Захватнические действия Италии и Германии 4 страница

Новый этап агрессии характеризовался политическим и экономическим наступлением японского империализма. Военные же действия проводились с ограниченными целями. Так, 10 февраля 1939 г. японские десанты захватили остров Хайнань, а в марте — Наньвэй (Спратли). Позже японцы провели наступательную операцию южнее Янцзы, в результате которой 3 апреля заняли Наньчан; в мае ожесточенной бомбардировке подвергли Чунцин, а в июне оккупировали портовый город Шаньтоу. Однако эти операции не имели большого стратегического значения: линия фронта в течение нескольких лет оставалась более или менее стабильной. Японцы не решались бросить против китайских вооруженных сил хорошо сколоченные, технически оснащенные части, сосредоточенные на границах с СССР. Это в значительной степени облегчало положение Китайской республики.

Захватив наиболее важные в экономическом и стратегическом отношении районы Китая и учитывая большое влияние прояпонских элементов в правительстве Китая, неспособность, а иногда и нежелание гоминьдановского командования вести активную войну, японское командование рассчитывало добиться капитуляции гоминьдановского руководства политическими, а не военными средствами.

Однако китайский народ не прекращал борьбы против агрессора. К концу 1938 г. на оккупированной японскими войсками территории, и особенно на их слишком растянутых коммуникациях, активные действия развернули китайские партизанские отряды. Для уничтожения партизанских отрядов и их баз, расположенных в Северном и Центральном Китае, а также на острове Хайнань, японское командование организовало несколько «истребительных» походов. Однако покончить с партизанским движением ему не удалось.

Усиленно эксплуатируя экономические ресурсы страны, японские монополисты попытались создать на оккупированной территории обширную военно-промышленную базу. К этому времени в Маньчжурии, уже превращенной в основной военно-экономический и стратегический плацдарм японского империализма, действовали крупные концерны и их филиалы (компания Южно-Маньчжурской железной дороги, маньчжурская компания по развитию тяжелой промышленности «Манге» и другие). По всему Китаю возрождались старые и создавались новые концерны (компания по развитию Северного Китая, компания по возрождению Центрального Китая). Основное внимание уделялось развитию тяжелой промышленности, прежде всего металлургической , энергетической, нефтяной, а также производству вооружения и боеприпасов. Продолжалось строительство военных заводов и арсеналов, портов и аэродромов, росло число военных поселений. К границам Советского Союза и Монгольской Народной Республики из Северо-Восточного [39] и Северного Китая форсированными темпами подводились стратегические железные и шоссейные дороги, для строительства которых использовался принудительный труд миллионов китайских рабочих и крестьян.

Агрессивные действия японских империалистов наносили серьезный ущерб интересам монополистических кругов США, Англии и Франции, имевших в Китае большие капиталовложения. С 25 августа 1937 г. японский флот и армия блокировали побережье Китая и закрыли устье Янцзы для судов всех государств, авиация бомбила иностранные корабли, концессии и различные американские и английские миссии. Препятствуя деятельности иностранных предпринимателей, японская администрация установила в оккупированных районах контроль над валютой и таможнями.

Захватив остров Хайнань, японцы вышли на подступы к английским и французским владениям. Однако правящие круги империалистических держав, надеясь на столкновение Японии с СССР, не предпринимали против нее эффективных мер и ограничились лишь дипломатическими жестами. Летом 1939 г. конгресс США, вновь рассматривая вопрос о «нейтралитете», принял решение сохранить в силе законы 1935 — 1937 гг. Президент Рузвельт в послании конгрессу 4 января 1939 г. признал, что закон о нейтралитете не содействовал делу мира. Этим он подтвердил, что политика правящих кругов США объективно способствовала развязыванию странами-агрессорами мировой войны, а жертвы нападения не могли рассчитывать на закупку в Соединенных Штатах Америки военных материалов.

Несмотря на то что американские интересы были ущемлены на Дальнем Востоке больше, чем в Европе, США в течение двух первых лет войны, самых тяжелых для Китая, не оказали ему существенной помощи в борьбе с японскими агрессорами{102}. В то же время американские монополии поставляли в Японию все необходимое для осуществления этой агрессии, а значит, и для подготовки «большой войны» против СССР. Только в 1937 г. США экспортировали в Японию более 5,5 млн. тонн нефти и свыше чем на 150 млн. иен станков. В 1937 — 1939 гг. они предоставили Японии военные материалы и стратегическое сырье на сумму 511 млн. долларов, что составило почти 70 процентов всего американского экспорта в эту страну{103}. Не менее 17 процентов стратегических материалов шло в Японию из Англии.

Расширению японской агрессии в Китае способствовала и политика империалистических держав в Лиге наций. Так, 6 октября 1937 г. Лига ограничилась лишь резолюцией о «моральной поддержке» Китая. Конференция 19 государств в Брюсселе отклонила советское предложение о применении санкций против Японии.

Фашистская Германия рассчитывала на скорую победу Японии. В этом случае высвободились бы силы японской армии для нападения на СССР с востока. Гитлеровцы также надеялись, что после поражения чанкайшистское правительство войдет в «антикоминтерновский пакт».

Германия и Италия, несмотря на разногласия между ними, продолжали снабжать восточного союзника вооружением и держали в японской армии технических специалистов, авиационных инструкторов, многие из [40] которых принимали непосредственное участие в воздушных налетах на китайские города{104}.

Японские милитаристы понимали, что без изоляции Советского государства никакие военные усилия не могут привести их к победе в Китае, и поэтому проявляли огромную заинтересованность в нападении Германии на Советский Союз. Афишируя приверженность духу «антикоминтерновского пакта», они заверяли гитлеровское руководство в том, что Япония присоединится к Германии и Италии в случае войны против СССР. 15 апреля и 24 июня 1939 г. советский военный разведчик Р. Зорге, основываясь на данных германского посла в Японии Отта, сообщал в Генеральный штаб РККА, что, если Германия и Италия начнут войну с СССР, Япония присоединится к ним в любой момент, не ставя никаких условий{105}. Развернутую оценку политики Японии в отношении СССР давал военно-морской атташе Италии в докладе Муссолини 27 мая 1939 г.: «... если для Японии открытым врагом является правительство Чан Кай-ши, то врагом № 1, врагом, с которым никогда не может быть ни перемирия, ни компромиссов, является для нее Россия... Победа над Чан Кай-ши не имела бы никакого значения, если бы Япония оказалась не в состоянии преградить путь России, отбросить ее назад, очистить раз и навсегда Дальний Восток от большевистского влияния. Коммунистическая идеология, естественно, объявлена в Японии вне закона, самая лучшая армия Японии — Квантунская — стоит на континенте на страже приморской провинции. Маньчжоу-Го было организовано как исходная база для нападения на Россию»{106}.

Стабилизировав фронт в Китае, японская военщина, несмотря на поражение в районе озера Хасан, вновь обратила хищные взоры на север. Осенью 1938 г. генеральный штаб японской армии приступил к разработке плана войны- против СССР, получившего кодированное наименование «План операции № 8». В рамках этого плана разрабатывалось два варианта: вариант «А» предусматривал нанесение главного удара в направлении советского Приморья, «Б» — в направлении Забайкалья. Военное министерство настаивало на проведении плана «А», генеральный штаб вместе с командованием Квантунской армии — плана «Б». В ходе дискуссии победила вторая точка зрения, и с весны 1939 г. развернулась активная подготовка к осуществлению агрессии против МНР и СССР согласно плану «Б»{107}. К лету 1939 г. численность японских войск в Маньчжурии достигла 350 тыс. человек, имевших на вооружении 1052 орудия, 385 танков и 355 самолетов; в Корее находилось 60 тыс. солдат и офицеров, 264 орудия, 34 танка и 90 самолетов{108}.

Осуществлением своих планов японские милитаристы рассчитывали приблизить заключение военного союза с Германией и Италией, поставить под сомнение способность СССР выполнять свои обязательства по взаимопомощи и этим содействовать провалу переговоров Советского Союза с Англией и Францией.

МНР давно привлекала Японию. Овладение этой страной дало бы ей крупные стратегические выгоды, о которых ясно говорил начальник штаба Квантунской армии Итагаки в беседе с японским послом в Китае Аритой в 1936 г. Он заявил, что МНР «является очень важной с точки зрения японо-маньчжурского влияния сегодняшнего дня, ибо она является флангом обороны Сибирской железной дороги, соединяющей советские территории [41] на Дальнем Востоке и в Европе. Если Внешняя Монголия (МНР. — Ред.) будет объединена с Японией и Маньчжоу-Го, то советские территории на Дальнем Востоке окажутся в очень тяжелом положении и можно будет уничтожить влияние Советского Союза на Дальнем Востоке без военных действий. Поэтому целью армии должно быть распространение японо-маньчжурского господства на Внешнюю Монголию любыми средствами, имеющимися в распоряжении»{109}.

Советское правительство знало о захватнических планах Японии в отношении Монгольской Народной Республики. Верное своему союзническому и интернациональному долгу, оно заявило в феврале 1936 г., что в случае нападения Японии на МНР Советский Союз поможет Монголии защитить ее независимость. 12 марта 1936 г. состоялось подписание советско-монгольского протокола о взаимной помощи против агрессии.

Стремясь оправдать свои агрессивные действия, японцы пошли на подлог. На своих топографических картах они обозначили границу Маньчжоу-Го по реке Халхин-Гол, которая фактически проходила восточнее. Это, по их мнению, должно было создать «правовую основу» для нападения.

В начале 1939 г. Советское правительство официально заявило, что «границу Монгольской Народной Республики, в силу заключенного между нами договора о взаимопомощи, мы будем защищать так же решительно, как и свою собственную»{110}.

Однако милитаристы не вняли этому предупреждению и скрытно подтянули к границам МНР крупную группировку войск. Они не только вели усиленную разведку, но и неоднократно нарушали границы. Наиболее серьезный инцидент произошел 11 мая. На другой день японцы ввели в бой пехотный полк, поддержанный авиацией, и, оттеснив пограничные заставы монгольской Народно-революционной армии, вышли к реке Халхин-Гол. Так началась необъявленная война против МНР, длившаяся более четырех месяцев.

Боевые действия на территории Монгольской Народной Республики совпали с переговорами японского министра иностранных дел Ариты с английским послом в Токио Крейги. В июле 1939 г. между Англией и Японией было заключено соглашение, по которому Англия признала японские захваты в Китае. Таким образом, правительство Великобритании оказывало дипломатическую поддержку японской агрессии против МНР и ее союзника — СССР.

Обстановкой, сложившейся на границах МНР, воспользовались и США. Всемерно поощряя Японию к войне, американское правительство сначала продлило на шесть месяцев аннулированный перед этим торговый договор с ней, а затем полностью восстановило его. Заокеанские монополии получили возможность положить в карман крупные прибыли. В 1939 г. Япония закупила в Соединенных Штатах в десять раз больше железного и стального лома, чем в 1938 г. Монополисты США продали Японии на 3 млн. долларов новейших станков для авиационных заводов. В 1937 — 1939 гг. США взамен получили из Японии золота на 581 млн. долларов{111}. «Если кто-либо последует за японскими армиями в Китае и удостоверится, сколько у них американского снаряжения, то он имеет право думать, что следует за американской армией»{112}, — писал торговый атташе США в Китае. Кроме того, Японии оказывалась и финансовая помощь. [42]

Провокационные нападения японцев у озера Хасан и на реке Халхин-Гол представляли собой не что иное, как «антикоминтерновский пакт» в действии. Однако расчет агрессоров на поддержку их гитлеровской Германией не оправдался. Добиться каких-либо уступок со стороны СССР и МНР также не удалось. Захватнические планы японских милитаристов рухнули.

Разгром японцев на Халхин-Голе, их стратегические неудачи в Китае, кризис в отношениях с Германией, вызванный заключением советско-германского пакта о ненападении, явились сдерживающими факторами, временно разъединившими силы агрессоров.

* * *

Порабощение Эфиопии, захват Рейнской зоны, удушение Испанской республики, развертывание войны в Китае являлись звеньями одной цепи империалистической политики конца тридцатых годов. Агрессивные государства — Германия, Италия и Япония — при прямой поддержке США, Англии и Франции стремились путем локальных войн и военных конфликтов как можно скорее раздуть пожар мировой войны. Острое соперничество между империалистическими державами вступало в новую фазу. Обычные формы борьбы — конкуренция на рынках, торговая и валютная война, демпинг — давно были признаны недостаточными. Речь теперь шла о новом переделе мира, сфер влияния, колоний путем открытого вооруженного насилия.

Глава вторая. Отпор народов империалистической агрессии

1. Сопротивление Эфиопии итальянским колонизаторам

Вероломное нападение фашистской Италии на Эфиопию подняло народ страны на национально-освободительную борьбу против колонизаторов за самостоятельность и независимость своего государства. Эта справедливая борьба протекала в условиях экономической отсталости Эфиопии.

Страна занимала обширную территорию (1,2 млн. кв. км), равную площади Англии, Франции и Италии, вместе взятых, с населением 12 млн. человек, довольно пестрым в национально-племенном отношении и находившимся на различных стадиях социально-экономического развития. Наряду с феодально-крепостническими отношениями во многих районах страны сохранялись еще довольно значительные остатки патриархального строя и рабства.

Разноплеменное население занималось примитивным земледелием и скотоводством. Национальную промышленность представляли несколько десятков ремесленных и полукустарных предприятий. Добыча полезных ископаемых и торговля находились в руках иностранных компаний и монополий (в том числе итальянских). Некоторыми провинциями Эфиопии управляли назначаемые императором наместники, в остальных военная, гражданская и судебная власть принадлежала крупным феодалам и вождям племен.

Стремление императора создать унитарную систему государственного управления и покончить с остатками феодальной раздробленности вызывало недовольство части его вассалов. Империалистические державы, заинтересованные в ослаблении Эфиопии, не раз использовали такое недовольство для организации сепаратистских мятежей{113}.

За несколько лет до войны правительство Хайле Селассие предприняло первые шаги в создании централизованной современной армии. Под руководством бельгийской военной миссии удалось перевооружить и обучить лишь императорскую гвардию (около 10 тыс. человек){114}; основная же часть эфиопской армии — регулярные войска провинций и племен — сохраняла свою феодальную организацию. Ни общевойсковых соединений, ни крупных воинских частей не существовало. Армия состояла из различных по численности отрядов, возглавляемых знатными феодалами (расами). [44] Наиболее боеспособным элементом для пополнения армии были 50 тыс. солдат, служивших ранее по найму в итальянских колониальных войсках{115}.

Против оснащенной современными средствами вооруженной борьбы итало-фашистской армии эфиопы могли выставить в начале войны 350 — 450 тыс. солдат, 200 — 300 станковых и легких пулеметов, до 200 полевых артиллерийских орудий, до 50 зенитно-артиллерийских установок. Авиация была представлена 7 пассажирскими самолетами, средства связи — 7 радиостанциями. Всеобщее ополчение, которое развертывалось в случае объявления мобилизации, могло дать до 600 тыс. воинов, но для его оснащения не хватало оружия, так как в стране имелось всего 500 — 600 тыс. винтовок устаревших образцов{116}. Лишенная современных средств моторизации, эфиопская армия была малоподвижна. Основным транспортным средством были мулы. Армия не имела ни централизованной системы снабжения, ни какого-либо подобия организованного тыла. Каждый солдат должен был нести с собой запас еды на несколько дней и заботиться о своем пропитании.

Правительство Эфиопии настойчиво искало возможности предотвращения войны. Начало мобилизации откладывалось, а для того чтобы наблюдатели Лиги наций могли убедиться в неспровоцированной агрессии, эфиопы открыли границу с Эритреей, отведя свои войска в глубь страны.

В середине 1935 г., когда Эфиопии непосредственно угрожало фашистское вторжение, «западные демократии» окончательно отказали ей в поставках вооружения; французское правительство дошло до того, что даже не разрешило вывезти из порта Джибути закупленное ранее оружие{117}.

Утром 3 октября 1935 г., через пять часов после того, как итальянские самолеты начали бомбить мирные города и села Эфиопии, в стране был объявлен приказ о мобилизации. «Поднимайтесь все, — говорилось в нем. — Берите в руки оружие и спешите на защиту своей страны»{118}.

В ответ на призыв правительства десятки тысяч мужчин и женщин всех возрастов, национальностей, профессий, вероисповеданий, объединенные общим патриотическим порывом, спешили со всех сторон через горы, леса и пустыни, чтобы встать в ряды защитников родины. Активизировали свою деятельность созданные еще в июле — августе 1935 г. Ассоциация эфиопских патриотов, объединявшая 14 тыс. христиан и мусульман, и Красный Крест Эфиопии{119}. Храбрые и мужественные эфиопы готовы были отдать за свободу отечества все, что имели, — имущество и жизнь. Но чтобы устоять перед превосходящей военно-технической мощью крупной империалистической державы, ее регулярной армией, этого было недостаточно.

Необученные и плохо вооруженные ополченцы не были подготовлены к современной войне, как, впрочем, не были к ней готовы и их командиры. Из всех военачальников, возглавивших армии, военное образование имели только трое, включая императора. Такие престарелые воины, как военный министр рас Мулугета, рас Касса и другие, участвовавшие в разгроме [45] итальянских войск при Адуа в 1896 г., рассчитывали и теперь в течение нескольких дней разбить противника большими массами слабо вооруженных войск.

Хайле Селассие не разделял оптимизма этих военачальников. Понимая трудности борьбы с превосходящими силами противника, он предвидел длительную войну и предпочитал партизанскую тактику и подвижную оборону как способ сдерживания итальянского наступления. План его заключался в том, чтобы, уклоняясь от решительных сражений и медленно отступая в глубь страны, сохранить силы регулярной армии и ополчения нетронутыми до начала сезона дождей, когда военные действия будут приостановлены и Лига наций сможет принять эффективные меры по обузданию агрессии. И даже если такие меры не будут приняты, завлечение итальянских войск в глубь территории Эфиопии опасно растянет их линии коммуникаций и облегчит эфиопам партизанские действия в войне на истощение{120}. Высокие моральные качества отважных эфиопских воинов и условия горной местности как нельзя лучше соответствовали партизанской тактике, ведению на горном театре малой войны.

Негус требовал от своих воинов: «Будьте хитры, сражайтесь с врагом один против одного, двое против двух, пятеро против пятерых, но только не массой. Прячьтесь. Неожиданно наносите удар. Ведите партизанскую войну»{121}.

Освободительная война эфиопского народа затянулась на несколько лет, до ноября 1941 г. На первом этапе — с 3 октября 1935 г. по 9 мая 1936 г. — эфиопская армия оказывала организованное сопротивление и вела регулярные бои и сражения.

С октября до середины ноября 1935 г. на северном фронте (пока в центральных районах страны шла мобилизация и развертывание основных сил) итальянской армии численностью до 250 тыс. человек противостояли лишь немногочисленные силы прикрытия под руководством расов Сейюма и Гуксы{122}. Уклоняясь от решительных схваток с превосходящими силами противника, эфиопские войска наносили им ощутимые удары, устраивая засады и совершая рейды по тылам.

На южном фронте пустынная местность не позволяла развернуть партизанские действия. В этих условиях армии расов Насибу и Десты вынуждены были отступать. Но как только эфиопы достигли труднодоступной, удобной для засад местности, они смогли не только остановить противника, но и нанести ему ряд сильных ответных ударов.

Под прикрытием сдерживающих действий эфиопы подтягивали силы на северный фронт. В ноябре армия раса Сейюма пополнилась 40 тыс. воинов раса Кассы, в середине декабря к Макалле подошла из Аддис-Абебы 80-тысячная армия раса Мулугеты, из Годжама в район Аксума привел 30-тысячную армию рас Имру{123}. Это позволило эфиопам провести ряд сражений с решительными целями.

15 декабря 1935 г. объединенная группа войск под предводительством расов Имру и Айелу нанесла внезапный удар по правому флангу итальянских войск в районе Аксума. Пока один из ее отрядов теснил итальянцев [46]к ущелью, другой отрезал им путь к отступлению. В ожесточенных боях эфиопские воины сумели захватить и вывести из строя много танков противника. Забираясь на танки, они ломали, разбивали траки, открывали люки и захватывали экипажи в плен. Через месяц армия расов Кассы и Сейюма атаковала противника в провинции Тембиен.

Натиск эфиопов вынудил захватчиков оставить город Абби-Адди. Обе стороны понесли большие потери. В результате весь правый фланг итальянских войск был оттеснен. 19 января их положение на этом участке фронта стало критическим. В ожесточенных сражениях, длившихся больше месяца, значительные силы итальянцев не раз были отрезаны и окружены эфиопами, но избегали полного уничтожения из-за интенсивного применения авиации и отравляющих веществ.

Успехи, достигнутые эфиопскими войсками в декабре 1935 г. — январе 1936 г., воодушевляли население этой страны на борьбу с оккупантами, вызывали дезертирство и брожение в итальянских колониальных войсках. Однако в конце января наступление эфиопской армии приостановилось.

Развернувшиеся в феврале — апреле 1936 г. на обоих фронтах бои привели эфиопскую армию к поражению.

Но, несмотря на варварские методы ведения войны, итальянцы еще долго не могли окончательно сломить сопротивление эфиопов. После гибели большей части армии император Эфиопии Хайле Селассие 3 мая 1936 г. покинул страну. Во главе временного правительства стал рас Имру.

Сдача Аддис-Абебы и отъезд императора, хотя и вызвали замешательство в рядах патриотов, тем не менее не сломили их воли к сопротивлению. Остатки эфиопских войск не сдались на милость победителя, они продолжали борьбу, которая с мая 1936 г. вступила в новый этап, длившийся до апреля 1937 г. Эфиопская армия, перестав существовать как организованное целое, распалась на отдельные группы, которые отступили в западные и южные провинции страны. Наиболее крупными были отряды раса Имру, действовавшие в провинциях Годжам, Воллега, Илубабор; раса Десты — в провинции Сидамо; раса Насибу — в Северо-Восточном Хараре, деджазмача{124}. Фикре Мариама, действовавшего вдоль железной дороги Аддис-Абеба — Джибути в провинции Шоа. Лишь немногие из расов согласились сотрудничать с итальянцами{125}.

Гарнизоны итальянцев, занявшие наиболее крупные города и центры, были изолированы бездорожьем друг от друга и от баз снабжения. Когда начались дожди, «победители» оказались в затруднительном положении. Единственная железная дорога в течение нескольких месяцев была блокирована партизанами, а гарнизоны, подвергавшиеся постоянным налетам, огораживались итальянцами колючей проволокой.

В 1936 — 1937 гг. итальянское командование предприняло против отрядов эфиопов ряд крупных карательных операций. В тылу эфиопских войск были высажены воздушные десанты, диверсионные группы, с фронта их теснили подвижные моторизованные колонны, действия которых поддерживались и обеспечивались бомбардировочной авиацией. Группа войск захватчиков при поддержке 253 самолетов{126} во главе с заместителем начальника главного штаба ВВС генералом Пинна нанесла удар по отряду раса Имру.

Эфиопы сопротивлялись стойко, в ряде боев они одержали победу над итальянцами. В каждом бою потери оккупантов достигали 8 — 12 тыс. [47]человек{127}. Но в конце декабря 1936 г. итальянцы окружили, разгромили патриотов и взяли в плен раса Имру{128}.

Операцией против войск раса Десты лично руководил вице-король Итальянской Восточной Африки Грациани. В ней участвовало большое количество войск и свыше 220 самолетов. Упорное сопротивление эфиопов затянуло боевые действия на пять месяцев — до конца февраля 1937 г. Исход их в пользу итальянцев решило химическое оружие.

Разместив гарнизоны во всех наиболее значительных населенных пунктах Западной и Южной Эфиопии, Грациани поспешил донести в Рим, что всякое сопротивление в стране ликвидировано. Но 19 февраля 1937 г. два молодых патриота совершили на самого Грациани покушение в Аддис-Абебе. На население обрушилась волна кровавых репрессий. Резня в столице продолжалась трое суток, погибло более 9 тыс. человек. Количество жертв по стране достигло 30 тыс.{129}. Людей сотнями расстреливали из пулеметов. Женщин и детей закалывали на улицах, сжигали заживо в домах. Мужчин привязывали к машинам и волокли по земле или бросали под колеса грузовиков. Итальянские оккупанты уничтожали патриотов, всех тех, кто мог в условиях Эфиопии воздействовать на национальное самосознание народа и возглавить массовое сопротивление оккупантам. Патриоты проявляли исключительное мужество. По признанию Грациани, многие из них шли на казнь со словами: «Да здравствует независимая Эфиопия!»

Фашистский террор не сломил народного сопротивления. В стране нарастало национально-освободительное движение, в котором приняли участие все слои населения, невзирая на религиозные и этнические различия.

Еще в апреле 1936 г., когда стало ясно, что эфиопская армия не сможет выстоять перед превосходящей мощью противника, ведущего войну преступными методами, Ассоциация патриотов Эфиопии в Аддис-Абебе начала готовиться к народной войне против захватчиков. Было организовано обучение молодых эфиопов правилам партизанской войны. Ассоциации удалось вооружить первые партизанские отряды во главе с бесстрашными патриотами Абебе Арегаем и Фикре Мариамом. Накануне вступления итальянцев в столицу она настояла на том, чтобы временное правительство для дальнейшего руководства войной переехало в город Горе (Юго-Западная Эфиопия). Часть патриотов осталась для организации подпольного сопротивления в столице, где вскоре были созданы Организация эфиопской молодежи и Ассоциация женщин-добровольцев. Подпольные группы сопротивления начали осуществлять саботаж и диверсии{130}.

Постепенно национально-освободительное движение стало принимать более организованный характер. После февральских репрессий 1937 г. в ряды патриотов перешли многие из тех, кто по тем или иным причинам мирился с оккупантами.

Летом 1937 г. в Амбо, близ Аддис-Абебы, состоялась встреча руководителей патриотического движения нескольких провинций, во время которой был создан комитет единства и сотрудничества. Он ставил своей задачей добиться объединения сил и координации действий разрозненных партизанских отрядов, для чего было избрано единое командование и политическое [48] руководство. Начальником объединенного штаба стал рас Абебе Арегай, политическим секретарем — Блатта Такеле{131}. Последний объехал провинции Воллега, Годжам, Бегемдер и другие, чтобы добиться консолидации усилий всех групп сопротивления. Комитет наладил выпуск нелегальной газеты, поддерживал связь с правительством Хайле Селассие в Лондоне, собирал денежные средства, добывал оружие, медикаменты, боеприпасы, продовольствие, налаживал связь партизан с населением, снабжение отрядов{132}.

Итальянский фашизм установил в Эфиопии режим колониального грабежа, насилия и террора. Монополистический капитал спешил прибрать к рукам природные ресурсы страны. Лучшие земли, отнятые у эфиопов, отдавались итальянским переселенцам, количество которых планировалось довести до миллиона{133}. Коренное население захватчики рассматривали как «низшую расу». Оно должно было стать источником дешевой рабочей силы. В стране вводился принудительный труд: крестьян заставляли четыре дня в неделю работать на оккупантов, тысячи городских жителей сгонялись на различные строительные работы, где они гибли от голода и болезней. Не желая подчиняться захватчикам, эфиопы уходили в леса и горы к партизанам, бежали в соседние страны. Для восполнения рабочей силы фашисты вербовали рабочих в Китае, Центральной Африке и в самой Италии.