Творение и структура власти

Это, если можно сказать, "историческое" уточнение показывает, что принципы "государственного строительства" восходят к намного более ранним временам, чем конец эпохи судей и даже период правления Иисуса Навина. Более того, эти принципы были установлены Богом задолго до Моисея. Кто бы ни писал "книгу закона", кто бы ни вписал в нее разные дополнения, библейские законодатели слушали глас Божий и фиксировали лишь Господни установления. Мы уже неоднократно видели, что Господь Бог вовсе не склонен "экспериментировать" и предлагать людям некие законодательные решения, родившиеся у Него "по случаю". Основы мироздания неизменно пребывают в Нем Самом со дней сотворения мира (иначе ведь и сотворения не могло быть). Творя мир, Бог не только предвидит порядок земной жизни и ее управления, но и учреждает этот порядок. Как отмечает о. Александр Мень, в библейской концепции мироустройства "космический порядок проецируется на земной"¹. Поэтому есть необходимость внимательней всмотреться в космический порядок, учреждаемый в дни творения.

Библия начинает свое повествование с самого главного: "В начале сотворил Бог небо и землю" (Быт. 1. 1). Обычно это пред-

¹ Мень Александр. Как читать Библию. Руководство к чтению книг Ветхого Завета. Брюссель, 1981. С. 33.

ложение вызывает недоумение, потому что в дальнейшем — во втором и третьем актах творения — вновь говорится о создании неба и земли, но не как о "начале". Толкователи усматривают в первом библейском предложении общее обозначение всего творения, которое потом детализуется и представляется по дням. Это так, тем более что и весь рассказ о днях творения подытоживается словами: "Так совершены небо и земля и все воинство их" (Быт. 2. 1); "Вот происхождение неба и земли" (Быт. 2. 4).

Но существует и другое толкование, которое, кстати, вовсе не исключает первое. В предложении, открывающем библейское пове-, ствование, "небо" — еще не то, что объемлет землю, а "земля" — , еще не то обиталище, где человеку предстоит жить. Здесь "небо" является обозначением сферы невидимого, "земля" же — обозначение сферы видимого. Это еще не сотворение мира в сформированном виде. Противоречие между утверждением, что мир был сотворен Богом из ничего, и словами Соломона о деснице Божьей, "создавшей мир из необразного вещества" (Прем. 11. 18), на самом деле мнимое. Видимое и представляло собой то "необразное вещество", созданное Господом из ничего, тот хаос, который предстояло упорядочить, устроить и переделать в мир, хаос, который представлен во втором библейском предложении в словах: "Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною" (Быт. 1. 2). Действительно, дальнейшие акты представляют собой упорядочение хаоса: отделение света от тьмы, неба от земли, моря от суши¹. Во всем этом нам представляется важным то, что с самого начала, в первом же предложении о сотворении неба и земли, Библия подчеркивает отделение духовной (небесной) сферы от материальной (земли). В коротком предложении, открывающем дальнейшее повествование о божественном космо-творении, всё вплоть до мельчайших деталей исключительно важно: и непосредственное соседство слов "Бог" и "небо", и порядок слов в перечислении, на первое место ставящий небо и лишь потом — землю, и то, что сфера невидимого обозначена верхом вертикали "небо—земля". Все детали этого лаконичного, но чрезвычайно емкого предложения, таким образом, означают, что один из основных его

¹ Ср.: "Последующее хаотическое неустройство приписывается лишь одной земле" (см.: Толковая Библия. Т. 1. С. 3).

смыслов заключается в установлении "верха" и "низа , в фиксации соподчинения. Это — установление общей божественной власти над всем, что будет создано далее, над еще ожидающим своего упорядочения видимым миром: "Божий дух носился над водою"(Быт. 1.2). Учитывая, что вода еще не отделена от суши и что этому предстоит еще состояться в третий день творения, здесь в слове "вода" следует видеть обозначение первоначальной бесформенной материи, надкоторой и витал Дух Божий. Говоря словами архиепископа Кесарии Каппадокийской Василия Великого, бытописатель в этом гениальном начале своей Книги, "двумя крайностями обозначил сущность вселенной, приписав небу старейшинство в бытии, а о земле сказав, что она занимает второе место по сущности"¹ (а ведь старейшинство, как мы увидим ниже, это орган власти). Божественный акт, "открывающий" библейское повествование, поставлен вне и до времени. Выражение "в начале" вовсе не указывает на время, ибо, "как начало пути еще не путь, и начало дома еще не дом; так и начало времени еще не время, а даже и не самомалейшая часть времени"². И впрямь, отсчет времени начинается потом, вместе с сотворением света: "И был вечер, и было утро: день один" (Быт. 1. 5). Это есть указание на то, что власть Бога, как и Сам Он, безначальна и бесконечна. Одновременно с этим возникает и дихотомия "небо—земля", и в дальнейшем мир отождествляется лишь со второй частью этой дихотомии — с землей связано все мирское.Таким образом, первое же предложение Библии сразу проводит резкую черту между сферой божественной, не видимой человеку, и миром, в котором он будет пребывать, над которым он будет "владычествовать" и которым будет "владеть": "Сокрытое принадлежит Господу Богу нашему, а открытое нам и сынам нашим до века" (Втор. 29. 29).

Но мирское (земное) получает мир (умиротворенность) лишь будучи устроено. Подобное соотнесение понятий отчетливо видим в апостольских словах "Бог не есть Бог неустройства, но мира" (1 Кор. 14. 33), откуда следует, что мир — это прежде всего "устроение". Потому и дальнейшие акты божественного творения — это устроение мира.

¹ [Василий Великий]. Творения иже во святых Отца нашего Василия Великого. М., 1991. С. 15.

² Там же. С. 13.

Первый акт творения сформулирован так: "И сказал Бог: да будет свет. И стал свет [...], и отделил Бог свет от тьмы" (Быт. 1. 3). Соотнесение этой фразы, во-первых, со словами "Господь — свет мой" (Пс. 26. 1), "Был Свет истинный" (Иоанн 1. 9), "Я свет миру" (Иоанн 8. 12), "Бог есть свет" (1 Иоанн 1. 5) и с другими аналогичными, во-вторых, с многократно повторяющимся утверждением о Боге как высшем Законе приводит к мысли о том, что этот акт был эквивалентом основания закона или, выражаясь терминологией Канта, превращением Закона "в себе" (Бога) в закон для грядущего мира и в закон, зримый этому миру, представленный ему, "опубликованный" для него. Видимо, отсюда у многих христианских народов синонимом глагола "опубликовать" является словосочетание, непременно включающее понятие "свет": русское "выйти в свет", армянское "luys tesnel" (букв.: "увидеть свет"). То, что в описании первого акта творения говорится вовсе не о физическом явлении света, мы отчетливо можем вывести из того, что светила были созданы Господом уже потом, в четвертый день творения. Вышесказанное предположение, что свет в этом контексте является одновременно параллелью к понятию "закон", равно как и к установлению божественного правопорядка, находит подтверждение в ряде мест Библии. В таких утверждениях, как "Свет у беззаконного потухнет" (Иов 18. 5), "Всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету" (Иоанн 3. 20), однозначно утверждается, что отступление от закона и есть уход во тьму, и, следовательно, пребывание в законе есть пребывание в свете: "Свет сияет на праведника" (Пс. 96. 11); "Наставление — свет" (Пр. 6. 23); "Поступающий по правде идет к свету" (Иоанн 3. 21). Вместе с тем в отделении света можно видеть отделение закона от всех прочих грядущих атрибутов власти в "видимом" мире. Свет, будучи небесным эквивалентом закона, становится единственной опорой существования земного мира, ибо, если люди "не знают, не разумеют, во тьме ходят; все основания земли колеблются" (Пс. 81. 5).

В описании второго акта творения читаем: "И сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделит она воду от воды. (И стало так.) И создал Бог твердь, и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью. И стало так. И назвал Бог твердь небом" (Быт. 1. 6—8). Вот это небо и есть, в отличие от неба в

первом библейском предложении, надземная сфера. Название этой сферы "твердью" подсказывает мысль о присутствии здесь дополнительного значения неба, соотносящегося с идеей твердости, незыблемости — власти. В дальнейшем мы видим, как с идеей суда связываются небо ("небесный суд") и вода ("Пусть как вода течет суд" — Амос 5. 24). Вода над твердью становится во многих случаях карающим началом в Божественном правосудии. Не случайно, что первый грозный суд над всем человечеством — потоп — был связан с небом ("твердью") и с водой: "В сей день разверзлись все источники великой бездны, и окна небесные отворились; и лился на землю дождь сорок дней и сорок ночей" (Быт. 7. 11—12). Апостол Петр напрямую связывает потоп с этой соотнесенностью в божественном созидании: "В начале словом Божиим небеса и земля составлены из воды и водою: потому тогдашний мир погиб, быв потоплен водою" (2 Петр 3. 5—6). В ключе той же соотнесенности неба и воды с судом следует понимать Господни слова перед наказанием Едома: "Упился меч Мой на небесах: вот, для суда нисходит он на Едом" (Исайя 34. 5).

Третий акт творения описан так: "И сказал Бог: да соберется вода, которая под небом, в одно место, и да явится суша. И стало так. [...] И назвал Бог сушу землею" (Быт. 1. 9—10). Вот об этой земле говорит псалмопевец, утверждая, что "землю Он дал сынам человеческим" (Пс. 113. 24). Здесь-то, на этой земле и стало происходить все остальное — земная история, требующая земной власти. В факте отделения суши (земли) от воды, с которой связывались твердь и суд, мы можем усмотреть отделение исполнительной власти, ее вычленение из судебной, потому что исполнительная власть и является властью земной, потому что она, как увидим далее, намного прочнее связана с приземленной материей, чем все прочие властные структуры. Это — власть сугубо человеческая, власть "человеков", сотворенных из земли. Поэтому, в отличие от обозначений прочих властных ветвей, со словом "земля" наиболее часто сочетается библейский синоним исполнительной власти — слово "царь": "Все цари земли" (2 Пар. 9. 23); "Восстают цари земли" (Пс. 2. 2); "Не верили цари земли" (Плач 4. 12); "Цари земные с кого берут пошлины" (Матф. 17. 25); "Восстали цари земные" (Деян. 4. 26); "Цари земные [...] скрылись" (Откр. 6. 15).

Человек, явившийся образом и подобием Божиим, сотворен был Богом из уже сотворенной Им материи — земли. В земную сущность человека Бог "вдунул дыхание жизни", наделил Духом Своим. Так что в человеке изначально соединены два начала: божественное и земное. Подобно тому, как Богом "лепилась" земная сущность человека, так и земное существование его должно "лепиться" Им же. В соответствии с этим, земное начало человека есть, по замыслу Божьему, начало подчиненное, но претендующее стать господствующим, нарушить сбалансированность двух начал — тот баланс, без которого немыслимо богоуподоблеиие (потенциальное бо-гоподобие) человека и который, будучи нарушен, должен с наступлением Царства Божия восстановиться соединением в человеке божественного и человеческого начала. Подобная "структура" человеческой природы требует соответственного себе устроения общественной жизни, предполагающего действие обоих начал и во властных структурах. Общественно-государственное устройство в Библии осмысливается в неизменном сохранении божественного образа сотворенного из земли человека и в создании условий для реализации в нем потенциального богоподобия. Это означает, что нормы государственного устройства также должны сочетать в себе две грани: божественную и земную. Понятно, что земные реалии должны корректироваться божественными, и поэтому небесная сторона осмысления власти оказывается первостепенной, а земная — подчиненной.

В этом плане интересно описание пятого акта творения, где впервые говорится об управлении землей буквально: "И создал Бог два светила великие: светило большее, для управления днем, и светило меньшее, для управления ночью, и звезды; и поставил их Бог на тверди небесной, чтобы светить на землю, и управлять днем и ночью, и отделять свет от тьмы"(Быт. 1.16—18). В выделенных словах, помимо идеи управления, отчетливо видим указание на предыдущие три акта — на создание света и его отделение от тьмы, на сотворение тверди небесной и на появление суши — земли, в которых, как мы уже отметили, отражены — соответственно — функции закона, судебной власти и исполнительной. Здесь же видим ясное указание на то, что управителем земли является небо, свет будет изливаться на землю оттуда, и следовательно, оттуда же будет управ-

ляться земная власть. Так по-новому осмысляется начальное предложение Библии: "В начале сотворил Бог небо и землю". Немаловажно и то, что, как видим, Бог поступает так же, как и при наделении человека его неотъемлемыми и неизменными правами: сначала устанавливается правовая база. До появления человека в эту правовую базу были включены как естественное право, так и неизменный закон управления человеком и человечеством свыше. Предсказания судеб по звездам, гороскопы и все прочее, называемое астрологией, равно как и языческие культы солнца, звезд и планет — это всего лишь сохранение в памяти человечества принципа управляемости земли небом с привнесением в него позднейших трансформаций, в одном случае исключивших из библейского осмысления небесных реалий значения "Бог", в другом — исказивших его субстанциональный смысл. Введение нормы управления земных дел небом совершается непосредственно перед созданием жизни на земле — в день, предшествующий сотворению животного мира и человека, с учетом того, что именно человеку дано право властвовать над всей земной жизнью (флора —- еще не жизнь, связанная с понятием власти, поэтому человеку говорится о его власти только над животным миром — Быт. 1. 26, 28). Любая власть — для устроения, так представляет Бог смысл Своей власти и так велит властвовать земным властителям. Властвовать над миром — значит устроить мир, что и делает Господь в дни творения. Властвовать над землею — значит устроить землю, что и делает Господь впоследствии. Устроить землю — значит привести ее в состояние, способствующее прокладыванию на ней путей Господних. В словах Господа "небо — престол Мой, а земля — подножие ног Моих" (Исайя 66. 1) сокрыто вовсе не пренебрежение к земле и людям. Тривиальное соотнесение понятий (престол — власть, ноги — пути) подсказывает: слова эти о том, что власть должна пребывать на небе, а путям Господним предстоит открываться на земле.

Проекция на земной порядок космического порядка, устанавливаемого в актах творения, подтверждается и в рамках подготовки государственности избранного народа. Как установление этого миропорядка происходит до сотворения человека, так и напоминание об этой проекции происходит еще до оседлости богоизбранного народа, до образования его государства. В этом ключе и следует интерпре-

тировать целый ряд начальных эпизодов Исхода. Отражение первого акта творения — отделения света от тьмы, в котором мы усматривали отделение порядка (закона) от хаоса, а также утверждение духовного начала в законе, — мы видим в эпизоде перехода через Чермное море: "И вошел в средину между станом Египетским и между станом (сынов) Израилевых, и был облаком и мраком для одних и освещал ночь для других, и не сблизились они с другими во всю ночь" (Исх. 14. 20). Второй акт творения — отделение воды от воды и образование "тверди", которое мы трактовали как отделение судебной власти, отражается в переходе через море: "Расступились воды. И пошли сыны Израилевы среди моря по суше, воды же были им стеною по правую и по левую сторону" (Исх. 14. 21—22). Здесь же отражен суд, связанный с водами, — мы видим аналогию потопа: "И сказал Господь Моисею: простри руку твою на море, и да обратятся воды на Египтян [...]. И простер Моисей руку свою на море, и к утру вода возвратилась в свое место; а Египтяне бежали навстречу (воде). Так потопил Господь Египтян среди моря. И вода возвратилась и покрыла колесницы и всадников всего войска фараонова, вошедших за ними в море; не осталось ни одного из них" (Исх. 14. 26—28). Мы видим и одновременное указание на отделение суши от воды как установление подспорья земной власти: "И пошли сыны Израилевы среди моря по суше" (Исх. 14. 22). Не для того ли все это, чтобы Моисей воочию видел "иллюстрацию" того, что потом предстояло ему написать в первой своей книге—в описании сотворения мира?

"Демонстрация" Моисею и его народу актов творения и, следовательно, установления миропорядка была важна для построения будущего общества, для подчеркивания богоначалия, заложенного в мироздание до появления человека, а после его сотворения — в "государстве Едем". Это единое начало подчеркнуто и в вышеприведенной триаде "Господь — судия наш, Господь — законодатель наш, Господь — царь наш" (Исайя 33. 22), где отражена не только идея разделения трех властей, но и идея их единства. Их соединяет то общее, что повторяется во всех трех частях этой формулировки — Господь. Он — изначальный Судия, Законодатель и Царь, и, следовательно, Он стоит над земными судьями, законодателями и царями. До разделения этих трех ветвей "земной" власти и для соединения

каждой из них с Богом, Господь заботится об утверждении общей теологической базы наземных властных функций, которая и является объединяющим фактором. Триада "Господь — Судия, Господь — Законодатель, Господь — Царь" формирует иерархическую цепь "Господь — Суд — Закон — Исполнитель". Каждому компоненту этой цепи должны соответствовать на земле определенные понятия, которые, в свою очередь, выстраиваются в эквивалентную цепочку: духовная — судебная — законодательная — исполнительная. Бог обеспечивает Свое присутствие установлением власти посредников между Ним и людьми, между ним и "земной" властью. Первое реальное разделение властей оказывается, как увидим ниже, проведением границы, впрочем, не всегда четкой, между духовной властью и светской, объединяющей в себе три последних звена обозначенной цепочки. Некоторая размытость этих границ, возможно, объясняется необходимостью Божьего присутствия и в каждой из ветвей самой светской власти.

Власть в Едеме

Установление божественной власти над человеческой, как мы видели, было предусмотрено с самого начала. При всей реальности властной функции Адама (см. выше), мы не можем абсолютизировать ее, ибо в райском саду рядом с ним был Сам Господь, осуществляющий функцию верховной духовной власти. Мы имели случай говорить о том, что наречение имени осмысляется в Библии как знак власти. Потому Адаму, в знак установления Своей власти над едем-ским "верхом", имя было дано Самим Богом, а Еве — уже Адамом ("И нарек Адам имя жене своей: Ева" — Быт. 3. 20): Бог — власть над земной властью — Адамом, а посредством его — и над Евой, подвластной непосредственно Адаму.

Верховная духовная власть — Бог — выступал в Едеме, во-первых, как непосредственный духовный ориентир для человека. Необходимости в особом посреднике для этого в раю не было: человек находился в непосредственном общении с Богом. Необходимость в подобном посреднике, каковым позднее стала "наземная" духовная власть — священничество, появилась после утраты возможности непосредственного общения с Богом — после изгнания из рая.

Во-вторых, Господь выступал в раю как законодатель ("Господь — законодатель наш"). Точно так, как первый и наиболее важный компонент земной власти — закон — был дан Моисею самим Богом с тем, чтобы он передал народу, в Едеме также закон был сообщен "верху" с поручением передать его "низу". В. Иванов справедливо отмечает: "Первозакон представляет собой норму и закон одновременно. Норму потому, что он сконструирован по типу современной классической нормы — гипотеза, диспозиция, санкция. Закон же он потому, что исходит от Высшей власти, может быть принудительно исполнен, распространяется на конкретных субъектов, облечен в форму заповеди, определяет механизм исполнения наказания и вытекающие из него последствия"¹. Чрезвычайно лаконичное едемское законодательство сводилось к указанию на достоинство и права человека, к подчеркиванию права человека владычествовать над землей и прочими тварями, указывало на иерархию и рамки деятельности едемского "верха" (Адама) — его "полномочия", на правила его поведения, на обязанность трудиться для благоустройства своего дома, не нарушать запрет, предусматривало и санкцию на случай нарушения закона. Основные и неотъемлемые права человека были призваны обеспечить богоподобие человека, и предусматривали определенные гарантии (к примеру, "социальное" обеспечение права на жизнь выражено в словах "со всякого дерева в саду ты можешь есть"). Рамки деятельности ("полномочия") ограничивались тем, что, обладая определенной территорией — райским садом, — человек должен был заботиться о нем ("возделывать его" — Быт. 2. 15) и даже о его "экологии" ("и хранить его" — Быт. 2. 15); в осуществлении этих своих "полномочий" он должен был опираться на поддержку и помощь "низа" ("помощника" — Евы). Правила поведения сводились к соблюдению запрета на вкушение с древа познания добра и зла и к обязательности единения с "низом" ("прилепится к жене своей" — Быт. 2. 24). Так что подчиненность земного "верха" божественной власти фактически сводилась к подчинению закону (не переходить за рамки своих прав и не уклоняться от своих обязанностей).

В-третьих, Господь выполнял также функцию судебной власти. В раю не было необходимости в реализации этой функции, пока

¹ Иванов В. Первозакон // Право и жизнь. 1994. № 5. С. 94.

"государство Едем" было безгрешно. Судебная функция была реализована лишь тогда, когда грех стал реальностью и появилась надобность осудить законоотступление. В этом единственном райском прецеденте судопроизводства функцию судебной власти выполнил Сам Господь Бог ("Господь — судия наш"), который произвел первый суд над человеком и вынес приговор. Так уже в Едеме видим соединение в Господе духовной, законодательной и судебной властей. Эти властные функции Бога пока не разделены. Ведь разделение властей — это всего лишь механизм обуздания человеческой греховности, особо проявляющейся при наделении человека властью. Поэтому необходимость в разделении властей появляется в дальнейшем, после изгнания из рая, в 'земной" власти, которая становится прерогативой человека. Так что для первоначального разделения властей было вполне достаточно то, что было заложено в основу управления первым ("райским") человеческим общежитием: божественная власть, сосредоточившая в себе духовную, законодательную и судебную функции, и человеческая, "Адамова" власть, сводящаяся к функции исполнительной власти.

Все, что мы увидим в дальнейшем, в Библии подчинено единому принципу: как бы ни формировались властные структуры на земле, как бы ни разделялись их полномочия, они принципиально едины в своем назначении — обеспечить реализацию богоподобия человека. Они раздельны в полномочиях, но едины в ориентации на Господа. Господь, будучи единым их источником, тем самым является и гарантом их единства. И поскольку это так, то на земле должно быть и то "цементирующее" начало, которое обеспечило бы нерасторжимость властей при раздельности их полномочий. Этому должна была служить, в первую очередь, власть духовная, в которой обеспечивалась бы единость всех властных функций, сосредоточенных в Боге — как это было в Едеме.