Захватнические действия Италии и Германии 2 страница

Францию в жизненно важном для нее вопросе беззастенчиво предал ее традиционный союзник. Правительство Великобритании отказалось выполнять обязательства по Локарнскому договору, поскольку ремилитаризация Рейнской зоны будто бы не затрагивала «жизненно важных британских интересов»{37}. Английский министр иностранных дел Идеи утверждал: «... поскольку демилитаризованная зона была создана в основном ради безопасности Франции и Бельгии, именно правительства этих двух стран должны решить, насколько она для них важна и какую цену они готовы заплатить за ее сохранение...»{38} Участие Англии в совместных действиях министр иностранных дел Великобритании считал нежелательным.

По свидетельству английского историка Дж. Хьюзинги, англичане более чем охотно восприняли заверения лорда Лотиана о том, что Гитлер не допустил ничего, кроме возвращения «своего собственного приусадебного сада»{39}. Таким образом, по оценке Хьюзинги, комфорт оказался превыше чести.

Франция не получила поддержки и со стороны Лиги наций. После долгих словопрений Лига наций ограничилась лишь признанием факта нарушения Версальского и Локарнского договоров. Так из-за капитулянтской политики западных стран нарушитель международных соглашений [20] вновь остался безнаказанным. Голос Советского Союза, призывавшего обуздать фашизм, оказался одиноким.

Рейнская зона, захваченная фашистской Германией, стала ее плацдармом против Франции.

2. Итало-германская интервенция в Испании и политика «невмешательства»

Летом 1936 г. жертвой захватнических действий Италии и Германии стала Испания. К тому времени в агрессивных планах фашистских держав она заняла особое место. Это объяснялось тем, что победа народного фронта на парламентских выборах в Испании, а затем во Франции стимулировала борьбу всех народов Западной Европы против фашизма и войны, за мир и демократию; начали складываться благоприятные условия для образования международного фронта против угрозы новой мировой войны.

Задолго до интервенции германский и итальянский фашизм завязал тесные связи с испанскими реакционными и фашистскими организациями. Так, в 1933 г., сразу же после создания испанского «воинского союза», германская и итальянская агентура поспешила установить с ним постоянные контакты. Гитлер обещал финансовую поддержку фашистской партии («испанская фаланга»), основанной в 1933 г. На аппарат абвера (германскую военную разведку) и гестапо он возложил переброску оружия в Испанию для фашистских отрядов, а на заграничный отдел нацистской партии — ведение пропаганды через проживавших там немцев. Муссолини в марте 1934 г. заключил с испанскими монархистами соглашение, обязуясь содействовать свержению республики. Испанию неоднократно посещал глава абвера В. Канарис, который еще до назначения его на этот пост установил там тесные контакты с реакционно настроенными лицами, в том числе будущим главарем фашистского мятежа Франко.

Германские разведчики активно вербовали в Испании шпионов, диверсантов и террористов, создавали тайные склады оружия, вели работу по объединению контрреволюционных сил и совместно с главарями испанских фашистов готовили вооруженный мятеж. Непосредственное участие в этом принимали такие кадровые разведчики, как Рау и подполковник генерального штаба Бер. Накануне мятежа Рау был направлен Канарисом в Испанию, чтобы помочь Санхурхо и Франко в организации разведывательной работы на территории республики. Совместно с ними и другими фашистскими генералами он разрабатывал план военного мятежа, в частности восстания мадридского военного гарнизона, которое, по замыслу заговорщиков, должно было сыграть решающую роль в свержении республиканского правительства.

Абвер активно содействовал вмешательству Италии в испанские дела. По поручению Гитлера Канарис совместно с начальником итальянской разведки генералом Роатта разработал план участия фашистской Италии в борьбе против Испанской республики, который был принят Муссолини.

Накануне мятежа Испания фактически была превращена в один из основных опорных пунктов гитлеровской разведки в Юго-Западной Европе. Многочисленные филиалы этой разведки на территории Испании и Испанского Марокко финансировались из Германии и получали оттуда директивные указания. Под вывесками различных германских представительств, фирм, компаний, бюро и т. и. они создавали в стратегически важных центрах Испании широкую агентурную сеть. Среди завербованных были самые различные лица: от реакционно настроенных видных государственных чиновников, генералов и офицеров испанской армии, профессоров и заводских инженеров до хозяев кабачков и харчевен, торговцев оружием и различных проходимцев. [21]

В последующем это позволяло фашистам выявлять планы республиканского правительства, а также командования вооруженных сил и противодействовать их осуществлению. Так, фашистские агенты из числа старых военных специалистов, находившихся в окружении премьер-министра и министра обороны Ф. Ларго Кабальеро, не только снабжали своих хозяев ценнейшей разведывательной информацией, но и всячески препятствовали строительству новой регулярной республиканской армии. Под влиянием этих «специалистов» Ларго Кабальеро противился созданию генерального штаба и введению института военных комиссаров. После разоблачения органами безопасности республики подрывной деятельности адъютанта генерала Миахи, начальника штаба астурийских правительственных войск и ряда других лиц из состава командования было установлено, что они являлись агентами фашистской разведки и систематически информировали ее о планах командования, состоянии республиканских войск, их передислокации, характере вооружения.

Серьезную ставку гитлеровская разведка делала на проживавших в Испании немцев — членов различных «союзов» и «объединений», представлявших собой филиалы национал-социалистской партии. Захваченные республиканцами в первые дни гражданской войны в Барселоне и других городах архивы испанского филиала «Аусландорганизацион» раскрыли методы шпионской, пропагандистской и иной подрывной деятельности германских разведывательных служб и неоспоримо доказали их непосредственное участие в фашистском мятеже. В Мадриде, Барселоне, Валенсии, Мурсии и других городах республиканскими органами безопасности были вскрыты и обезврежены созданные германской разведкой крупные фашистские организации, готовившие вооруженные выступления. Для своего укрытия они использовали помещения даже дипломатических и иных официальных представительств капиталистических (особенно латиноамериканских) государств. В Мадриде, например, в здании перуанского посольства было обнаружено и арестовано 800 вооруженных фашистов, снабженных радиостанцией; другая группа нашла убежище в помещении мадридского «дипломатического госпиталя».

Немецко-фашистские разведывательные органы широко использовали организацию испанских троцкистов (ПОУМ), федерацию анархистов Иберии (ФАЙ) и национальную конфедерацию труда (НКТ), часть членов которых сотрудничала с разведками фашистской Германии и Франко, по их заданиям занималась сбором шпионской информации на территории, не занятой мятежниками, вела злобную клеветническую агитацию против республиканского правительства.

Вооруженное выступление мятежников в Испании активизировало контрреволюционную деятельность троцкистов и членов белогвардейских эмигрантских организаций в других странах. В частности, троцкисты из Парижа пересылали своим единомышленникам в Мадрид, Валенсию, Барселону антимарксистскую литературу.

В июле 1936 г. после парижской конференции троцкистов их «международный секретариат» направил в Барселону своих людей для установления контакта с ПОУМ и активизации ее антиправительственной деятельности. Несколько позднее для переговоров с Франко об условиях переброски русских белогвардейцев и участии их в боях против республиканских войск выезжал бывший царский генерал Шатилов — один из руководителей белоэмигрантского так называемого «Российского общевоинского союза» (РОВС), который активно сотрудничал с немецко-фашистской разведкой. Вербовку белоэмигрантов и их отправку в Испанию вели члены другой контрреволюционной эмигрантской организации — «Братства русской правды», известной своими связями с германской, японской и другими разведками. [22]

Агрессоры надеялись, что испанская реакция установит «новый порядок» легальным путем. Но мощное антифашистское движение народных масс сорвало эти замыслы. Вот почему после победы народного фронта на парламентских выборах Германия и Италия стали активно поддерживать реакционные силы в подготовке фашистского переворота, делая ставку на военщину. Однако, будучи невысокого мнения о ее возможностях, генеральные штабы Германии и Италии планировали свое вмешательство во внутренние дела Испании. Факты свидетельствуют, что уже в марте — апреле 1936 г. в верховном командовании вооруженных сил Германии (ОКБ) решались вопросы об активном участии германских вооруженных сил в перевороте. По данным, которыми располагало Советское правительство, в ОКБ предпринимались серьезные подготовительные шаги к интервенции в Испанию, причем план проведения операции предусматривал внезапность и быстроту. В марте 1936 г, в Берлине генерал Санхурхо, которого прочили в руководители мятежа, получил от нацистских главарей заверения в оказании ему всей необходимой помощи. Германский и итальянский генеральные штабы не только знали в деталях планы заговорщиков, но и активно участвовали в их разработке.

При всем совпадении интересов в испанском вопросе, между Германией и Италией существовали серьезные противоречия. Союзница рейха намеревалась превратить Средиземное море в «итальянское озеро» и овладеть французскими колониями в Северной Африке. Немецкие фашисты рассчитывали, что их партнер, увязнув в Испании, будет не в состоянии противодействовать захвату Австрии и укреплению позиций Германии в Средней Европе, а также в придунайской зоне и в странах Балканского полуострова.

Немаловажную роль в планах обоих государств играли военно-стратегические цели. В одном из документов германского посольства в Мадриде отмечалось, что если Германия и Италия займут Иберийский (Пиренейский) полуостров, то они смогут «взять Францию в тиски с юга, с тем чтобы французы узнали, что значит вести войну на два фронта».

Еще определеннее это положение было выражено в меморандуме МИД Германии, подготовленном в октябре 1938 г. Его авторы писали: «Заполнение военного и политического вакуума на Пиренейском полуострове, что уже в значительной степени достигнуто, означает коренное изменение в положении Франции... Связь Франции с ее колониальной империей станет проблематичной. Гибралтар потеряет свою цену, свобода прохода английского флота через пролив будет зависеть от Испании, не говоря уже о возможности использовать Пиренейский полуостров для операций подводных лодок, легких морских сил, а также авиации... Европейский конфликт, в котором ось Берлин — Рим будет противостоять Англии и Франции, приобретет совершенно иной вид, если сильная Испания присоединится к оси Берлин — Рим». Эти стратегические и политические цели, указывалось далее, потребуют «сделать все возможное, чтобы позволить Франко добиться быстрой победы» и «обеспечить тесную зависимость Испании от оси Берлин — Рим»{40}.

Утвердившись на Пиренейском полуострове, фашистские державы получили бы возможность перерезать коммуникации, которые связывали Англию и Францию с их колониальными владениями в Африке и Азии, установить контроль над значительной частью бассейна Атлантического океана и Средиземного моря. Испания стала бы выгодным плацдармом для развития агрессии на Африканском континенте, удобной военно-морской базой, трамплином для прыжка в Латинскую Америку. Реализацию подобных [23] замыслов гитлеровское руководство рассматривало не только как способ всемерно улучшить свое положение на случай конфликта с Англией и Францией, но и как один из этапов укрепления политико-экономических позиций для решения в будущем главной задачи — войны против СССР.

Особое место занимала Испания и в экономических планах фашистского блока. Она давала около 45 процентов мировой добычи ртути, более 50 процентов пирита, являлась крупным экспортером железной руды, вольфрама, свинца, цинка, калийных солей, серебра и других полезных ископаемых, необходимых для военной промышленности{41}. Захват источников стратегического сырья позволил бы блоку значительно усилить экономический потенциал в ущерб будущим противникам. Доверенное лицо Геринга в Испании И. Бернгард отмечал в 1937 г., что цель экономических усилий Германии «должна заключаться в глубоком проникновении в главные источники полезных ископаемых Испании...»{42}. Именно с этой точки зрения он предлагал оценивать эффективность интервенции.

Германский монополистический капитал всегда стремился вытеснить из экономики Испании английские и французские монополии. Еще в 1935 г. общество «Металь АГ», капитал которого составлял 42 млн. марок, совместно с итальянскими концернами решило создать управление по эксплуатации железорудных богатств Испании, чтобы сделать Германию «полностью независимой от Англии, Франции и Швеции»{43}.

Не случайно в самом начале интервенции возникли специальные акционерные полугосударственные компании («Хисма», «Робак», «Софиндус», «Сафни») с задачей максимально укрепить позиции германо-итальянского монополистического капитала в Испании и обеспечить военную промышленность сырьем{44}. Помогая испанской реакции, правящие круги Германии и Италии исходили прежде всего из экономических интересов своих монополий. Так, согласно договору от 28 ноября 1936 г., заключенному Италией с Франко, Испания должна была предоставить ей «все льготы для пользования портами, воздушными линиями, железными и шоссейными дорогами, а также для торговых сношений не прямым путем»{45}. В беседе с начальником протокольного отдела МИД Германии Бюловым-Шванте в 1937 г. Муссолини заявил, что Италия, учитывая наличие богатых запасов сырья в Испании, затратила на «испанское предприятие» миллиарды лир и заинтересована вернуть их{46}. В свою очередь германское имперское министерство хозяйства добивалось от франкистов гарантий на сохранение собственности немецких компаний. Геринг прямо связывал оказание помощи «национальной Испании» с обеспечением германских интересов в ее экономике{47}. Таким образом, политические, экономические, а также военно-стратегические цели германского и итальянского фашизма были направлены на превращение Испании в опытный полигон и использование ее для реализации планов завоевания мирового господства. Агрессоры расценивали испанскую акцию как пробу сил, которая в случае удачи, по откровенному высказыванию Муссолини, позволит союзникам «взяться за [24] все страны по очереди, чтобы, где это необходимо, заставить их бороться против большевизма»{48}. Одна из целей интервенции в Испании состояла в том, чтобы резко ослабить антифашистское движение в буржуазной Европе.

17 июля 1936 г. испанские части, расположенные в Испанском Марокко, подняли мятеж против республики и на следующий день полностью овладели всей зоной протектората. 18 июля большинство гарнизонов Испании присоединилось к мятежникам. Руководители мятежа рассчитывали в кратчайшие сроки сломить сопротивление верных республике частей и взять власть в свои руки. Немалые надежды они возлагали и на разногласия внутри народного фронта, особенно на капитулянтские элементы буржуазно-республиканских партий. Мятежникам удалось привлечь на свою сторону значительную часть испанской сухопутной армии и гражданской гвардии, более половины артиллерийских полков и иностранный легион. В первую неделю из 145-тысячной армии поддержало бунтовщиков 100 тыс. солдат и офицеров{49}. Используя внезапность выступления и бездеятельность республиканского правительства, мятежники захватили Испанское Марокко, Канарские и Балеарские острова (кроме острова Менорка), укрепились в ряде провинций Северной и Юго-Западной Испании. Руководителям мятежа казалось, что в стране не найдется такой силы, которая сможет им противостоять.

Но десятки тысяч рабочих, служащих, студентов, крестьян, представителей интеллигенции по призыву компартии и организаций народного фронта поднялись на защиту республики. «Стеной своих тел» они остановили фашизм. Отряды народной милиции и оставшиеся верными республике солдаты и офицеры в упорных боях разгромили восставшие гарнизоны в Мадриде, Барселоне, Валенсии, Картахене, Малаге, Бильбао, Сантандере и других крупных промышленных и административных центрах страны. Матросы и унтер-офицеры сорвали попытки мятежа на большинстве кораблей флота. Верность республике сохранили военно-воздушные силы. К концу июля положение мятежников на полуострове оказалось настолько критическим, что некоторые из их руководителей уже подумывали о капитуляции и бегстве.

Но именно в то время, когда военно-фашистский мятеж угасал под мощными ударами народных масс, в испанские события вмешались внешние силы. На помощь пришла вся мировая реакция, и в первую очередь фашистские державы. 22 июля генерал Франко, принявший на себя командование африканской армией после гибели генерала Санхурхо, направил в Берлин и Рим группы офицеров с просьбой о содействии. Через несколько дней Гитлер решил отправить в Испанское Марокко транспортные самолеты для переброски франкистских войск на материк. Аналогичное решение принял и Муссолини. 28 июля германские и итальянские самолеты прибыли в Тетуан и приступили к транспортировке войск Франко через Гибралтарский пролив. Возник обширный плацдарм мятежников на юге Испании. 2 августа в территориальные воды Испании вошли соединения германских и итальянских кораблей.

В конце июля в Германии был создан особый штаб «W», которым руководил сначала генерал Вильберг, затем генерал Енеке. На этот штаб возлагалась задача переброски в Испанию военной техники, специалистов, а в дальнейшем и воинских частей{50}. Кроме того, гитлеровцы сформировали морскую группу «Нордзее», создавшую «мост» между германскими, [25] португальскими и испанскими портами, захваченными мятежниками{51}.В течение 1936 — 1939 гг. не менее 170 германских судов осуществляли военные перевозки в Испанию{52}.

В августе 1936 г. по приказу Гитлера полковник Варлимонт, произведенный вскоре в генералы, был назначен главнокомандующим немецкими вооруженными силами в Испании и представителем вермахта при Франко. Подобные шаги предпринял и Муссолини. Для координации действий различных военных ведомств он распорядился создать при МИД Италии испанский отдел под руководством своего подручного Пьетромарчи. В то же время агенты испанских мятежников в Риме привлекали добровольцев, предлагая им обмундирование, снаряжение, питание и 50 лир в день{53}.

Фашистские агрессоры прикрывали интервенцию шумной кампанией под лозунгом «борьбы с большевизмом» и старались убедить правящие круги Англии, Франции и США, что не собираются покушаться на их интересы в Испании.

Во всем мире поднялась волна глубокого возмущения, честные люди планеты требовали применить санкции к фашистским интервентам. На первых порах Германия и Италия тщательно маскировали свои агрессивные акции: войска перевозились под видом туристов, коммерсантов и специалистов производства, а вооружение и боеприпасы — под маркой железного лома, сельскохозяйственных машин и удобрений. Для транспортировки военных грузов фрахтовались суда под флагом нейтральных государств.

Нарастающий поток германской и итальянской военной техники обеспечил мятежникам в августе — сентябре значительные преимущества над республиканцами, особенно в авиации. Целые армады немецких и итальянских бомбардировщиков новейшей конструкции совершали налеты на позиции республиканских войск. Республиканцы могли противопоставить им 85 устаревших самолетов, из которых в середине октября осталось в строю всего 1 бомбардировщик и 2 истребителя.

Используя превосходство в технике, франкистские войска в августе развернули встречное наступление с севера и юга на город Бадахос. Овладев им, северная и южная армии соединились. Затем генерал Франко направил основной удар на Мадрид, а частью сил атаковал Ирун и Сан-Себастьян. Захват мятежниками этих двух пунктов лишил республиканский север связи с Францией.

С конца октября 1936 г., особенно после официального признания 18 ноября Германией и Италией правительства Франко, интервенция в Испании приобрела качественно новый характер. Если раньше фашистские страны посылали только военную технику и специалистов, то теперь направляли целые воинские соединения. О размахе помощи франкистам со стороны Германии и Италии свидетельствует тот факт, что военные поставки обошлись этим странам не менее чем в (1 млрд. долларов{54}. Были брошены авиационные, танковые, зенитные, инженерные и другие немецкие части, входившие в состав так называемого «легиона Кондор», в котором насчитывалось 250 самолетов, в том числе 100 бомбардировщиков и 140 истребителей, 180 танков, сотни противотанковых орудий и других средств. По подсчетам самих гитлеровцев, стоимость переброски, содержания [26] и обеспечения этого «легиона» с 7 ноября 1936 г. по 31 октября 1938 г. составила более 190 млн. рейхсмарок{55}. Являясь главной ударной силой немецкого фашизма в Испании, он стал крупным учебным центром, где прошли военное обучение 56 тыс. офицеров и кандидатов в офицеры франкистской армии{56}.

Германия и Италия стремились «пропустить через испанский фронт» как можно больше солдат и офицеров для овладения боевым опытом. В среднем ежемесячно в бою находилось 10 — 12 тыс. немцев и 40 — 45 тыс. итальянцев. Всего в течение 1936 — 1939 гг. на стороне мятежников в разное время воевало более 300 тыс. иностранных солдат, из них не менее 50 тыс. немцев, 150 тыс. итальянцев, 20 тыс. португальцев, группы фашистов из других стран Европы, а также около 90 тыс. марокканцев{57}.

За первые два года войны Германия направила генералу Франко 650 самолетов, 200 танков, 700 артиллерийских орудий{58}. Италия, по официальным данным, поставила мятежникам около 2 тыс. орудий, 7,5 млн. снарядов, около 241 тыс. винтовок, 325 млн. патронов, 7633 автомашины, 950 танков и бронетранспортеров, 1000 самолетов{59}, 17 тыс. авиабомб, 2 подводные лодки и 4 миноносца. Она израсходовала 14 млрд. лир, что в шесть раз превышало затраты ее партнера{60}.

Активно помогал мятежникам и папа римский. По сообщению польского военного атташе в Риме от 4 января 1937 г., Ватикан давал Франко 2 млн. лир в день{61}.

На испанской земле фашисты проверяли принципы своей военной доктрины, особенно методы ведения тотальной войны. Варварские бомбардировки и обстрелы городов и селений (Герники, Аликанте, Дуранго, Барселоны и других), массовые расстрелы мирных граждан{62}, морской разбой, политические и идеологические диверсии — все эти атрибуты тотальной войны отрабатывались фашистскими армиями на Пиренейском полуострове, чтобы в еще более чудовищной форме использовать их в будущей мировой войне. Фашистские державы провели «примерку» важнейших сторон коалиционной стратегии и тактики.

Немецкие фашисты превратили Испанию в огромный полигон, на котором опробовали боевую технику, совершенствовали вооружение и отрабатывали способы их применения. Придавая огромное значение в будущих операциях авиации и моторизованным войскам, гитлеровцы практически испытали все новейшие типы выпускавшихся в Германии самолетов («Дорнье-17», «Юнкерс-88», «Хейнкель-51», «Мессершмитт-109»), образцы зенитной и противотанковой артиллерии, стрелкового оружия, возможности танков и автомашин. Особый интерес проявлялся к советскому вооружению. По заявлению подполковника франкистского генштаба Баррозо, в декабре 1936 г. немцы и итальянцы спешно эвакуировали с поля боя образцы трофейных советских танков для тщательного исследования у себя в стране{63}. Летом 1938 г. гитлеровский генерал Рейхенау откровенно [27] признал, что «Испания для Германии стала высшей школой войны», более полезной, «чем десять лет обучения в мирных условиях»{64}.

Итало-германская интервенция изменила соотношение сил между врагами и защитниками Испанской республики и стала определяющим фактором военного превосходства франкистов. Война в Испании вызвала серьезные изменения в расстановке сил внутри самого фашистского блока. Италия, направившая значительные силы в Испанию и в то же время вынужденная держать большую армию в непокоренной Эфиопии, оказалась не в состоянии оспаривать гегемонию в фашистском блоке и впоследствии потеряла свое положение равноправного партнера. Однако подписанное 25 октября 1936 г. германо-итальянское соглашение — ось Берлин — Рим — содержало «полюбовное» разграничение сфер влияния на Балканах и в Дунайском бассейне.

Итало-германская интервенция создала непосредственный очаг войны в Европе. Если бы Испанская республика в соответствии с нормами международного права и устава Лиги наций получила поддержку государств, от которых во многом зависел мир в Европе, факел войны можно было бы погасить в кратчайшие сроки. Но правящие круги Англии, Франции и США, как и ранее в отношении Эфиопии, заявили о «невмешательстве» в испанские дела. Возникшая в недрах английского консервативного кабинета Болдуина, эта политика была провозглашена французским правительством, во главе которого стоял правый социалист Л. Блюм{65}.

В ноябре 1936 г. американский посол в Париже Буллит убеждал министра иностранных дел Франции Дельбоса, что, если Франко не получит немедленной помощи от Италии и Германии, «Испания быстро окажется в руках коммунистов, а за ней вскоре последует и Португалия».

«Невмешательство» — одно из проявлений политики «умиротворения» — было вызвано к жизни антикоммунизмом многих политических деятелей Запада, их страхом перед «советской революцией» в Испании, победа которой могла усилить революционные тенденции во Франции и других странах. К предложенному французским правительством пакту о невмешательстве в течение августа 1936 г. присоединились 27 европейских государств. Соглашение предусматривало запрещение экспорта, реэкспорта и транзита в Испанию и ее владения всех видов оружия, военных материалов и техники, затем оно было дополнено договором о запрете посылки в Испанию иностранных волонтеров. Многочисленные протесты правительства Испанской республики, охарактеризовавшего политику «невмешательства» как блокаду, были отвергнуты Францией и Англией, утверждавшими, будто у них одна цель — «предотвращение международного конфликта»{66}.

Инициаторы и сторонники «невмешательства» мотивировали необходимость подобного курса тем, что в противном случае война в Испании может перерасти в общеевропейскую. Данный тезис не выдерживает критики, ибо в тот момент фашистские державы ни в военном, ни в экономическом отношении еще не были готовы к такой войне. Об этом свидетельствует следующее. Летом 1937 г., когда нацисты приняли директиву «О единой подготовке вермахта к войне», предусматривавшую «особую операцию «Рихард» — военные действия в «красной Испании», они не собирались из-за Испании начинать войну в Европе. Выступая на совещании нацистской верхушки в ноябре 1937 г., Гитлер говорил, что он предпочитает [28] затяжную войну в Испании: «С германской точки зрения нежелательна 100-процентная победа Франко. Мы сейчас заинтересованы в продолжении и сохранении противоречий в Средиземноморском бассейне»{67}.

Кроме того, правящие круги Германии и Италии в тот момент явно опасались единых действий своих потенциальных противников. Например, статс-секретарь германского министерства иностранных дел Дикгоф осенью 1936 г. предлагал отказаться от отправки войск в Испанию в случае решительной реакции Англии, Франции и США{68}. В свою очередь Муссолини послал войска в Испанию, лишь убедившись, что ни Англия, ни Франция не собираются предпринимать действий в поддержку Испанской республики{69}.

В тех случаях, когда фашистские державы встречали более или менее упорное сопротивление Англии и Франции, они тут же ограничивали помощь франкистам. В ответ на пиратские действия итальянского флота и авиации, парализовавшие торговое судоходство в Средиземном море{70}, по инициативе Англии и Франции в сентябре 1937 г. в Нионе (Швейцария) была созвана конференция европейских стран, которая поручила английскому и французскому флотам обеспечить безопасность судоходства вплоть до уничтожения пиратов. Агрессорам пришлось умерить свои аппетиты. Германский министр иностранных дел Нейрат в беседе со своим итальянским коллегой Чиано прямо рекомендовал итальянцам «соблюдать осторожность в мероприятиях, связанных с испанским конфликтом», и получил от него заверения, что итальянская сторона будет более осмотрительна «при торпедировании большевистских судов, а также в проведении других мероприятий»{71}.

Многочисленные факты свидетельствуют, что, если бы Англия, Франция и США руководствовались в отношении Испании элементарными нормами международного права и решительно выступили против интервентов, фашистские державы были бы вынуждены отказать Франко в помощи, а республиканское правительство имело бы реальные возможности быстро покончить с мятежом. Соединенные Штаты Америки формально не принимали участия в политике «невмешательства», но полностью разделяли ее цели. В мае 1937 г. американский конгресс принял новый закон о нейтралитете. Этот закон предоставлял президенту право разрешать продажу военных материалов воюющей стране за наличный расчет и при условии их вывоза ее транспортом. У республиканской Испании не было ни валюты, ни океанских судов. Закон на практике обернулся против нее. Зато без всяких ограничений США снабжали мятежников. Сами франкисты признавали, что «без американских грузовиков, без американских кредитов мы бы никогда не смогли выиграть войну»{72}.