СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ РЕКОНВЕРСИИ 20 страница

Аграрная политика республиканского правительства служила интере­сам крупного фермерства и агропромышленного бизнеса, связанного с за­купками, переработкой и продажей сельскохозяйственной продукции. Как известно, во время второй мировой войны в условиях острого недостатка продовольствия демократы проводили курс на поддержание относительно высоких цен на фермерские продукты в целях поощрения их производ­ства. В годы послевоенной реконверсии, а затем в условиях еще одной, корейской войны эта линия нашла продолжение. В итоге благодаря ис­кусственному поддержанию цен сотни тысяч ферм смогли удержаться в строю действующих хозяйств, находивших рынок сбыта, хотя процесс разорения фермерства, конечно, продолжался и в этих условиях.

Республиканцы унаследовали от правительства демократов аграрный закон 1949 г.. согласно которому на шесть базовых сельскохозяйственных

22 О кип A. Political Economy of Prosperity. N. Y., 1970, p. 37.

23 Reichard G. The Reaffirmation of Republicanism. Eisenhower and the Eighty-Third
Congress. Knoxville, 1975, p. 117—118.

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

«КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960)

продуктов (хлопок, кукурузу, пшеницу, рис, табак и арахис) государство поддерживало цены на уровне 90% паритета. Срок действия закона исте­кал в i954 г., и по рекомендации министра сельского хозяйства Э. Бен-сона Эйзенхауэр предложил идею «гибкого паритета», что позволяло сни­жать уровень государственного поддержания цен. По новому статуту цены поддерживались государственными субсидиями в пределах 82,5— 90% паритета на 1955 г. и от 75 до 90% в последующие годы²⁴. Пре­следовалась цель «свободной» игрой рыночных сил экономически уничто­жить «непроизводительные» фермы, удешевить производство и освободить бюджет от затрат на поддержание фермерских цен. Но программа Бен-сона не сработала. Нереализованных запасов стало гораздо больше, и вместо 1,3 млрд. в год правительство тратило теперь на поддержание цен 2,3 млрд. долл. в год.

Поскольку обстановка в сельском хозяйстве продолжала ухудшаться, конгресс принял в 1956 г. по инициативе Эйзенхауэра при двухпартийной поддержке закон о создании Земельного банка. В соответствии с этим планом создавались два фонда — по оплате сокращения посевных пло­щадей и для финансирования консервации земельного массива, изымае­мого из-под обработки на длительный срок. И то и другое должно было разгрузить от сельскохозяйственной продукции рынок сбыта, содейство­вать рассасыванию запасов продукции и затем расширить производство при более нормальных ценах. Министерство сельского хозяйства получа­ло 750 млн. долл. в год для проведения сокращения производственных площадей и еще 450 млн. долл. ежегодно для консеpвации земель, изъя­тых из обработки ²⁵.

Ослабление республиканским правительством усилий в сфере поддер­жания цен на сельскохозяйственную продукцию привело к тому, что па­ритет стал неуклонно снижаться: 1951 г.— 107, 1953 г.— 92, 1960 г.— 80 (1967 г. = 100). Как следствие этого задолженность фермеров выросла с 9,1 млрд, в 1953 г. до 12,3 млрд. долл. в 1960 г., а ипотечная соот­ветственно — с 7,7 млрд. до 12,8 млрд. долл. Чистые доходы фермерства снизились зa те же годы с 13,1 млрд. до 12,1 млрд. долл. Это ускорило процесс разорения ферм. Так, за 1946—1953 гг. число ферм сократилось с 5926 тыс. до 4984 тыс. (на 17,6%), а за 1953-1960 гг.- до 3962 тыс. (на 20,5%).

Процесс вытеснения и разорения мелких ферм, ускоренный аграрной политикой правительства Эйзенхауэра, усилил концентрацию производст­ва в сельском хозяйстве. Средняя площадь фермы увеличилась с 242 ак­ров в 1953 г. до 297 акров в 1960 г., а средняя стоимость — с 19.4 тыс. до 32,9 тыс. долл.²⁶ Таковы были итоги технической революции в сель­ском хозяйстве, результаты действия законов концентрации капитала и промонополистической аграрной политики правительства республиканцев.

Вопреки индивидуалистической риторике и нападкам на социальные мероприятия «нового курса» Ф. Рузвельта и «справедливого курса» Г. Трумэна, столь характерным для республиканской платформы 1952 г., правительство Эйзенхауэра и республиканцы в конгрессе не решились на пересмотр основ социальной политики демократов, если не считать неко-

24 Золотухин В. П. Фермеры и Вашингтон. М., 1968, с. 230.

25 Alexander С. Op. cit., p. 164.

26 Historical Statistics of the United States. Colonial Times to 1970, p. 457, 483, 488—489, 989.

торых аспектов трудового законодательства. Это, однако, не значит, что республиканцы не внесли ничего своего в социальную политику. Но, восприняв общие принципы социальной стратегии монополистической буржуазии, нашедшей воплощение в признании новой роли государства в регулировании трудовых отношений, республиканцы послевоенного об­разца повернули руль социальной политики заметно вправо, что отвечало интересам определенной, очень влиятельной группировки финансово-про­мышленного капитала. Это наложило заметный отпечаток на политику администрации Эйзенхауэра в рабочем вопросе.

Капиталисты, прежде всего промышленники и торговцы, ставили пе­ред республиканским правительством двоякую цель: подорвать позиции профсоюзов при одновременном сужении вмешательства государственной власти в трудовые отношения и предоставлении капиталу еще большей свободы рук в деле эксплуатации трудящихся. Торговая палата США в принятой в 1955 г. декларации об индустриальных отношениях настаива­ла, чтобы правительство сохранило за собой лишь «минимум контроля» за трудовыми отношениями и «поощряло добровольное, а не принуди­тельное урегулирование трудовых конфликтов». Это пе помешало по­читателям системы свободного предпринимательства потребовать запре­щения сверху некоторых видов стачек, якобы несущих угрозу «безопас­ности, здоровью и благосостоянию народа», стачек солидарности, забасто­вок государственных служащих и т. д., а также всяких остановок про­изводственного процесса в нарушение заключенного договора²⁷. Под стать этим требованиям была и программа Национальной ассоциации промышленников. НАП требовала резкого ограничения прав профсоюзов, договорные позиции которых и без того были подорваны законом Таф­та—Хартли 1947 г. и фронтальной атакой маккартистов на рабочее дви­жение ²⁸.

Маккартисты, вдохновленные ослаблением позиций профсоюзов, пора­жением либералов на выборах 1952 г. и общим сдвигом вправо, разверну­ли настоящий поход против профсоюзного движения под лозунгом защи­ты «индивидуальных свобод» от «профсоюзной монополии» и «диктатуры рабочего движения». Эта кампания в середине 50-х годов приняла ха­рактер общенационального натиска. Она лишний раз показала, что идео­логия консервативного республиканизма на практике служит в первую очередь орудием монополий в борьбе с профсоюзами как коллективными защитниками насущных интересов трудящихся. Поводом к усилению этой кампании послужило, в частности, объединение АФТ и КПП в единую федерацию (1955 г.). Поднятая шумиха против профсоюзной «монополии» и «захвата» профсоюзами демократической партии²⁹ была не чем иным, как ширмой для прикрытия общего наступления на организованное ра­бочее движение.

Большинство членов кабинета Эйзенхауэра и лидеры республиканской партии в конгрессе полагали, что закон Тафта—Хартли следует оставить без изменений. Однако многие из них ратовали за то, чтобы штаты, опи-

27 Policy Declarations. Adopted by Members of the Chamber of Commerce of the Uni­
ted States. Wash., 1956, p. 74.

28 Industry Believes. Policies on Current Problems as Adopted by the Board. National
Association of Manufacturers 1960. S. 1., s. a., p. 13—14.

29 State Historical Society of Wisconsin, D. Richberg Papers, Speeches, An Address,
April 14, 1955.

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

«КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960)

раясь на антипрофсоюзные статьи федерального закона, вводили новые законодательные ограничения профсоюзной деятельности³⁰. С такой «профсоюзной философией» эйзенхауэровской администрации республи­канцам трудно было рассчитывать на отрыв профсоюзов от демократов. Не помогло и назначение министром труда консервативного лидера проф­союза водопроводчиков, демократа по партийной принадлежности М. Дар-кина³¹. С самого начала Даркин чувствовал себя неуютно в кабинете миллионеров. Через восемь месяцев он счел за благо уйти в отставку. Министерство труда с осени 1953 г. и до истечения президентского срока Эйзенхауэра возглавил Дж. Митчелл, в прошлом один из руководителей крупной торговой фирмы. На первых порах он также пытался убедить профсоюзы в дружественных чувствах правительства.

Однако на практике республиканцы гораздо чаще и откровеннее, чем их предшественники, вставали на сторону предпринимателей ³². Особен­но наглядно антипрофсоюзная линия правительства Эйзенхауэра прояви­лась в период крупной стачки сталелитейщиков в 1959 г. Сначала оно заняло позицию «невмешательства»; когда же стало ясно, что профсоюз сталелитейщиков устоит в этом противоборстве и может добиться победы, нанесло по рабочим удар, обратившись 9 октября 1959 г. в суды с пред-, ложением запретить стачку судебным предписанием на 80 дней, что и было сделано.

В ответ на настойчивые требования профсоюзов отменить закон Тафта—Хартли 11 января 1954 г. Эйзенхауэр сделал туманный намек, что этот вопрос может возникнуть в будущем³³. Однако трактовка это­го законодательства правительственными органами приобретала с каж­дым разом все более жесткую антирабочую направленность. Более того, с приходом республиканцев к власти, как отмечалось уже в резолюции первого съезда АФТ—КПП, накатилась «новая волпа антипрофсоюзных законов в штатах». В 1953—1955 гг. появились еще пять законов о так называемом «праве на труд», и их общее число было доведено до 18.

Кампания в защиту антипрофсоюзных законов о «праве на труд» по­казала истинное социальное предназначение концепции крайнего инди­видуализма в трудовых отношениях как разновидности буржуазной идео­логии. Она была прежде всего формой идеологического обоснования ново­го наступления на рабочий класс. При этом ее апологеты и проповедники забывали о своей приверженности к «свободам» и настойчиво апеллиро­вали к государственной власти с требованиями ввести новые ограничи­тельные меры, ущемляющие права профсоюзов.

Об этом ясно и недвусмысленно говорило принятие закона Лэндре-ма—Гриффина в 1959 г. Появлению нового антирабочего статута пред­шествовала многолетняя кампания по дискредитации профсоюзных орга­низаций. Для этого был использован и специальный комитет сената по

30 Dwight D. Eisenhower Library. Political Series, Box PS-5, Address by A. Summer-

field, October 15, 1958. (Далее: DDEL).

31 Biographical Dictionary of American Labor Leaders/Ed, by G. Fink. Westport, 1974,

p. 89.

32 Shaffer L. Presidential Intervention in National Emergency Labor Disputes, 1952—

1960: Ph. D. University of Illinois. Urbana. 1963, p. 9.

33 DDEL, J. Mitchell Papers, Box WH-7, Message from the President of the United Sta

tes, January 11, 1954, p. 1.

расследованию коррупции в профсоюзах во главе с реакционно настроен­ным демократом из Арканзаса Дж. Маклелланом, юридическим консуль­тантом которого был другой демократ —молодой Р. Кеннеди. Но эта антипрофсоюзная атака опять-таки была двухпартийным начинанием, к которому подключились буржуазные политики всех оттенков — от уме­ренных демократов, среди которых был и сенатор от штата Массачусетс Дж. Кеннеди, до крайне правых в республиканской партии типа Б. Гол-дуотера, сенатора от Аризоны.

Эйзенхауэр подписал закон Лэндрема—Гриффина 14 сентября 1959 г. Это означало, что была перевернута еще одна страница в истории анти­рабочего законодательства. Профсоюзы потерпели еще одно тяжелое по­ражение.

Нововведения в сфере трудовых отношений шли в двух главных на­правлениях. Прежде всего в направлении ограничения прав профсоюз­ных организаций. Главные дополнения заключались в следующем: рас­ширялась юрисдикция штатов за счет ограничения прав федеральных властей в регулировании трудовых отношений, чего усиленно и добива­лись наиболее консервативно настроенные предпринимательские круги; ограничивалось право профсоюзов на проведение вторичных бойкотов (т. е. бойкотов предпринимателей, не являющихся непосредственными на­нимателями бастующих рабочих); запрещалось вносить в коллективные договоры ранее имевшие широкое распространение положения, согласно которым предприниматель обязывался прекращать деловые связи с фир­мами, прибегавшими к «несправедливой трудовой практике» и тем са­мым порождавшими трудовые конфликты; практически делались невоз­можными некоторые формы пикетирования (они заносились в разряд «несправедливой трудовой практики» профсоюзов, что, как известно, за­кон Тафта—Хартли обязывает НУТО пресекать), в том числе пикетирова­ние в целях вовлечения рабочих предприятия в профсоюз или признания профсоюза.

Особо также следует сказать о поправках, касавшихся деятельности коммунистов в профсоюзах. Положение закона Тафта—Хартли о подаче профсоюзами заявлений о непринадлежности их функционеров к Комму­нистической партии как условии обращения к услугам НУТО отменялось. Но антикоммунистическая направленность трудового права США усили­валась, ибо взамен вводилось прямое и абсолютное запрещение комму­нистам (а бывшим членам Компартии — в течение пяти лет после выхо­да из партии) занимать какие-либо должности в профсоюзах. Нарушение этого антикоммунистического предписания наказывалось в уголовном по-Рядке.

Второе, п основное, направление нового закона состояло в декретиро­вании мер по усилению государственного контроля за деятельностью профсоюзных организаций. «Защита» личных прав и ущемление прав Раоочпх организаций стали лейтмотивом этого реакционного закона. Конгресс оказался исключительно щедрым на провозглашение «прав» ин­дивидуальных рабочих. Первый раздел закона даже был назвал «биллем o правах членов рабочих организаций». Но на деле здесь содержались не Положения о реальных правах рабочих, а пункты, ограничивавшие дея­тельность профсоюзов. Закон 1959 г. поставил под жесткий государствен­ный контроль процедуру выборов должностных лиц профсоюзов, порядок вынесения профсоюзами дисциплинарных мер по отношению к своим чле-

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

«КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960)

нам, устанавливал регламентацию финансовой деятельности профсоюзов, предписывал особые правила отчетности и т. д.³⁴

Республиканцы, стремясь не вызывать резкого усиления недовольст­ва со стороны широких слоев трудящихся, согласились с рядом мер, не­сколько улучшающих их материальное положение. Так, в 1955 г. был принят закон о повышении начиная с 1956 г. минимума оплаты труда с 75 ц. до 1 долл. в час. Им воспользовались 2,1 млн. рабочих ³⁵.

Правительство Эйзенхауэра, столкнувшись в первые же годы деятель­ности с острой проблемой безработицы, в 1954 г. внесло одно из наибо­лее весомых дополнений к структуре страховых выплат по безработице. Этим актом было осуществлено первое заметное расширение круга лиц, получавших пособие по безработице по закону 1935 г. Одновременно и штаты впервые за 20 лет внесли поправки з свои законы о страховании по безработице. В целом некоторое увеличение пособий и расширение числа их получателей были осуществлены в 40 штатах ³⁶. Кризис 1957— 1958 гг. подтолкнул республиканскую администрацию и контролируемый демократами конгресс на некоторое расширение программы страхования по безработице. Правительство, в частности, предложило временно прод­лить сроки получения пособий с 26 недель до 39 ³⁷.

Кризис 1957—1958 гг. и рост безработицы, более значительной, чем за все предыдущие послевоенные спады, вынудили многих в правящих кругах страны вернуться к ненавистной для правых идее общественных работ. В сентябре 1959 г. конгресс ассигновал 1,2 млрд. долл. на эти цели. Эйзенхауэр немедленно наложил вето на билль. Попытка генерала-президента удержать законодателей от уступки «чуждым» взглядам ни к чему не привела: в конгрессе было собрано достаточно голосов для пре­одоления президентского вето. Наряду с этим через две недели был при­нят закон об ассигновании 1 млрд. долл. на жилищное строительство, включая 650 млн. долл. для ликвидации в течение двух лет трущоб в ряде городов. Он так и остался на бумаге.

Несмотря на известное расширение социальных выплат населению, в 50-е годы проблема бедности и нищеты не утратила своего значения и остроты. Бюро трудовой статистики установило в 1960 г. минимум еже­годного дохода, ниже которого, даже по официальным критериям, начи­налось состояние нищеты: для семьи из четырех человек на уровне 3 тыс. долл., а для семьи из шести человек — 4 тыс. Оказалось, что 40 млн. американцев, т. е. свыше 22% населения, проживали в условиях бедно­сти и нищеты³⁸. Неудивительно, что социальная поляризация в стране в 50-е годы еще более углубилась ³⁹. Этот вывод подтверждают следую­щие данные. Между 1954 и 1957 гг. прибыли корпораций с учетом нало-

34 Подробнее о законе Лэндрема — Гриффина см.: Попов А. А. США: государство

и профсоюзы. М., 1974; Сивачев Н. В. Правовое регулирование трудовых отноше

ний в США. М., 1972.

35 Twenty Years of National Labor Legislation. A Publication of Congressional Quarter

ly's Service. Wash., 1965, p. 77, 81.

36 DDEL, Central Files, OF-6, Box 137, The Accomplishments of the Eisenhower Admi

nistration in the Labor-Management Area, p. 1—2; Box 138, An Address by J. Mit

chell October 29 1956

37 Ibid.' Box 136, Statement of J. Mitchell, March 28, 1958.

38 Alexander C. Op. cit., p. 111.

39 Morison S., Commager H., Leuchtenburg W. The Growth of American Republic:

Vol. 1, 2. L, 1969, vol. 2, p. 727.
гов выросли на 32%, а доходы населения —всего на 18%. К этому надо яобавить, что безработица к весне 1958 г., по данным профсоюзов, до­стигла 7% всей рабочей силы.

Еще во второй половине 30-х годов в борьбе с неолиберальными прин­ципами «нового курса» Ф. Рузвельта началась известная модификация республиканской доктрины «твердого индивидуализма». В середине 50-х годов она в своей основе была завершена. В период правления респуб­ликанцев, пишут советские историки, «идея буржуазного государства как достоянного фактора в регулировании экономики в интересах капитали­стического класса, в целом прочно утвердившаяся в мировоззрении де­мократов со времен „нового курса" и представлявшаяся анафемой для республиканской старой гвардии, нашла ограниченное признание как в некоторых теоретических установках, так и в практической деятельности

Эйзенхауэра» ⁴⁰.

И в самом деле идеология неоконсерватизма наложила свой отпе­чаток на внутреннюю политику республиканцев 1953—1960 гг. И прези­дент, и преобладающая часть республиканцев в Капитолии, несмотря на свою индивидуалистическую риторику, действовали «именно в духе нео­консервативной философии»⁴¹. В работах неоконсерваторов 50-х го­дов ⁴² государству неизменно отводилась важная роль. Один из теорети­ков неоконсерватизма, К. Росситер, подчеркивал, что «современный кон­серватизм отошел от крайнего антистейтизма», а среди факторов, опре­деливших трансформацию консерватизма в духе признания ограниченной роли государственного вмешательства в хозяйственную деятельность, он назвал «угрозу коммунизма» ⁴³.

Настоящей кодификацией принципов республиканского неоконсерва­тизма и наиболее популярной публикацией на эту тему оказалась книга заместителя министра труда А. Ларсона «Республиканец смотрит на свою партию». Ларсон противопоставил «новому республиканизму», т. е. нео­консерватизму, две идеологии: «одна, можно сказать, носит марку 1896 г., а другая —марку 1936 г.». Имелось в виду, что неоконсерватизм противостоит старому, традиционному республиканизму эпохи laissez faire, процветавшему в момент прихода У. Маккинли к власти в 1896 г. и господствовавшему до 1932 г., а также неолиберализму «нового кур­са», одержавшему триумфальную победу на выборах 1936 г.⁴⁴

С начала «нового курса» и до окончания войны в Корее в 1953 г. в функционировании двухпартийной системы США существовали значи­тельные различия между главными буржуазными партиями, хотя они и не носили принципиального характера. К середине 50-х годов в их вза­имоотношениях выявилась наибольшая степень согласия после кризиса 1929—1933 гг. Этот своего рода консенсус образовался на почве усвоения и Демократами и республиканцами государственно-монополистических принципов в социально-экономической политике и выдвижения ими экспансионистской концепции «глобальной ответственности» американ-

40 США: политическая мысль и история/Отв. ред. Н. Н. Яковлев. М., 1976, с. 496.

41 Маныкин А. С. История двухпартийной системы США. М,, 1981, с. 225.

42 Donovan R. J. Eisenhower. The Inside Story. N. Y,. 1956; Larson A. A Republican Looks at His Party. N. Y., 1956; Pusey M. Eisenhower the President. N. Y., 1956; Ros-siter C. Conservatism in America. N. Y., 1955.

43 Rossiter С Op. cit, p. 194, 200. 44 Larson A. Op. cit., p. 1—2.

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

«КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960)

ского империализма за положение дел в мире. Благодаря этому в спектре сил, действовавших на политической арене США в рамках двухпартий­ной системы, сложился широкий сдвоенный центр, в котором демократы, условно говоря, занимали положение левее от центра, а республиканцы — правее. Таким путем между ними возникло большее взаимопонимание, чем в любое время после кризиса 1929—1933 гг. Общие интересы раз­личных группировок правящего класса, продиктованные внутренней и внешней обстановкой, как бы еще сильнее сблизили обе партии друг с другом, выявив принципиальное согласие по главным вопросам⁴³.

Закон Лэндрема—Гриффина стал своего рода мрачным памятником консенсусу. Он прошел через обе палаты с редким для законодательной практики США согласием: 352 — за и 52 — против в палате представите­лей и 95:2 в сенате⁴⁶. Интересно, что в течение нескольких дней билль носил три имени — демократа Дж. Кеннеди и республиканцев Ф. Лэндрема и И. Гриффина. Но очень скоро сенатор Кеннеди, метя в президентское кресло, счел политически выгодным незаметно отказаться от соавторства и связанной с этим «славы», которая могла оказаться об­ременительной в избирательной кампании 1960 г.

Сближение между демократами-неолибералами и республиканцами неоконсерваторами не означало прекращения межпартийной и внутри­партийной борьбы. Нужно иметь в виду, что консервативная консолида­ция середины 50-х годов была достигнута в значительной мере за счет ухода обеих партий, особенно республиканской, от решения многих на­сущных проблем в экономике и в сфере социальных отношений⁴⁷. Но­вое обострение внутренних противоречий американского капитализма привело постепенно и к новому усилению конфликтов внутри двухпар­тийной системы. Катализатором этого процесса стал ряд факторов объ­ективного и субъективного характера.

3. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА ПРАВИТЕЛЬСТВА ЭЙЗЕНХАУЭРА-ДАЛЛЕСА

Провал агрессии американского империализма против КНДР и ряд других внешнеполитических поражений США, высокая цена в людях, долларах, материальных ценностях и моральном престиже, которую им приходилось платить за глобальную интервенционистскую стратегию, вызвали серьезный рост недовольства внутри страны. Одновременно кри­тика этой стратегии мировой общественностью, «традиционный консерва­тизм» республиканцев в экономических, бюджетных и военных вопросах, борьба с демократами за лидерство в «двухпартийной» внешней политике побуждали правительство Эйзенхауэра — Даллеса к разработке «новых», более эффективных военно-политических доктрин.

В подготовленном Дж. Ф. Даллесом внешнеполитическом разделе из­бирательной программы республиканской партии на выборах 1952 г.

45 Гэлбрейт Дж. Наступление консерваторов.— Мировая экономика и междунар. от­
ношения, 1982, № 5, с. 64—65.

46 Twenty Years of National Labor Legislation, p. 46.

47 Подробнее см.: Дементьев И. П., Маныкин А. С, Сивачев Н. В., Согрин В. В.,
Язъков Е. Ф. О некоторых принципах функционирования двухпартийной системы
США.— Вестн. МГУ. Сер. 8, История, 1981, № 6, с. 38—45.

правительство Трумэна обвинялось в том, что за семь лет пребывания у власти оно не только не использовало должным образом «беспрецедент­ную мощь и престиж» США в конце второй мировой войны, но и в зна­чительной мере растратило их. Даллес назвал «оборонительной» полити­ку «сдерживания коммунизма», которая, по его словам, не сдержала его, а напротив, предоставила СССР «военную и пропагандистскую инициа­тиву» ⁴⁸.

Провозглашенная правительством Эйзенхауэра — Даллеса после при­хода к власти в январе 1953 г. новая внешнеполитическая доктрина «ос­вобождения» от коммунизма явилась выражением «более решительного» курса республиканцев на борьбу с «мировым коммунизмом», с СССР и его союзниками. Это была линия на организацию экспорта контррево­люции, на бесцеремонное вмешательство во внутренние дела социалисти­ческих и других стран ⁴⁹. Один из ближайших помощников Эйзенхауэра, Э. Хьюз, отмечал какое-то «легкомысленное убеждение» Даллеса, что «в своей собственной исторической борьбе (с коммунизмом.— Авт.) он может апеллировать к силе и войне». Хьюз, имевший возможность в те­чение ряда лет наблюдать «кабинет миллионеров» Эйзенхауэра «изнутри», признает, однако, что подобным «легкомыслием» страдал не один Даллес. «Люди, составившие руководящее ядро новой администрации,— писал он,—... думали, будто всемирная угроза коммунизма была столь явно поощрена американской нерешительностью, что некоторая демонстрация решимости, сдобренная определенным специфическим, но не слишком до­рогим показом силы, существенно поправит дело» ⁵⁰.

Публичное принятие на себя Вашингтоном обязательств по «освобож­дению» социалистических стран, «отбрасыванию коммунизма» во всем мире стало одним из факторов, толкавших внешнюю политику США в сторону еще большей агрессивности и авантюристичности.

Особый упор был сделан на подкрепление доктрины и полити­ки «освобождения» соответствующей военной силой и стратегией. Выра­ботанный республиканской администрацией, изложенный в директиве СНБ-162/2 и одобренный Эйзенхауэром 30 октября 1953 г. так называе­мый «новый взгляд» на оборону предусматривал ускоренную подготовку США к развязыванию «большой войны» против СССР и других социа­листических государств ⁵¹.

48 New York Times, 1952, July 11.

49 «Говоря об „освобождении", — писал о взглядах государственного секретаря США известный американский обозреватель С. Сульцбергер, — он (Даллес.— Авт.) имел в виду, что Соединенные Штаты готовы, если необходимо, силой поддержать лю­бую контрреволюцию в Восточной Европе» (Sulzberger С. What's Wrong with US Foreign Policy. N. Y., 1959, p. 101). Подробнее о доктрине «освобождения» см.: Орлик И. И. Империалистические державы и Восточная Европа. М., 1968, с. 127—133.

50 Hughes E. J. The Ordeal of Power. A Political Memoir of the Eisenhower Years. N. Y., 1963, p. 60. Подробнее о кабинете Эйзенхауэра см.: Яковлев А. Н. От Трумэна до Рейгана: Доктрины и реальности ядерного века. М., 1984, с. 116—118.
51 «Наша страна...— писал об этом „достижении" Эйзенхауэр,—сделала очередной и исторический поворот. Она признала, что не может положить на землю свой меч и щит и вернуться к мирному состоянию, при котором не было бы больше войн. Она взглянула в лицо тому факту, что не может сбросить с себя тяжесть расходов на вооружение в масштабах военного времени. Она осознала, что должна научиться жить, возможно на протяжении целого 'поколения или дольше, сжимая в руках оружие, с миллионами людей, одетыми в униформу» {Eisenhower D. D. Mandate for Change, 1953—1956. L., 1963, p. 573).

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

«КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960)

Отличительной чертой «нового взгляда» на оборону стало сосредото­чение основного внимания на атомном оружии. Оно отразилось в злове­щей доктрине «массированного возмездия». «Мы живем в мире, в кото­ром всегда возможны критические ситуации, и наше выживание может зависеть от нашей способности встретить эти кризисы,— излагал суть этой доктрины Дж. Ф. Даллес 12 января 1954 г. в Совете по междуна­родным отношениям,— ...Оборона в местных условиях должна быть под­креплена устрашающей силой массированного возмездия... Нам нужно быть готовыми сражаться в Арктике и в Тропиках, в Азии, на Ближнем Востоке и в Европе; на море и в воздухе; как старыми, так и новыми видами оружия. Основное решение состоит в том, чтобы зависеть в пер­вую очередь от огромной способности к возмездию, мгновенно, средства­ми и в районах по нашему собственному выбору» ⁵².