III. США В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ 12 страница

В энтомологию идеи эволюционной классификации в 80—90-е годы были введены Дж. Л. Леконтом, Л. Говардом (он был также одним из зачинателей сельскохозяйственной энтомологии в США) и Дж. Хорном; в ихтиологию — Д. С. Джорданом. А. Хайатт на обширном ископаемом материале выяснил взаимосвязь онтогенеза и филогенеза у аммонитов. Р. Басслер в 1900 г. дал первый монографический обзор североамерикан­ских представителей очень важной в палеонтологическом отношении группы мшанок. Эволюционно-палеонтологическое изучение позвоночных начато Дж. Лейди, открывшим много богатых костями местонахожде­ний взападных штатах США, и с успехом продолжено Э. Копом, О. Мар­шем и Г. Осборном.

Второй этап в исследованиях эволюции был связан с преимуществен­ным вниманием к вопросам генетики и микроэволюции. Его началом можно считать 1909—1910 гг., когда Т. Г. Морган и его сотрудники К. Бриджес и А. Стертевант приступили к изучению изменчивости и на­следования у дрозофилы (плодовой мушки). Морган экспериментально установил ряд кардинальных генетических феноменов: зависимость крос-синг-овера от расстояния между участвующими в нем генами, локализа­цию генов в хромосах, наличие сцепленного с полом наследования. В 1910 г. Стертевант, Бриджес и Г. Дж. Мёллер выявили роль х- и у-хромосом в детерминации пола; с 1913 г. было начато составление ге­нетических хромосомных карт.

В ряде случаев авторы этих исследований недооценивали роль есте­ственного отбора и склонялись к тому, чтобы считать мутационный про­цесс непосредственным и даже единственным фактором эволюции (в 20—30-е годы эти ошибки были исправлены благодаря работам С. С. Четверикова, И. И. Шмальгаузена и других представителей совет­ской генетической школы, показавших полную совместимость дарвинизма с генетикой). Однако и на уровне, достигнутом в первые два деся­тилетия XX в., проведенные в лаборатории Моргана изыскания способст­вовали постановке эволюционных исследований на твердую эксперимен­тальную почву.

В области геолого-географических исследований надо упомянуть по­лярную экспедицию А. Грили, проведшую в 1881—1884 гг. метеорологи­ческие и магнитные наблюдения на севере Гренландии и на о-ве Элсмир. Широта, достигнутая экспедицией (83°24^/ с. ш.), долгое время остава­лась рекордной. Организованная военным министерством в порядке вы­полнения Первого международного полярного года, экспедиция тем не менее была крайне недостаточно финансирована и страдала от нехватки

оборудования, а затем н от голода; из 25 ее участников 18 погибли на обратном пути.

В 80-х годах, вслед за открытием золота на Аляске, туда был на­правлен ряд экспедиций, однако они носили в основном золотоискатель­ский характер, и только с 1897 г. Геологическая служба начала сплошное геологическое обследование полуострова (экспедиции А. Брукса, Э. Леф-фингуэлла) в рамках программы геологического изучения и картирования всей территории США и их владений. Р. Э. Пири в ходе своих экспеди­ций 1892—1906 гг. несколько раз пересек и обследовал северный купол Гренландии, а 6 апреля 1909 г. достиг Северного полюса.

Ф. Кларк в 1889 г. начал подсчеты среднего содержания элементов в земной коре и вывел практически для всех известных тогда элементов показатели, которым позже по предложению уточнившего их А. Е. Ферс­мана было присвоено название «чисел Кларка», или просто «кларков». Работавший совместно с Кларком Г. С. Вашингтон начиная с 1905 г. создал оригинальную схему геохимической зональности Земли.

Дж. Хейфорд в 1909 г. выполнил наиболее точный для начала XX в. расчет фигуры Земли, и его модель была затем принята в качестве эта­лона Международным геодезическим и геофизическим союзом. В обла­сти физики атмосферы значительным достижением явился тот факт, что А. Кеннелли (в 1887—1894 гг. работал в качестве главного ассистента Эдисона в его лаборатории в Уэст-Ориндже) в 1902 г. указал на сущест­вование в атмосфере на высоте 100—300 км отражающего электромагнит­ные волны слоя. Этот важнейший компонент ионосферы получил назва­ние слоя Кеннелли — Хевисайда, поскольку одновременно с Кеннелли он был открыт английским физиком О. Хевисайдом.

В истории геоморфологии заметный след оставило учение У. Дейвиса о формировании рельефа от взаимодействия экзогенных и эндогенных факторов; его же концепция возникновения асимметричных пластовых ландшафтов (куэстовых гряд); разработанные Г. К. Джилбертом пред­ставления о зависимости рельефа от поднятий (преимущественно моло­дых в геологическом смысле) и опусканий земной коры.

Таким образом, в конце XIX — начале XX в. для американской нау­ки характерны в основном те же тенденции, что и для мировой науки в целом, включая рост масштабов и эффективности исследования, интегра­цию (например, между биологическими и медицинскими, астрономиче­скими и физическими знаниями) и дифференциацию, усиление совместно­го характера научного труда на базе новых форм организации и ком­муникации в науке. Были достигнуты существенные успехи на ряде участков научно-технических работ, в особенности за последние годы рассматриваемого периода (генетика, экспериментальное подтверждение квантовой физики, ряд областей астрономии и т. д.). Не случайно и прогресс в организации научных исследований приходится в основном на эти годы, хотя, с другой стороны, немалую роль здесь сыграло и стрем­ление поставить науку на службу военному производству, поскольку этот отрезок времени совпал с подготовкой и участием США в первой миро­вой войне. Это стремление усилилось под воздействием признанпя необ­ходимости науки для укрепления экономического, индустриального и воен­ного потенциала.

Усиление эксплуатации научно-технической сферы со стороны моно­полий, выделение ими определенной части своих доходов на цели иссле-

IV. НАУКА И КУЛЬТУРА

дований и разработок не могли не привести к проникновению в эту сферу коренных пороков империализма: конкуренции; зависимости от экономи­ческой конъюнктуры и кризисных спадов; дискриминации, в частности расовой ⁸²; милитаристских тенденций.

Все в большей мере проявлялись отрицательные последствия неорга­низованного и хаотического технического воздействия на природу: эро­зия почвы, рост загрязненности окружающей среды, вымирание многих видов ранее обитавших на территории США организмов. Почти исчезли бизоны, до 80-х годов встречавшиеся миллионными стадами; к 1900 г. вымер странствующий голубь — характерный представитель животного мира Северной Америки; невосстановимо погибли и многие другие виды растений и животных.

Экологические нарушения, вызванные научно-техническим прогрессом и ростом производительных сил в условиях бесконтрольного загрязнения и нарушения среды, привели к необходимости срочных мер по восстанов­лению численности промысловых рыб, редких животных, по охране ценных экологических комплексов и т. д. Однако такие меры, если не считать организации нескольких заповедных территорий и рыбонадзорных станций ⁸³, практически отсутствовали. Вплоть до 1916 г., когда был при­нят акт о службе национальных парков, не существовало какой-либо об­щей системы охраны природы в масштабе страны.

Все в возрастающей мере наука и техника в конце XIX — начале XX в. использовались в целях придания массового, стандартизованного характера не только материальному, но и духовному производству, в це­лях капиталистической интенсификации труда и увековечения существу­ющих социальных отношений. Неудивительно, что господствовавший в широких слоях интеллигенции в середине XIX в. сциентистский опти­мизм все чаще уступал место антисциентистским настроениям. Достаточ­но сравнить знаменитое уитменовское «ура позитивным наукам! да здрав­ствует точное знание!» («Песня о себе») ⁸⁴ с интонациями, например, Т. Олдрича: «мы заурядности черты вдыхаем с догмами наук» ⁸⁵.

Конечно, отрицание, подчас эстетски-снобистское, достижений научно-технического прогресса, характерное для ряда идеологических направле­ний США и других стран в эпоху империализма, имело мало общего с реальными трудностями и кризисными явлениями в самой науке: с ми­ровоззренческой перестройкой при переходе от классической физики к квантовой и к теории относительности, с эволюционной и генетической переориентацией биологии и т. п. Однако сочетание трудностей роста са­мой науки, сомнений в отношении ее социального престижа и нарастав­шего давления на науку в целях ее капиталистически-милитаристского использования создало (на фоне еще не изжитого сциентистского опти-мизма и прогрессизма XIX в. с его надеждами, что наука «сама по себе» устранит социальные трудлости) к началу XX столетия своеобразную ситуацию в развитии естествознания, проявившуюся в социально-эконо-

82 Baker H. E. The Colored Inventor. 2nd ed. N. Y., 1969.

83 Кольцов Н. К. Исследовательские институты в Соединенных Штатах Америки.—
Природа, 1917, № 10, с. 984.

84 Уитмен У. Избранные произведения. М., 1970, с. 69.

85 Цит. по: Паррингтон В. Л. Основные течения американской мысли: В 3-х т. М.,
1962—1963, т. 3, с. 94.

ПРОСВЕЩЕНИЕ И НАУКА

мических условиях США, быть может, наиболее ярко по сравнению с другими капиталистическими странами.

Еще в последние десятилетия XIX в. объективный вклад ученых США в мировую науку не мог сопоставляться по своей значимости с достижениями европейских стран. Вспомним, что американских ученых в отличие от европейских не было ни среди деятелей раннего — до 1900-х годов — периода становления генетики, ни среди предшественников и первых пропагандистов открытого Д. И. Менделеевым периодического закона, ни (если не считать Гиббса) среди основателей современной тео­ретической физики, ни в ряде многих других важнейших научных дви­жений той эпохи, породивших в конечном счете современное естествозна­ние. Однако начиная с 1910-х годов американская наука на своем новом этапе стала быстро приобретать интернациональный характер, и обраще­ние к достижениям мировой науки наряду с использованием собственных ресурсов способствовало интенсификации научных исследований в США, в том числе и сравнительно отстававших прежде фундаментальных ис­следований.

ЛИТЕРАТУРА И ИСКУССТВО

Глава восемнадцатая ЛИТЕРАТУРА И ИСКУССТВО

1. ЛИТЕРАТУРА

В литературном процессе после окончания гражданской войны и Ре­конструкции и до 1918 г. достаточно отчетливо выделяются два этапа; «водоразделом» здесь оказывается испано-американская война ¹.

На исходе столетия завершают свой путь Уитмен, Лонгфелло, Мел-вилл, исчерпывает себя романтическое движение, выдвигаются на первый план писатели, приверженные к реализму и социальной критике. Это прежде всего центральная фигура литературного процесса второй полови­ны XIX века — Марк Твен. Реалистические принципы закрепляются в творчестве У. Д. Хоуэллса, Э. Беллами, Ф. Брет Гарта, литература обо­гащается психологическим анализом в романах Г. Джеймса, в поэзии Э. Диккинсон. В 90-е годы начинается развитие натуралистических тен­денций (у Норриса, Крейна, Гарленда, молодого Драйзера), что явилось во многом реакцией на буржуазно-охранительные веяния. Важный фак­тор литературного процесса в США — активное усвоение художниками слова (Хоуэллс, Джеймс) опыта русской (Тургенев, Толстой, Достоев­ский, Чехов) и французской литератур (Флобер, Золя, Мопассан). В ис­следуемый период усиливается кризис буржуазно-демократических иллю­зий, блекнет вера в американскую исключительность. Эти настроения окрашивают позднее творчество Марка Твена. Настроения разочарования характерны для последних лет жизни Уитмена.

Обострение социальных противоречий в стране в последние десятиле­тия XIX столетия нашло отражение в процессе углубившейся поляриза­ции сил в литературе. Художественно-эстетические споры писателей, естественно, определялись и их различиями в социально-политическом плане. В условиях спекулятивного «бума», наступившего после граждан­ской войны, усиливаются буржуазно-апологетические тенденции в литера­туре; в частности, знамением времени становится так называемая «де­ловая повесть», прославляющая добродетели бизнесмена и дельца. Одним из ее творцов был Джордж Хорас Лоример (1867—1937), известный как редактор массового, рассчитанного на вкусы «среднего американца» жур­нала «Сэтерди ревью оф литерачур» (с 1899 по 1936 г.), тираж которо­го поднялся с 1800 экземпляров до 3 млн. Сам Лоример был автором из­вестной повести, содержавшей откровенное поучение о том, как накопить капитал: «Письма купца, сделавшего самого себя, своему сыну» (1902). Другой характерной фигурой литературы такого рода был Хорейшо Олджер (1832—1899), священник, автор более 130 бестселлеров для де­тей, расходившихся огромными для того времени тиражами. Особой по­пулярностью пользовалась серия повестей, в центре которых был образ

1 Русские переводы и критическая литература по рассматриваемому периоду собра­ны в кн.: Либман В. А. Американская литература в русских переводах и критике: Библиография, 1776—1975. М., 1977; Либман В. А., Исаева И. Н. Американская ли­тература в русской критике: Библиографический указатель. 1976—1980. М., 1984.

Оборванца Дика. В них разрабатывался сюжет, потом многократно варь­ировавшийся Олджером: ребенок, познавший нужду, поднимался к богат­ству и успеху. «Розовые» сказки Олджера должны были внушить чита­телю убеждение в «американских возможностях»: ведь в США каждый мог сделать сам себя, достичь процветания, выказав трудолюбие, береж­ливость, находчивость.

В 70—80-е годы художественные вкусы во многом диктовались груп­пой литераторов буржуазно-охранительной, консервативной ориентации, сторонников так называемой «традиции утонченности». За ученость их часто называли «браминами», иногда «бостонцами».

Рупором «бостонцев», группировавшихся вокруг Гарвардского универ­ситета, был журнал «Атлантик мансли». Их деятельность была своеобраз­ной реакцией на вульгарность и торгашеский дух «позолоченного века» ², попыткой отгородиться от серьезных жизненных проблем в сфере «чи­стой» красоты. Ориентация на европейские и особенно английские образ­цы, культ «чистой» формы, враждебность к реализму, которому припи­сывались «грязь» и «грубость» в искусстве, соединились с политическим консерватизмом.

Среди ревностных апологетов «традиции утонченности» был Томас Олдрич (1836—1907), прозаик, поэт и критик, редактор журнала «Ат­лантик мансли» (1881—1890). Сторонник традиционных форм, изысканно-рафинированного стиля, консервативной идеологии, Олдрич отрицательно воспринимал все свежее и жизненное; Уитмен, например, был для него не более как «шарлатан». Другим поборником «идеального» стал критик Эдмунд Кларенс Стедмен (1833—1908), который в своих многочисленных сочинениях ориентировался на английские «викторианские» образцы. В группу ведущих «бостонцев» входил поэт Ричард Генри Стоддард (1825—1903), стихи которого, популярные в свое время, несли печать сентиментальности и безликости. Наконец, приметную роль играл и поэт Байярд Тейлор (1825—1878), оставивший около десятка томов стихов, в основном среднего уровня, среди которых выделяется лишь сборник «Домашние пасторали» (1875).

В известной мере близки к «бостонцам» были и некоторые писатели, чья лучшая пора связана с аболиционистским движением; Г. Бичер-Стоу, Г. У. Лонгфелло, Дж. Г. Уитьер, Р. У. Эмерсон, Дж. Р. Лоуэлл, О. У. Холмс. На склоне лет они во многом растеряли боевой пыл и ради­кализм молодости, обрели статус «мэтров» и довольно органически вписа­лись в новоанглийский университетский культурный контекст. В это вре­мя они продолжали полезную деятельность как просветители, переводчи­ки, критики, содействовавшие ознакомлению американской публики с шедеврами европейской художественной культуры. Наиболее решительно «бостонские» стандарты утверждали их эпигоны во главе с Олдричем и

Стедменом.

К началу 90-х годов «традиция утонченности» оказалась во многом дискредитированной на фоне очевидных достижений художников-реали­стов. Этому способствовало творчество таких писателей, как Г. Джеймс, У. Д. Хоуэллс, Э. Беллами и, конечно же, М. Твен.

2 Термин «позолоченный век», ставший весьма меткой характеристикой конца XIX столетия, времени спекулятивного разгула и массовой коррупции, закрепился после опубликования в 1873 г. одноименного романа, созданного Твеном совместно с Ч. Уорнером.

IV. НАУКА И КУЛЬТУРА

ЛИТЕРАТУРА И ИСКУССТВО

Генри Джеймс (1843—1916) —одна из выдающихся фигур американ­ской литературы второй половины XIX в., художник, ставший междуна­родно признанным. Интеллектуал, влюбленный в искусство, аристократ духа, Джеймс ощущал свою «несовместимость» с миром вульгарной буржуазной практики, которая окружала его в США. Это во многом объясняет его добровольную экспатриацию: большую часть жизни он про­вел вне родины — в Европе (с 1875 г. поселился в Англии, где в 1915 г. принял британское подданство). Эстетическая критика буржуазных нра­вов занимала существенное место в его творчестве. Пребывание в Европе позволило ему как художнику слова обогатиться благодаря дружбе и переписке с выдающимися современными ему художниками: Флобером, Тургеневым, Мопассаном и др. В то же время многолетняя оторванность от родной почвы, общение исключительно с миром художественной интел­лигенции не могли не сказаться на его творчестве, отличающемся изве­стной узостью тематики, сосредоточенностью на проблемах искусства. Наследие Джеймса — романиста, новеллиста и критика — весьма об­ширно. В романах («Родрик Хадсон», 1876; «Европейцы», 1878; «Пло­щадь Вашингтона», 1880; «Женский портрет», 1881; «Бостонцы», 1886 и др.), в повести «Дейзи Миллер» (1878), имевшей большой успех, Джеймс по преимуществу осваивает две главные темы: взаимоотношения американцев и европейцев; столкновение наивного, неискушенного со­знания с миром алчности и денежных интересов. Иногда эти две темы взаимосвязаны. Герои Джеймса — по большей части выходцы из состоя­тельной среды, художники, литераторы. В последний период творчества, в 1900-е годы Г. Джеймс эстетически интерпретирует главным образом проблемы, затрагивающие творческую деятельность, жизнь художников, писателей (например, в повести «Письма Асперна», 1888); нередко при­бегает к сложным стилевым приемам (романы «Поворот винта», 1898; «Послы», 1903; «Крылья голубки», 1902, и др.). Не остается Джеймс глухим к социальным противоречиям своей эпохи: в романе «Принцесса Казамассима» (1886), например, изображен Лондон, город острых со­циальных контрастов. Однако революционеры представлены Джеймсом тенденциозно, во многом предвзято, как люди, склонные к террористиче­ским методам.

В историю литературы Г. Джеймс вошел как мастер психологического анализа, тонко улавливавший нюансы в поведении и настроениях своих героев, как изощренный стилист, уделявший пристальное внимание воп­росам художественной формы, повествовательной манере, стремившийся к теоретическому осмыслению самого творческого процесса, вопросов пи­сательского мастерства.

Опираясь на опыт русских и французских писателей-реалистов, Г. Джеймс полемизировал с принципами «традиции утонченности», с по­пытками лакировки действительности, отстаивал правду в искусстве, а главное — первым среди американских критиков занялся проблемами романной формы (статья «Искусство романа»).

Значительную роль в литературном процессе конца века играл и Уильям Дин Хоуэллс (1837—1920), романист, очеркист, журналист и влиятельный литературный критик, путь которого характеризуется отхо­дом от «бостонских» канонов. Как и Джеймс, Хоуэллс был связан с ев­ропейской культурой, в молодости занимал пост консула в Венеции, на его ранних произведениях (книга очерков «Жизнь в Венеции», 1866;

романы «Их свадебное путешест­вие», 1872; «Случайная встреча», 1873; и др.) заметно влияние «тра­диции благопристойности», а объ­ект изображения — малозначитель­ные семейные и любовные коллизии в среде американской аристократии, путешествующей за океаном. В это время он еще полагал, что «улыбча-тые стороны жизни» являются «наи­более американскими». В дальней­шем тематика Хоуэллса расширяется и углубляется: он критикует с эти­ческих позиций буржуазный успех (роман «Современная история», 1882), показывает горестную судьбу «честного», «старомодного» предпри­нимателя, столкнувшегося с бесстыд­ными дельцами новой формации (в романе «Карьера Сайласа Лафэма», 1885).

В середине 80-х годов, прежде всего под воздействием хеймаркет-ской трагедии, потрясшей Хоуэллса, воззрения писателя заметно радика­лизируются, в его творчестве происходят очевидные перемены. В связи с казнью лидеров трудящихся в Чикаго, жертв буржуазного лжеправо­судия, писатель отправил письмо протеста в газету «Нью-Йорк дейли трибюн», что было актом немалого гражданского мужества в обстановке кампании травли, развернутой против «красных» и «анархистов». Это выступление Хоуэллса по праву сравнивается со знаменитым письмом Золя в защиту Дрейфуса «Я обвиняю». «Историческая действительность такова,— приходил к выводу Хоуэллс,— что свободная республика убила пять человек за их убеждения» ³. Горькое сознание того, что американ­ская демократия перерождается в плутократию, наложила отпечаток на последующее творчество писателя. В 80-е годы Хоуэллс-критик начинает формулировать свои реалистические эстетические принципы, заострен­ные как против «традиции утонченности», так и против эпигонов роман­тизма. Он пропагандирует достижения передовых писателей Европы, в частности Золя, Ибсена и особенно Льва Толстого, который с середины 80-х годов стремительно завоевывает сердца американских читателей.

Хоуэллс испытывал в эти годы разнородные идейные влияния таких художников и мыслителей, как Э. Беллами, Л. Гронлунд, У. Моррис и Л. Н. Толстой; определяющим же для него был принцип экономического равенства всех людей и признание недостаточности формальной буржуаз­ной демократии в политической сфере. Хоуэллс был первым американ­ским писателем, открыто называвшим себя социалистом; правда, его социализм носил христианско-реформистскую окраску. В серии «нью-йорк­ских», пли «экономических», романов («Энни Килберн», 1889; «Преврат-

3 Цит. пo: College English. 1958. Apr., p. 203.

IV. НАУКА И КУЛЬТУРА

ЛИТЕРАТУРА И ИСКУССТВО

ности погони за богатством», 1890; «В мире случайностей», 1893) писа­тель выходит за пределы узкосемейной тематики, в поле его зрения оказывается коренной для США контраст богатства и нищеты. Роман «Пре­вратности погони за богатством» (1890) — широкая социальная панорама; в нем показаны в конфликте и противоборстве старая американская ари­стократия и воротилы «большого бизнеса», представители литературно-художественной интеллигенции, богачи и бедняки Ист-Сайда.

Во многом под влиянием Морриса и Беллами Хоуэллс создает соци­ально-утопическую дилогию «Путешественник из Альтрурии» (1894) и «Через игольное ушко» (1907), в которой острая критика расколотых со­циальным имущественным неравенством современных США, их идеологи­ческой надстройки, господствующих нравственно-этическпх понятий от­теняется с помощью изображения идеальной страны Альтрурии. В Альт­рурии реализованы принципы социальной справедливости, труд носит всеобщий характер, исчезла паразитическая прослойка населения, а же­стокая конкурентная борьба уступает место альтруизму, взаимопомощи, братству людей.

Хотя в позднем творчестве Хоуэллса заметен некоторый спад социаль­но-критических мотивов (роман «Сын Ройала Лэнгбрита», 1904; книга очерков «Чудесные английские города», 1906; и др.), в своей публици­стике он стоит на антибуржуазных позициях. В начале 90-х годов Хоу­эллс участвует в антитрестовском движении, позднее вместе с Марком Твеном входит в Антиимпериалистическую лигу, осуждает политику «большой дубинки» на Кубе, в Мексике. Тема его рассказа «Эдита» (1902), связанного с событиями испано-американской войны 1898 г.,— пагубность милитаристского дурмана.

Правда, радикальные общественные воззрения Хоуэллса заметно «опережали» его художественный метод. Писатель испытывал на себе «табу» «респектабельного» общества, его мягкой, спокойной манере не хватало резких, решительных красок; писателю кабинетного типа, ему недоставало жизненного опыта, прежде всего знания быта низов. Хоуэллс олицетворял определенный ранний этап в развитии реализма в литерату­ре США. Он ободряюще напутствовал первые шаги нового поколения пи­сателей: Т. Драйзера, С. Крейна, X. Гарленда, Р. Херрика, Ф. Норриса, которые пошли дальше Хоуэллса. То зло, о котором спорили, теоретизи­ровали герои Хоуэллса в гостиных и кабинетах на страницах его романов, предстало в творчестве этих художников в виде наглядных конкретных картин нищеты, бедности, человеческой деградации.

В обстановке резкого углубления социальных противоречий в США в 80-х годах Э. Беллами (1850—1898) опубликовал свой знаменитый роман «Взгляд назад» (1888). Его выход явился событием не только литератур­ного, но и общественного значения. В романе, используя мотив летарги­ческого сна, Беллами переносил главного героя Джулиана Уэста из Бо­стона 1887 г. в 2000 г., в обстановку «новой цивилизации человеческого братства». Обличая пороки и противоречия капитализма, порождающего обнищание масс, кризисы, безработицу, унижение трудящегося человека и безжалостную конкуренцию, Беллами рисовал с присущей ему обстоя­тельностью образ Нового Мира. В нем воплощалось в жизнь экономиче­ское равенство, все орудия и средства производства переходили в руки государства, техника достигала сказочно высокого уровня, соперничество конкурентов сменяли отношения взаимопомощи.

Правда, эклектически соединив некоторые положения марксизма с тео­риями современных ему либеральных реформаторов, Э. Беллами при многих прозрениях упрощенно представлял будущее как некое царство мещанского комфорта, автоматически разрешившее все жизненные про­тиворечия. Однако доходчивость манеры Беллами, убедительность и кон­кретность предложенного им плана весьма импонировали читателям. В США возникло политическое движение «национализаторов», целью ко­торого была реализация планов Беллами по передаче всех средств про­изводства в руки государства; возникли также клубы Беллами.

Роман вызвал оживленную литературную и общественную полеми­ку⁴: в конце 80-х —начале 90-х годов увидело свет несколько десятков утопических романов. Часть из них развивала идеи Беллами (С. X. Сто­ун, С. Шиндлер, «альтрурийская» дилогия У. Д. Хоуэллса), в то время как некоторые литераторы консервативного направления (А. Додд, К. Вильбранд, Р. Михаэлис и др.) занялись продуцированием антисоциа­листических пасквилей. Полемическим откликом на роман Беллами с его идеей мирного перехода к социалистическому обществу стал роман-пре­достережение И. Доннелли «Колонна Цезаря» (1890), изображавший на­родное восстание против тирании олигархии как «кровавый и ужасный урок». Своеобразная полемика с уравниловкой и фетишизацией техники в романе Беллами содержалась в романе английского социалиста У. Морри­са «Вести ниоткуда» (1891).

Отзываясь на развернувшуюся полемику, Беллами выпустил белле-тризованный трактат «Равенство» (1897), сюжетно связанный с романом, но художественно бледный. Сенсационный успех романа «Взгляд на­зад» ⁵, воспринятого многими читателями едва ли не как прямое руковод­ство к действию не только в США, но и во многих других странах, объясняется интернационалистским характером тех социалистических идеалов, которые в нем при всех противоречиях нашли выражение. Кла­ра Цеткин, переведшая роман на немецкий язык, считала его крайне по­лезным для трудящихся масс⁶. В Нидерландах создали специальную Ассоциацию Беллами. Книгу с жадностью читали в России. По мнению У. 3. Фостера, вместе с книгой социалиста Л, Гронлунда «Кооперативная республика» роман Беллами «способствовал популяризации социали­стических и полусоциалистических идей среди американских масс»⁷. Ф. Фонер назвал роман «первым учебником социализма» в США⁸.

4 Гилепсон Б. А. Роман Э. Беллами «Взгляд назад» и его роль в литературной и об­
щественной борьбе в США.— В кн.: Американский ежегодник, 1972. М., 1972,

с. 41—62.

5 Когда в 1935 г. Колумбийский университет обратился к философу Дж. Дьюи, исто­
рику Ч. Бирду и редактору журнала «Атлантик» Э. Уиксу с предложением соста­
вить список из 25 книг, оказавших наибольшее влияние на умонастроения и дела
людей во всем мире за истекшие полвека, то все трое поставили на первое место
«Капитал» Маркса, а на второе — роман Беллами «Взгляд назад». О международ­
ном резонансе этой книги см. антологию: Bowman S. E. Edward Bellamy Abroad.

N. Y., 1962.

6 Интересные данные о восприятии романа в Германии см. в кн.: Riederer F. Edward
Bellamy's Utopischer Sozialismus und sein Einfluss auf der Sozialistische Denken in
Deutschland. Mtinchen, 1961.