Португалия в конце XIX – начале XX вв. 6 страница

Салазар не разделял романтических идей и идеалов республиканцев. Душевной травмой, которую он не смог забыть до конца жизни, явились для него преследования духовенства и простых католиков в ранние дни республики. Реакцией на эти преследования стала возникшая у него навязчивая идея «порядка и законности», беспощадного подавления того, что он называл «властью толпы», «властью улицы» или «разрушительными действиями масс». Салазар ненавидел «романтических либералов». Для него «настоящая свобода может существовать только в душе человека… Может быть лишь абсолютная власть, но не может быть абсолютной свободы. Порядок всегда был подлинным условием красоты».[103] Именно такой человек с непоколебимыми авторитарными взглядами, не приемлющий либеральные и демократические идеи, способный железной рукой навести в стране «порядок», нужен был португальской буржуазии в конце 20-х годов.

Португалия после Первой мировой войны оказалась в полосе острейшего кризиса, отмеченного стачками, восстаниями и частыми сменами правительств, бессильных ликвидировать экономическую разруху в стране и упорядочить её финансы. Анархо-синдикалистская всеобщая конфедерация труда была неспособна создать крепкую организацию рабочего класса. Коммунистическая партия возникла только в 1921 г. И её влияние на рабочий класс было невелико. Число её членов не превышало тогда 2000[104].

В годы республики был завоёван ряд демократических свобод – свобода печати, право на ассоциации, право на забастовки, право на развод, секуляризация образования, и т.д., но в то же время страна оказалась втянутой в тяжелый экономический и финансовый кризис. Резко увеличился национальный долг (в особенности Великобритании), рост цен, нехватка товаров, безработица привели к многочисленным протестам и манифестациям.[105] Рабочий класс, который теперь требовал прав, которых столь долго его лишали, оказался первой и главной жертвой экономического кризиса. Хотя с 1914 по 1922 г. средняя зарплата увеличилась в 7 раз, цены на наиболее важные продукты возросли в среднем в 12 раз.[106] Происходила непрерывная девальвация эскудо, и правительство потеряло всякую надежду остановить эту спираль. Многие министры финансов пытались сбалансировать бюджет. В то время это была как бы навязчивая идея, однако ежегодно бюджетный дефицит составлял 5 млн. ф. ст. Это означало, что через несколько лет бюджетный дефицит грозил превысить размер бюджета. Сменилось 44 республиканских правительства, и в народе стали говорить, что пытаться сбалансировать национальный бюджет – то же самое, что «пытаться выпрямить тень ветвистого дерева». Даже в правительственных кругах признавали, что «страна больна» и что необходимо сделать свободу и демократию «жертвенным ягненком». К 1923 г. финансовый кризис достиг пика. Расходы военного времени еще не были оплачены. Дело в том, что расходы экспедиционных войск Португалии во Франции, в Мозамбике и Анголе, действовавших против немцев, были оплачены Англией. Долг Португалии Лондону составил 80 млн. ф. ст. Учитывая девальвацию эскудо после войны, долг к 1924 г. составил 8 млрд. эскудо. Новый заём был предоставлен на этот раз под 13% годовых. В социальном плане ситуацию в стране можно было охарактеризовать португальской поговоркой: «Когда в доме нет хлеба, все ссорятся, и никто не прав».

В 1925 г. президентом был избран Бернардину Машаду. Но ему было 70 лет, и он был слишком стар и слабоволен, чтобы справиться с ситуацией. В мае 1926 г. власть захватил генерал Гомиш де Кошта, опиравшийся на реакционное офицерство и помещичьи слои и пользовавшийся поддержкой со стороны Испании и Италии (в обеих этих странах к этому времени была военная диктатура). Генерал ликвидировал демократическое правительство, разогнал парламент. Гомиш де Кошта взял себе посты военного министра и министра заморских территорий, премьер-министром сделал Мендиша Кабесадаша, а на пост министра финансов решил пригласить молодого и многообещающего экономиста из Коимбры А. Салазара). Несколько офицеров были отправлены к нему в Санта Комба, чтобы уговорить принять это предложение. В это время Салазар находился с больной матерью, здоровье которой быстро ухудшалось. Ей оставалось жить только несколько месяцев – в ноябре 1926 г. она умерла. Офицеры тем не менее настаивали, чтобы Салазар немедленно отправился в Лиссабон и принял портфель министра. Сомнения Салазара разрешила его больная мать. «Не беспокойся обо мне, сынок, - сказала она. – Раз они приехали за тобой, значит, ты им нужен. Соглашайся. Интересы страны выше наших интересов. В остальном положись на Бога»[107].

На следующий день Салазар прибыл в Лиссабон. Корреспонденты на вокзале увидели высокого худощавого человека с большими ушами, густыми волосами, в тёмном костюме и с часами в нагрудном кармане жилета. Он отказался отвечать на их вопросы. Встретившись с членами правительства, он выдвинул несколько условий для занятия поста министра: полный контроль над всеми расходами, жёсткое сокращение государственных расходов, участие во всех решениях, касающихся финансовых проблем. Правительство отказалось принять эти условия. Тогда Салазар спросил, когда отправляется следующий поезд в Коимбру. Через два часа он уже ехал в этом поезде.

7 июля 1926 г. Гомиш де Кошта был свергнут, и власть захватил другой реакционный генерал – Кармона, связанный с национальным банковским капиталом. Он был другом испанского диктатора Примо де Риверы.

Салазар хорошо понимал, что рано или поздно его вновь позовут в правительство. 28 марта 1927 г. Салазар выступил со своей знаменитой речью о «двух экономиках». В ней он, в частности, утверждал, что существуют две экономики: сторонники одной считают успех главной целью человеческой деятельности, а сторонники другой учат презирать богатство и отождествляют нищету с добродетелью. По мнению Салазара, обе эти позиции ошибочны. Не производство портило людей, а ошибки и отсутствие баланса в потреблении. Решение проблемы – это создание богатства путем упорной работы, регулирование потребления нормами человеческой морали, физическое и интеллектуальное развитие и сбережения.

Этими рассуждениями об экономности, бережливости, самоконтроле и упорной работе Салазар заложил основы своей будущей политики мобилизации всех ресурсов страны на достижение поставленных им задач. Он призвал сосредоточить усилия страны на строительстве дорог, открытии новых рабочих мест и на ликвидации бюджетного дефицита.

25 марта 1928 г. новым президентом республики был утвержден Кармона. Правительство вспомнило о Салазаре. Он произвёл сильное впечатление на министров, когда встретился с ними в 1926 г., и хотя в то время его условия показались неприемлемыми, после зрелого размышления они пришли к выводу, что необходимо снова пригласить его в правительство. Этому решению способствовало и то, что статьи Салазара к этому времени были у всех на устах и широко обсуждались в прессе.

В Коимбру был направлен Дуарти Пашеку, тогдашний министр общественных работ. Салазар попросил одну ночь на раздумья, которую провёл в молитвах и размышлениях. Позже он рассказал французской журналистке: «Я колебался всю ночь. Я не знал, следует ли принять сделанное мне предложение. Меня ужасно удручала мысль о том, что надо будет покинуть университет. Я хорошо знал дистанцию между человеком науки и человеком практики. И потом я боялся… естественно, я боялся. Я учитывал возможность провала. Представляете себе, если бы я потерпел фиаско в наведении порядка в финансах, что подумали бы обо мне мои студенты?»[108]

В конце концов, Салазар решил принять предложение. Он прибыл в Лиссабон 27 апреля 1928 г. Как раз накануне своего тридцатидевятилетия и начал работать в правительстве. На этот раз он выдвинул следующие условия: 1. Все министерства и ведомства должны ограничивать свои расходы теми ассигнованиями, которые выделяются им министерством финансов; 2. Любая мера правительства, касающаяся государственных доходов и расходов, должна предварительно обсуждаться и согласовываться с министерством финансов.

Фактически это означало, что Салазар получил диктаторские права, в том числе отдавать приказы каждому департаменту, сколько денег и на что он может потратить. Он демонстрировал пример умеренности и бережливости во всём, одеваясь в более чем скромную одежду, работая при свечах и используя перьевую ручку, хотя уже существовали авторучки.[109]

Жесткие меры Салазара, направленные на резкое сокращение государственных расходов, принесли свои плоды. За один год он не только ликвидировал бюджетный дефицит в 3 млн. ф. ст., но и добился превышения доходов над расходами в 16 тыс. ф. ст.[110] За 11 лет, предшествующих его назначению министром финансов, бюджетный дефицит составил 2 574 000 конто. С 1928 по 1939 г. он сумел добиться превышения доходов над расходами на общую сумму в 1 963 000 конто или 20 млн. ф. ст.[111] Эти деньги были израсходованы на перевооружение армии, общественные работы, социальную помощь, коммуникации, порты, строительство ГЭС и образование. Среди его приоритетов одно из первых мест занимала армия. В 1928/29 финансовом году расходы на оборону составили 23,42% бюджета (а в Англии только 10,63%)[112]. Будучи врагом демократических и парламентских институтов, Салазар уже в то время вынашивал планы захвата высшей власти в стране без каких бы то ни было выборов. А для этого ему требовалась поддержка армии и репрессивного аппарата. Его техника состояла в том, чтобы «сделать счастливой архаическую и обнищавшую военную касту»[113] и, опираясь на взаимопонимание с ней, взять в свои руки и удержать власть. Эти мечты Салазара становились всё более реальными по мере того, как росло общественное доверие к нему. Этому способствовало совершённое им «финансовое и экономическое чудо». В то время как за 17 лет до 1927 г. внешний долг Португалии вырос с 692 тыс. до 7 449 тыс. конто, в результате политики Салазара к 1934 г. он практически исчез. Резко увеличились золотые и валютные запасы. Утекшие за границу капиталы начали возвращаться. Уменьшилась нужда в иностранных займах, а, следовательно, и нужда в иностранной валюте, чтобы оплачивать долги. Салазар коренным образом реорганизовал налоговую и банковскую системы. Когда в стране были накоплены значительные запасы золота, Португалия вновь вернулась в 1931 г. к золотому стандарту и с 1939 г. курс обмена стабилизировался на отметке 110 эскудо за 1 ф. ст.

В 1929 г. была начата кампания за увеличение производства пшеницы. Импорт пшеницы в одном только 1929 г. обошелся стране в 3,5 млн. ф. ст. Через несколько лет Португалия стала сама себя обеспечивать пшеницей. Были учреждены специальные комиссии, которые должны были следить за выращиванием фруктов, риса, за экспортом сардин и т.п. Достижение стабильности в области финансов позволило Салазару объявить в 1936 г. пятнадцатилетний план экономического развития на общую сумму в 60 млн. ф. ст. Львиную долю расходов в этом плане составляли ассигнования на оборону. Генерал У. Делгадо, лидер оппозиции в 50-е годы, писал в мемуарах, что финансовые меры Салазара вначале были верными, но, будучи продолжены и применены «к каждому аспекту жизни нации, обнаружившему какую-либо нестабильность, стали просто-напросто тормозом для национальной экономики. Нужды бедных игнорировались. Конечным продуктом стало богатое и стабильное государство, основанное на нищих, умирающих от голода массах»[114].

Популярность Салазара побудила президента Кармона назначить в 1932 г. Салазара премьер-министром. С этого времени Салазар стал неограниченным диктатором, а Кармона отошел в тень и превратился во второстепенную фигуру, хотя и занимал вплоть до своей смерти в 1951 г. номинальный пост президента. По его собственному признанию, он был лишь «пленником в золотой клетке»[115].

В результате деятельности Салазара в стране, находившейся на грани банкротства, кардинально улучшилась финансовая ситуация. Салазар разработал и стал проводить в жизнь программу общественных работ. Большую роль в ее осуществлении сыграл министр общественных работ инженер Дуарти Пашеку. Обновилась и расширилась сеть шоссейных дорог, строились портовые сооружения и плотины, появились новые школы и больницы, а также промышленные предприятия, реставрировались национальные исторические памятники[116], возводились новые монументы – в 1960 г. был сооружен на берегу Тежу в Торре де Белен памятник первооткрывателям в виде огромной каменой каравеллы, словно плывущей по волнам[117].

В 1940 г. правительство подписало с Ватиканом конкордат. Католическая религия была объявлена государственной, на гражданский брак и развод налагался запрет. Католическая церковь получила огромные права, дававшие ей возможность вмешиваться в общественную и личную жизнь граждан. Школа была поставлена под контроль церкви, которая приобрела решающее значение во всех сферах идеологической и культурной жизни метрополии и колоний. Одним из наиболее важных пунктов конкордата было признание католической церкви юридическим лицом. Церковь получила право свободно создавать религиозные ассоциации по нормам католического права, причем государство обязалось признавать их в качестве юридических лиц[118]. По определению испанского историка С. Андреса, Салазар был «человеком глубоко католическим»[119]. Получивший воспитание в иезуитской школе, Салазар душой и телом был предан «святому престолу» в Риме. Его преданность католической церкви оказывалась столь велика, что даже во внешней политике он действовал в тесном контакте с дипломатами Ватикана, с которыми постоянно консультировался. У соотечественников Салазар заслужил прозвище «иезуит». О нем говорили как о человеке, связанном с церковью тайной клятвой абсолютного повиновения[120]. Неларом в 1942 г. папа Пий XII сказал, что «Господь даровал португальской нации образцового главу правительства»[121].

В 1952 г. Салазар приступил к осуществлению плана народного образования. В результате его реализации были созданы необходимые условия для полной ликвидации безграмотности в Португалии. Еще в сентябре 1936 г. Салазар создал полувоенную молодежную организацию Португальский легион (ПЛ) по образцу «Гитлерюгенда». Во главе ее он поставил офицеров, которые подчинялись напрямую правительству[122].

Что касается международных дел, то Салазар вмешался в гражданскую войну в Испании 1936–1939 гг., поддержав мятежников во главе с Франко. За всё время своего правления он лишь один раз покинул Португалию – чтобы встретиться с Франко, с которым он поддерживал хорошие отношения даже тогда, когда Испанию исключили из ООН[123].

В отличие от Муссолини или Гитлера, которые имели поддержку организованных партий или возглавленных ими движений, Салазар, ставший диктатором в силу стечения обстоятельств, должен был уже после этого создавать собственное движение и адаптировать германские и итальянские доктрины и методы к условиям Португалии. 30 июля 1930 г. в присутствии всех министров кабинета Салазар зачитал Манифест Национального Союза, который стал единственной в стране легальной политической организацией. Кроме того Салазар учредил скопированные с корпоративных органов Муссолини в Италии «корпорации» – профобъединения, в которые входили лица определённой профессии, независимо от их общественного и имущественного положения. Корпоративная система должна была, по мысли Салазара, стать практическим воплощением «союза труда и капитала». По словам португальского социолога Арманду Каштру, «эти органы были лучшей гарантией монополии крупных португальских и иностранных компаний».[124]

С приходом к власти Салазара, ставшего неограниченным диктатором в 1932 г., португальская буржуазия полностью покончила с игрой в либерализм. Португалия превратилась в фашистское государство.

Конституция Португальской Республики (вступила в силу 11 апреля 1933 г.) объявила Португалию «корпоративной республикой, основанной на равенстве граждан перед законом, на свободном доступе всех классов к благам цивилизации и на участии всех конструктивных элементов нации в административной жизни и в разработке законов» [125].

Однако было бы верхом наивности принять за чистую монету красивую политическую риторику салазаровской конституции. Характерная черта салазаровского режима заключалась в том, что он стремился замаскировать свою истинную сущность всевозможными юридическими прикрытиями, демагогическими маскировочными приемами. Это был, если так можно выразиться, – фашизм театрализованный. Под густым театральным гримом скрывалось его подлинное отвратительное лицо.

Действительность салазаровской Португалии была очень далека от тех иллюзорных представлений, которые конституционный камуфляж и фашистская пропаганда сумели создать за рубежом. «Напомним, – писал генеральный секретарь ЦК Португальской Компартии Алваро Куньял, – что еще в 1933 г. фашистское правительство, подавив упорное сопротивление рабочих, распустило профсоюзы. Созданные Салазаром на их месте по модели Муссолини корпоративные национальные профсоюзы рекламировались как пример «классового мира». Декретом правительства вступление в эти организации стало обязательным… Правительство использовало все средства, чтобы задушить сопротивление нараставшее в фашистских профсоюзах: оно закрывало помещения, увольняло, арестовывало и предавало суду наиболее видных руководителей»[126].

На вторую половину 30-х начало 40-х годов XX в. приходится апогей репрессий против антифашистов. Для миллионов португальцев символом салазаровского режима стал лагерь смерти Таррафал на островах Кабо-Верди. Широкое распространение получили пытки заключенных.

Непосредственно Салазар нес ответственность за смерть сотен людей, погибших в Таррафале от желтой лихорадки, замученных в тюрьмах, просто убитых без суда и следствия агентами тайной полиции (ПИДЕ)[127].

Доход на душу населения в Португалии в начале 60-х годов был самым низким в Европе. Он составлял 250 долл. в год, т.е. был меньше, чем в Испании и Греции. Потребление мяса на душу населения в Португалии составляло 20 кг против 50, 60, 70 кг и более в большинстве стран Европы; молока и молочных продуктов – 2 кг в год против 8 – 20 кг в других странах[128]. Описывая положение в Португалии, корреспондент одной из американских газет Г. Комленц сообщал в 1961 г.: «У подданных премьер-министра Салазара самый низкий жизненный уровень по сравнению с населением любой другой союзной страны в западной Европе»[129]. Даже по признанию португальского журнала, ВВП на душу населения в Португалии (10 конто) было в среднем в 5 раз меньше, чем в Бельгии, Дании и Франции (соответственно 47, 55 и 52 конто)[130]. Генерал Делгадо приводит в мемуарах любопытный анализ реальной заработной платы португальского рабочего: «Чтобы купить один килограмм мяса, этот рабочий должен трудиться шесть – семь часов, в то время как английский – полтора часа. Англичанин должен работать только четверть часа, чтобы купить литр молока, а португальский рабочий – в четыре раза больше… На заработную плату, которая с 1938 по 1958 гг. уменьшилась почти на одну треть, можно купить только голод. Коль скоро нет хлеба, единственными возможными удовольствиями являются салазаровские эквиваленты римского цирка – футбол, фадо и Фатима»[131]. «Пройдите вдоль и поперек всю Португалию, и вы убедитесь, что это страна нищих, молящих о хлебе, работе и защите», – пишет мемуарист. В особенно бедственном положении находилась наиболее многочисленная часть населения страны – крестьянство. «Достаточно взглянуть на сельских жителей, чтобы увидеть, как скоро они делаются похожими на мешки с костями; женщины от 40 до 50 лет стареют с необыкновенной быстротой, а мужчины становятся сгорбленными и кривоногими, причем как мужчины, так и женщины, быстро теряют все зубы»[132]. В Португалии один врач приходился на 1400 жителей, по 58 человек из 1000 умирали от туберкулеза; смертность от коклюша была в 4 раза выше, чем в Англии, а соотношение детской смертности от кори в этих странах равнялось 1 : 9. 50 % португальских матерей рожают детей без медицинской помощи. Детская смертность при рождении составляет 88 на 1000. Неудивительно, что средняя продолжительность жизни составляла 49 лет против 71 в Швеции, 69 в Голландии, 68 в Англии. В начале 1960-х годов только 9% бюджетных расходов тратилось на образование, 4% – на социальное обеспечение, в то время как 32 % – на вооруженные силы[133]. В одном только 1963 г. португальское правительство израсходовало на полицию 2 млн. долл.[134]

В 1960-х годах массовый характер приобрела эмиграция португальцев во Францию, Голландию, Англию, Бразилию, Венесуэлу, Канаду. «От чего они бегут? – писал в связи с этим французский журналист К. Межан. – От нищеты, от забот. И еще от казармы… Никогда из португальской армии не дезертировало так много людей, как сейчас, и по вполне понятным причинам. Из-за войн в Анголе, Гвинее и Мозамбике правительство ввело такой распорядок в армии, что ни один юноша, надевший военную форму, не может избежать рано или поздно отправки за море»[135].

В стране нарастало всеобщее недовольство политикой Салазара, которая поставила Португалию на грань политической и экономической катастрофы. Тяжелое положение народных масс явилось главной причиной подъема антиправительственного движения, которой обрело зрелость и охватило самые различные социальные слои – от рабочих до либеральной буржуазии.

В 1958 г. Салазар столкнулся с неожиданной и неприятной проблемой. Представитель Португалии в НАТО генерал Умберту Делгадо выставил свою кандидатуру на президентских выборах против официального салазаровского кандидата адмирала Томаша. Эта новость произвела впечатление разорвавшейся бомбы. «Нам надоело, что с нами обращаются как со стадом овец» – таков был предвыборный лозунг Делгадо[136]. В Лиссабоне и Порту Делгадо встречали грандиозные демонстрации, в которых участвовали десятки тысяч людей. В ходе избирательной кампании перед президентскими выборами 1958 г. было достигнуто единство действий антифашистской оппозиции, объединившейся вокруг кандидатуры генерала Делгадо, который выступил с программой демократизации страны: отставка Салазара, проведение свободных выборов в течение одного года, освобождение политзаключенных. В прошлом один из сподвижников Салазара, позднее Делгадо порвал с диктатором и возглавил антисалазаровскую оппозицию. Несмотря на царившую в стране обстановку террора, он нашел в себе достаточно смелости, чтобы во всеуслышание заявить, что в случае своей победы на выборах он сместит диктатора Салазара с поста премьер-министра. Выборы представляли собой инсценировку, полностью исключавшую победу какого-либо депутата. кроме Томаша – кандидата салазаровского Национального союза. «Мы проиграли выборы задолго до дня голосования, – вспоминал впоследствии Делгадо. – Во-первых, поскольку выборы проводятся в условиях, когда оппозиционная партия запрещена, они представляют собой не что иное, как мошенничество… Невозможно организовать политический фронт за тридцать дней полусвободы, которая великодушно даруется раз в семь лет. Избирательные списки беззастенчиво фальсифицируются. Из них вычеркивается большое число избирателей, подозреваемых в антисалазаровских настроениях»[137]. Однако в условиях фашистской диктатуры смелое выступление генерала Делгадо против Салазара (который формально занимал пост премьер-министра) было неизбежно обречено на провал. Было объявлено, что Делгадо собрал 23,5 % голосов, и что победил на выборах адмирал Томаш. Большинство португальских антифашистов было глубоко убеждено, что опубликованные результаты были сфальсифицированы. Фашистское правительство потерпело самое большое моральное поражение в своей истории. Сам Салазар в разговорах с ближайшим окружением уверял, что «если бы кампания Делгадо продолжалась еще один – два месяца, он бы победил на выборах», и повторял в ответ на возражения: «победил бы, победил, говорю я вам[138]».

Разыграв фарс с выборами, 8 июня 1958 г. Салазар попытался затем арестовать ставшего для него опасным лидера оппозиции, но Делгадо удалось скрыться в бразильском посольстве, а затем эмигрировать в Бразилию. В 1968 г., когда он попытался нелегально вернуться в Португалию, его убили агенты ПИДЕ.

Во время Второй мировой войны Португалия сохраняла нейтралитет. Из всех португальских владений вторая мировая война непосредственно коснулась только Тимора, атакованного и оккупированного сначала австралийцами и голландцами, а потом японцами[139]. В 1949 г. она вступила в НАТО, а в 1951 г. передала в распоряжение США военные базы на Азорских островах.

Вскоре Салазар провел избирательную реформу, лишившую португальский народ права на непосредственное, хотя и формальное участие в выборах президента, которые теперь осуществлялись специальный коллегией, состоявшей из преданных Салазару лиц.

В 1951 г. Салазар предпринял хитроумную конституционную реформу, заменив в конституции и в других официальных документах вышедшее из моды слово «колонии» более деликатным – «заморские провинции». В одной из речей Салазар заявил: «Наши заморские территории (Ангола, Мозамбик, Гвинея-Бисау и др. – А.Х.) – заморские провинции унитарного государства. Их управление подлежит исключительной юрисдикции Португалии. Они – творения Португалии и не существуют без Португалии. Португалия принесла им христианский гуманизм и проводила цивилизаторскую миссию[140]».

Салазар не хотел и не мог отказаться от идеи самодостаточного замкнутого национального государства, восполняющего собственную экономическую и культурную отсталость за счет обширных колониальных владений. При этом гарантией единства империи должна была служить жесткая авторитарная структура власти, на практике сводившаяся к единодержавию самого Салазара[141].

Однако в начале 60-х годов португальская колониальная империя начала разваливаться. Когда премьер-министр Индии Дж. Неру предложил Салалазару начать переговоры о деколонизации Гоа, Диу и Дамана, Салазар ответил категорическим отказом, заявив: «Как мы можем уступить или продать Португальскую Индию, земли Албукерки – плоды наших великих достижений на Востоке, христианские святыни и наших мучеников?». Когда 18 декабря 1961 г. индийская армия вторглась в Гоа, Салазар телеграфировал командующему португальскими войсками в Индии генералу В. Силве: «Я отвергаю перемирие и не желаю, чтобы хоть один португалец попал в плен. Ни один корабль не должен сдаться. Наши солдаты и моряки должны сражаться или погибнуть»[142]. Однако сопротивление ввиду его бесполезности оказано не было, и Гоа пал.

Потеря Гоа стала страшным потрясением для Салазара. Он не хотел признавать поражение и считал Гоа «территорией, временно оккупированной Индией». До 1974 г. представитель провинции Гоа заседал в Национальной Ассамблее. Салазар был шокирован тем, что ни одна страна, даже Англия, не оказала ему помощи в борьбе против Индии. Салазар отдал Силву под трибунал за поражение в Гоа[143]. Фиаско в Гоа болезненно восприняли в португальской армии. «Помните о Гоа», – с горечью напоминали друг другу португальские офицеры.

Режим Салазара переживал трудные дни. Судьба обрушивала на голову португальского диктатора один удар за другим.: потеря Гоа, захват в 1961 г. португальского лайнера «Санта-Мария» оппозиционером Э. Галвао; восстание антифашистов в городе Бежа в 1962 г. – таковы были симптомы начавшейся агонии режима.

Наконец, взрыв оглушительной силы потряс португальскую колониальную империю в Африке – они стали ареной военных действий между африканскими патриотами и войсками колонизаторов. В результате более чем десятилетней вооруженной борьбы народы Гвинеи-Бисау (1973), Кабо-Верде (1973), Сан-Томе и Принсипи, Анголы (1975), Мозамбика (1975), добились независимости, и португальская колониальная империя прекратила свое существование[144].

Однако Салазар до этого не дожил. В начале сентября 1968 г. он тяжело заболел: кровоизлияние в мозг, вызванное падением со стула, полностью лишило его работоспособности. Хирургические операции на время сохранили ему жизнь, однако о возврате к политической деятельности не могло быть и речи. Преемником больного диктатора стал М. Каэтану, который в отличие от закоренелого холостяка и мизантропа Салазара имел много детей и внуков, был более доступен, охотно путешествовал, посещал африканские колонии (куда Салазар так и не собрался)[145]. Он продолжал политический курс своего предшественника, заявив, что в Африке Португалия не имеет другого выбора, кроме войны против местных националистов. В апреле 1969 г. Каэтану совершил вояж по португальским колониям в Африке. Однако не этот визит, ни так называемая «конституционная реформа Каэтану» не могли спасти агонизировавший фашистский режим. 25 апреля 1974 г. в Португалии произошла «революция гвоздик», и к власти пришли революционно настроенные офицеры, возглавившие «Движение Вооруженных Сил».

…Проведя более 40 лет в бурных водах португальской политики, загадочный диктатор Салазар умер в 1970 г.

Биография Салазара является еще одним подтверждением известной истины: преступные режимы создаются не преступниками, а энтузиастами, которые убеждены, что изобрели дорогу в рай. Но на этой дороге в «рай» гибнут миллионы людей.

Португалия во 2 мировой войне. Салазар – пособник Гитлера.

В течение всей гражданской войны в Испании 1936-1939 гг., Салазар поддерживал генерала Франко. Лиссабон использовался войсками Франко как порт снабжения товарами.

После начала испанской гражданской войны в Португалии усилился процесс тотальной фашизации. Для «борьбы с большевизмом» был создан милитаризованный «португальский легион». В атмосфере антикоммунистической истерии Салазар принял решение о военном участии Португалии в «крестовом походе» против испанской республики. В соответствии с этим решением он согласился снабжать мятежников оружием через португальскую территорию, а также отправил около 8 тыс. легионеров сражаться на стороне Франко[146].

Не смотря на это, в Лиссабоне существовали подозрения, что Франко вынашивал тайные планы захвата части территории соседнего государства. Недавно опубликованные документы не оставляют сомнений в существовании детальнейших испанских военных планов вторжения в Португалию во время II мировой войны.