Юридическое право субъекта

Право не сводится к совокупности юридических норм, оно воплощено в правах участников общественных отношений. Это юридические (юрисдикцией обеспеченные) права — они общезна­чимы и защищены государством, им соответствуют юридические обязанности, которые вместе с правами записаны в общих нор­мах законодательства, в судебных решениях, сформулированы в правовых обычаях. Носители юридических прав (обязанно­стей) — субъекты права, вне деятельности которых нет и не мо­жет быть реальной правовой действительности. Общественные отношения могут выражаться в виде всеобщей социальной связи членов данного сообщества или в качестве непосредственного, прямого их общения. Соответственно и юридическая форма взаи­модействия субъектов права заключается в общей правовой свя­зи или в конкретных правоотношениях¹. Юридические права субъектов именуют субъективным правом потому, что они при­надлежат субъектам. Такое наименование выработано юриспру­денцией, оно традиционно. Впрочем, вне вопросов связи с объек­тивным правом можно обойтись термином право субъекта, если только не забывать, что у людей (организаций) есть и неюриди­ческие, т. е. социального свойства, права (например, моральное право, права членов общественных объединений и т. п.).

Юридические категории объективного и субъективного права не следует смешивать с философскими понятиями объективного и субъективного. Как и в случае подразделения юридической формы опосредования общественных отношений на правовые связи и правоотношения, категории объективного и субъективно­го права выработаны правоведением для того, чтобы глубже познать юридическую надстройку. Каждая наука вырабатывает свой категориально-понятийный аппарат, выработала его и юри­дическая наука. Категория объективного права отражает факт

' Проблема соотношения социальных связей и отношений досих пор не разработана научной социологией. Ее решение имело бы для науки права большое значение.

объективации господствующей воли в общих юридических нор­мах. Категория субъективного права подчеркивает, что это — на­личное право субъекта. В то же время зависимость субъектив­ного права от субъекта относительна, коль скоро мера юридиче­ски гарантированного возможного поведения предопределена господствующим типом производственных отношений и выража­ет волю господствующего класса. Относительна и независимость объективного права от участников общественных отношений. Субъекты как представители господствующих классов принима­ют участие в формировании объективного права (в законодатель­ной деятельности). С практической точки зрения, важна принад­лежность субъективного права соответствующим субъектам, в то время как само по себе существование объективного права (юри­дических норм) еще не означает, что предусмотренные им юри­дические возможности действительно кому-либо принадлежат и могут быть использованы.

Философская проблема объективного и субъективного в пра­ве не имеет прямого отношения к рассматриваемому вопросу в том смысле, что объективное и субъективное право в одинако­вой мере являются надстроечными феноменами, относятся к субъективной стороне общественного развития, содержание которого дано материальным производством (объективный фак­тор социального движения). Если же судить по относительной близости к производственным отношениям, то окажется, что общие юридические нормы в принципе дальше от отношений собственности и обмена, чем права и обязанности субъектов этих отношений. Правовые связи и отношения непосредственно на­полнены социальным содержанием, которое в нормах законода­тельства выражено в идеологизированной и абстрактной форме. Иной вопрос, что абстрактное право в соответствующих услови­ях способно достаточно точно выразить объективные тенденции общественного развития, оно обладает преимуществом всеобщ­ности и в состоянии концентрировать в себе различные потреб­ности господствующего способа производства. Если стремиться во всех случаях давать философскую интерпретацию юридиче­ских категорий, то в соотношении объективного и субъективного права скорее воплощены философские категории абстрактного и конкретного. В этом плане можно вспомнить ленинское заме­чание о том, что конкретное богаче абстрактного², что Гегель понимал развитие как движение от абстрактного к богатому кон­кретному³. Философы отмечают, что движение происходит не только от низшего к высшему, «но и от менее богатого, односто­роннего и в этом смысле абстрактного содержания к все более и более богатому, многогранному конкретному содержанию»⁴.

² См.: Л е н и н В. И. Поли. собр. соч., т. 29, с. 212.

³ См. подр.: Гегель. Соч., т. VI, с. 315.

⁴ Шептулин А. П. Система категорий диалектики, с. 319.

Сложность применения к объективному и субъективному праву философских положении о соотношении абстрактного и конкрет­ного заключается в том, что в генетическом плане общие юриди­ческие установления оказываются результатом абстрагирования от конкретных казуальных правовых решении. В то же время юридические нормы, в свою очередь, воплощаются в жизни через конкретные права (обязанности), обогащаются их полнокровным и качественно различным социальным содержанием. Не является ли диалектическое противоречие между абстрактным и конкрет­ным в формировании и в реализации права своеобразным, спе­цифическим источником движения юридической формы? Да, это так, если не абсолютизировать это противоречие, не упускать, что у права есть и иные внутренние противоречия (между сущ­ностью права и ее явлением, содержанием и формой права и т. п.).

Развитие производственных и иных фактических отношений влечет изменение потребностей, интересов, притязаний, что обус­ловливает формирование новых прав и обязанностей, требующих своего закрепления в объективном праве. Новые юридические нормы реализуются в правовых связях и отношениях, которые наполняются динамичным социальным содержанием, порождаю­щим в дальнейшем потребность преобразования юридической формы. Практически происходящий процесс формирования об­щих норм права и их дальнейшей конкретизации в субъективных правах (обязанностях) отличен от абстрагирования в теории. Научное обобщение приводит к образованию понятий, формули­рует законы правоведения, в то время как правообразование завершается законами государства. Но в идеале законодатель также должен открывать объективные законы права и общест­венных отношений, осуществляемый им процесс абстрагирова­ния подобен созданию научных абстракций, хотя имеет непос­редственно практическую задачу. Путь от абстрактного к кон­кретному в познании, как уже упоминалось, ведет к воспроизве­дению богатства конкретного в мышлении. Этот же путь на практике приводит к субъективному праву и его дальнейшей реа­лизации в жизненных отношениях. Субъективное право .и юриди­ческие обязанности, реальные правовые связи и правоотношения оказываются критерием истинности юридических норм и наших представлений о действующем законодательстве. Процесс теоре­тического (логического) усвоения права выступает аналогом практически-юридического усвоения фактических общественных отношений.

И. Сабо пишет, что «понятие права есть не что иное, как ста­тическое выражение общих абстрактных динамических право­отношений»⁵. Мы бы сказали иначе. Объективное право может быть интерпретировано как абстрактное статическое выраже­ние динамических конкретных прав и обязанностей, правовых

⁵ С а б о И. Основы теории права, с. 32.

связей и правоотношений, а субъективное право — как конкрет­ное динамическое проявление общих юридических норм. И. Сабо верно пишет, что его позиция неидентична требованию включе­ния в понятие права индивидуальных правоотношений, но он ошибается, полагая, что в жизни есть абстрактные правоотноше­ния. На самом деле имеет место абстрагирование правоотноше­ний в нормах права, в их юридических моделях.

Правовое регулирование общественных отношений включает общенормативное и индивидуально-нормативное воздействие в их противоречивом единстве. Только синхронность между ними, т. е. между объективным и субъективным правом, дает резуль­тат или является одним из непременных условий его наступления. Абстрактный характер объективного права обеспечивает охват типичных отношений и повторяющихся ситуаций. Конкретность субъективного права дает возможность опосредовать определен­ное жизненное общественное отношение и неповторимую инди­видуальную ситуацию в пределах, предусмотренных общей нор­мой. То, что право в собственном смысле есть единство объектив­ного и субъективного, абстрактного и конкретного, является лишь юридическим отражением особого качества предмета пра­вового регулирования. Право регулирует отношения соответ­ствующего вида, типичные по своей структуре, но складываю­щиеся в результате индивидуально-определенной деятельности различных людей (организаций) в конкретных ситуациях.

Благодаря единству объективного и субъективного права пра­вовое регулирование общественных отношений поддерживается контактом господствующей объективированной воли с индиви­дуальной волей участников общественных отношений, общенор­мативное воздействие смыкается с индивидуально-конкретным, особенно, когда законодательство дает известный простор усмот­рению субъектов и предусматривает акты применения юридиче­ских норм. Общенормативное и индивидуально-нормативное правовое регулирование дополняют друг друга, одно без другого не обходится⁶.

Связь объективного права с субъективным, правомочия с юридической обязанностью проводит четкую грань между юри­дическими правами людей и их моральными правами, а также иными притязаниями, не защищаемыми государственным при­нуждением и юрисдикцией. Исторический материализм отверга­ет идею естественных, вечных, неизменных прав человека и на­ряду с этим разоблачает позицию юридического позитивизма, не признающую прав людей вне законодательства. К. Маркс писал об открытых североамериканцами и французами в ходе борьбы против феодализма правах человека ^г, он показал, что граждан-

' О значении индивидуального регулирования см.: Сборник аспирант­ских работ. Вып. 17. Свердловск, 1974, с. 3—46.

⁷ См.: Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 399.

ство и права граждан есть лишь аллегория действительного чело­века и его реальных прав социального свойства⁸, результат развития в последние столетия политического государства, его правовых отношений с подданными. Права человека связаны с со­циальными и экономическими условиями жизни людей, в то время как права граждан отражают их статус в политически организованном обществе, носят формально-юридический харак­тер, равноправием прикрывают фактическое неравенство. В бур­жуазном обществе существует глубокое противоречие между членом гражданского общества и его политической львиной шкурой ⁹. Из контекста многих высказываний К. Маркса и Ф. Эн­гельса видно, что они уделяли серьезное внимание соотношению прав человека и прав граждан, провозглашаемых и защищаемых властью. В «Немецкой идеологии» мы читаем о недопустимости противопоставления правомочий правам человека, об отсутствии тождества между правом человека и благоприобретенным пра­вом, «дарованным» государством, что истоки того и другого ко­ренятся в социально-экономической основе¹⁰. Ф. Энгельс писал, что прошли целые тысячелетия, прежде чем «из первоначального представления об относительном равенстве был сделан вывод о равноправии в государстве и обществе», что диктуемые харак­тером общественных отношений свобода и равенство <были про­возглашены правами человека»^.

Само по себе противопоставление человека и гражданина, соответственно прав человека и гражданина, объяснял К. Маркс, является следствием и символом отчуждения личности и отде­ления политического государства от общества, политического человека (гражданина) от естественного человека. Он писал, что лишь коммунизм есть «положительное упразднение частной соб­ственности, как присвоения человеческой жизни, есть положи­тельное упразднение всякого отчуждения, т. е. возвращение че­ловека из религии, семьи, государства и т. д. к своему человече­скому, т. е. общественному бытию»¹². Тогда с отмиранием государства естественный и политический человек сольются в единое целое, сольются также права человека и права гражда­нина, юридическое обеспечение прав людей будет ненужным. Это будет истинное царство свободы, и создадутся условия для универсального развития личности¹³.

С практически-политической стороны решающим моментом, определяющим в дальнейшем слияние прав человека и гражда­нина в единых правах и свободах членов коммунистического

⁸ См. там ж е, с. 400—406. ' См. там же, с. 391.

¹⁰ Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 318—319. "Маркс К. иЭнгельс Ф. Соч., т. 20, с. 104—105, 107. " Маркс К. и Энгельс Ф. Из ранних произведений. М., 1956, с. 589. " См.: М а р к с К. Критика политической экономии (черновой набросок).— «Вопросы философии», 1966, № 10, с. 124.

общества, является экспроприация экспроприаторов, ликвидация частной собственности и эксплуатации человека человеком, обоб­ществление на деле средств производства и установление поли­тической власти трудящихся, реальный суверенитет трудового народа в государстве. Уже социализм должен снять и снимает противоположность между правами человека и гражданина, ве­дет к слиянию естественного и политического человека.

Тем не менее социализм еще нуждается в государственной организации общества, в гражданстве и в юридическом закреп­лении важнейших прав трудящихся, в правовом статусе граждан страны. Поэтому проблема субъективного права остается тут одной из важнейших социально-политических проблем, а ниги­листическое отношение к юридическому закреплению возможно-стей отдельных лиц, учреждений и организаций недопустимо.

Одной из особенностей субъективного права является его обеспеченность корреспондирующими юридическими обязанно­стями соблюдения этого права всеми гражданами, учреждения­ми, должностными лицами и государственными органами, а так­же обязанность выполнения соответствующих требований упра-вомоченного, благодаря чему он может за защитой своего права обратиться к соответствующему государственному органу, осу­ществляющему юрисдикционную деятельность.

О связи субъективного права и юридической обязанности придется подробнее говорить при рассмотрении многих проблем. В данном случае по этому вопросу надо сделать ряд общих, пред­варительных замечаний. Мы бы обратили внимание прежде все­го на то, что, с социологической точки зрения, регуляция пове­дения, основанная на запретах и обязанностях, может в принципе и не быть связанной с определением гарантированных обществом мер возможного поведения, с установлением конкретных прав. Уже отмечалось, что так, очевидно, и было на заре человеческо­го общества. Однако предоставление соответствующих прав труднв себе представить без одновременного возложения обя­занностей не нарушать это право. Во всяком случае, это невоз­можно в классовом обществе, и до тех пор, пока люди не будут претендовать на исполнение обязанностей перед обществом, как на свое собственное право, что реализуется лишь на высшей фазе коммунизма. И второе. При юридической регламентации пове­дения зависимость между правами и обязанностями настолько жесткая, что без юридических обязанностей исчезает и само субъективное право.

Здесь уместно напомнить и то, что вытекающие' из общих юридических норм обязанности также теряют социальный смысл, если нет субъектов, имеющих право требовать их исполнения и заинтересованных в том, чтобы реализовать свое право. Азбуч­ной истиной является утверждение, что право обеспечено госу­дарственным принуждением. Но это принуждение осуществляют лица, управомоченные охранять правопорядок. Откиньте право

определенного круга должностных лиц осуществлять предусмот­ренные законом санкции, и юридические обязанности в лучшем случае превратятся в моральный долг. Но из этого следует, что право субъекта общественных отношений является юридическим лишь тогда, когда оно есть или может стать требованием, предъ­являемым к юридически обязанным лицам, а юридические обя­занности остаются таковыми до тех пор, пока на их исполнение кто-то имеет право притязать. Связь прав и обязанностей субъ­ектов заложена в юридической норме, в объективном праве так же, как реальное бытие общих норм покоится на субъективном

; праве участников общественных отношений требовать исполне-

; ния юридических обязанностей. ^v-—В советской и зарубежной социалистической литературе нет общего мнения по поводу проблемы соотношения человека и гражданина, прав человека и гражданских прав. Одни призна­ют наличие прав человека неюридического характера ¹⁴, иссле­дуют их генезис в экономической сфере¹⁵, проводят грань между понятиями прав человека, гражданина, лица ¹⁶, а другие счита­ют различие между человеком и гражданином иллюзией буржу­азного общества, не видят разного содержания в правах челове­ка и гражданина ¹⁷, прямо пишут, что «социальные права реаль­но существуют только в юридической форме»¹⁸. И. Сабо признает различие между правами человека и гражданина лишь применительно к капиталистическому обществу¹⁹. Весьма инте­ресно, но несколько иначе ставит вопрос Г. Кленнер²⁰. В проис­ходящих дискуссиях можно обнаружить и терминологические недоразумения, связанные с тем, что их участники не всегда чет­ко оговаривают, о какой разновидности прав и обязанностей идет речь. Между тем никто ведь из них не отрицает, что права граждан—это всегда юридические наличные права. Они кон­кретны по своей принадлежности субъектам и социальному со­держанию, но могут быть всеобщими в смысле принадлежности каждому гражданину государства или индивидуально принадле­жащими только субъектам соответствующих правоотношений. Существо же проблемы можно надеяться решить, лишь избегая крайних позиций. Нет никаких оснований ни для безоговорочно­го отождествления прав человека и гражданина, ни для непре-

¹⁴ К е ч е к ь я н С. Ф. Правоотношения в социалистическом обществе. М., 1959, с. 20.

¹⁵ Маму т Л. С. Вопросы права в «Капитале» К. Маркса.—«Советское государство и-право», 1967, № 12.

¹⁶ Ф а р б е р И. Е. Права человека, гражданина и лица в социалистиче­ском обществе.— «Правоведение», 1967, № 1.

¹⁷ Мальцев Г. Б. Социалистическое право и свобода личности. М., ,1968:

Матузов Н. И. Личность. Права. Демократия. Саратов, 1972.

"Правотворчество в СССР, с. 304.

" С а б о И. Социалистическое право. М., 1964.

²⁰ К 1 е п п е г Н. Die marxistische Menschenrechts-Konzeption. Dimensi»-iien des Rechts. Berlin, 1974.

менного противопоставления прав человека юридически фикси­рованным правам граждан.

Право рождается 'в сфере отношений производства я обмена, но не все притязания субъектов этих отношений получают офи­циальное признание в позитивном законодательстве, и нельзя полагать, что социальные права реальны, а юридические — не имеют значения. Не больше причин и для того, чтобы реальны­ми правами считать только то, что закреплено в законе. Мораль­ные права также реальны. И тут не годятся метафизические крайности. Правовые системы и правосудие должны быть спра­ведливы, но не всегда таковыми являются, не порождены мо­ралью и идеями справедливости. Объективная необходимость юридической защиты комплекса прав людей коренится в господ­ствующей системе производственных отношений, а не в самих социальных правах и их осознании. Реализация такой необходи­мости обусловлена настоятельностью экономической потреб­ности, состоянием классовой борьбы, типом государства. Про­цесс формирования субъективного права нельзя отрывать от формирования объективного права, он сложен и диалектичен, не может игнорировать рождающихся социальных прав, но и не сводится к их простой констатации в законодательстве. При известных исторических условиях вопрос о соотношении прав человека и гражданина может оказаться актуальным, политиче­ски важным, он должен разрабатываться и в науке, но его не следует ни игнорировать, ни абсолютизировать и искусственно раздувать. Противопоставление субъективному праву неюриди­ческих прав может быть использовано не только в прогрессивной борьбе за расширение демократических свобод граждан, но и реакционными силами для оправдания произвола. К сказанно­му добавим, что субъектами права во многих случаях являются организации, учреждения, должностные лица, государство, на­род. Их правовой статус никак не может быть непосредственным юридическим выражением прав отдельных людей. Социальная и юридическая природа субъективного права требует самостоя­тельного изучения и описания.