Системы законодательства

От правовых систем государств и международной правовой системы надо отличать систематику (систему) форм выражения нормативного материала (источников права) и прежде всего систему законодательства. Если правовые системы складывают­ся исторически соответственно структуре общественных отноше­ний, то системы законодательства создаются рационально в про­цессе упорядочения нормативных актов, создания кодексов, собраний законов и т. п. Система законодательства (вообще, форм выражения права) имеет в своей основе определенную правовую систему страны, но полностью с ней не совпадает. Источники права подвергались известной консолидации и систе­матизации с давних времен. Так, в Риме первая запись и систе­матизация обычного права нашла свое выражение в V в. до н. э. в XII таблицах; обычаи раннефеодальной Руси были зафиксированы в различных изданиях «Русской Правды»;

Судебник Ивана III часто называют общерусским кодексом. Особенно активизировалась кодификационная деятельность с раз­витием буржуазных отношений в государствах континентальной Европы (кодексы, изданные во Франции при Наполеоне). Одна­ко в странах англо-американской семьи правовых систем прово­дить систематизацию трудно из-за распространенности преце-дентного права. Тем не менее, например, в США ежегодно издается до 350 томов судебной практики и ведутся работы по

созданию Свода законов¹⁴. Бытующее подчас мнение, что в буржуазных государствах периода империализма совершенно не уделяется внимания систематизации законодательства неправильно, иное дело, что кодификация там обслуживает судебную практику и не ставит задачей сделать материал доступным для всего населения.

Широкие возможности для систематизации законодатель­ства существуют в социалистических странах¹⁵. Объясняется это целым рядом обстоятельств: 1) ib социалистических государ­ствах главенствует одна разновидность источников права—нор­мативно-правовые акты органов власти и управления; 2) в за­конодательстве нет вековых наслоений устаревших юридических норм (архаизмов); 3) в принципе государство трудящихся заин­тересовано 'в ясности я доступности его решений и актов;

4) правовые системы социалистических стран обладают высо­кой степенью внутреннего единства, обусловленного господст­вом социалистических производственных отношений и плановым развитием хозяйства; 5) в действующих нормативных актах сравнительно мало рассогласований, противоречий между отдельными положениями; 6) социалистическое государство по природе своей таково, что призвано проявлять заботу об упро­чении законности и правопорядка; но нельзя укреплять право­порядок, если для этого нет нормативно-правовой основы в виде строго упорядоченного законодательства; 7) в социали­стической теории права разработаны достаточно удовлетвори­тельные научные предпосылки осуществления работ по систе­матизации законодательства.

Существуют два вида систематизации законодательства:

инкорпорация и кодификация. Инкорпорация может быть офи­циальной, официозной и частной (неофициальной). Инкорпора­ция не должна вносить изменений в правовое регулирование. Она может выражаться в создании хронологических или систе­матических собраний и чаще всего не совпадает с реально существующей в стране правовой системой. В этом ее недоста­ток, хотя инкорпорация приносит известную пользу (очищает нормативный массив от устаревших правил и противоречащих друг другу требований, облегчает пользование законодательст­вом, подготавливает обновление правового регулирования). К инкорпорации по своему характеру примыкает консолидация (развита, например, в Англии). Кодификация—такое упоря-

¹⁴ 3 ив с С. Л. Развитие формы права в современных империалисти­ческих государствах. М., 1960; Жидков О. А. История буржуазного права. М., 1971.

¹⁶ Подробно о систематизации в СССР и ее принципах см.: Теорети­ческие вопросы систематизации советского законодательства. М., 1962;

Подготовка и издание систематических собраний действующего законо­дательства. М., 1969; Колибаб К. Е. Издание Собрания действующего законодательства СССР.—«Советское государство и право», 1974, № 8.

дочение нормативно-правового материала, которое связано с пе­реработкой его содержания. Кодификация может быть только официальной (во всяком случае, в современных странах). Коди­фикация связана с правотворческой деятельностью, в резуль­тате которой принимаются Основы законодательства, отрасле­вые я комплексные кодексы, а также кодексы по подотраслям права. Кодексы, соответствующие отраслям правовой системы (Гражданский кодекс. Уголовный кодекс и т. д.), являются самой совершенной из всех существующих форм систематизации законодательства, обеспечивающей оптимальное внутреннее единство, согласованность и полноту правового регулирования данного вида общественных отношений. Достигается это не только строгим подбором юридических норм, но и благодаря значительной степени абстрагирования при разработке единых для данной отрасли права юридических понятий, принципов и терминов, систематическому изложению целых институтов права.

Высшей степенью кодификации надо считать создание Свода законов, включающего все действующие кодексы и иные источ­ники права. Практически такие Своды ни в одной стране пока не созданы, и Сводами часто именуют обычные систематиче­ские собрания узаконении, основанные на инкорпорации. Вне зависимости от перечисленных традиционных форм системати­зации законодательства в ряде стран создаются Центры пра­вовой информации, связанные с машинной (автоматизирован­ной) обработкой правового материала и используемые прежде всего для юридического обеспечения автоматических систем управления предприятием, объединением, хозяйством города и т. п. (АСУ разного уровня управления). Машинная обработка нормативно-правового материала предъявляет свои требования к строгости языка законов и композиции (структуре) актов, по-новому ставит проблему формально-логического анализа в праве и заставляет обратиться к семантике и к искусственным формализованным языкам. Разработка юридических основ дея­тельности АСУ и налаживание работы Центров правовой инфор­мации не могут быть осуществлены без широкого применения положений правовой кибернетики. Во всяком случае, есть одна проблема без решения которой нельзя серьезно заниматься подготовкой к созданию Центров правовой информации,—это вопрос измерения информативности юридических нормативных актов.

Правовые установления можно интерпретировать в качест­ве команд, сигналов, содержащих специфическую информацию. Кибернетика увязывает процессы управления и информации, дает возможность применить теорию вероятностей и понятие энтропии, позволяя тем самым перейти от качественного анали­за информации к определению ее количества. Уже Р. Хартли сформулировал положение о том, что «количество информации

пропорционально числу выборов». Оно было дополнено В. Ко-тельниковым, предлагавшим рассматривать сигнал в качестве статистического ансамбля. К началу 50-х годов К. Шенон сфор­мулировал объективный метод подсчета количества информа­ции, которая рассматривается как то, что устраняет неопреде­ленность выбора ¹⁶. В .принципе нетрудно понять, что чем боль­ше устраняется для ЭВМ неопределенность выбора при выдаче юридических сведений, тем более высокой степенью информа­тивности обладает заложенный в машину нормативно-правовой массив.

В перспективе оказывается вполне реальным создание информационной характеристики действующего 'в стране права, которая оказала бы значительную помощь и в совершенство­вания правового регулирования в целом, за рамками Центров правовой информации и действия АСУ. Роль правовой кибер­нетики не сводится к решению целого ряда прикладных вопро­сов (автоматизация сбора, систематизация и выдача юридиче­ской информации; моделирование применения юридических норм; появление новых возможностей в области криминалистики и криминологии). Принципы кибернетики позволяют расширить методологический подход к праву и применить к анализу пра­вового регулирования некоторые положения теории управле­ния и информации, над чем у нас в стране работают не только юристы, но также экономисты, социологи, философы.

И 'все же важно учитывать, что область права накладывает на применение принципов кибернетики серьезные ограничения:

а) законодательство, как и вся юридическая форма, подчинено особым закономерностям общественного развития, не сводимым к физическим, химическим и биологическим закономерностям;

б) право не тождественно управляющей системе, в том числи и социальной, оно непременно предполагает значительную авто­номию субъектов и свободу выбора, не действует по простому принципу 'приказ-исполнение; в) законодательство нельзя искус­ственно оторвать от государственной 'политики и этических проблем, которые трудно интерпретировать 'при помощи каких-либо количественных 'показателей. Любое стремление киберне-тизировать правовое регулирование, правотворчество и право­судие надо воспринимать только отрицательно. Созданное людьми право должно направлять и контролировать действие автоматических устройств, а не устройства—создавать право и контролировать человеческую деятельность.

Имея в .виду отмеченные ограничения, можно надеяться,

¹⁸ Подр. см.: Новик И. Кибернетика. М., 1963; Колмогоров А. Н. Три подхода к определению понятия «количество» информации. Проблемы передачи информации. М., 1965, т. 1, вып. 1; Эшби У. Р. Принципы сямо-оргаиизации. М., 1966. В юридической яауке у нас занимаются этими вопросами В. Н. Кудрявцев, Д, А. Керимов, О. А. Гаврилов, А. Р. Шляхов, Л. И. Каск, В. Э. Краснянский и другие.

что современная кибернетика способна принести пользу право­вому регулированию общественных отношений и в первую оче­редь налаживанию Центров юридической 'информации и дея­тельности АСУ. Между проблемой систематизации законода­тельства и проблемой использования в праве кибернетики име­ется обоюдная зависимость. Кибернетика в состоянии оказать содействие делу упорядочения законодательства, а без хорошо отлаженной системы законодательства нет 'возможности широ­ко применять в правовом регулировании принципы кибернетики и ее технические устройства (ЭВМ).

Если от юридической науки мало зависит разработка прин­ципов кибернетики, то теория системы законодательства—не­посредственный 'предмет правоведения. Представляется, что в последние годы тут не достигнуты существенные результаты. Напротив, в некоторых разработках допущены досадные огре­хи, которые привели к распространению ни на чем не основан­ного суждения о том, что система законодательства должна рассматриваться как научная база кодификации. В подобном утверждении все перевернуто с ног на голову. В действитель­ности сама система законодательства является результатом кодификационных и инкорпорационных работ.

Система законодательства относится к внешней форме выра­жения объективного права, в отличие от 'правовой системы, являющейся его внутренней (структурной) формой, пронизыва­ющей содержание. На формирование системы законодательства непосредственное влияние оказывают многие факторы субъек­тивного характера и тем не менее любая система законода­тельства так или иначе выражает лежащую в ее основе право­вую систему страны. Теоретической (научной) основой система­тизации законодательства, особенно кодификации, должны быть вскрытые объективные закономерности формирования и разви­тия 'правовых систем, их дифференциации на отрасли права. Найти такие закономерности можно, 'когда осуществляется анализ «суперсистемы», в которую включена структура общест­венных отношений и структура от нее зависимой правовой систе­мы. Если систему законодательства нельзя смешивать с право­вой системой, то их нельзя и отрывать друг от друга. Напри­мер, уголовные кодексы являются выражением отрасли уголов­ного .права, гражданские кодексы—концентрируют в своем содержании важнейшие нормы отрасли гражданского права. Кодификация осуществляется соответственно сложившейся отрасли права, а не отрасль права определяется предпринятой кодификацией.

Проведены кодификационные работы в данной отрасли пра­ва или нет, данная отрасль права существует, и в этом случае разница будет заключаться в том, что ее юридические нормы окажутся выраженными либо .в отдельных нормативно-право­вых актах государства, либо в едином кодексе. Никто не будет

отрицать большого значения кодификации, но в течение многих веков да и ныне ряд 'отраслей права оказывались и оказывают­ся некодифицированными и от этого не исчезают. Яркий тому пример—отрасль административного права. Формой существо­вания юридических норм являются источники права, в том числе и законы государства, но никак не система законода­тельства—система может и не быть выработана, хотя это и плохо.

Кодификация по отраслям права потому и является самой совершенной систематизацией нормативно-правовых актов, что тут берется за основу (сознательно или бессознательно) право­вая система, как она есть на самом деле. Кодификация по отраслям правовой системы предполагает проникновение в со­циальное содержание права, оптимальный учет процесса пере­вода социальных факторов в юридическую форму, предполагает в условиях социалистического общества внедрение исследова­теля (и законодателя) в 'предмет и метод регулирования, свой­ственные данной отрасли права. Именно поэтому отраслевые кодексы — не просто собрания действующих правовых норм. Они имеют общую часть как результат наивысшего юридиче­ского абстрагирования и понимания задач, принципов данной отрасли права. Общая часть кодекса содержит важнейшие поня­тия и юридические определения, без которых нельзя единооб­разно толковать и 'применять статьи особенной части. Общая часть кодекса содержит описание важнейших институтов, вхо­дящих в данную отрасль права, определяет (отражает) их место в правовой системе и в системе данной отрасли права. В этом смысле общая часть кодекса является показателем сфор-м'ированности отрасли 'права и степени ее понимания теми, кто создает проекты кодификационных актов. Общую часть кодекса можно создать только тогда, 'когда есть автономно функциони­рующее подразделение правовой системы. С другой стороны, кодификация отрасли права значительно ее стабилизирует, уси­ливает возможности автономного регулирования, очищает свой­ственный данной отрасли 'права нормативный материал от всего постороннего и наносного, устаревшего и бездействующего, устраняет несогласованность между нормами.

Нельзя однако полагать, что речь идет (или может идти) о полном совпадении между отраслями правовой системы госу­дарства и системой законодательства. Такого совпадения нет, во всяком случае, до тех тор, пока нельзя создать динамичный Свод всех кодексов страны.

Следует иметь в виду и еще одно существенное обстоятель­ство. В законодательстве (даже в широком смысле этого сло­ва—в нормативно-правовых актах государства) 'вовсе не содер­жатся все действующие в стране юридические нормы, даже в странах, где закон составляет основной и главный источник права. Поэтому систематизация объективного права, строго

говоря, должна охватывать не только нормативно-правовые акты, нотакже все иные источники права.

В буржуазной юриспруденции чаще всего не проводится раз­личия, между понятием системы правовых норм (правовых систем государства) и понятием системы законодательства (системы источников права). Более того, весьма часто под национальными (внутригосударственными) правовыми систе­мами понимаются не только системы юридических норм, но также действующие в стране источники права, юридические концепции, юридическая техника (словарь), методы работы правоведов-практиков, философские (политические) принципы, в соответствии с которыми складывается и действует юридиче­ская реальность. Сторонники юридического позитивизма сводят право к законам, потому для них нет различия между системой права и системой законодательства. Напротив, последователи социологического понимания права склонны 'сводить его систе­му ко всей структуре юридической надстройки, к структуре правопорядка, к комплексу концепций и методов принятия пра­вовых решений, форм закрепления фактических отношений.

Отвергая узконормативный подход к правовой действитель­ности, советская юридическая наука не может сводить систему права только к системе объективного права, а последнюю — к системе законодательства. Вместе с тем ясно, что работа по систематизации законодательства и в первую очередь кодифи­кация являются особо важной предпосылкой существования в стране режима законности.

Отвергая вульгарно-социологический подход к праву, совет­ская юридическая наука считает, что нельзя растворять струк­туру действующего в стране объективного и субъективного пра­ва в процессе его реализации, а тем более в системе фактиче­ских общественных отношений. Последнее вовсе не означает, что 'всю правовую действительность страны (всю юридическую надстройку) нужно сводить к собственно праву. Для юриста-марксиста совсем немаловажно, какие принципы и концепции находят свое выражение в действующем праве, на каких осно­вах осуществляется- в стране правосудие, насколько реализуются в жизни общества правовые установления. Подлинно научный анализ правовой действительности может быть осуществлен лишь с учетом органической связи права с цивилизацией дан­ной страны: с ее экономической 'и 'политической структурой, с уровнем духовной культуры, с правосознанием и нравствен­ностью. Из чего, однако, не следует, что все элементы челове­ческой цивилизации могут быть просто включены в характери­стику данной правовой системы.

Впрочем., приходится считаться с тем, что реальное место системы законодательства (например, кодексов) в правовой системе страны зависит не только от развитости иных источ­ников права, но и от господствующей в том или ином госу-

1зг.

дарстве концепции права, что является лишним подтвержде­нием значения общей теории права не только для познания сущ­ности юридической формы, но и для юридической практики. Например, известно, что в США значительно активизировалась законодательная деятельность федеральных органов власти и властей штатов. Проводятся и некоторые мероприятия по систематизации законодательства. Тем не менее до сих -пор для американского юриста, как и для английского, право—это прежде всего право судебной практики. Если даже есть в дан­ном случае норма, выработанная законодателем, но нет ее тол­кования и применения судами, если не сформировался па ее основе 'прецедент судебных решений, то американский юрист охотнее всего заявит, что право по данному вопросу молчит или не совсем выяснено. С другой стороны, как бы широко ни рас­пространялось, окажем, во Франции, усмотрение судей в XX ве­ке, юрист до сих пор придает серьезное значение норме зако­на, мало обращая внимание на то, как ее применяют судьи в конкретном деле, и на то, что нынешнее право в странах романо-германской семьи правовых систем испытывает боль­шое влияние судебной практики ¹⁷.

В Иране и Пакистане юрист будет во многих случаях искать ответ и строить прогноз судебного решения не только исходя из системы законодательства, но и учитывая нормы мусуль­манского права, несмотря на его явные архаизмы. Даже теперь, в конце XX века, во многих странах Востока концепция ислама преодолевается с трудом.

В социалистических странах система законодательства оце­нивается прежде всего с философских позиций, с позиций эко­номической и политической теории марксизма. Так, советский юрист подходит к нормам закона с точки зрения их соответст­вия задачам хозяйственного и культурного строительства, выдвинутым КПСС. Задача социалистической теории права состоит в том, чтобы обеспечивать научный подход к законо­дательству, развивать этические основы правотворчества и пра­восудия, повышать уровень социалистического правосознания населения и должностных лиц 'государственного аппарата.

Юридическая наука в СССР не приемлет догматизма юри­дического позитивизма и вульгаризмов социологической пра­вовой концепции, придает большое значение системе советского законодательства в упрочении социалистической законности. Одновременно она исходит из того, что действующее законода­тельство должно всесторонне осуществляться в правоотношени­ях, в субъективных правах и юридических обязанностях, в ре­альной жизни 'советского общества, что судебная практика играет свою роль как в применении норм права, так и в сти-

¹⁷ Давид Р. Основные правовые системы современности, с. 341, 87, 112, 116.

мулвровании прааотворческой деятельности органов власти

и управления.

Исключительное значение для изучения систем законода­тельства и лежащих в их основе правовых систем государств имеет сравнительное право, а точнее—сравнительное правове­дение как одно из направлений юридической науки. В качестве относительно самостоятельного направления науки общей тео­рии сравнительное правоведение возникло уже сто лет тому назад во Франции, однако долгое время компаративизм ставил перед собой неосновательные цели выявления сущностного единства всех известных в мире правовых систем и единых. принципов систем законодательства. В дальнейшем даже бур­жуазным юристам стало ясно, что подобная цель, а вместе с ней и трактовка сравнительного права как некой особой обла­сти самого права глобального действия, неосуществима. Тем не менее прикладное значение сравнительного правоведения велико, и не только с точки зрения возможности восприятия (при однотипности рассматриваемых систем права и законода­тельства) наиболее удачного опыта правового регулирования, а также известной унификации правовых институтов тогда, когда это возможно и полезно для связей между странами. Особое значение сравнительное правоведение приобрело для советской юридической науки в связи с образованием ряда социалистических стран, с созданием объединения СЭВ и при­нятием долгосрочной программы экономической интеррации. Экономическая интеграция стран СЭВ потребует известной уни­фикации законодательства, а ее без развития сравнительного правоведения не осуществить.

Данные сравнительного права могут быть использованы и в отношениях с буржуазными странами. В настоящее время процессы интернационализации 'в области промышленности, техники, связи, науки и культуры настолько ощутимы, а между­народное разделение труда приобрело столь большое значение для темпов развития экономики, что возрастает значение не только собственно международного права, но и некоторых работ по возможному сближению юридической формы развитых в ин­дустриальном отношении стран в части, которая не задевает главных принципов правовых систем буржуазных и социали­стических государств, коренных отличий в их экономическом и политическом строе, касается юридической техники (например, область банковских расчетов, патентного права). Без развития сравнительного правоведения нельзя оказывать реальную помощь развивающимся странам, помогать им совершенство­вать законодательство и т. п. Это касается, разумеется, стран, которые стали на путь социалистической ориентации.

Трудно переоценить значение сравнительного правоведения для собственных нужд социалистических федеративных госу­дарств, скажем, для обеспечения необходимой и достаточно

строгой унификации законодательства республик и устранения в правовом регулировании различий, не оправданных особенно­стями их развития. Весьма полезно применение сравнительного метода при изучении истории права, в первую очередь истории социалистического права.