III. США В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ 15 страница

Юджин О'Нил (1888—1953), симпатизировавший в 1910-е годы социа­листическим идеям, вместе с Дж. Ридом принимает участие в работе объединения драматургов радикальной ориентации «Провинстаун плей­ере», создает свои первые одноактные пьесы, явившиеся прологом его прославленных драм 20-х годов. Для этих писателей, ставших цент­ральными фигурами литературного процесса 20—30-х годов, «социалисти­ческая закалка» их молодости оказалась важной, она во многом опреде­лила антибуржуазный пафос их творчества.

В «Мэссиз» сотрудничал Джон Рид (1887—1920), творческий путь ко­торого начался в канун мировой войны. Питомец Гарвардского универси­тета, Рид дебютировал как очеркист и эссеист в журнале «Америкэн мэгэзин», в пору юности вращался в среде Гринвич Вилледжа, квартала

26 Echoes of Revolt. The Masses, 1911—1917/Ed. by W. L. O'Neill. Chicago, 1966, p. 6.

IV. НАУКА И КУЛЬТУРА

ЛНТЕРАТУРА И ИСКУССТВО

радикальной художественной интеллигенции, что содействовало форми­рованию его критических настроений. Уже в ранних очерках и новеллах («Капиталист», «Куда влечет сердце», «Еще один случай неблагодарно­сти» и др.) он описывал Нью-Йорк, кварталы трущоб, рисовал безра­ботных, «людей дна». Вехой в его развитии стал посвященный стачке текстильщиков очерк «Война в Патерсоне» (1913). Становлению Рида как революционного писателя содействует поездка в Мексику (1914). Его репортажи были собраны позднее в книге «Восставшая Мексика» (1914), увлекательной, романтичной, красочной, в которой Рид создал убедительный собирательный образ народа, борющегося за свободу.

Осенью 1914 г. Рид отправляется в поездку по европейскому театру мировой войны: он осуждает «войну торговцев» и шовинистическую исте­рию. Этой же теме посвящены его рассказы 1914—1916 гг.: «Глава рода», «Потерянный мир», «Так принято» идр. Весной 1915 г. Рид выехал на балканский театр военных действий, побывал в России, итогом чего ста­ла книга «Война на Восточном фронте» (1916), построенная как серия путевых очерков, исполненных горечи и боли. После вступления США в войну он становится в ряды активных антимилитаристов, оказывается объектом травли со стороны «патриотов доллара».

С проницательностью оценил Рид известие о падении царизма в России, увидев в этом событии лишь первую фазу революции. В конце августа 1917 г. он приезжает в Петроград, за два месяца до Октябрьско­го восстания. Его симпатии безоговорочно отдаются большевикам. С Ок­тябрьской революцией, с Лениным связан последний, самый плодотвор­ный этап в жизни Рида (1917—1920), превращение его, бунтаря и ради­кала, в научно мыслящего революционера, коммуниста, художника нового типа.

Десятые годы XX в. были временем активной деятельности талантли­вого публициста и критика Рендолфа Борна (1886—1918). Выходец из интеллигентной семьи, Борн еще в пору учебы в Колумбийском универ­ситете принимал участие в работе Социалистического общества коллед­жей. Его мысль устремляется за пределы «ужасной капиталистической системы», он неоднократно высказывает симпатию к «религии социализ­ма». В ранней книге «Молодежь и жизнь» (1913) он декларирует убеж­дение в необходимости «изменения социального порядка», «преодоления отживших философий и экономических форм». В 1916 г. под его редак­цией выходит сборник статей, посвященных проблемам мирного урегули­рования военного конфликта. Борн — автор и один из вдохновителей жур­нала «Севен артс» («Семь искусств», 1916—1917), просуществовавшего недолго, но ставшего рупором литераторов, стоявших на демократиче­ских и антиимпериалистических позициях. В нем печатались Шервуд Андерсон, Уолдо Фрэнк, Джеймс Оппенгеймер, Джон Рид, критик Ван Вик Брукс. В журнале Борн опубликовал свою программную статью «Вой­на и интеллигенция», заостренную против милитаризма и конформизма. К осени 1917 г. относятся его контакты с американскими левыми социа­листами, которых он называет «большевиками»; он высказывает также симпатии к освободительным идеям социалистической России.

Как критик, Борн исходил из того, что «литературная пропаганда» может и должна быть поставлена «на службу радикальным идеям». Его формулой веры были реализм, симпатия к угнетенным, неприязнь к роб­кому, буржуазно-апологетическому искусству. С прозорливостью и ре-

шительностью он выступал в защиту национальной самобытности амери­канской литературы, разъяснял ценность «полезного прошлого», насле­дия таких гигантов, как Уитмен, Эмерсон, Торо, обращался к опыту русской литературы, посвятив статьи Достоевскому и Горькому, встал на защиту Драйзера, приветствовал новые явления в литературе, в част­ности книги М. А. Нексе и Э. Синклера. Один из предтеч марксистской критики в США, Борн умер в 32 года, в самом начале пути. В 1935 г. Лига американских писателей учредила медаль его имени.

Интересную и богатую картину представляет американская поэзия второй половины XIX — начала XX в.²⁷ Ее центральной фигурой был Уолт Уитмен (1819—1892). В отличие от несколько «европеизированных» Хоуэллса и Джеймса Уитмен, как и Твен, явился ярким олицетворением национально-самобытных черт американской литературы. Великий худож­ник, новатор, он шел неизведанными путями в поэзии. Он раздвинул те­матические рамки поэзии, был родоначальником новой формы «свободно­го стиха», и это определило мировой резонанс его творчества. Трудно назвать значительного американского поэта, который не испытал бы воз­действия автора «Листьев травы».

Сын фермера, сменивший в молодые годы немало профессий, Уитмен начинал, подобно многим соотечественникам-литераторам, как журналист, газетчик. Его первые стихи и очерки не возвышались над заурядным уровнем. Тем неожиданней был взлет, ознаменованный выходом его сбор­ника стихов «Листья травы» (1855). Это была одна из самых необычных книг в истории литературы: в ней, как казалось современникам, все было вызовом «хорошему вкусу» и установившимся традициям. Книгу приня­ли дружной хулой; лишь Р. У. Эмерсон угадал в ее авторе оригиналь­ный, своеобычный талант. Действительно, Уитмен настолько опередил эстетические представления своего времени, что масштаб и значимость его сборника были поняты едва ли не полстолетия спустя. Лишь на закате жизни пришло к поэту признание: его оценили в Европе, в Анг­лии, в России. Ныне «Листья травы» осознаются как принципиальная веха в истории не только американской, но и мировой литературы. В 1955 г. по решению Всемирного Совета Мира отмечалось столетие вы­хода этой книги.

В «Листьях травы» по-своему отразились тот общественный подъем, те надежды и чаяния, которые владели демократической обществен­ностью США в канун гражданской войны, в преддверии решительного штурма бастионов рабства. Не случайно Уитмен предпослал первому из­данию книги пространное, программное предисловие, в котором, в част­ности, высказал оптимистическое убеждение в неизбежном торжестве де­мократических идеалов. «Листья травы» 1855 г.— тоненькая, более чем скромно изданная книжечка. Но в ней были заложены основные идеи и мотивы Уитмена. Следующие издания книги (всего при жизни Уитмена их вышло девять) «обрастали» новыми и новыми циклами и поэмами.

В годы гражданской войны поэт служил братом милосердия в госпи­талях. В цикле «Барабанный бой» он воспел героику антирабовладельче­ской борьбы. Трагическая гибель президента Линкольна исторгла у него неподдельную скорбь («Когда во дворе перед домом цвела этой весною сирень»; «О, Капитан, мой капитан» и др.).

27 Поэзия США / Сост., вступ. и коммент. А. Зверева. М.. 1982.

IV. НАУКА И КУЛЬТУРА

ЛИТЕРАТУРА И ИСКУССТВО

Последние годы жизни Уитмена были печальными: его разбил пара­лич, надвигалась старость, в стихах, прежде лучезарно-радостных, по­явились минорные настроения. С грустью наблюдал поэт разгул спеку­лятивного «бума» в послевоенную пору, возвышение зловещего «дракона наживы». В публицистической книге «Демократические дали» (1871), во многом расставаясь с былыми иллюзиями об американской «исключитель­ности», поэт с горечью констатировал: «...при беспримерном материаль­ном прогрессе общество в Соединенных Штатах искалечено, развращено, полно грубых суеверий и гнило. Таковы политики, таковы и частные лица. Во всех наших начинаниях совершенно отсутствует или недораз­вит и серьезно ослаблен важнейший, коренной элемент всякой личности и всякого государства — совесть» ²⁸.

Поэзия Уитмена, отказавшегося от классических размеров и форм, от привычной тематики, совершенно необычна. Его стихи, как правило, бес­сюжетные, построены в виде цепи картин, образов, лирико-философских размышлений и отступлений. Здесь и поэмы, такие, как «Песня большой дороги», «Песня о топоре», «Рожденный на Поманоке», «Песня о вы­ставке», и другие; и лаконичные фрагменты, миниатюры, состоящие всего из нескольких строк. Лирический герой Уитмена — рядовой американец, один из множества себе подобных, человек-труженик, который словно бы растворяется в неоглядной вселенной. Одна из главных особенностей поэзии Уитмена — разлитое в ней ощущение земной шири, космических масштабов, красоты и многообразия мироздания. Некоторые поэмы Уит­мена — своеобразные путешествия лирического героя, открывающего и окружающий мир, и самого себя. Близкий к философии трансцендента­лизма, Уитмен исповедует своеобразный пантеизм, слияние человека с природой. Звучит в его стихах и мотив реабилитации плоти, прославле­ние чувственной природы человека (цикл «Адамовы дети»).

Уитмен — певец масс, он славит содружество всех людей, всего живого:

Я с вами, мужчины и женщины нашего поколения

и множества поколений грядущих... И я был участником жизни, частицей живой толпы,

такой же, как всякий из вас... ^2Э

Поэту свойственна счастливая способность словно бы растворяться в других людях, быть причастным к их болям и радостям. Ратуя за еди­нение людей, их солидарность, Уитмен выходил за рамки буржуазно-демократического миропорядка, утверждал те нравственно-этические нор­мы, которые возможны лишь в обществе социальной справедливости (стихотворение «Приснился мне город»).

Его поэзия отличается исключительным многообразием тем и мотивов: Уитмен славит труд, деяние, достижения технического прогресса, достоин­ство человека с черным цветом кожи; как подлинный интернационалист, он приветствует революционную и освободительную борьбу народов («Европейскому революционеру, который потерпел поражение», «О Фран­ции звезда», «Испания 1873—1874» и др.). Уитмен был одним из первых поэтов-урбанистов, певцом стремительно растущих городов.

Это новое содержание, масштабность тематики требовали отказа от традиционной поэтики, поиска иной, емкой, раскованной формы: здесь и

28 Уитмен У. Избранные произведения. М., 1970, с. 357.

29 Там же, с. 142.

использование свободного стиха, и широкая ораторская интонация, и своеобразный «космизм» художественного мышления, и богатство язы-ка, насыщенного неожиданными метафорами и символикой. В методe Уитмена, по преимуществу романтика, сильны и реалистические элемен-ты: в поле зрения поэта живые, конкретные, бытовые, нередко сугубo «прозаические» подробности. Он — предтеча поэтического реализма XX в. Уитмен, прежде всего как мастер свободного стиха, дал мощный им-пульс тому процессу обновления поэтических форм, который проходил нa рубеже XIX—XX столетий не только в США, но и в Европе. В сущно-сти все развитие американской поэзии в нашем веке проходит под знаком уитменовской традиции, интерпретируемой весьма широко художниками разных идейно-эстетических позиций. С особой силой усвоение уитменов-ских гуманистических, демократических мотивов заметно в творчестве поэтов прогрессивной ориентации (К. Сэндберг, Дж. Рид, М. Голд, У. Лоуенфелс, Р. Лоуэлл и др.).

Непосредственным продолжением и развитием традиций Уитмена, обращенных к революционному процессу в XX столетии, стала деятель­ность Гораса Лого Тробела (1858—1919). Друг автора «Листьев травы», его биограф и литературный душеприказчик, Тробел вошел в литературу как автор фундаментального труда «С Уолтом Уитменом в Кемдене» (1906—1963, т. 1—5), в котором бережно собрал все детали и факты, относящиеся к последним годам жизни великого поэта. Менее известна в США другая сторона деятельности Тробела — публициста, поборника социалистических идеалов, и поэта, автора сборников «Гимны коммуны» (1905), «Оптимос» (1910), «Коллектс» (1915), поэмы «Титаник» (1912), в которых воспета борьба трудящихся во имя светлого будущего³⁰. Тро­бел использовал уитменовский свободный стих, широкую ораторскую ин­тонацию, ему было свойственно оптимистическое мироощущение. Отрывок из поэмы «Титаник» (в переводе Л. Сталь) был опубликован 30 мая 1913 г. в газете «Правда», о чем В. И. Ленин одобрительно отозвался³¹. Тробел был другом Дебса, его ценили М. Горький, Р. Роллан. Современницей Уитмена, поэта-трибуна, была Эмили Диккинсон (1830—1886), художник камерного звучания, негромкого, но удивитель­но искреннего, проникновенного голоса. Сегодня критики США, активно изучающие ее творчество, ставят поэтессу рядом с Уитменом и Лонгфел­ло; при жизни же Диккинсон была практически неизвестна. Дочь состоя­тельных родителей, она обитала тихо и незаметно в родном городе Амхер-сте. Но затворническое существование Диккинсон не было безмятежным, жизнь талантливой поэтессы, как можно судить по ее стихам, отличалась глубокими внутренними переживаниями. Ее наследие включает около тысячи стихотворений, причем почти все они увидели свет после смерти поэтессы. Диккинсон тяготеет к малой форме, к лирической миниатюре. Темы ее поэзии — мир тонко чувствующей, легко ранимой женщины, неразделенная, трагическая любовь, размышления о жизни и смерти, религиозные мотивы. Диккинсон часто прибегает к намекам, полутонам, аллегориям, символике, заменяет точные рифмы ассонансами.

Гражданскую тему в поэзии представлял Сидней Ланир (1842—1881), признание к которому также пришло в XX столетии. Мастер пейзаж-

30 Подробнее см. насыщенную свежим фактическим материалом кн.: Любарская А. М.

Горас Тробел: Слава и забвение. Л., 1980. 31 См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 48, с. 190.

IV. НАУКА И КУЛЬТУРА

ЛИТЕРАТУРА И ИСКУССТВО

48с

ной и философской лирики, он вос­певал природу своей страны, в част­ности родного штата Джорджия (стихотворения «Топи Глинна», «Урожай» и др.). Сторонник конфе­дератов в период гражданской вой­ны, он осудил нашествие северян-«саквояжников», развал старого Юга в цикле «Дни стервятников» (1868). Рубеж XIX — начала XX в., вре­мя, отмеченное достижениями реа­листической прозы, было сравнитель­но мало плодотворным для поэзии. После ухода Диккинсон и Уитмена наиболее значительной фигурой был Эдвин Маркхем (1852-1940). Про­живший долгую жизнь, он остался в литературе как автор небольшой, написанной белым стихом поэмы «Человек с мотыгой» (1899), наве­янной популистским движением. В первом десятилетии XX в. выдви­нулся Уильям Воан Муди (1869— 1910), произведения которого отли­чались известной рассудочностью,

риторичностью, моралистическим пафосом. Много сил отдававший пре­подавательской работе в университетах, он приобрел известность стиха­ми, осуждающими агрессию США на Кубе и Филиппинах («Ода во вре­мена сомнения», «О солдате, павшем на Филиппинах»). Э. Маркхем и У. В. Муди подготовили решительный поворот к реализму и социальной критике, обозначившийся в поэзии в самый канун первой мировой войны.

Подобно дате выхода «Листьев травы», 1912 год стал в этом плане знаменательной вехой: увидел свет первый номер журнала «Поэтри», который начал издаваться в Чикаго критиком и поэтессой Гарриет Мон­ро (1860—1936). Журнал, имевший широкий резонанс в стране, публи­ковал поэтов разных художественных стилей, в том числе тех, кто соста­вил цвет американской поэзии: Фроста, Робинсона, Сэндберга, Мастерса, Линдзи. Критики включают их в «Большую пятерку»; при этом послед­них трех относят к «чикагской школе». Эпоха их наибольшей активности (с 1912 по 1925 г.) получила название «поэтического Ренессанса», что связано прежде всего с творческими успехами этих мастеров стиха, кото­рых отличали стремление к демократизации языка, к обновлению тради­ционных художественных форм. Благодаря достижениям прежде всего «Большой пятерки» поэзия перестала быть Золушкой в семье других искусств США.

Социально-критический пафос «поэтического Ренессанса» проявился в творчестве Эдгара Ли Мастерса (1869—1950), почти два десятилетия пребывавшего в безвестности в Чикаго, пока не увидела свет его знаме­нитая «Антология Спун-ривер» (1915), имевшая беспрецедентный для поэзии успех. Она состояла, примерно, из 250 «автоэпитафий» и миниа-

тюрных автобиографий умерших жителей маленького среднезападного городка Спун-ривер. Эти пронизанные драматизмом исповеди и призна­ния мертвецов говорили о неудавшихся, неисполненных желаниях, о боль­ших и малых человеческих трагедиях, жизнях несчастливых, бесцветных, несложившихся; они словно бы срывали ханжеский флер показного бла­голепия, камуфлировавшего подлинное бытие подобного провинциального захолустья. «Антология» Мастерса оказалась предвестником того «бунта против провинциализма», который позднее станет характерной приметой литературы 20-х годов.

Еще один представитель «чикагской школы», Вэчел Линдзи (1879— 1931), приобрел известность после выхода сборника «Генерал Бутс идет на небо» (1913). Будучи странствующим проповедником, он рассматри­вал свои стихи как своеобразные музыкальные речитативы и кантаты, рассчитанные на восприятие массовой аудиторией. Придавая большое значение музыкальной инструментовке своих произведений, Линдзи при­менял ритмы танца, джаза, церковной литургии, использовал, правда не­сколько поверхностно, мотивы и формы негритянского и африканского фольклора (в сборнике «Конго», 1914). В своих произведениях он не раз обращался к образам замечательных американцев, президента Линколь­на («Авраам Линкольн бродит в полночь»), губернатора Дж. Алтгелда («Орел позабытый»), ставшего на сторону рабочих во время Пульманов­ской стачки.

Ко времени «поэтического Ренессанса» Эдвин Арлингтон Робинсон (1869—1935) был автором сборников стихов «Дети ночи» (1897) и «Капитан Крэг» (1902), в которых присутствовал один из главных моти­вов его творчества — тревожное, острое ощущение неблагополучия, уко­ренившегося в американском образе жизни. Словно предвосхищая «Анто­логию» Мастерса, он создает серию портретов-миниатюр обитателей не­большого американского городка. Однако лишь сборник «Человек на горизонте» (1916) принес 47-летнему поэту давно заслуженное призна­ние. В этом и других сборниках Робинсон художественно истолковывал философские и психологические проблемы, касавшиеся отношения чело­века к миру и неумолимой судьбе; он пользовался традиционным, рифмо­ванным стихом.

Роберт Фрост (1874—1963), выходец из семьи фермеров, навсегда со­хранивший связь с людьми и природой Новой Англии, воспетой им в стихах, выпустил свой первый сборник «Воля мальчика» в 1914 г. Поэт-лирик, философ и гуманист, приверженный к традиционным формам, классическим размерам и новоанглийскому «местному колориту», он вы­рос в художника национального размаха, говорящего с неторопливой весо­мостью о предметах общечеловеческой значимости. За внешней непритя­зательностью белого стиха, используемого Фростом, обыденностью сель­ской, пасторальной тематики кроется щедрость внутреннего содержания. Поэта отличают лаконизм и отточенность формы, ощущение нравственно­го здоровья и афористичность незамутненного народного языка, а глав­ное — ясное, гуманное миросозерцание и уважительное отношение к чело­веку-труженику.

Если традиционный и несколько «старомодный» Фрост был близок к поэтике английских сентименталистов, то Карл Сэндберг (1878—1967) явился во многом его художественным антиподом. Он использовал сво­бодный стих, был ярким продолжателем уитменовской традиции. Привер-

IV. НАУКА И КУЛЬТУРА

ЛИТЕРАТУРА И ИСКУССТВО

женный к социальной проблематике, Сэндберг находился на «левом флан­ге» «Большой пятерки». В молодости он прошел трудовую школу, рано вступил в Социалистическую партию Америки, являлся ее функционером и публицистом. Известность пришла к нему с выходом сборников: «Стихи о Чикаго» (1916) и «Молотильщики» (1918). В этих стихах, грубоватых, порой шероховатых, Сэндберг (о котором тепло отзывался Маяков­ский³²) заявил о себе как певец простых людей, их труда, певец заво­дов, фабрик, индустриальных гигантов, стали, железа, бескрайних пше­ничных полей. Под его пером возникал образ Чикаго, «свинобоя и мясника всего мира», машиностроителя, «хлебного ссыпщика». Он не только предоставил слово новому герою поэзии, труженику, дорожному рабоче­му, горняку, лесорубу, продавцу рыбы (стихотворения «Землекопы», «Иллинойский фермер» и др.), прославил бунтаря и борца («Памяти до­стойного», «Динамитчик»). В годы войны сотрудничавший в журнале «Мэссис», он был среди тех, кто клеймил милитаризм («Убийцы», «Флаж­ки»), обличал тех, кто ослепляет народы бессовестной ложью («Лжецы»), приветствовал Октябрьскую революцию («Троесловие»).

В рассматриваемый период заметную роль играет обычно игнорируе­мая буржуазным литературоведением массовая поэзия, связанная с анти­трестовским и рабочим движением. Истоки рабочей песенной традиции уходят в далекое прошлое, в XVIII столетие. После войны Севера и Юга в условиях углубления конфликта между трудом и капиталом появляют­ся первые поэты-песенники, разрабатывающие рабочую тематику. Они были у рабочей организации «Рыцари труда» (Дж. Томпсон, X. Фул-лер и др.), у участников Пульмановской забастовки 1894 г., у сторон­ников единого налога Г. Джорджа, у популистов³³. В 70-е годы появи­лись и ранние ростки социалистической поэзии (С. Каллен, автор «Боево­го гимна пролетариата»). Широкое развитие получила социалистическая массовая поэзия в начале века.

Значительная, еще не до конца изученная глава в истории полити­ческой песни и поэзии была связана с деятельностью ИРМ. Эта рабочая организация издавала более 60 периодических изданий, газет, журналов, альманахов, выходивших на русском, шведском, испанском, итальянском и других языках, имела своих художников, карикатуристов, графиков, в ее недрах проходило вызревание пролетарского искусства, о котором Билл Хейвуд писал: «...Я думаю, что оно будет вызвано к жизни револю­цией, что оно будет гуманнее, чем искусство буржуазное. В нем будет присутствовать социальный дух...» ³⁴.

В песнях ИРМ, этих спутниках классовой борьбы, проявлялись и пате­тика, и насмешка, и юмор, и прямой отклик на то или иное политиче­ское событие, обычно крупную стачку. «Гимном американского рабочего движения», по словам одного из критиков, стала песня видного поэта-уоббли Ралфа Чаплина (1887-1961) «Солидарность». Другой поэт ИРМ, Чарлз Эшли, печатал свои стихи и очерки в радикальных журналах 1910-х годов «Мэссиз» и «Либерейтор»; в дальнейшем он вступил в ряды

32 Маяковский В. В. Избранные сочинения. М., 1949, с. 146.

33 Ценнейшие разыскания в области рабочей поэзии США XIX в. провел известный
историк и критик-марксист Ф. Фонер, включивший в свою антологию более 550 пе­
сен и баллад, большинство которых было неизвестно. См.: Foner Ph. S. American
Labor Songs of the Nineteenth Century. Urbana; Chicago, 1975.

34Цит. по: Proletarian Writers of the Thirties/Ed. by D. Madden. London; Amsterdam, 1968, p. 244

Компартии. Талантливым поэтом ИРМ был Артуро Джованитти (1884— 1959), итальянец по происхождению, автор известной поэмы «Шаги», в которой убедительно и живо переданы переживания узника одиноч­ной камеры. Постоянный автор «Мэссиз» и «Либерейтора», он был одним из первых американских поэтов, приветствовавших Октябрь.

Самым замечательным поэтом ИРМ был Джо Хилл (1879—1915), вы­ходец из Швеции (настоящее имя Джоэль Эмануэль Хегглунд). Стачеч­ник, уличный оратор, пропагандист, участник развернувшейся в начале 1910-х годов борьбы за свободу слова, испытавший побои, тюрьму, нуж­ду, Хилл сформировался как талантливый поэт-песенник и стойкий про­тивник капитализма. Его поэзия, отмеченная музыкальностью и богат­ством интонаций — от юмора, сатиры до патетики и лиризма — несла дух социального протеста: клеймила лицемерие милитаристов («Кругом обман») и скэбов («Кейси Джонс»), призывала солдат к неповиновению («Если я солдатом буду»), скорбела о горькой участи девушки, пошед­шей на улицу («Белая рабыня»). Агенты монополий сфабриковали про­тив него уголовное дело. Хилл был арестован, судим и, несмотря на про­тесты, всколыхнувшие всю Америку, казнен в ноябре 1915 г. Поэт-муче­ник, увековеченный во многих художественных произведениях, стал легендарной фигурой.

Канун мировой войны был также временем, когда стали формировать­ся авангардистские течения в американской поэзии, прежде всего има-жизм³⁵. На раннем этапе его представлял Эзра Паунд (1885—1972), позднее один из мэтров западного модернизма. После отхода Паунда от имажизма лидером его американской ветви стала Эми Лоуэлл (1874— 1925), выпустившая три альманаха «Поэты-имажисты» (1915—1917). Творчество поэтов-имажистов, утративших влияние к середине 1920-х го­дов, явилось своеобразным эстетическим бунтом против вульгарности, торгашества и пошлости буржуазного общества, которому противопостав­лялся мирок утонченно-рафинированных переживаний художника. Има-жисты фиксировали случайные, мимолетные предметы, хрупкие впечат­ления, их стихи превращались в «каталоги чистых образцов».

Рассматриваемый период оказался чрезвычайно важным для развития литературы американских негров.

Судьба духовной, художественной культуры этого народа в сущно­сти отразила тяжелую участь темнокожих пасынков Америки, подвергае­мых дискриминации и сегрегации — тяжелому наследию, сохранившему­ся после гражданской войны. Литература, созданная неграми, также сегрегировалась и «геттоизировалась», она изолировалась от «белой» читающей публики, была фактически замкнута внутри черной общины. Вклад негров в культурную сокровищницу США, особенно в XIX в., дол­гое время игнорировался буржуазной наукой. Лишь в XX столетии по­явились писатели-негры, подобно Л. Хьюзу, Р. Райту, Л. Хенсберри, Дж. Болдуину и другим, которые получили официальное признание. А между тем литература негров, истоки которой уходят в XVIII столе­тие, отличалась самобытностью, будучи связана с фольклором рабов, с их религией и песенно-танцевальной культурой³⁶.

Несмотря на обретение формальной свободы, возможности для куль­турного роста, художественного творчества темнокожих американцев

35 Зверев А. М. Модернизм в литературе США. М., 1979.

36 Беккер М. И. Прогрессивная негритянская литература США. Л., 1957.

IV. НАУКА И КУЛЬТУРА

оставались крайне неблагоприятными. Литераторы-негры не только зачас­тую не имели возможности получить необходимое образование, но и не­редко страдали от материальной нужды, не могли найти издателя; над ними довлел своего рода тяжкий «комплекс неполноценности», сознание собственной униженности, «второсортности», что сковывало их творческие импульсы.

В эпоху аболиционизма творила большая группа поэтов-негров (Д. Симпсон, Дж. Уошон, Д. Уитфплд и др.), в творчестве которых зву­чала тема осуждения рабства³⁷. Талантливой поэтессой проявила себя Френсис Эллен Харпер (1825—1911), принимавшая в молодости участие в «подземной дороге» в Пенсильвании. В 1854 г. вышел ее сборник «Сти­хи на разнообразные темы», вызвавший большой читательский интерес. И после крушения рабства она не перестает служить делу свободы для черных. В «Обращении к американскому народу» (1871) она напоминала о героизме черных солдат, призывала к братству между людьми разных рас; много писала она также на семейно-нравственные, религиозные темы. В 1873 г. опубликовала прозаическую книгу «Очерки из южной жизни», в которой рассказ ведется от лица тетушки Хлои, бывшей рабыни, жен­щины умной и практичной. В 60—90-е годы продолжается активная ли­тературная и общественная деятельность Фредерика Дугласа (1817— 1895); долгое время он работал над автобиографией, расширяя и допол­няя ее. Книга выдержала три издания, последнее в 1892 г.

Отмена рабства привела к тому, что аболиционистская тема, есте­ственно, утратила актуальность. На первый план выдвигается борьба против наследия рабства, разных форм дискриминации, судов Линча. Появляются первые писатели, которые выходят за пределы «цветного барьера», их творчество становится заметным явлением художественной жизни США. Это прозаик Ч. У. Чеснатт и поэт П. Л. Данбар.