щин, которые никогда раньше не работали, пресса активно

подключилась к этому процессу». Он утверждает, что гламур

служил тогда основным инструментом привлечения женщин

в качестве рабочей силы, точно так же, как сегодня миф о кра-

соте служит интересам политики и экономики.

Когда женщины откликнулись на этот призыв и взялись

за более высокооплачиваемую мужскую работу, новые чувства

компетентности и уверенности в себе прибавили им смелости.

Вместе с тем, как пишет Костелло, рекламная кампания «пы-

талась сохранить социально приемлемый женственный образ

тружениц, работающих во время войны». Вот что в тот период

говорили женщины, рекламируя крем Pond's: «Нам нравится

чувствовать, что мы выглядим женственно, хотя и выполняем

мужскую работу. Поэтому мы украшаем волосы цветами и лен-

тами и стараемся быть как можно привлекательнее». Костелло

цитирует рекламный текст одной косметической компании,

которая хотя и признавала, что войну нельзя выиграть при по-

мощи губной помады, тем не менее писала: «Она (помада) сим-

волизирует одну из причин, по которым мы сражаемся в этой

войне, — драгоценное право женщин быть женственными

и красивыми». Перед лицом великого социального переворота,

который дал женщинам чувство ответственности и независи-

мости, возможность пользоваться государственными учреж-

дениями по уходу за детьми и, наконец, хорошие деньги, ре-

кламодателям нужно было обеспечить спрос на свои продукты.

Костелло отмечает, что «речь идет не только о собственно

рекламе. Журнальные статьи тоже обращали внимание жен-

щин на необходимость поддержания высокого уровня своего

“коэффициента женственности”». Женские журналы должны

были позаботиться о том, чтобы их читательницы не потеряли

интереса к ним.

В период послевоенной демобилизации экономика запад-

ных стран переживала кризис. В США правительству нужно

было «опровергнуть опасения по поводу того, что, вернув-

шись домой, американские солдаты окажутся в ситуации,

когда их рабочие места заняты женщинами». Выяснилось,

что расчет военной мобилизационной комиссии использовать

женский труд только как временную замену, чтобы заткнуть

брешь на рынке рабочей силы, оказался неверным: «В кулуа-

рах власти бюрократический аппарат, где доминировали муж-

чины, строил послевоенные планы, исходя из предположения,

что по окончании войны большинство женщин безропотно

вернутся к своей извечной миссии жен и матерей. Но они

ошибались». Причем сильно ошибались. В действительно-

сти, как показал проведенный в 1944 г. опрос общественного

мнения, от 61 до 85% женщин категорически не хотели после

войны возвращаться к своим домашним обязанностям. В этом

решительном отказе работающих женщин комиссия усмотрела

серьезную угрозу: вернувшиеся с войны ветераны лишатся ра-

боты, а их место займут женщины, получающие более низкую

заработную плату, что приведет к политическим беспорядкам

и волнениям или даже к повторению Великой депрессии. По-

этому в первый же год после окончания войны журналы вновь

переключились, причем с еще большим рвением, чем прежде,

на вопросы семейной жизни и домашнего быта, а 3 млн амери-

канок были уволены или ушли с работы добровольно.

Хотя многие исследователи отмечали, что женские жур-

налы отражают исторические перемены, мало кто из них за-

давался вопросом: в какой мере они призваны способство-

вать определению вектора этих перемен? Редакторы делают

свою работу, следуя духу времени, и издатели женских —

и не только женских — журналов должны понимать, каких

социальных ролей ожидают в данный момент от женщин

рекламодатели. На протяжении вот уже более чем столетия

женские журналы остаются одним из самых мощных инстру-

ментов изменения роли женщины в обществе, и в течение

всего этого времени, причем сегодня в еще большей степени,

чем когда бы то ни было, они последовательно и целенаправ-

ленно прославляют именно те качества, которых требуют

от женщин интересы экономики и рекламодателей, а в воен-

ное время — интересы правительства.

К 1950-м гг. воспеваемая женскими журналами традици-

онная роль женщин была пересмотрена. Как пишет Энн Оукли

в журнале Housewife, «с психологической точки зрения они дали

возможность замученной матери и перегруженной заботами

домохозяйке установить контакт с собой идеальной, со своим

идеальным “Я”, которое стремится быть хорошей женой, хо-

рошей матерью и умелой хранительницей домашнего очага...

Ожидаемой от женщин ролью в обществе было стремление

к совершенству во всех этих трех ипостасях». Однако опреде-

ление понятия того, что есть «совершенство», меняется вме-

сте с изменением потребностей работодателей и политиков,

а в условиях послевоенной экономики оно зависело от роста

потребления и от рекламодателей.

К 1950-х гг. доходы от рекламы резко возросли, изменив

баланс сил между редакционными и рекламными отделами

журналов. Женские издания начали представлять интерес

для «компаний, которые, учитывая, что война закончилась,

намеревались заменить государственные военные заказы про-

дажей товаров широкого потребления». Основные рекламода-

тели женских журналов, благодаря которым появилась «тайна

женственности», стремились увеличить объем продаж бытовой

техники. В одной из глав книги «Тайна женственности», кото-

рая называется «Надувательство», Бетти Фридан проследила,

каким образом «отсутствие самоидентификации и цели у аме-

риканских домохозяек удалось обратить в чистую прибыль».

Она изучйла материалы маркетинговых служб и обнаружила,

что, с точки зрения рекламодателей, среди трех категорий

женщин работающие и делающие карьеру считались «нездо-

ровой» группой, и «в интересах производителей товаров было

не дать этой группе вырасти, поскольку ее представительницы

не являлись идеальными потребителями. Они были слишком

критичны».

Отчеты маркетологов описывали, как манипулировать

неуверенными в себе домохозяйками, чтобы заставить их

покупать бытовую технику и товары для дома. Вот что они со-

ветовали: «Надо добиться возникновения у них чувства вины.

Используйте “чувство вины из-за невидимой пыли”». Они

также предлагали: «Подчеркивайте пользу домашней выпечки

“для здоровья”», «С миксером X вы станете другой женщиной».

Они настоятельно рекомендовали развивать у домохозяек «чув-

ство достижения успеха» в качестве компенсации за их «бес-

конечную» и «трудоемкую» работу по дому. Маркетологи на-

стаивали на том, чтобы производители предлагали женщинам

«специализированные инструменты для выполнения специа-

лизированных задач», а также чтобы они представляли работу

по дому как занятие, «требующее знаний и навыков, а не фи-

зической силы и упорного труда». «Соотносите свои продукты

с “духовными достижениями”-и даже с “почти религиозным

чувством”». В заключение отчета говорилось, что для предме-

тов с «добавленной психологической ценностью цена практи-

чески не имеет значения».

Современная реклама продает уже не столько бытовую

технику и средства по уходу за домом, сколько различные ди-

еты и «специализированную» косметику и кремы от морщин.

В 1989 г. доход журналов от рекламы косметики и средств

по уходу за собой составил $650 млн, в то время как реклама

мыла, чистящих средств и полиролей принесла только десятую

часть этой суммы.

Итак, в наше время женские журналы фокусируют свое

внимание на работе над красотой, а не по дому. Но все выше-

приведенные цитаты из 1950-х гг. можно легко заменить анало-

гичными утверждениями из мифа о красоте. «Если коммерче-

ская реклама в журналах и на телевидении очевидно выглядит

сомнительной и “взывает” к бдительности покупателя, — за-

ключает Бетти Фридан, — то в журнальных статьях то же са-

мое “надувательство” завуалировано и потому куда более ко-

варно. .. Нет необходимости писать служебные записки, равно

как нет смысла что-то обсуждать на совещаниях редакторов;

и мужчины, и женщины, принимающие решения по тематике

редакционных статей, нередко идут на компромисс и жертвуют

своими собственными высокими стандартами ради доходов

от рекламы».

Все это происходит до сих пор.

По сути не изменилось ничего, кроме отдельных деталей

мифа. В свое время Бетти Фридан задавалась вопросом: «По-

чему никто никогда не говорит о том, что основная причина,

по которой женщины должны оставаться домохозяйками,

та, что так они будут покупать больше товаров для дома?

Кто-то когда-то догадался, что женщины будут покупать больше,

если останутся в положении домохозяек, лишенные возможно-

сти раскрыть свой потенциал и стремиться к чему-то большему,

полные нерастраченной энергии, которую надо куда-то при-

менить. Только очень умный экономист мог бы додуматься,

как можно удержать нашу богатую экономику на плаву, если

начнет разваливаться рынок, который обеспечивают домохо-

зяйки».

Но когда неприкаянные, не находившие себе места, скучав-

шие и неуверенные в себе домохозяйки покинули свои домаш-

ние очаги и начали работать, перед рекламодателями возникла

угроза того, что они потеряют свою основную целевую ауди-

торию. Как сделать так, чтобы занятые, увлеченные работой

женщины продолжали покупать столько же, сколько и раньше,

когда у них для этого был в распоряжении целый день и почти

не было других интересных занятий? Возникла необходимость

в появлении новой идеологии, которая обеспечила бы такое же

сильное стремление к потреблению, основанное на неуверен-

ности женщин в себе. И эта идеология, в отличие от «тайны

женственности», должна была материализоваться в чем-то раз-

мером с дамскую сумочку, которую женщина может брать

с собой на работу. Перефразируя слова Фридан, почему никто

никогда не говорит о том, что важнейшая функция, которую

выполняют женщины в своем стремлении к красоте, — это

приобретение большего количества товаров по уходу за собой?

Каким-то образом кто-то когда-то, видимо, просчитал, что жен-

щина будет покупать больше, если продолжит ненавидеть себя,

чувствовать себя вечной неудачницей, испытывать чувство не-

удовлетворенности и неуверенности, то есть постоянно нахо-

диться в состоянии стремления стать «красивее».

«Умные экономисты» поняли, что могло бы поддержать

нашу богатую экономику, когда начнет разваливаться рынок,

основанный на покупательской способности домохозяек, и нач-

нется вторая волна женского движения, толчком для которой

послужила книга Бетти Фридан. Так был придуман современ-

ный миф о красоте с его 33-миллиардной индустрией похуде-

ния и 20-миллиардной индустрией омоложения.

В период краха «тайны женственности» и возрождения

женского движения журналы и реклама этой мертвой религии

столкнулись лицом к лицу с угрозой своего уничтожения. Миф

о красоте в его современном виде появился, чтобы, заняв ме-

сто «тайны женственности», спасти журналы и рекламодателей

от экономического краха в результате женской революции.

Миф о красоте просто взял на себя те функции, которые вы-

полняла «религия» домашней семейной жизни. Терминология

изменилась, но эффект остался прежним. Говоря о женской

культуре 1950-х гг., Фридан жаловалась, что «для женщины

нет другого способа стать героиней, чем продолжать рожать

детей». Сегодня героиня должна продолжать оставаться «кра-

сивой».

Женскому движению почти удалось разрушить экономи-

ческую стабильность журнальной версии женственности.

Но с приходом второй волны феминизма производители одежды

с ужасом обнаружили, что женщины перестали тратить много

денег на одежду. Когда представительницы среднего класса от-

казались от роли домохозяйки, покупающей товары для дома,

и начали работать, можно было предположить, что их вовле-

ченность в проблемы внешнего мира приведет к полной потере

оказаться на месте Кристин Крафт. Вместо этого лучше сесть

на жесткую диету, или купить новую дорогую одежду, или сде-

лать операцию по подтяжке век. Осознавала ли она, что ее

на это толкает, или нет, но что-то из перечисленного она,

скорее всего, делала: недаром за это десятилетие количество

«имидж-консультантов» увеличилось в восемь раз. Женщины,

работа и красота слились воедино за пределами секс-профессий

в тот день, когда Крафт проиграла свое дело. «Этого не должно

случиться со мной», — сказала себе тогда каждая женщина.

Законодательная поддержка

«красоты»

Но это случалось с работающими женщинами вновь и вновь,

так как закон поддержал работодателей серией постановле-

ний, благодаря которым ПКК все шире распространялась и ис-

пользовалась в качестве инструмента дискриминации. В деле

«Миллер против Банка Америки» суд в своем постановлении

смешал понятия сексуальной привлекательности и сексуально-

го домогательства, а кроме того вынес решение о том, что закон

не имеет никакого отношения к производственным конфлик-

там, вызванным подобными домогательствами. («Привлека-

тельность, — постановил судья, — является естественным сек-

суальным феноменом, который играет трудно определимую

роль в болвшинстве личных решений». И, раз это так, то судье

нет смысла углубляться в «подобные материи».) В другом деле,

«Барнс против Костл», судья вынес следующее решение: если

работодатель называет в качестве причины сексуального до-

могательства уникальные физические характеристики женщи-

ны, такие, например, как рыжие волосы или большая грудь,

то проблема заключается не в принадлежности истицы к жен-

скому полу, а в ее персональных внешних данных, и поэтому

она не может рассчитывать на защиту в соответствии с главой

VII Закона США о гражданских правах 1964 г. После этого су-

дебного решения красота стала для женщины одновременно'

и профессиональной необходимостью, и провинностью.

Законодательство США развивалось так, чтобы защитить

интересы властных структур, создавая правовой лабиринт,

в котором миф о красоте преграждал женщине путь в любом

случае, так что она ни в какой ситуации не могла «выглядеть

правильно» и выиграть. Сент-Кросс потеряла работу, потому

что была слишком «старой» и «некрасивой». Крафт потеряла

работу, потому что была слишком «старой», «некрасивой», «не-

женственной» и неправильно одевалась. В результате женщина

могла подумать, что при конфликте на работе закон отнесется

к ней справедливо, только если она будет правильно себя вести,

хорошо выглядеть и женственно одеваться.

Но нет—это было бы ошибкой! Представим себе американ-

скую работающую женщину, стоящую перед своим гардеробом,

в то время как юрист-консультант дает ей совет по поводу каж-

дой вещи, на которую падает ее выбор.

— Значит, женственное? — спрашивает она, памятуя

о деле Крафт.

— Так вы сами напроситесь на неприятности. В 1986-м

в округе Колумбия Мишель Винсон подала иск против своего

работодателя, компании Meritor Savings Bank, на основании

того, что босс ее сексуально домогался, подвергал ее нежела-

тельным ласкам, раздевал и насиловал. Винсон была молода,

красива и хорошо одевалась. Окружной судья постановил,

что ее внешность сыграла против нее: свидетельства о том,

что она носила «провокационные» наряды, были расценены

как то, что домогательства ею «приветствовались».

— А она одевалась провокационно?

— Как раздраженно выразился ее адвокат, Мишель Винсон

носила одежду. То, что в этой одежде она выглядела красиво,

послужило доказательством того, что она приветствовала сек-

суальное насилие со стороны своего нанимателя.

— Хорошо, тогда женственно, но не слишком.

— Осторожно! В деле «Хопкинс против Price-Waterhouse»

мисс Хопкинс отказали в партнерстве, потому что ей нужно

было научиться «более женственной походке, более женственно

разговаривать и более женственно одеваться», а также «поль-

зоваться косметикой».

— Может быть, она не заслуживала того, чтобы стать парт-

нером?

— Она приносила компании больше денег, чем любой дру-

гой сотрудник.

— Хм-м, ладно, тогда все-таки немного поженственнее.

— Не торопитесь. Женщина-полицейский Нэнси Фадл

была уволена, потому что выглядела «как леди».

— Хорошо, значит, меньше женственности. Пойду смою

румяна.

— Нет, если не пользоваться косметикой, вы можете поте-

рять работу. Взгляните на дело «Тамини против Howard Johnson

Company».

— Как насчет вот этого наряда — вроде бы... похоже

на женское?

— Простите, но вы можете потерять работу, если бу-

дете одеваться как женщина. В деле «Андрэ против Bendix

Corporation» суд постановил, что «неуместно одеваться как жен-

щина, работая администратором, который курирует работу

других женщин».

— Что же я должна надеть? Балахон?

— Ну, в деле «Бюрен против City of East Chicago» суд вынес

решение, что женщины должны «носить одежду, закрывающую

их с головы до пят», если в ином случае мужчины ведут себя

на работе «непристойно».

— Может, мне ориентироваться на дресс-код?

— Не факт. В деле «Диаз против Колман» установленный

работодателем дресс-код подразумевал короткие юбки. Этот

работодатель, по неофициальным данным, приставал к своим

Работа

коллегам-женщинам, и суд оправдал его, потому что они сами

согласились на этот дресс-код!

Это было бы смешно, если бы не было правдой. И когда мы

видим, что британские законы поставили женщин примерно

в такое же безвыходное положение, принцип действий властей

начинает проясняться.

Британкам и вовсе нет смысла перебирать свой гардероб:

в этой стране ситуация такая же, если не хуже. ППК разрешает

«дискриминацию по половому признаку», если работа подраз-

умевает среди прочего наличие определенной «физической

формы или аутентичность личности — например, если речь

идет о модели или актере». Но после дела 1977 г. «Шмидт про-

тив Austics Bookshops» наем или увольнение женщины на ос-

нове такого критерия, как ее внешность, стали вполне закон-

ными. Мисс Шмидт потеряла работу в книжном магазине,

потому что носила брюки. Апелляционный суд прекратил дело

на том основании, что для женщин установлен более строгий

дресс-код, чем для мужчин. Суд постановил, что работодатель

«имеет право в значительной степени контролировать имидж

своих сотрудников», и более того: весь этот вопрос в целом яв-

ляется малозначимым. Судьи решили, что указывать женщине,

как ей стоит одеваться, вполне нормально.

В деле «Джереми против Министерства обороны» работо-

датели избегали нанимать женщин на высокооплачиваемые

должности из тех соображений, что эта работа может ухудшить

их внешний вид. Принимая решение по делу, лорд Деннинг

рассуждал таким образом: «Для женщины волосы являются

главным ее украшением... Ей не нравится, когда что-то может

испортить только что сделанную прическу». При этом адвокат

работодателей утверждал, что принуждение женщин портить

свою прическу ради более высокой зарплаты может привести

к производственным конфликтам.

На авиакомпанию Dan Air подали в суд в 1987 г. за то,

что она нанимала в стюардессы только молодых привлекатель-

ных девушек. Авиакомпания защитилась на основании того,

что именно таким девушкам отдают предпочтение их кли-

енты. (Два года спустя издатель USA Today опубликовал пере-

довицу, в которой, прибегая к той же самой логике, призывал

вернуться к тем временам, когда в стюардессы брали только

молодых и красивых и увольняли их с наступлением зрелого

возраста.)

В деле «Маурин Мерфи и Элен Дэвидсон против Stakis Leisure»

официантки высказали протест против смены «имиджа», со-

гласно которому они должны были одеваться в «более откро-

венную» униформу, носить макияж и красить ногти. Одна

официантка описала эту униформу как «костюмы из фильма

“История О”»: они состояли из мини-юбки и блузки с глубоким

декольте, поверх которой надевался корсет, настолько узкий,

что натирал под мышками до крови. Одна из судившихся жен-

щин была беременна, когда ее заставили это носить. Управле-

ние ресторана признало, что изменения, которых потребовали

от женщин, имели своей целью произвести впечатление на по-

сетителей-мужчин. Соответственно к официантам никаких

требований по смене имиджа не предъявляли. (Кстати, обя-

занность официанток появляться полуодетыми перед противо-

положным полом противоречит постановлению по делу «Сис-

лей против Britannia Security Systems», в котором говорится,

что Акт о сексуальной дискриминации 1975 г. призван «охра-

нять правила приличия и частную жизнь», которые наруша-

ются, когда «находишься в полураздетом виде» при представи-

телях противоположного пола.) Однако адвокат, защищавший

женщин, ничего не добился, хотя и обращал внимание судьи

на то, что макияж, маникюр и откровенные наряды сексуализи-

руют дресс-код таким образом, что он не может быть применен

к мужчинам. Это дело также было прекращено в связи с тем,

что оно было слишком малозначительным — слишком триви-

альным для рассмотрения. Женщины проиграли судебное дело,

но сохранили работу—на полтора месяца. После этого обе они

были уволены и подали иск в суд теперь уже в связи с неоправ-

данным увольнением.

Так что если вы отказываетесь надевать откровенно сек-

суальные наряды на работу в Великобритании, то можете по-

терять свое место. Однако в разбирательствах «Сноуболл про-

тив Gardner Merchant» и «Уайлмен против Minilec Engineering»

явная сексуальность женщин была расценена как основание

для того, чтобы признать незначительным ущерб, нанесенный

им сексуальными домогательствами. В частности, мисс Уайл-

мен была присуждена смехотворная сумма £50 ($75) за четыре

с половиной года домогательств, потому что, по мнению судьи,

ее чувства не могли быть сильно задеты, раз она носила на ра-

боту «откровенную и провокационную одежду». «Если девушка

приходит в провокационной одежде и выставляет себя напо-

каз, то последствия очевидны», — постановил суд. Он принял

свидетельства мужчин, которые характеризовали наряды мисс

Уайлмен как сексуально возбуждающие, а протест адвоката,

утверждавшего, что ее одежда определенно не была «откровен-

ной и провокационной», был проигнорирован и не включен

в постановление суда.

Благодаря таким судебным решениям ПКК получила санк-

цию общества на то, чтобы идти дальше, проникая во все

мыслимые профессиональные сферы. Она распространилась

на административный персонал и сотрудниц галерей и аук-

ционных домов, на женщин, работающих в сфере рекламы,

мерчандайзинга, дизайна и продажи недвижимости, на инду-

стрию звукозаписи и кинематограф, на журналистику и из-

дательское дело.

Она внедрилась в сферу обслуживания, став обязательной

для официанток, девушек, работающих за барной стойкой, хо-

стес. Эти «красотоемкие» профессии обеспечивают работой

привлекательных девушек из провинции, стекающихся в боль-

шие города и мечтающих стать моделями—лучше всего одной