Судьба книги в аудиовизуальный век

Создание письменности по своему значению ус­тупает разве что только появлению членораз­дельной речи. Канадский социолог М. Маклюэн в «Галактике Гутенберга» (1962) писал, что изобре­тение книгопечатания явилось для Европы таким потрясением, от которого она так и не оправилась со времен Макиавелли. Однако в современной культуре происходит вытеснение печатного сло­ва образом. По мнению М. Маклюэна, телевиде­ние как бы воссоздает условия, в которых суще­ствовали первобытные племена, не знавшие письменности, но знавшие образы. Маклюэн считает, что когда основным средством общения выступает устная речь, все чувства че­ловека занимают по отношению к ней подчинен­ное положение и его поступки не выходят за рам­ки общих целей коллектива. С изобретением же фонетического письма, а это произошло 250 тыс. лет назад, передававшего в произвольной или абстрактной форме звуки речи, единство группы было нарушено. Мысли и поступки человека по­степенно приобрели линейный, механический ха­рактер, присущий сочетаниям букв и слов в пред­ложениях. Теперь главным каналом стало зрение, а не слух, поскольку язык получил графическое оформление в виде знаков, а глаз человека всег­да быстрее схватывает детали, чем целое. Видимо, не случайно именно финикийцы, славив­шиеся умением торговать, превратили письмен­ность в инструмент общения столь совершенный, что с ним могли сравниться лишь устная речь или изобретенное позже книгопечатание. До созда­ния алфавита существовали другие, более слож­ные формы письма. Одной из наиболее удачных попыток привести письменные знаки в соответ­ствие со звуками речи было создание древнесе-митского протоалфавита, который восходит к

XI в. до н.э. В нем число знаков было доведено до 22, причем гласных не было. Имелись только согласные, что объяснялось характером семитс­кого языка.

Появление греческого письма, ставшего исход­ным для всех западных алфавитов, относится к началу I тысячелетия до н.э. Итак, устная речь, выполнявшая роль главного связующего звена в обществе, уступила место письму, а впоследствии и печатному слову. Началась эра неречевого вос-

приятия людьми визуальных знаков. В наше вре­мя аудиовизуальные средства вновь ставят на первое место устную речь и возвращают нас к присущим первобытному человеку моделям вос­приятия. Это утверждение Маклюэна хорошо из­вестно.

Некоторые социологи бьют тревогу по поводу на­ступления эры образов. Другие предлагают не вол­новаться, так как образ, даже тысячекратно раз­множенный, не может заменить язык, который яв­ляется прекрасным средством общения, состоящим из трех десятков фонем и соответствующих им зна­ков алфавита. В китайском языке, например, суще­ствует 80 тыс. иероглифов, отражающих почти все стороны человеческой деятельности. Японский язык включает 28 тыс. иероглифических знаков, т.е. образов. Но разве человеческая память может удержать такое количество символов? Сокращено по источнику: Культуры — диалог народов мира. 1983. №4. С. 37-63

работать на радио. Кино — самая молодая из всех форм развлечений — по­началу процветало, используя опыт радио и популярность кинозвезд, до тех пор пока не пришло телевидение. Традиционные формы культуры и досуга меняли свой статус и переживали финансовый кризис. С приходом радио­вещания и телевидения лишились своей аудитории театр и кино.

Сегодня появилось выражение «культура на скорую руку». Радио, теле­видение и пресса удовлетворяют основному условию массовой культуры: сиюминутной реакции на происходящее и, следовательно, отсутствию ка­кой-либо избирательности. С появлением спутников связи новости стали распространяться по миру почти мгновенно. В одно и то же время огром­ная аудитория получает одну и ту же культуру⁵.

Массовая культура, как более мобильная и технически оснащенная, ста­ла теснить традиционные виды искусства. Сначала кино переманило почти всех посетителей театра, а затем само было вытеснено телевидением. Борь­ба за аудиторию, конкуренция — новое явление в области культуры, кото­рого раньше не было. Конкурируя за возврат аудитории, театр и кино вы­нуждены были искать новые формы, стиль, язык выражения, что плодотвор­но сказалось на их дальнейшем развитии.

Вытеснение или потеснение традиционных видов искусства объясняется большей доступностью массовой культуры, приближенностью к аудитории и более высоким уровнем комфортности. В то же время традиционные виды искусства получили в лице технических достижений прекрасного помощни­ка. Классические произведения литературы и драматургии, народные песни и танцы теперь могли увидеть не десятки, а сотни тысяч человек. Техника кинематографа увеличила эффект воздействия классики на зрителя.

Однако «зрительная цивилизация», пришедшая на смену речевой и пись­менной, имеет не только позитивные, но и негативные стороны. Некоторые специалисты считают, что зрительная информация ведет к ранней взросло­сти детей и инфантилизму взрослых. Она вызывает одинаковую реакцию у людей независимо от уровня образования, воздействуя на низшие уровни психики (эмоции и чувства) в ущерб разуму.

Массовая культура —дитя современного индустриального общества. Это культура современного массового высокотехнологичного общества. В ней участвуют те слои, кто общается с культурой благодаря этим средствам и лишь во время такого общения. Индустриальное общество стали называть также массовым обществом только после того, как выяснилось, что самой характерной его чертой служит ни что-нибудь, а именно массовая культу­ра. Она создает одномерного человека, культ пассивного досуга, стандарт­ные потребности и вкусы.

Традиционному обществу соответствовала иная модель культуры. Она опиралась на иные средства производства и распространения. В ее основе лежало ремесленное производство, ручные средства изготовления и устная форма передачи (в крайнем случае рукописная).

В XX в. в искусстве используются несуществующие ранее источники зву­ка, цвета, света. В каждом доме, благодаря телевидению, видео, радио, мо­гут услышать исполнение музыкальной классики Святославом Рихтером,

Ламонд И. Массовая культура и средства массовой информации // Культуры — диалог народов мира. 1983. №4. С. 37-43.

увидеть шедевры лучших музеев мира, посмотреть кинофильмы и театраль­ные постановки величайших режиссеров современности. Технические сред­ства выполняют функцию средства распространения высокой культуры. Однако из средства они могут стать целью, когда, к примеру, технические стандарты из материального производства проникают в духовную сферу и там диктуют свои требования — что и как производить. Картины Сурикова или Веласкеса — элементы высокой культуры, но воспроизведенные техни­ческими средствами в миллионах экземпляров они переходят в область мас­совой культуры. Дешевую репродукцию можно повесить на стену и любо­ваться ею, она стала доступной широким массам, хотя качество картины неизмеримо упало. По единому стандарту можно фабриковать сотни и ты­сячи эстрадных песен, похожих друг на друга и приносящих прибыль бла­годаря своей массовости, но не качеству. Произведения массовой культуры сиюминутны, они лишь имитируют приемы подлинного искусства и рассчи­таны на внешний эффект.

Кинематограф благодаря телевидению превратился в бесконечный сериал, делающийся на любой из когда-то уважаемых киностудий

От своего родителя — индустриальной цивилизации —дитя унаследовало фамильные черты: механическую воспроизводимость, серийность и обще­доступность, совершенно как у фольклора. Началась эпоха поп-музыки и сериалов, мыльных опер и ток-шоу, рекламы и гамбургеров. «Искусство толпы», о котором немного раньше негативно отзывались Кьеркегор и Ниц­ше, было поставлено на промышленные рельсы.

Длительное воздействие на память, сознание, зрение и слух подделок под искусство оглупляет людей и формирует у них усредненный вкус. К 17 го­дам они уже не в состоянии отличить подлинное искусство от кальки, под­делку от оригинала. А раз так, то и круг потребностей у них сфокусирован

исключительно на дешевую, непритязательную и доступную масс-культу­ру. Размышляя о происхождении китча, относящемуся к низшим пластам массовой культуры, Г.Г. Гадамер писал: «Человек в состоянии слышать толь­ко то, что он когда-то уже слышал.... Это равнозначно стремлению челове­ка, усвоившего язык искусства, ощутить именно желанность его воздей­ствия. Всякий китч содержит в себе это намерение, часто благое, и все же именно он и разрушает искусство».

Так из года в год сама массовая культура штампует для себя миллионы новых потребителей. Искусство начинает подчиняться законам рынка, где создание художественных произведений зависит от спроса и предложения.

Идет острая конкурентная борьба за зрителя между производителями масс-культа — агентами огромной империи шоу-бизнеса.

Нидерландский культурологи. Хей-зинга, подвергая критике современную культуру, считал, что механизация, пого­ня за эффектами и появление рынка в сфере искусства приводит к утрате иг­рового начала и кризисным явлени­ям в искусстве.

Массовое общество, породившее массовую культуру, противоречиво са­мо по себе. С одной стороны, оно сдела­ло книги общедоступными, с другой — всеобщую грамотность и научные зна­ния. Кроме того, именно массовое общество отбивает у людей интерес к глу­бокому и заинтересованному чтению. Кризис чтения на Западе представляет одну из разновидностей кризиса культуры. Специалисты считают, что шко­лярские методы обучения отбили у детей интерес к серьезным книгам.

Кризис чтенияпроявляет себя в двух формах: а) пассивной грамотности, когда взрослые и дети просто не любят читать; б) активной неграмотности, или функциональной неграмотности (этот термин применим к любому лицу, в значительной мере утратившему навыки чтения и письма и не спо­собного к восприятию короткого и несложного текста, имеющего отноше­ние к повседневной жизни), при которой люди хотят, но не умеют читать. Масштабы того и другого явления в развитых странах впечатляющи: в высококультурной Франции количество взрослых, никогда не открывавших книгу, составляет от 50 до 55%; от 23 до 30 млн американцев полностью не­грамотны, т.е. фактически не могут читать или писать, от 35 до 54 млн по­луграмотны — их читательские навыки и умение писать гораздо ниже, чем это необходимо для полноценной жизни в обществе. В Канаде среди лиц в возрасте 18 лет и старше 24% неграмотных или функционально неграмот­ных. В Польше и Германии у 40% детей школьного возраста понимание простейших литературных текстов вызывает затруднение. До 30% учащих­ся средних школ Франции читают из рук вон плохо и вскоре пополнят ряды нечитающей публики, чьи интеллектуальные запросы ограничиваются ко­миксами и развлекательными фильмами. Исследователи выявили настоя­щие культурные пустыни, особенно в сельской области, расположенные

всего в нескольких километрах от Парижа. Удивительно, но во Франции существуют, с одной стороны, культурная элита, закормленная всевозмож­ной книжной продукцией и претендующая на роль носителя истинной куль­туры, а с другой — широкие массы, испытывающие книжный голод и отвер­гающие предлагаемую им культуру⁶.

Функционально неграмотные люди в той или иной степени культурно ограничены и оторваны от социального и интеллектуального общения. Их можно охарактеризовать следующим образом: слабая учеба в школе, нега­тивное отношение к учреждениям культуры из-за неумения пользоваться ими и страха быть осужденным знатоками и т.д. Для этой категории чита­телей мир культуры находится за пределом их жизненных интересов: в биб­лиотеки и книжные магазины они не ходят, а полученное в школе образо­вание вызвало у них скорее отторжение от литературы, нежели стимулиро­вало глубокий интерес к чтению и навыкам самообразования.