Определение субъективного права

Часто пишут, что субъективное право—это мера юридиче­ски возможного поведения. Но если оно лишь мера, масштаб, то его отличие от объективного 'права грозит свестись лишь к весьма немногому и формальному. Запись ;в определении внеш­них свойств бывает полезна, но науке дает мало. В подобных определениях ничего не говорится о социальной ценности юри­дических прав граждан (организаций), о свободе выбора и ре­шения, о самодеятельности субъекта права. Тощая теоретиче­ская абстракция при формулировке субъективного права не оправдана и в политически-практическом плане. Она не объяс\ нит читателю, почему за права людей и их закрепление в зако-1 нодательстве всю историю шла кровопролитная классовая¹;

борьба. • Мера поведения в субъективном праве предполагает преж- ;

де всего обеспечение самодеятельности 'участников обществен­ных отношений, возможность свободного выбора образа дейст­вии. Причем субъективное право не всегда выступает как гра­ница возможных действий, его нельзя понимать в качестве i средства ограничения самодеятельности и свободы. Субъектив- | ное право не свобода в рамках закона, а законом гарантиро-ванная свобода, т. е. признанная правом и потому подлежащая ';

неукоснительной охране со стороны государства возможность ' самостоятельно действовать и принимать волевые решения. \ В социологическом плане содержащаяся в любом субъективном праве юридическая возможность—это свобода действий управо-моченного лица, объем и вид которой (свободы) диктуется в конечном счете ступенью социального прогресса общества, является официально признанным и охраняется организован­ным (Принуждением (государством). К свободе собственных дей­ствий не сводится субъективное право, но в этом его основное содержание и социальная ценность.

Свобода собственных действий, как уже было выяснено, складывается из трех элементов и включает прежде всего юри­дически признанную возможность пользования различными социальными благами и ценностями. При этом было бы непра­вильно эту возможность понимать чисто утилитарно, только как потребление созданных обществом материальных и духовных благ. Такой подход подспудно проецирует право частного соб­ственника на любое субъективное право в каждой обществен­ной формации, делает частный эгоистический интерес становым

хребтом субъективного права, в конце концов исключает субъ­ективное право из сферы публичного права.

Абсолютизация свободы воли собственника и его эгоистиче­ского интереса, полное игнорирование того, что рамки господст­ва индивида определены общим интересом господствующих в государстве социальных сил,— все это свойственно буржуаз­ному пониманию субъективного права, которое стало в XIX веке «центральным понятием частного права»³¹.

Так, Б. Виндшейд трактовал субъективное право как «сферу господства, в пределах которой воля индивида является зако­ном для других индивидов»³², Р. Иеринг определял субъектив­ное право как «юридически защищаемый интерес»³³, Г. Ф. Шер-шеневич писал о нем как о власти осуществлять свой интерес³⁴. Это и понятно—в буржуазном обществе система субъективных прав представляет собой в 'первую очередь систему возможно­стей, позволяющих субъекту почти произвольно использовать частную собственность в своем интересе, в общем и целом про­тиворечащем интересам общества, во всяком случае его боль­шинства.

Характерно, что в эпоху империализма резко меняется отно­шение ik субъективному праву соответственно усилению вмеша­тельства буржуазного государства в частнопредприниматель­скую деятельность. Л. Дюги подменяет понятие субъективного права «социальным .положением» или во всяком 'случае не уде­ляет ему прежнего внимания³⁵, Г. Кельзен считает, что субъек­тивное .право есть лишь специфическая техника правопорядка, поскольку он «гарантирует институт частной собственности и поэтому особенно считается с частным интересом, это техни­ка..., которая в полностью развитом виде выступает только в сфере так называемого частного права и в определенных раз­делах административного права»³⁶.

Тем не менее и в настоящее время многие буржуазные уче­ные не решаются отказаться от признания реальности субъек­тивного 'права, так или иначе понимая, что такой отказ угрожа­ет личности, ее свободе. Г. Коинг, например, обращает внимание на то, что идея субъективного права поддерживает в нас убеж­дение, что 'правовая защита служит сохранению индивидуаль­ной свободы, является «выражением социальной философии свободы, которая в автономии индивида и в ее защите усмат-

³¹ Tuhr A. Allgemeiner Teil des deutschen burgerlichen Rechts, Bd. I. Leipzig, 1910. S. 53.

^a!!Windscheid В. Lehrbuch des Pandektenrecht, t. I, 1906, S. 44. . ^за J h e r i n g R. Geist romischen Recht, t. 3, 1879, S. 327.

³⁴ Шершеневич Г. Ф. Общая теория права. М., 1812, с. 607.

\⁸⁶ Д ю г н Л. Общие преобразования гражданского права со времени ко­декса Наполеона. М., 1919, с. 19 и ел.

⁸⁰ К е 1 s e n H. Reine Rechtslehre, 2. Wien, 1960, S. 34.

ривает существенную цель социального строя», но таков, види­мо, сам строй капитализма, что и при всем сказанном Г. Коинг говорит о субъективном праве как частном 'праве независимых друг от друга участников правоотношений³⁷.

Либо признание субъективного права частным правом, либо отказ вообще от субъективного права—такова позиция буржу­азной юриспруденции середины XIX я XX вв. Надо сказать, что теоретические концепции нового времени явились шагом назад в понимании прав человека и гражданина по сравнению с есте-ственноправовой концепцией периода буржуазных революций, не говоря о том, что они до сих пор не могут дать удовлетвори­тельную юридическую трактовку публичных прав граждан, в наше время все же провозглашенных конституциями капита­листических стран. Причина, видимо, в том, что даже для либе­рального толка юристов стимул деятельности индивида видится только в личном эгоистическом интересе, с которым хорошо увя­зывается буржуазное 'право частной собственности и плохо — многие публичные права.

Г. Ханай, справедливо критикуя подобное понимание субъек­тивного права, 'выдвигает для социалистического общества диа­метрально противоположный принцип: «активная деятельность, направляемая общественными требованиями,— неотъемлемый элемент правового статуса гражданина ('правоспособности, пра-восубъективности)»³⁸. Г. Ханай прав и в то'м, что правовой статус гражданина в социалистическом обществе предполагает «развитие его права на участие в преобразовании условий жизни общества»³⁹.

Однако автор отвергает не только буржуазное понимание субъективного права, но и приходит к выводу о том, что при социализме вообще отпадает необходимость в категории субъек­тивных прав. Г. Ханай не за терминологические уточнения. Нет, он отрицает субъективное право как личную свободу дейст­вий, как сферу охраны интересов личности. Истоки такой позиции—не только закономерный протест против индивидуа­лизма, но и, по всей вероятности, не совсем верное понимание коллективизма, при котором якобы поглощаются или уже не игра­ют роли личные интересы. Достаточно 'возвратиться к приведен­ной формулировке правосубъектности, которую дает Г. Ханай, чтобы убедиться в том, что в ней не осталось места личной ини­циативе, самодеятельности личности, охране ее интересов. Раз­ве правовой статус граждан социалистического государства предполагает только направляемую активность?

⁸⁷ С о i n g G. Zur Geschichte des Begriffes «subjektives Recht». Das subjektive Recht und Rechtsschutz der Personlichkeit. Frankfurt, 1959, S. 20 f. ^•^ Хана ft Г. Социалистическое право и личность. М., 1971, с. 209. " Там же, с. 218.

Конечно, субъективное право нельзя сводить к свободе дей­ствий индивида, которая стимулируется только личным инте­ресом, но нельзя этот 'интерес игнорировать⁴⁰. Вместе с этим субъективное право не может и отвергаться как в принципе неприемлемая для социализма категория буржуазного права. Субъективное право или право субъекта общественных отноше­ний вовсе не обязательно трактовать так, как его трактуют идеологи, защищающие индивидуализм и принцип частной собственности. С марксистских позиций 'совершенно ясно, что субъективное право 'признается государством в качестве юриди­ческой возможности субъекта лишь [постольку, поскольку она так или иначе соответствует 'возведенной в закон воле господст­вующих классов, общеклассовым, а при социализме—общена­родным интересам.

Свободу действий личности (главное содержание субъектив­ного права) не обязательно следует понимать в индивидуали­стическом и идеалистическом плане. Социалистический коллек­тивизм, активная деятельность людей, направляемая обществен­ными потребностями и интересами, не исключает активности, творческой инициативы и самодеятельности личности, не только не поглощает свободу личности и ее интересов, но, напротив, дает наилучшие в классовом, государственно организованном обществе возможности для развития человеческой личности. Представление о социализме как обществе, принижающем роль личности, уничтожающем ее права и свободы,—это именно и есть буржуазный тезис, отвергающий возможность свободной личности вне господства принципа частной собственности и ин­дивидуализма. Первая фаза коммунизма сохраняет узкий гори­зонт буржуазного права⁴¹, но лишь в том смысле, что и тут право не исключает материального неравенства людей и нерав­ные люди .получают равное 'количество продукта⁴², и тут право выступает как применение равного мерила к различным людям. Уже было выяснено, что применение общей меры к разным субъектам предполагает образование в юридической сфере не только объективного, но и субъективного права. Однако право при социализме меняется по содержанию и форме, закрепляя равное освобождение всех от частной собственности и эксплуа­тации, охраняя общественную собственность и максимально развивая творческую инициативу коллективов трудящихся и каждого человека труда, обеспечивая сочетание обществен-

⁴⁽¹ С. С. Алексеев обращает внимание на то, что субъективное право дано для удовлетворения интереса субъекта (Алексеев С. С. Проблемы теории права, т. 1, с. 304); можно добавить, что при социализме и это является вы­ражением общественного интереса. Обращалось внимание и на то, что реали­зация правомочий выступает и в качестве средства осуществления выраженной в законах воли господствующих классов.

⁴¹ См.: МарксК-иЭнгельсФ. Соч., т. 19, с. 18—19. " См.: Л е н и н В. И. Поли. собр. соч., т. 33, с. 94, 92—95.

ных и личных интересов, защиту правомочий и возможностей человеческой личности. Труд становится первой жизненной по­требностью человека, труд творческий и свободный, основанный на максимальном развитии личности и стимулирующий такое развитие. Исчезает главный материальный источник эксплуа­тации, принуждения к труду, подавления человеческих возмож­ностей — преодолевается отчуждение труда и продукта от про­изводителя, из тяжелой необходимости трудовая деятельность превращается в область человеческого творчества. И если еще остается нужда в правовом регулировании меры труда и по­требления, то 'в новых условиях юридическая форма преобра­жается, на первый план выступает ее стимулирующая функция.

Глубокий анализ субъективных прав граждан дает Г. Клен-нер, который показывает, что разделение права на объективное и субъективное 'восходит к товарному производству (собствен­но, как и право 'вообще), категорически отвергает буржуазное понимание субъективного права и признает, что при социализ­ме субъективное право—он именует его просто правомочием — является категорией объективной в том смысле, что не менее, чем 'нормы права, ориентировано на выполнение общественных задач. Поскольку при социализме остается товарное производ­ство, остается при нем и общая норма -права, и индивидуаль­ное 'правомочие, остается, следовательно, и объективное и субъ­ективное право⁴³.

К сожалению, в советской юридической литературе нет моно­графических исследований, посвященных раскрытию экономи­ческих основ субъективного права (правомочия) при социализ­ме. Последовательно описаны проблемы субъективного права в качестве самостоятельного монографического анализа Н. И. Матузовым, но он останавливается главным образом на специально-юридическом изучении проблемы, лишь кратко и в общих чертах обращая внимание на материальную обуслов­ленность субъективных прав, как и любых иных правовых 'кате­горий ⁴⁴. А. А. Пионтковокий в своих общетеоретических статьях неоднократно ставил вопрос о связи объективного и субъектив­ного 'права, но анализ осуществлялся с принципиально полити­ческих позиций защиты 'прав человека, философского обосно­вания соотношения объективной и субъективной стороны пра­ва⁴⁵. Раскрывает коренные особенности субъективных прав лич­ности в социалистическом обществе М. С. Строгович, но и он не ставит перед собой задачи специального и всестороннего

⁴³ К 1 е п п е г Н. Studien uber die Qrundrechte. Berlin, 1964.

⁴⁴ М а т у з о в Н. И. Личность. Права. Демократия.

Пионтковский А. А. Актуальные вопросы общей теории социали­стического права.— В кн.: Проблемы советского социалистического государ­ства и права в современный период.

исследования социальной 'природы субъективного права на пер­вой фазе коммунизма⁴⁶.

Тем не менее представляется особо примечательным, что именно в последние годы проблемы субъективного права в со­ветской юридической литературе привлекают все большее вни­мание и появилось совершенно определенное стремление не ограничиваться формалыно-юридическим определением этой категории, а проникнуть глубже в ее социальное содержание и социальную значимость.

- В социальном содержании и общественной значимости субъ­ективного права едва ли не главное связано с участием лично­сти в объективно необходимом формировании самих условий жизни общества и в пользовании социальными благами соот­ветственно господствующему способу производства и распре­деления, интересам классов, которые 'при этом занимают командное положение.

Степень участия в созидании более благоприятных условий общественной жизни и соответствующее пользование социаль­ными благами в эксплуататорских обществах глубоко неравно­мерны, заключают в себе непримиримый классовый антагонизм. Здесь пользование социальными благами зависит в первую оче­редь от 'богатства, от собственности имущих классов на сред­ства производства. При социализме пользование общественными благами соразмерно или 'почти соразмерно вкладу личности в развитие iB'cero общества. Поэтому при социализме использо­вание субъективного права не противоречит реальным общест­венным интересам.

Но в той стадии развития .коммунистической формации, ко­торая именуется социализмом, все же еще нет полной спра­ведливости в распределении духовных и материальных благ, сохраняется материальное неравенство. Преодоление недостат­ков первой фазы коммунизма ведет к его высшей ступени развития, когда права людей не будут нуждаться в государствен­ном 'обеспечении. В этом движении вперед необходимую и зна­чительную, активную роль играют объективиое и субъективное право.

Оценивая социальную роль субъективного права в истории классового общества, нельзя применять к нему принципы, выте­кающие только из особенностей какой-либо одной обществен­ной формации, можно лишь вспомнить слова К. Маркса: «Ин­дивид есть общественное существо. Поэтому всякое проявление его жизни — даже если 'оно не выступает в непосредственной форме коллективного...— является проявлением и утверждением

"СтроговичМ.С. Социалистическое право и права личности.— В кн.:

Проблемы советского социалистического государства и права в современный период. Более детально, но в таком же аспекте написана книга: Маль­цев Г. В. Социалистическое право и свобода личности.

общественной жизни»⁴⁷. Это обстоятельство приходится учиты­вать, если пытаться сформулировать общее понятие субъектив­ного права, дать ему краткую дефиницию. —

Определения субъективного права в советской юридической науке постепенно обогащались. От представлений о субъектив^ ном праве, в которых на первое место выдвигался элемент при­тязания, к определениям, которые подчеркивали, что в содер­жании этой .категории главное—в действиях юридически обя­занного лица, и, далее к положению о том, что субъективное право предполагает возможность позитивного действия управо-моченного—таков путь, пройденный определениями субъек­тивного права. Этот путь был связан с выявлением элементов структуры единичного субъективного права. Характерно и то, что от первоначальных⁴⁸ и до нынешних 'определений субъек­тивного права⁴⁹ в них всегда обращалось внимание на меру (вид) возможного поведения. В одном 'случае говорится, что субъективное право—охраняемые государством мера и вид возможного поведения⁵⁰, в другом—субъективное право опре­деляется как возможность дозволенного государством поведе­ния⁵¹, в третьем—субъективное 'право это возможность пове­дения, предоставленная нормой права⁵².

Как уже отмечалось, лишь в .последнее время некоторые уче­ные стали предлагать включить в определение права его соци­альную характеристику. Однако подобные предложения не по­лучили широкой реализации ни в определениях субъективного права в учебниках, ни в монографических исследованиях. Дума­ем, что совершенно напрасно.

Казалось бы, исходя из того, что в этой 'книге утверждалось при раскрытии сущности права, .при юридической и социальной характеристике общих юридических норм и самого субъектив­ного права, было бы нетрудно дать 'праву 'субъекта и опреде­ление. Однако и тут, точно так же как при выведении понятия и дефиниции права (в объективном и субъективном смысле), приходится преодолевать не только сложившийся в данном случае образ юридического мышления, но и более основатель­ный барьер гносеологического порядка.

Все существующие у нас определения не включают упомина­ния о том, что субъективное право по своей сущности выражает возведенную в закон волю господствующих классов. Положе­ние о том, что оно предоставлено нормой права или

⁴⁷ Маркс К. и Энгельс Ф. Из ранних произведений, с. 590.

⁴⁸ Голунский С. А., СтроговичМ. С. Теория государства и права.' М„ 1940, с. 278.

⁴⁹ X а л ф и н а Р. О. Общее учение о правоотношении, с. 235. ⁶⁰ Теория государства и права. М., 1968, с. 531. ⁵¹ Ч е ч о т Д. М. Субъективное право и формы его защиты. Л., 1968, с. 27. ⁶² М ар к с и с т с к о - ленинская общая теория государства и права. Со­циалистическое право, с. 520.

предусмотрено законом (в смысле законодательства) не тож­дественно описанию его сущности и лишь создает представле­ние о том, что субъективное право—придаток закона.

Вместе с тем, ограничиваясь указанием на меру поведения, на масштаб дозволенного, бытующие определения субъектив­ного права не отражают одну чрезвычайно важную гносеологи­ческую тонкость—оно, в отличие от объективного 'права, суще­ствует на грани возможности и действительности, с него начи­нается реализация общих норм. Субъективное право—это система наличных прав субъектов, их юридический статус, поло­жение, характеризуемое состоянием свободы выбора решений и действий, без которых 'нет самодеятельности субъектов. Общая норма абстрактна, а субъективное право привязано к участнику общественных отношений, т. е. к деятельному лицу. Если угод­но, то обладание такими правами является одним, из свойств участников общественных отношений в государственно органи­зованной их жизнедеятельности. Как отразить в краткой дефи­ниции и сущность субъективного права, я диалектичность его существования? Можно предложить две дефиниции. Субъектив­ное право—это система наличных прав субъектов, выражаю­щая материально детерминированную и возведенную в закон волю господствующих классов, закрепленную в объективном праве. Единичное субъективное право—это юридически обес­печенная мера возможного поведения лица, гарантирующая ему самодеятельность, свободу выбора, пользование материальными и духовными благами на основе существующих отношений про­изводства и обмена.

§ 5. Интерес и субъективное право

Объективно обусловленный интерес является движущей силой деятельности людей. В праве прежде всего выражены интересы господствующих классов. В какой мере они совпадают с интересами отдельных членов общества и с общественным интересом, зависит от характера строя и этапа его развития. Этот вопрос достаточно выяснен в марксистской литературе. Надо лишь иметь в виду, что само право—объективное и субъ­ективное—не является интересом. Интерес динамичен, право, особенно объективное,— статично. Поэтому законодательство и содержащаяся в нем объективированная воля лишь в прин­ципе совпадают с интересом класса (народа), 'который подвер­гается изменению быстрее, чем на это может реагировать пра­вовая система. К тому же ведь всегда важно, чтобы законода­тель мог и хотел верно понять действительный интерес тех, от им.еяи которых он действует.

/""" Применительно к субъективному праву проблема социаль­ного интереса имеет еще один существенный аспект. Во многих случаях для приобретения субъективного права и во всех слу-

18С

чаях его реализации играет первостепенную роль интерес субъ­екта, в том числе отдельной личности. Личный интерес может не иметь социального значения, и тогда он никак не отражен в субъективном праве. Но личный интерес может иметь и очень часто имеет социальное значение. Такой интерес отражается и закрепляется в субъективном праве, на него оно опирается, и он является стимулом свободного действия управомоченного лица. Наделенное субъективным правом лицо заинтересовано в той или иной мере в использовании предоставленной ему юри­дической возможности. Если этой заинтересованности нет, то оно и не пользуется такой возможностью. В этом смысле мож­но, вероятно, говорить о примате интереса над волей в субъек­тивном праве⁵³. Воля шоетупать так или иначе, пользуясь предо­ставленной свободой действий, определяется интересом.

Однако личный интерес нельзя во всех случаях трактовать как выгоду субъекта, в сугубо эгоистическом плане и с односто­ронне субъективистских позиций—об этом мы уже говорили. Во-первых, социальный интерес личности имеет объективное основание и в этом смысле не так уж зависит от tqto, что данная личность думает о своем интересе. Во-вторых, для ис­пользования субъективного права всегда необходимо, чтобы имело место какое-то совпадение между интересом личности и социальным интересом, отраженным в праве объективом (ин­тересом общеклаосовьгм, общенародным н т. п.). В-третьих, использование предоставленной юридической возможности в собственном интересе не 'означает использования к личной выгоде, во всяком случае не всегда означает действительно соб­ственный интерес. Заинтересованность управомоченного может диктоваться интересами другого лица или общественными инте-••• ресами. Сам по себе термин «собственный интерес» является в этом смысле неточным.

В юридической литературе долго шел спор: в чем ценность субъективного права для личности — в том ли, что оно позво­ляет действовать по своей воле, или в том, что позволяет дейст­вовать в своем интересе? По всей видимости, этот спор не имел никогда под собой достаточной научной и практической почвы. Без интереса нет волевых действий; без волевых действий не 'удовлетворить интереса. Социальная ценность субъективного^ 'Права, как мы пытались доказать, заключается в гарантиро­ванной свободе действия личности.

Соотношение между интересом и субъективным правом лако-яично и четко сформулировано С. Н. Братусем: «Субъективное право, опираясь на интерес, само интересом не является, хотя утеря социально значимого интереса и может привести к тому, что субъективное право утратит свое значение и свою

"Иоффе О. С. Правоотношение по советскому гражданскому праву. "•> 1948; Толстой Ю. К. К теории правоотношения. Л., 1959.

ценность»⁵⁴. «Будучи за пределами субъективного права,— пишет Д. М. Чечот,— интерес есть предпосылка и цель субъек­тивного права»⁵⁵.

При всем антагонизме, непримиримости между частным и общественным интересом в досоциалистических формациях в субъективном праве оказывались формально совмещенными интересы личности, государства (господствующих классов, их властвующей группы) и общества. Объясняется это прежде всего тем, что право и государство никогда не могут полностью пренебрегать общими делами, поддержанием условий сущест­вования данного общества, его сохранением, хотя бы во имя интересов тех, кто осуществляет власть. Социализм создает наи­более благоприятные (для классового и государственно органи­зованного общества) объективные предпосылки гармонического сочетания личных и общественных интересов, что и должно находить выражение, в частности, в системе субъективных прав граждан социалистических государств.

Объективно необходимое совмещение, а при социализме и возможное совпадение общественных и личных интересов в праве создает специфическую и давным-давно подмеченную ситуацию, особо действенную в демократическом обществе. •Отстаивая свои собственные юридические права, гражданин практически выступает 'в защиту действующего законодатель­ства и правопорядка. Участвуя в охране правопорядка, граж­данин борется тем самым и за незыблемость собственных трап.

. Жизнь настолько разнообразна и подвижна, что постоянно возникающие .потребности и интересы в самых различных сфе-^/ pax деятельности людей, организаций 'и учреждений не могут полностью охватываться и закрепляться в законодательстве, в субъективных правах и юридических обязанностях. Юридиче­ски закрепляются лишь наиболее социально значимые интере­сы. В тех случаях, когда не закрепленные в объективном и субъ­ективном npaiBe интересы признаются в качестве законных или законом охраняемых интересов, они подлежат защите в той же мере, что и субъективные права. Категория «охраняемые зако­ном интересы» в советской юридической науке разработана слабо. Д. М. Чечот прав, когда замечает: «Нужно либо дока­зать, что никаких защищаемых законом интересов, помимо субъективных прав, не существует, а поэтому использованное во многих актах... понятие «охраняемый законом интерес» оши­бочно, либо, признав правомерность этого понятия, подвергнуть его исследованию как в общетеоретическом плане, так и в сфере отраслевых дисциплин»⁵⁶.

⁶⁴ Б р атусь С. Н. Субъекты гражданского права. М., 1950, с. 20—21. ^Б5 Ч е ч о т Д. М. Субъективное право и формы его защиты, с. 35. ⁵⁶ Там же, с. 43.

С общетеоретических позиций по поводу категории «закон­ный интерес» можно сказать следующее. Во-первых, она связана с пробельностью материального права. Во-вторых, об охраняемом законом интересе («законном интересе») может идти речь только в случаях, когда объективное и субъективное право данный интерес так или иначе не опосредовало.

Необходимость охраны законных интересов может вместе с этим свидетельствовать о насущной потребности в формиро­вании нового субъективного права и новой общей нормы. Кате­гория законного интереса не должна восприниматься только в плане пробелов, 'подлежащих восполнению. Незначительные пробелы практически трудно восполнять, и к тому же часть из них связана с охраной быстро изменяющихся интересов отдельных субъектов права, интересов, которые не приобретают в данный шериод социальной значимости на уровне общеклассо­вых задач, но и не носят чисто личного характера.

С позиций режима законности важно, чтобы суды не исполь­зовали излишне широко предоставленную им возможность (и обязанность) охраны такого рода интересов, чтобы призна­ние интереса законным не приводило к нарушению прямо преду­смотренных в объективном праве «юридических интересов», т. е. социальных интересов, находящихся под непосредственной защитой правовых норм.

Если отвлечься от некоторых возможных исключений, то можно 'все же считать, что указание в законодательстве об охране законных интересов является признанием пробельности системы субъективных прав, так же как указание на недопусти­мость отказа .в рассмотрении спора за отсутствием закона явля­ется признанием пробельности объективного права. И в этом вопросе, как и в иных, ощущается неразрывная связь между субъективным и объективным правом.

Вот почему систематическое признание судебной практикой данного интереса субъектов права подлежащим охране, т. е. законным интересом, свидетельствует о процессе формирования соответствующего субъективного права в силу того, что этот интерес приобретает достаточно высокий уровень общезначи­мости. В странах, где судебная практика не признана источни­ком 'права, такая систематическая однородная деятельность суда должна привести к принятию нормативного акта органом власти. В иных странах с этой проблемой справляются проще в силу действия прецедентного права.

Пробелы в субъективном праве неизбежны, но когда в систе­ме прав субъектов их оказывается много или они становятся значительными по своему характеру, то возникает опасность сбоя в правовом регулировании, являющаяся следствием того, что законодатель недостаточно следит за изменением общест­венных отношений или не желает по каким-то привходящим

соображениям усовершенствовать правовые нормы, закрепить в законе соответствующие притязания. Но социально значимы­ми интересами нельзя пренебрегать в правотворчестве и при отправлении правосудия.

Важно понимать, что социальные интересы являются побу­дительными стимулами деятельности общественных образований (целых регионов обществ), классов и отдельных слоев насе­ления, каждой личности. Именно социальные интересы побуж­дают их принимать участие в сохранении или достижении более благоприятных условий человеческого существования, бороться за коренные изменения в экономическом и политическом строе, устранять обстоятельства, которые тормозят социальное дви­жение, прогресс.

Только своевременное отражение в правовой системе и системе субъективных прав назревших объективных потреб­ностей и социальных интересов (объективной нуждаемости в экономических, политических и культурных благах) в состоя­нии поддерживать действенное правовое регулирование общест­венных отношений, правопорядок 'и законность. Сама жизнь и g первую очередь материальные условия формируют инте­ресы личности и общества, интересы существуют в реальной действительности в качестве 'прежде всего взаимной зависи­мости индивидов, между которыми разделен труд⁵⁷. В этом смысле интересы не зависят от представлений людей об этих интересах и лежащих в их основе потребностях. С "^угой сто­роны, интерес предполагает осознание объективных потребно­стей и сознательно-волевую деятельность, направленную на достижение целей, выдвигаемых соответственно понятому инте­ресу. Осознавать и своевременно выражать социальные интере­сы в праве не столь просто. Приходится иметь в виду и то, что .политические, экономические, культурно-этические интересы одного и того же класса, одной и той же социальной группы не всегда полностью сочетаются. В силу одного этого обстоя­тельства охраняемые государственным аппаратом политические интересы тех, 'кто осуществляет власть, могут отодвинуть на второй план экономические, а тем более культурно-этические интересы. Разумеется, в 'конечном счете экономические потреб­ности и интересы возобладают и найдут свое концентрирован­ное выражение в государственной политике, но это лишь в ко­нечном итоге, который может 'наступить и через довольно дли­тельный период времени.

У каждой личности также есть самые разнообразные инте­ресы, и нельзя думать, что при любой жизненной ситуации материальный интерес занимает господствующее положение. Во всяком случае всем прекрасно известны исторические факты, когда главнейшим стимулом человеческих поступков оказывают-

⁶⁷ См.: Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 31.

ся этические или политические идеалы, ради которых люди могут жертвовать не только материальными интересами, но и самой своей жизнью. Только, если взять социальные общно­сти и историю их развития в целом, выясняется, что в самом последнем счете основой духовных потребностей и интересов оказывались материальные условия жизни и назревшая необхо­димость их изменения.

Одной из задач юридической науки является выяснение, насколько система субъективных прав (юридических обязанно­стей) полно отражает и закрепляет реально существующие инте­ресы граждан (организаций, учреждений) и какие из этих инте­ресов требуют дополнительного юридического признания. По сути проблема та же, что и соотношение между притязаниями и моральными 'правами личности, с одной стороны, и юридиче­ского характера правами—субъективным правом—с другой стороны. Только в данном случае вопрос углубляется до выяс­нения лежащих в основе притязаний личности, классов, соци­альных групп, организаций объективных потребностей и обус­ловленных ими интересов. К тому же не всякого рода интересы могут найти свое выражение в определенных общезначимых притязаниях, моральных требованиях и общественном созна­нии, которое в качестве правосознания будет стимулировать формирование собственно права, охраняемого государством. Прежде всего ясно, что интересы должны носить социально зна­чимый характер и не быть сугубо личными, а тем более асо­циальными. Далее, эти интересы не могут противоречить инте­ресам господствующих классов, господствующей воле. Наконец, это должны быть интересы, которые можно выразить не только в субъективном праве, но и гарантировать юридическими обя­занностями. Если интересы не обеспечить внешне принудитель­ной, 'государством установленной обязанностью—юридической обязанностью, то такие интересы и соответственно притязания не могут стать субъективным правом. Их даже нечего пытаться санкционировать законом и судом.

Надо оговорить, что подобный вопрос не представляет про­блемы, когда речь идет о притязаниях (интересе) в имущест­венных отношениях. Притязание имущественного характера, связанное с отношениями собственности и товарооборотом, если есть на то государственная воля, всегда может быть обес-' печено юридической обязанностью (разумеется, если таковая не противоречит объективным закономерностям данной формации, оправдана материальными условиями). В иных сферах общест­венной жизни, не связанных с фактическим владением вещами и обменом, не любые интересы и притязания могут быть под­держаны обязанностями, а потому и не любые из них даже могут стать правом. Во-первых, моральному притязанию не всегда соответствует моральный долг (обязанность) других счи­таться с этим притязанием. Кроме того, во-вторых, отнюдь не

любой моральный долг может быть закреплен как юридическая обязанность.

В свое время специфическая черта субъективного права име­ющего своим коррелятом юридическую обязанность была подме­чена Л. И. Петражицким, хотя и в совершенно неприемлемой для нас интерпретации: с точки зрения «императивно-атрибутив­ных» эмоций индивида.

Ни право, ни притязание, ни даже правосознание нельзя сводить к эмоциям индивида. Однако отличие правового созна­ния от нравственного состоит, в частности, действительно в том, что представления о юридически значимых правах непременно ассоциируются с юридическими обязанностями. Такая ассоциа­ция отражает правовую реальность, связь субъективных прав с юридическими обязанностями.

Вероятно, подобная грань существует и между правосозна­нием 'и политическим сознанием. Политический интерес, притя­зание политического характера могут 'получить выражение в юридических правах только при условии, если им будут соот­ветствовать юридически признанные обязанности. Важно и то, что субъективное право всегда предполагает не только юридиче­ские обязанности других лиц, но и определенные юридические обязанности управомоченного лица. Общественные отношения, предполагающие сосредоточение у одной стороны всех прав, а у другой только одних обязанностей, не опосредуются зако­нодательством, не нуждаются в правовом регулировании. Толь­ко в абстракции можно выделить отношение, у одной стороны которого субъективное право, а у другой юридическая обязан­ность. От 'подобной абстракции, полезной для анализа и часто употребляемой в теории, надо отличать фактическое положение и юридическую практику, да и .историю (например, как отме­чалось, отношения между рабовладельцем и рабом не нужда­лись в правовом опосредовании, 'первый полностью господство­вал над вторым).

Таким образом, к числу необходимых предпосылок, без которых нельзя ожидать преобразования интереса личности, а точнее, ее притязаний, в субъективное право, можно отнести:

приобретение интересом личности социальной значимости, его соотносимость с общественным интересом, возможность обеспе­чения такого интереса юридическими обязанностями иных участ­ников общественных отношений. Когда интерес личности ока­зывается закрепленным в субъективном и объективном праве, последнее приобретает по отношению к породившему его инте­ресу относительную самостоятельность. Интерес может исчез­нуть, измениться, но право в связи с этим автоматически не отменяется. Более того, одно и то же право может часто исполь­зоваться для удовлетворения разных интересов.

Отвергая понимание субъективного права как защищенного интереса, нельзя игнорировать роль социальных интересов лич-

ности, господствующих классов, общества в формировании и ре­ализации системы субъективных прав. Изучение проблемы интереса в субъективном праве должно быть продолжено. Подобные исследования особенно полезно осуществлять мето­дами конкретно-социологического анализа. Общетеоретические основы изучения проблемы состоят в следующем: а) признание единства субъективного и объективного 'права; б) понимание того, что субъективное право позволяет развивать самодеятель­ность людей и коллективов⁵⁸; в) утверждение, что совокупность наличных прав субъектов обеспечивает им определенную сферу «индивидуальной автономии»⁵⁹; г) наконец, четкое представле­ние о том, что в интересе лица может выражаться как его личный социально значимый интерес, так и интерес иных лиц, а также общественный интерес⁶⁰. Последнее обстоятельство при исследовании субъективных прав в социалистическом обществе приобретает особое значение.

Интерес субъекта толкает его к приобретению и использо­ванию субъективного права, он же приводит к существенным модификациям этого права, предусмотренным законодательст­вом, 'в котором выражены интересы 'классов или всего народа.