Артаксеркс и позднейшие события 13 страница

Поскольку действия, к которым прибегнул царь, не буддийские, являются беспрецедентными и находятся в противоречии со всей известной буддийской практикой, то можно допустить, что таковы были наказания, установ­ленные бойцами за оскорбления жрецов, т.е. что действия царя были вполне нормальными и находились в соответствии с тибетскими законами. Вскоре сановники-бонци организуют заговор против царя и, действуя по началу скрытно, добиваются устранения наиболее опасных для себя врагов из царского окружения. Сначала они добились высылки из Лхасы брата царя — Цанмы. Затем один из наиболее близких к царю людей был ложно обвинен и преступной связи с царицей и казнен.

Наконец, очередь дошла и до самого царя, который был убит заговорщиками на двадцать втором году своего правления, то есть примерно в 839 г.

Судя по тому, как развивались дальше события, заговор был хорошо организован и носил характер всеобщей и расправы населения с монахами. Часть буддийских монахов была сразу же перебита, а оставшихся в живых заставляли идти в мясники, охотники, а упорствующих убивали. Поток монахов хлынул на восток, где они находи '" убежище на территории Китая. Бонцы же приступили к разгрому всех буддийских храмов на территории Центрального Тибета, а также к уничтожению всех буддийских книг, какие только им попадали в руки.

"Хотя и говорят, что в период девяти лет (буддийской) веры не было в (центральных провинциях) Уй и Цан, но в действительности восемьдесят — девяносто восемь лет не было даже (такого) слова вера [112, с. 195].

Почему же катастрофа разразилась в тот самый момент, когда буддизм, казалось, находился в апогее своего процветания в Тибете?

Общее в буддизме и боне — указание верующим де­лать добрые дела и стремиться к самоусовершенствова­нию, но понимание добра и цели, к которой надо стре­миться, у них разное. У буддистов добро — это в первую очередь все то, что направлено на благо общине монахов, а также пропаганда учения самими монахами. Все это делается ради "неделания", ради полного исчезновения из жизни. Бонское же учение, наоборот, предписывает борь­бу за правду и справедливость.

С точки зрения буддиста, материальный мир — оби­тель мучений, из которой надо бежать, при этом безбра­чие — обязательное условие спасения, тогда как для бонцев воспроизведение жизни — необходимое условие су­ществования, что находит свое отражение в их культе, в котором наряду с мужским началом неизменно присутст­вует также и женское.

Но если так, то проповедь борьбы с жизнью, утверж­дение, что мир, окружающий нас — иллюзия и мираж, что полное безделие — самое подходящее занятие для талантливого человека, и что лучшее средство для торже­ства добра — это непротивление злу — все это представ­лялось бойцам чудовищной ложью, с которой надо было бороться [47].

Таким образом, буддисты, занимаясь пропагандой сво­его учения в Тибете, своими руками готовили себе гибель. Чем большее количество людей охватывалось их пропа­гандой, тем большее количество врагов они приобретали. Поэтому катастрофа, которая обрушилась на буддистов, неизбежно должна была совпасть с апогеем их деятельно­сти.

Но это была только одна сторона сложного процесса, происходившего в Тибете в то время.

В период VII—VIII вв. Тибет в очень большой степени жил за счет успешных войн, которые способствовали его обогащению. Торговые пути, связывавшие Китай с Ин­дией и Средней Азией, находились в руках тибетцев. В центральные районы Тибета гнали крупный и мелкий рогатый скот, захваченный у других народов, свозили на­грабленные сокровища и насильственно переселяли ре­месленников из нетибстских областей.

В IX в. благодаря миролюбивой политике царя-будди­ста Ралпачана, возможно, вынужденной по причине уси­ления тибетских соседей, страна лишилась главного ис­точника дохода, а значительная часть населения, причем небуддийского, имевшего отношение к армии, оказалась не у дел. В то же время процветающая буддийская община требовала огромных непроизводительных затрат к на со­держание, и на строительство храмов и монастырей, я взять средства можно было, только выкачивая их из на селения: тибетские источники сообщают, что при царе Ралпачане в услужение каждому монаху было отведено семьдесят дворов или хозяйств [112, с. 185].

Трудно сказать что-либо определенное о структуре ти­бетского общества того времени, так как мы располагаем для этого очень скудными сведениями. Поэтому предпо­ложим, с большей или меньшей степенью вероятности, что основу общества составляла племенная система, при которой во главе каждого племени стоял вождь, Олигар­хия из этих вождей, состоявших высшими сановниками при царе, управляла внутренними и внешними делами

государства.

Несомненно, что внутри каждого племени существова­ла сложная дифференциация, но об этом трудно сказать что-либо конкретное. Анонимный тибетский писатель, примерно IX в., обличая моральный упадок и деградацию тибетского общества, писал следующее:

"Состоятельного человека, обладающего богатством, восхваляют как мудреца, хотя он негодяй, а бедного человека, даже если он мудрец, поносят как негодяя. Например, предположим, что у отца и матери два сына. Если один из них, сделав другим зло, приходит с богатыми дарами, то отец и мать его хвалят: "Этот сын добыл богатство, он умница!" Если же сын, очень честный, не сделал никому ничего плохого, но не принес богатства, то к нему относятся, хотя он чест­ный человек, как к негодяю...

Если знатный человек, богатый, по причине своего невежества сказал что-нибудь плохое и даже ложь, то все слушают его и хвалят. Если даже из уст знатного и богатого они услышат что-нибудь несмешное, то все делают вид, что им смешно и смеются. Но если — беден, то даже если сказано слово хорошее, правдивое и полезное, то никто не слушает...

Проходят поколения, и к родственникам, по причине их бедности, относятся как к неродственникам. Два богатых человека, хотя они не родственники и не друзья, по причине богатства приглашают друг друга на пир, как родственника, и они считаются родными. Бедного же, по причине бедности, считают за плохого родственника и не считают его родным...

Наступили плохие времена, и постепенно вес люди стали избегать честности. Они утратили всякий стыд и стали не соблюдать клятвы. Заботясь о богатстве и имуществе, они не боятся своей дьявольской жизни Они ищут богатство, делая зло другим. Будучи клятвопреступниками, дети хуже своих родителей, внуки хуже детей, и люди становятся, спустя поколения, негодяями..." [117, с. 77].

Если для низших слоев тибетского населения содержание буддийской общины монахов было тяжелым бременем, то для тибетской аристократии, в большинстве споем опиравшейся на религию бон, буддизм, который посягал как им казалось, на их привилегии, представлял собой серьезную угрозу.

Учение Шакьямуни, провозглашая принцип равенства всех, богатых и бедных, знатных и плебеев, в этот период действительно давало возможность способным и энергичным людям, независимо от их происхождения и положения в обществе, занять при царском дворе высокое место среди сановников Ралпачана мы видим людей, не связанных с тибетской знатью.

Хотя буддизм был полностью уничтожен в центральных районах Тибета, но это не привело к ожидаемому укреплению бонской религии, так как она к этому крем! ни стала совершенно нежизнеспособной. Мы можем видеть, что в Тибете в IX—X вв. не оказалось такой идеи логии, которая могла бы способствовать объединению все го народа в единое целое.

Вскоре после убийства буддийским монахом царя [Лан]дармы в Тибете наступает анархия, происходят на­родные восстания и междуусобные войны.

"Добродетели подданных Тибета исчезли, как исче­зает масло в лампаде... Стали происходить дьяволь­ские деяния, подобные преступлениям, (которые бы­вают) в плохих странах" [112, с. 190—192].

Далее в том же источнике сообщается:

"Произошла война. В год Земляного Быка возникли смуты..." [112, с. 194].

Буддисты снова начинают появляться в Тибете в конце X в. как раз в тот самый момент, когда силы народа оказались истощенными междуусобными войнами, а раз­общенность отдельных районов и отсутствие всякого по­рядка стали тормозом на пути развития тибетского обще­ства. Призыв буддистов к миру, а также проповедь того, что "существование есть страдание", начинает находить отклик среди широких слоев населения.

В этот период буддисты начинают выступать в качестве силы, объединяющей Тибет в единое целое. Вместе с тем, поскольку представители тибетской знати все чаще всту­пают в общину монахов, начинает происходить постепен­ный процесс теократизации страны.

Бонская религия почти полностью исчезла в самом Тибете, но она сохранилась на территории Шаншуна, ко­торый практически всегда сохранял свою независимость и был в стороне от тибетских событий.

Кочевой быт населения этой малонаселенной страты сам по себе был препятствием для буддистов и противодействовал распространению буддизма. Кроме того, у бонских жрецов в Шаншуне, а также и в некоторых других районах Тибета, главным образом в пограничных, удаленных от центра, было достаточно времени, чтобы оцени п. происходившие в Тибете события и принять соответствующие меры по укреплению своей религии.

Это выразилось прежде всего в том, что бон, сохраняя основные свои черты, идет на компромисс с буддизмом, заимствуя у него все то, что представлялось бондам имеющим ценность и способствовало укреплению их веры.

Поскольку кровавые жертвы стали непопулярными в Тибете, то бонцы от них отказываются. Затем они создаю) сутры, которые напоминают буддийские и композиционно, и по стилю. По примеру буддистов, бонцы также создают "дисциплины", сочиняют трактаты по метафизике, в которых, однако, чувствуется очень часто непонимание тех проблем, которые в свое время выдвигались буддиста ми. Бонцы также составляют грамматики, словари и т.н. Наряду с этим продолжает сохраняться древняя литера тура, имеющая отношение к древнейшему периоду маздаизма.

Наряду с реформированной бонской верой в северных районах Тибета продолжает до сих пор существовать ста рое ортодоксальное направление бона, сохраняющее древние обряды и ритуалы, в том числе и кровавые жертвы [64, с. 58].

Литература

1. bDc-bar gshegs-pa'i bstan-pa'i gsal-byed chos-kyi 'byung-gnas gsung-rab-rin-po-che'i mdzod. Ms.

2. Bod-kyi deb-ther dpyid-kyi rgyal-mo'i glu-dbyangs (The History of Tibet by Fifth Dalai Lama). Varanasi, 1967.

3. Byang-chub-sems-kyi bslab-pa bzhi-bcu-zhe-gsum. Delhi (6eз даты)[62].

4. dBu-ma bdcn gnyis-kyi gzhung bzhugs-pa legs-so. Delhi (6eз даты).

5. Deb-ther dmar-po. The Red Annals, part I. Gangtog, Sikkim, 1961.

6. dGe-bshes chos-kyi grags-pas brtsams-pa'i brda-dag ming-tshig gsal-ba. Pc-cin, 1957.

7. dPal-dam-pa'i chos rin-po-chc 'phags-pa'i yul-ji-ltar dar-ba'i tshul gsal-bar ston-pa dgos-'dod kun 'byung zhes-bya-ba. Ms.

8. dPal-ldan drin-can rtsa-ba'i bla-ma'i skyes-rabs gsol-'debs shel dkar phreng-ba. Delhi (6eз даты).

9. dPal-mo las-kyi thig-le las srid-pa rgyal-mo phyi nang gsang-ba bcud-du dril-ba'i bsags thur-gyi sgrub-pa. Delhi (6eз даты).

10. 'Dul-ba kun las btus-pa'i gzhung. Kalimpong (6eз даты).

11. 'Dus-pa rin-po-che'i rgyud dri-ma med-pa gzi-brjid rab-tu 'bar-ba'i mdo zhes-bya-ba. Vol.1. II. Delhi (6eз даты).

12. 'Dus-pa rin-po-che'i rgyud gzer-mig. Delhi, 1965.

13. Gangs-can bod-kyi brda-skad ming-gzhi gsal-bar ston-pa'i bstan-bcos dgos 'byung nor-bu'i gter chcn zhes-bya ba. Delhi, 1966.

14. Gangs-can bod-kyi brda sprod dpag-bsam Ijon-pa'i snye-ma zhes-bya-ba. Delhi (6eз даты).

15. Grub-pa'i gnas chen-po shambha-la'i rnam-bshad 'phags yul-gyi rtogs brjod dang-bcas-pa ngo-mtshar bya-ba'i 'byung-gnas. Ms.

16. gZer-mig.

17. gZi-brjid.

18. gSang don rnam 'byed 'phrul-gyi Ide-mig ces-bya-ba. Delhi (6eз даты).

19. Kun las btus-pa srid-pa'i mdzod gzhung. Kalimpong (6eз даты).

20. IHa'i bon yan-lag brgyad-pa gYung-drung-scms-dpa'i spyod-pa-la 'jug-pa'i mdo rin-po-che Ita-bu. Kalimpong (6eз даты).

21. IHa las phul-du byung-ba'i bstod-pa'i 'grel. Khyad-par 'phags bstod dang lha las phul byung rtsa 'grel. Pe-cin, 1957.

22. rNam 'byed 'phrul-gyi sgron-me'i gzhung. Delhi (6eз даты).

23. Sa lam 'phrul-gyi sgron-me. Delhi (6eз даты).

24. Sa lam 'phrul-gyi sgron-me'i rang-'grel-gyi dbu phyogs. Delhi (6eз даты).

25. Shes-bya rab-tu gsal-ba. Ms.

26. Shes-rab-kyi bla-na-med-par phyin-pa mngon-par rtogs-pa lam-gyi rim-pa' i rgyan ces-bya-ba. Kalimpong (6eз даты).

27. Shes-rab smra-ba'i seng-ge tshe sgrub gYung-drung tshe-dpag-mcd ces-bya-ba. Delhi (6eз даты).

28. sKyabs gnas bka^v rgyud drin-can bla-ma'i gsol-'deba. Delhi (6eз даты).

29. Theg-pa'i rim-pa mngon-du bshad-pa'i mdo rgyud ces-bya-ba. Delhi (6eз даты).

30. Zhe-bcud-kyi gzhung bzhugs-pa'i phyogs legs-so. Delhi (6eз даты).

31. Бартольд В. Историко-географический обзор Ирана. СПб., 1903.

32. Бертельс Е.Э. История персидско-таджикской лите­ратуры. М., 1960.

33. Бичурин Н.Я (Иакинф). История Тибета и Хухунора. Ч. 1. СПб., 1833.

34. Бичурин Н.Я. Собрание сведений по исторической географии Восточной и Срединной Азии. Чебоксары, 1960.

35. Бичурин Н.Я. Собрание сведений о народах, обитав­ших в Средней Азии в древние времена. М.—Л., 1950.

36. Васильев В.П. Буддизм, его догматы, история и ли­тература. Ч. 1—111. СПб., 1857—1869.

37. Велльгаузен Ю. Введение в историю Израиля. СПб., 1909.

38. Веселовский А. И. Слово о двенадцати снах Шахаиши. (По рукописи XV в.) — Записки Имп, Академии наук. Приложение к XXXIV т., № 2, СПб., 1879.

39. Востриков А.И. Тибетская историческая литература. М., 1962.

40. Гальковский Н.М. Борьба христианства с остатками язычества в древней Руси. Т. I. Харьков, 1916.

41. Гафуров Б.Г. История таджикского народа. М., 1955.

42. География Тибета. Перевод В. Васильева из тибет­ского сочинения Миньчжул-хутухты. СПб., 1895.

43. Геродот. История в девяти томах/книгах. Т. III. Перевод с греческого Ф.Г. Мищенко. М., 1888.

44. Гумилев Л.Н. Древние тюрки. М., 1967.

45. Гумилев .//.Я. Хунну. М., 1960.

46. Гумилев Л.И., Кузнецов Б.И. Две традиции древне-тибетской картографии. — Вестник Ленинградского университета. 1969, № 24, с. 88—101.

47. Гумилев Л.Н., Б.И. Кузнецов. Бон. Древняя тибет­ская религия. — Доклады отделений и комиссий Гео­графического общества СССР. Этнография. Вып. 15. Л., 1970, с. 72—90.

48. Гумилев Л.Н., Б.И. Кузнецов. Опыт разбора тибет­ского пиктографического письма. — "Декоративное искусство СССР", 1974, № 5, с. 25—31.

49. Дандамаев М.А. Иран при первых Ахеменидах. М., 1963.

50. Дьяконов И.М. История Мидии с древнейших времен до конца IV в. до н.э. М.—Л., 1956.

51. Дьяконов М.М. Очерк истории древнего Ирана. М., 1961.

52. Зайцев А.И., Б.И. Кузнецов. О названии Тибет. — Сб.: Топонимика Востока. Исследования и материа­лы. М., 1969.

53. Елизаренкова Т.Я. Еще раз о ведийском боге Варуне. — Ученые записки Тартуского университета. Тру­ды по востоковедению, т. I. Тарту, 1968, с. 114—120.

54. Зелинский А.Н. Академик Ф.И. Щербатской и неко­торые вопросы культурной истории кушан. — Страны и народы Востока, вып. V. М., 1967, с. 236—257.

55. Зелинский А.Н. Древние пути Памира. — Страны и народы Востока, вып. III. М., 1964, с. 99—119.

56. Казпаков А.Н, Мои пути по Монголии и Каму. — См.: Монголия и Кам. Труды экспедиции Русского Геогра­фического общества. Т. II, вып. I. СПб., 1907.

57. Крачковский И.Ю. Избранные сочинения, т. IV. М.— Л., 1957.

58. Крымский А. История Персии, ее литературы и дервишской философии. — Труды по востоковедению, называемые Лаврентъевским институтом восточных языков, вып. XVI. М., 1903.

59. Кузнецов Б.И. Тибетская легенда о происхождении человека от обезьяны. — Доклады по этнографии Географического общества СССР, вып. 6. Л., 1966, с. 26—32.

60. Масперо Г. Древняя история народов Востока. М., 1911.

61. Массон В.М. Древнеземледельческая культура Мар-гианы. — Материалы и исследования по археологии СССР, вып. 73. М.—Л., 1959.

62. Мейе А. Введение в сравнительное изучение индоев­ропейских языков. М.—Л., 1938.

63. Повесть временных лет. Ч. I. Серия "Литературные памятники". Под ред. чл.-корр. АН СССР В.П. Адри-ановой-Перетц. М.—Л., 1950.

64. Рерих Ю.Н. Избранные труды. М., 1967.

65. Российского унтер-офицера... девятилетнее странст­вование... Русская старина. 1893, № 7, с. 125—149.

66. Руденко С,И. Культура населения горного Алтая в скифское время. М.—Л., 1953.

67. Руденко С.И. Культура населения Центрального Ал­тая в скифское время. М.—Л., 1960.

68. Рычков Ю.Г., Зелинский А.Н. К вопросу об этниче­ской антропологии кушан. — Международная конфе­ренция по истории, археологии и культуре Централь­ной Азии в Кушанскую эпоху. Тезисы докладов и сообщений советских ученых. Душанбе, 1968.

69. Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерус­ского языка по письменным памятникам. Т. III. СПб.,1903.

70. Ставиский Б.Я. Между Памиром и Каспием. М.,1966.

71. Тибетская летопись "Светлое зерцало царских родо­словных". Вступительная статья, перевод и коммен­тарий Б.И. Кузнецова. Л., 1961.

72. Тураев Б,А. История древнего Востока. Ч. III. Пет­роград, 1914.

73. Цыбиков Г, Буддист-паломник у святынь Тибета. Петроград, 1919.

74. Шусторович Э.М. Хроника Иоанна Малалы и антич­ная традиция древнерусской литературы. — Труды отдела древнерусской литературы, т. XIII. Л., 1968.

75. Юсифов Ю.Б. Элам. Социально-экономическая исто­рия. М., 1968.

76. Bcausobre I. Historic critique de Manichee ct du manicheism. Vol. II. Amsterdam, 1734. p. 382—395.

77. Benveniste E. The Persian Religion according to the chief Greek texts. Paris, 1929.

78. Chronicles of Chaldaean Kings (626—556 B.C.). Ed. by D. J. Wiseman. London, 1956.

79. Conze E. Buddhism, its essence and development. New York, 1959.

80. Cumont F. Textes et monuments figures relatifs aux mysteres de Mithra. Vol. II. Bruxelles, 1899.

81. Cumont F. Les mysteres de Mithra. 3-m ed, Bruxelles, 1913.

82. Darmsteter J. Etudes iranienncs. Vol. I—II. Paris, 1883.

83. Der Weise und der Thor. I Th. Der tibetische text...; aus dem tibet. uebersetzl... von I.J. Schmidt. St.Petersburg, 1843.

84. Fedotov G.P, The Russian Religious Mind. New York, 1960.

85. Francke A.H. gZer-myig, a book of the Tibetan Bonpos. Asia Major, 1 (1924), p. 243—346; 3 (1926), p. 321— 339; 4 (1927), p. 161—239, 481—540; 5 (1930), p. 1—40; 6 (1930), p. 299—314.

86. Guenther H. V. Tibetan Buddhism without mystification. Leiden, 1966.

87. Guenther H. V. The History of Tibet by Fifth Dalai Lama (Tibetan text). Varanasi, 1967.

88. Herzfeld E. Zoroaster and his World, Vol. II. Princeton, 1947.

89. Hoffmann. H. Die Religioncn Tibets (Bon und Lamaismus in ihrer geschichtlichen cntwicklung). Freiburg-Miinchen, 1956.

90. Hoffmann H. Qucllen zur Geschichte der tibetischen Bon-Religion. Tafel 1. Wiesbaden, 1950.

91. J.W. de Jong. The Absolute in Buddhist Thought. — Essays in Philosophy presented to Dr. T.M.P. Mahadevan. Madras, 1962, p. 56—64.

92. J. W. de Jong. The Background of Early Buddhism. — Journal of Indian and Buddhis Studies. Vol. XII, № 1, 1964, p. 34—47.

93. Kalmykow A.D. Iranians and Slavs in Souht Russia. — JAOS, vol. XIV, 1925, p. 68—71.

94. Laufer B. The Language of The Yiie-chi or Indo-Scuthians. Chicago, 1917.

95. Le Livre de Zoroastre (Zaratusht nama) de Zaratusht-i-Bahram ben Pajdu. Public et traduit par F. Rosenberg. St. Pctersbourg, 1904.

96. Mi-la-ras-pa'i rnam-thar. Edite par /. W. de Jong. Leiden, 1959.

97. Nouveau Dictionnaire Biblique. Lausanne, 1961.

98. Petech. Tibet. Handbuch der Orientalistik, Geschichte Mittelasiens. Leiden-Koin, 1966.

99. Rgyal rabs gsal-ba'i me-long. Tibetan text in transliteration with an Inrtoduction in English. Ed by B.L Kuznelsov. — The Clear Mirror of Royal Genealogies. Leiden, 1966.

100. Richardson H.E. Ancient Historical Edicts at Lhasa. London, 1952.

101. Richardson H.E. Early burial grounds in Tibet and Tibetan decorative art of the VHI-th and IX-th centuries. Vol. VIII. — Central Asiatic Journal, 1963, N? 2, p. 73—92.

102. Richardson H.E. How old was Srong Brtsan Sgam Po. Vol. II. Bulletin of Tibetology, Gangtog, Sikkim, 1965, nq 1, p. 5—8.

103. Richardson H.E. A new inscription of Khri Srong Lde Brtsan. Parts 1—2. — JRAS, 1964, p. 1—13.

104 SchiefnerA. Taranathae de doctrinae Buddhicae in India propagatione narratio. Petropoli, 1868,

105. Schiefner A. Taranata's Geschichte des Buddhismus in Indien. St. Petesrburg, 1869.

106. Snellgrove D.L. The Nine Ways of Bon. London, 1967.

107. Stein R.A. Une chronique ancienne de Bsam-yas: sBa-bzed. Paris, 1961 (edition du texte tibetain et resume francais).

108. Stein R.A. La civilisation libetainc. Paris, 1962.

109. Stein R.A. Rechcrches sur 1'epohee et le bardde an Tibet. Paris, 1959.

110. Sumpa Khan-po. History of the Rise, Progress and Downfall of Buddhism in India. Tibetan text ed. by S.Ch, Das. Calcutta, 1908.

111. The Book of Arda Viraf. Ed. by M. Haug. Bombay-London, 1872.

112. The Clear Mirror of Royal Genealogies. Ed. by B.I. Kuznelsov. Leiden, 1966.

113. The History of Tibet by Fifth Dalai Lama (Tibetan text). Varanasi, 1967.

114. The Red Annals. Part I (Tibetan text). Gangtog, Sikkim, 1961.

115. The Zend-Avesta. Part III. Transl. by /. Dartnesteter. Oxford, 1880, 1883.

116. The Zend-Avesta. Part I—II. Transl. by L.H. Mills. Oxford, 1887.

117 Thomas F.W. Ancient Folk-Literature from North-East-ern Tibet. Berlin, 1957.

118. Tibetan-English Dictionary. Ed. by S.Ch, Das, Calcutta, 1902.

119. Tibetan Literary Texts and Documents concerning Chinese Turkestan, selected and translated by F.W. Thomas. Parts I—IV. London, 1935—1963.

120. Tibetan Zhang-Zhung Dictionary. Delhi, 1967.

121. Toynbee A. A Study of History (Abridgement of volumes I—IV by B.C. Somervell). Oxford, 1946.

122. Twcci G. The Sacred character of the Kings of ancient Tibet. — East and West, VI, 1955—1956.

123. Vallee-Poussin L. de la. Indo-europeen et Indo-iraniens I'lnd jusque vers 300 av. J.C. Paris, 1924.

124. Vernadsky G. The Origins of Russia. Oxford, 1959.

125. WaddellA. The Bon religion (Encyclopaedia of Religions and Ethics. Vol. XII. Edinburg, 1909.

126.Waddelt A. The Buddhism of Tibet or Lamaism. Cambridge, 1895 (reprinted 1959).

127. Widengren L, Die Religionen Irans. Stuttgart, 1965.

128. Zaehner R.C. Postcript to Zurvan. — Bulletin of the Scoo! of Oriental and African Studies. Vol. XVII, part. II. 1955, p.237—238.

Послесловие

Таинственны законы отражений

В магическом кристалле бытия.

(Ю.Шишина)

Труд Бронислава Ивановича Кузнецова (1931 —1985) "Древний Иран и Тибет. (История религии бон)" выходит в свет после преж­девременной кончины его создателя. Б.И.Кузнецов принадлежит к продолжателям традиций классической школы русских востокове­дов XIX—XX веков. Он был не только тибетологом, но синологом и буддологом одновременно, достойным преемником традиций оте­чественного востоковедения в лице В.П. Васильева, Ф.И. Щербатского, О.О. Розенберга, Е.Е. Обермиллера. А.И. Вострикова, Г.Ц. Цыбикова и многих других, вошедших в историю науки. Блестяще владея несколькими восточными языками, особенно китайским и тибетским, он сосредоточил свое внимание, главным образом, на истории духовной жизни древнего Тибета — легендарной горной страны, чья история своими корнями врастает в темные глубины времени.

Еще в студенческие годы, увлеченный религиозной философией буддизма, я принялся штудировать малоизвестный у нас язык "посвященных" — тибетский. Он и привел меня к Б.И. Кузнецову. Впервые я увидел его весной 1964 года, когда пришел к нему сдавать кандидатский минимум по тибетскому языку. Познакомил меня с Б.И. Кузнецовым наш общий друг, мой покойный учитель и научный руководитель Лев Николаевич Гумилев. Дело было в Ле­нинграде на факультете восточных языков Ленинградского универ­ситета. Помню, что я очень волновался, многое, если не все, пере­путал и отвечал скверно. Как сейчас, вижу молодое лицо экзамена­тора, его мягкое, умное и чуть насмешливое выражение глаз, излу­чающих тепло его души. С этого экзамена началась каша дружба, длившаяся до его внезапной скоропостижной кончины, с которой до сих пор я не могу примириться.

Бронислав (или, как он иногда шутливо называл себя, "Бронто­завр") Кузнецов был светлейшей личностью и замечательным уче­ным. До сих пор я по многу раз перечитываю его письма. Находясь на расстоянии (я — в Москве, а он — в Ленинграде), нам приходи­лось обсуждать научные проблемы в эпистолярной форме. Многие из этих тем относились прямо или косвенно к той работе, которую он готовил как докторскую диссертацию и которая сейчас перед вами. Бывало, приезжая в Ленинград, я останавливался у него и мы до глубокой ночи, сидя между его любовно пестуемыми экзотическими кактусами, добросовестно пытались постичь нашей россий­ской ментальностью "пустотность дхармового пространства" или догматику "Трех Тел Будды". Это были едва ли не лучшие часы нашей многолетней дружбы. Очень часто эти беседы возвращались к религии бон, о которой в то время почти никаких научных работ вообще не было. Серьезность и глубину этого интереса Б.И. Кузнецова я сумел оценить значительно позже.

В 1977 г. Бронислав Иванович предложил мне дать рецензию на его готовую рукопись "Культурные традиции древнего Тибета" для издательства восточной литературы в Москве. Конечно, я охотно написал положительную рецензию на его замечательный труд, где он выступил первопроходцем на почти невспаханной ниве сравни­тельного тибето-иранского религиоведения. Увы. Труд его напеча­тан не был. Прошло двадцать лет... Бронислав умер. И вот рукопись "Древний Иран и Тибет. (История религии бон)" снова вернулась ко мне. Ее привез В.М. Монтлевич, буддолог и ученик Б.И. Кузнецова.

Здесь я хочу сделать небольшое отступление. Огромную роль в формировании Б.И. Кузнецова как ученого-востоковеда сыграла знаменитая библиотека Института востоковедения в Ленинграде. Я помню, как меня поразило это собрание редчайших книг и рукопи­сей, с которым меня познакомил сам Бронислав Иванович. Интерес к Востоку, тяготы многочисленных путешествий, обжигающий ветер степей, пыль пустынь, экзотические языки, тайны иноплеменных религий осели на полках благодаря усилиям поколений замечатель­ных русских востоковедов. Над этими книгами работали В.П. Ва­сильев, Б.А. Тураев, Н.А. Щуцкий. Здесь бережно хранились рукописи Иакинфа Бичурина. О.М. Ковалевского, Г.Ц. Цыбикова и многих других. В этом заветном месте сами собой вспоминались Б.И, Куз­нецову строки русского поэта-петербуржца, путешественника и ис­следователя Африки Николая Гумилева:

О, пожелтевшие листы

В стенах вечерних библиотек,

Когда раздумья так чисты,

А пыль пьянее, чем наркотик.

Да, здесь было от чего опьянеть!

В Санкт-Петербурге, в Институте востоковедения Российской Академии наук (Санкт-Петербургское отделение), словно бесценное золотое руно, поблескивали золотыми буквами тысячи томов тибетских книг, рукописей и документов. Даже "небольшой" рукописный фонд библиотеки восточного факультета Санкт-Петербургского универси­тета насчитывает сотни книг на тибетском языке. Эти книги в боль­шинстве своем представляют ксилографы: отпечатки с деревянных досок, на которых некогда вырезался зеркально от руки тибетский текст. С каждой такой доски можно было получать сотни оттисков. Этот старинный способ книгопечатания существует в Тибете много столетий. Он способствует долгой сохранности первоначального текста, не подвержен случайной редактуре. В этом-то фонде и проводил много счастливых часов Бронислав Иванович, еще будучи студентом, а потом аспирантом восточного факультета. Ранняя вы­сокая ампутация ноги мешала ему совершать далекие путешествия. Но зато она не препятствовала ему путешествовать мысленно, по­гружаясь в глубины времени и истории. В этих мысленных странст­виях совершал он свои открытия, пришел и к изучению религии бон. Может быть, потому, что о ней было меньше всего известно в те годы.