Предмет философии и ее место в современной культуре 6 страница

В то же время другая теория может быть ложной, несмотря на то, что есть сравнительно хорошие основания для ее признания. Это показалось бы противоречивым с точки зрения любой субъективистской теории истины, но объективная теория считает это вполне естественным. Объективная теория истины четко различает истину и ее критерий, поэтому допускает, что, даже натолкнувшись на истинную теорию, можно не знать, что она истинна. Таким образом, классическое понятие истины в его формально-логической обработке оказывается вполне совместимым с фальсификационизмом Поппера. Имеется истина и имеется ложь, ничего третьего не дано. Люди обречены иметь дело только с ложью. Однако благодаря имеющемуся у них представлению об истине они осознают это. И, отбрасывая ложь, они надеются приблизиться к истине.

«Только идея истины позволяет нам осмысленно говорить об ошибках и о рациональной критике и делает возможной рациональную дискуссию, т.е. критическую дискуссию, в поисках ошибок с целью устранения тех из них, которые мы сможем обнаружить, для того чтобы приблизиться к истине. Таким образом, сама идея ошибки и способности ошибаться включает идею объективной истины как стандарта, которого мы не сможем достигнуть»³³.

Мы не имеем никакой истины, считал Поппер, а только вечно стремимся к ней; мы искатели истины, а не обладатели. Истина - это регулятивная идея в познании. Мы никогда не достигнем истины, не имеем критериев для ее опознания. Для измерения степени приближения к истине Поппер вводит понятие «правдоподобие». Из определения понятия правдоподобия следует, что максимальная степень правдоподобия может быть достигнута только такой теорией, которая не просто истинна, но и полностью и исчерпывающе истинна, т.е. если она соответствует всем реальным фактам. Такая теория является, конечно, недостижимым идеалом. Однако понятие правдоподобия может быть использовано при сравнении теорий для установления степени их правдоподобия. Возможность использования понятия правдоподобия для сравнения теорий Поппер считает основным достоинством этого понятия - достоинством, которое делает его даже более важным, чем само понятие истины.

Понятие правдоподобия, считает он, не только помогает нам при выборе лучшей из двух конкурирующих теорий, но позволяет дать сравнительную оценку даже тем теориям, которые были опровергнуты. Если теория Т₂, сменившая Т, также через некоторое время оказывается опровергнутой, то с точки зрения традиционных понятий истины и лжи она будет просто ложной и в этом смысле ничем не отличается от теории Т₁. Это показывает недостаточность традиционной дихотомии истина-ложь при описании развития и прогресса знания. Понятие же правдоподобия дает нам возможность говорить, что Т₂ все-таки лучше, чем Т₁, так как она более правдоподобна и лучше соответствует фактам. Благодаря этому понятие правдоподобия позволяет нам расположить все теории в ряд по возрастанию степени их правдоподобия и таким образом выразить прогрессивное развитие научного знания.

33 Когда в «Логике исследования» Поппер говорит о структуре научных теорий, об их проверке и фальсифицируемости, он обходится без понятия истины. Для анализа структуры знания было достаточно одних логических отношений между понятиями и утверждениями научной теории. После 1935 г. Поппер включает в свою методологию понятие истины. Это оказалось необходимым для отличения «реалистского» понимания научного знания от его инструменталистской трактовки. Чтобы в противовес инструментализму подчеркнуть, что научная теория не просто машина для производства эмпирических следствий, а еще и описание реальных вещей и событий, необходимо понятие истины.

Строгость теории Тарского имеет своей оборотной стороной бедность содержания. По существу, она добивается только одного - логически непротиворечивого определения понятия истины. Однако теория истины не исчерпывается лишь одной проблемой определения понятия истины. Она включает в себя целый комплекс проблем - проблему критерия истины, вопрос о соотношении истины и конвенций, проблему механизма отображения в структуре мышления структуры реальности и др. Все эти проблемы выпадают из поля зрения теории Тарского. Обнаружившаяся невозможность решения гносеологических проблем истины средствами одной лишь формальной логики заставляет вновь обратиться к философской теории истины.

Развитие классической концепции истины диалектическим материализмом состоит, прежде всего, в обосновании объективности истины. В.И. Ленин указывал, что понятие объективной истины характеризует такое содержание человеческих представлений, которое не зависит от субъекта, ни от человека, ни от человечества. Это не означает, что объективная истина является элементом объективного мира. Характеризуя человеческие знания, она проявляется в субъективной форме и определяется как содержание человеческих знаний, которое соответствует объективному миру, т.е. воспроизводит его.

Важнейшей чертой диалектико-материалистического подхода к проблеме объективности истины является рассмотрение объективной истины в связи с общественно-исторической практикой. Роль практики как фактора, соединяющего и сопоставляющего человеческие знания с объективным миром, проявляется в том, что она выступает, с одной стороны, как материальная деятельность, формирующая объективный предмет познания путем выявления и выделения определенных свойств объективного мира, а с другой - как деятельность, формирующая субъект познания.

В отличие от понятия объективной истины, характеризующей истину с точки зрения ее содержания, понятия относительной и абсолютной истины характеризуют ее как диалектический процесс изменения и развития знания, отображающего объективный мир.

В домарксистской философии доминировал метафизический взгляд на истину. Считалось, что подлинные истины абсолютны и неизменны, несовместимы с элементами неточности и диаметрально противоположны заблуждению. Для неопозитивизма истина - это только абсолютно точное знание. Малейшая неточность, обнаруженная в знании, вполне достаточна для того, чтобы лишить его статуса истинного знания.

Диалектический материализм соединяет воедино такие стороны знаний, как истинность и изменчивость, которые в рамках метафизического и релятивистского подходов представляются несовместимыми. Этот синтез находит свое воплощение в понятии относительной истины.

Относительная истина - это знание, которое приближенно и неполно воспроизводит объективный мир. Поскольку человек не может познать мир, не фиксируя своего внимания на одних сторонах и не отвлекаясь от других, постольку приближенность и незавершенность внутренне присуща самому познавательному процессу.

Другая сторона процесса развития знания фиксируется понятием абсолютной истины, которая составляет диалектическую противоположность понятию относительной истины. С этой точки зрения, абсолютная истина представляет собой предельно точное и полное знание. Однако такого рода истина - это идеал, предел человеческого знания, который не достижим ни на каком конкретном этапе познавательной деятельности человека.

Абсолютная истина - это не вечная истина, переходящая в неизменном виде от одной ступени знания к другой, а свойство объективно-истинного знания, состоящее в том, что такое знание никогда не отбрасывается. Такого рода знание всегда выступает предпосылкой более глубоких и фундаментальных истин.

Существует две крайние позиции в понимании отношения абсолютного и относительного моментов в истине. Догматизм преувеличивает значение устойчивого момента, релятивизм - изменчивого момента каждой истины.

Диалектический материализм воспринял идею Гегеля о том, что абстрактной истины нет, истина всегда конкретна. Это значит, что любое истинное знание (в науке, в философии, в искусстве и т.п.) всегда определяется в своем содержании и применении данными условиями места, времени, формами деятельности и общения субъектов в контексте общества и культуры и многими другими специфическими обстоятельствами, которые познание должно стремиться учесть как можно точнее. Игнорирование определенности ситуации, распространение истинного знания за пределы его действительной применимости неминуемо превращает истину в свой антипод - в заблуждение. Даже такая простая истина как 2 + 2 = 4 является таковой только в десятичной системе исчисления. Положение о том, что «сумма внутренних углов треугольника равна 2d» истинно лишь для Евклидовой геометрии и становится заблуждением за ее пределами, например, в геометрии Лобачевского-Римана.

Когерентная концепция истины сводит вопрос об истине к проблеме когерентности, т.е. к самосогласованности, непротиворечивости знаний.

Существуют два основных варианта когерентной теории истины. Один из них вводит новое понятие истины как когерентности знаний, которое предлагается вместо прежнего понятия истины как соответствия знаний действительности. Другой вариант, хотя и сохраняет классическую трактовку истины, вместе с тем утверждает, что соответствие знаний действительности может быть установлено только через когерентность, которая выступает в качестве критерия истины.

Одним из основоположников первого варианта когерентной теории принято считать И. Канта, утверждающего, что существует взаимная согласованность, единство чувственного и логического, которые и определяют содержание и смысл истины. В ХХ в. этот вариант когерентной теории истины возрождается некоторыми представителями неопозитивизма, например О. Нейратом. Неопозитивистская версия когерентной теории исходит из того, что только метафизика может пытаться сравнивать предложения с реальным миром; позитивная же наука должна сравнивать одни предложения с другими. Истинность научного знания заключается, по Нейрату, не в том, что это знание соответствует действительности, а в том, что все знание представляет собой самосогласованную систему.

Истоками второго варианта когерентной теории, видимо, можно считать философию элеатов. Парменид и Зенон принимали, хотя и неявно, понятие истины как соответствия знаний действительности. Однако они считали, что это соответствие может быть удостоверено не путем наблюдений, не дающих достоверного знания, а лишь путем логического установления непротиворечивости знаний.

Когерентную концепцию истины в ее применении к эмпирическим наукам нельзя считать достойным соперником классической теории. Она приобрела сторонников в среде математиков, которые склонны принимать за достоверное и правдоподобное такое новое знание, которое логически не противоречит и хорошо согласуется с уже имеющейся у нас системой взглядов. Когерентная концепция истины отражает реальные механизмы рациональной приемлемости знания. Однако одной только самосогласованности знания явно недостаточно для признания его истинным.

Представим себе, что у нас имеется логически согласованная система. Если заменить в ней все суждения на противоположные, то опять можно получить логически связанную и целостную систему знания. Или же вспомним весьма согласованный и непротиворечивый мир, созданный историями о Шерлоке Холмсе и докторе Ватсоне. Каждый новый рассказ, написанный Конан Дойлом, добавлял в этот мир еще больше достоверности. Однако не можем же мы в оценке истинности этого мира уподобляться тем простодушным читателям, которые посылали письма на Бейкер-стрит, полагая, что там живет реальный Шерлок Холмс.

Когерентная концепция истины сталкивается с неразрешимыми для нее проблемами. Во-первых, проблема непротиворечивости, как логическая проблема чрезвычайно сложна и разрешима только в простейших случаях, но неразрешима в достаточно сложных логических исчислениях, тем более в контексте таких наук, как физика. Во-вторых, когерентность рассматривается как внутреннее свойство системы высказываний. Однако, очевидно, что условие непротиворечивости не является достаточным условием истинности, поскольку не всякая непротиворечивая система утверждений о реальном мире соответствует реальному миру. Кроме того, это условие применительно к естественным наукам не всегда оказывается и необходимым. Противоречивость какой-либо теории не означает автоматически ее ложности, а может быть показателем временных трудностей, переживаемых истинной теорией.

В начале XIX столетия было установлено, что возможны альтернативные геометрические системы, в которых истинными являются теоремы, отличные от «общепринятых». В этих альтернативных системах, называемых неевклидовой геометрией, есть теоремы, которые в евклидовой геометрии не являются истинными. И если спросить, какая же их этих геометрий содержит истину об окружающем мире, то, похоже, удовлетворительный ответ на этот вопрос получить невозможно. Каждая из геометрий логична и так же непротиворечива, как и другие. Теоремы каждой из этих систем одинаково истинны. Заявить, что теоремы одной из них абсолютно истинны, а другой - нет, было бы совершенно беспочвенно и безосновательно.

Конвенциализм (от латинского conventio - договор, соглашение) утверждает, что истинно то знание, относительно которого достигнуто соглашение о его монопольном использовании.

Одна геометрия не может быть более истинна, чем другая, она может быть только более удобна, - писал А. Пуанкаре. Конечно, условные соглашения в науке вполне допустимы (например, выбор единиц измерения). Но эту произвольность нельзя переоценивать. Она скорее касается не содержания знания, а его формы. Попытка выйти за пределы субъективности конвенциализма ссылкой на коллективный опыт (Дж. Беркли - коллективное восприятие, А. Богданов - общезначимость), приводит к необходимости считать истинными и догмы религии.

Значительный вклад в развитие прагматической концепции истины внесли сторонники американского прагматизма Дж. Дьюи, У. Джемс Согласно прагматизму, реальность внешнего мира недоступна для человека, ибо человек непосредственно имеет дело только со своей деятельностью. Поэтому единственное, что он может установить, - это не соответствие знаний действительности, а эффективность, практическую полезность знаний. Известный польский логик и философ К. Айдукевич так выразил сущность прагматистской концепции истины: прагматизм исходит из того, что истина данного утверждения состоит в его согласии с конечным критерием. Однако этот конечный критерий, рассматриваемый прагматизмом в его радикальной форме, есть полезность данного утверждения для действия. Отсюда и определение, идентифицирующее данное утверждение с его полезностью.

Именно полезность и есть основная ценность человеческих знаний, которая достойна именоваться истиной, считает прагматизм.

Концептуальный прагматизм и инструментализм утверждают, что научные понятия и теории - всего лишь инструменты успешного решения напряженных в познавательном отношении ситуаций, или просто инструменты познавательного освоения действительности.

Прагматизм, также как и операционализм, требует элиминации абстрактных систем, играющих в современной науке важную роль, избавление ее от химер умозрительных спекуляций. Однако этой трактовке истины недостает интуитивно ощущаемого требования к истине как адекватному соответствию реальности. Известно, например, что в мореплавании весьма удобными и практически эффективными являются навигационные расчеты на основе геоцентрической («птолемеевской») модели. Но нельзя же на этом основании считать, что она более истина, чем гелиоцентрическая («коперниканская») система.

Б. Рассел указывал, что сведение истинности к проверке последствиями может привести к парадоксальным результатам. Представим себе на минуту, например, что нацисты выиграли войну. Так что же, нужно считать, что их человеконенавистнические учения в такой ситуации выдержали проверку и являются прагматически «истинными»?

Вопрос о том, можно ли отграничить истину от заблуждения есть вопрос о критерии истины.

В истории философии и науки высказывались и высказываются различные точки зрения на сей счет. Так, Декарт критерием истинных знаний считал их ясность и отчетливость. Фейербах такой критерий искал в чувственных данных («там, где начинается чувственность, кончается всякий спор»). Но оказалось, что ясность и отчетливость мышления - вопрос крайне субъективный, а чувства нередко нас обманывают: видимое движение Солнца вокруг Земли, излом чайной ложки в стакане с водой на ее границе с воздухом и т.п. В качестве критерия истины выдвигались общезначимость (то, что признается многими людьми); то, что соответствует условному соглашению - конвенционализм; то, что логически непротиворечиво; то, во что люди сильно верят, то, что соответствует мнению авторитетов и т.д.

В каждой из приведенных точек зрения содержатся отдельные рациональные идеи. Однако указанные концепции не смогли удовлетворительно решить проблему, ибо в поисках критерия истины не выходили, как правило, за пределы

самого знания. Диалектико-материалистическая философия попыталась соединить всеобщность критерия истины с непосредственной действительностью путем введения в теорию познания общественно-исторической практики. Последняя во всем своем объеме и полноте, а также в целостном историческом развитии (в единстве прошлого, настоящего и будущего) была представлена решающим - в конечном итоге - критерием истины. При этом практика рассматривается не как совокупность чувственных данных индивида, а как предметно-практическая деятельность по преобразованию реальности.

Проверка знания «на истину» практикой не есть какой-то одноразовый акт, нечто неизменное или зеркальное сличение, она есть процесс, т.е. носит исторический, диалектический характер. А это значит, что критерий практики одновременно определен и неопределен, абсолютен и относителен. Абсолютен в том смысле, что только развивающаяся практика во всей полноте ее содержания может окончательно доказать какие-либо теоретические или иные положения. В то же время данный критерий относителен, так как сама практика развивается, совершенствуется, наполняется новым содержанием и потому она не может в каждый данный момент, тотчас и полностью доказать те или иные выводы, полученные в процессе познания³⁴.

Диалектичность практики как критерия истины является объективной основой возникновения и существования иных критериев для проверки истинности знания в различных его формах. В качестве таковых выступают так называемые внеэмпирические, внутринаучные критерии обоснования знания (простота, красота, внутреннее совершенство и т.п.). Важное значение среди них имеют теоретические формы доказательства, логический критерий истины, опосредованно выведенный из практики, производный от нее и потому могущий быть вспомогательным критерием истины. Он дополняет критерий практики, а не отменяет или заменяет его.

Кроме изложенных подходов к решению проблемы соотношения заблуждения и истины и критерия истины существуют и некоторые иные варианты ее решения в современной философии³⁵ . Эволюция понятия истины представляет собой историю освобождения человеческого познания от чрезмерных претензий, с одной стороны, и от развития его рефлексивно-методологического инструментария - с другой. В итоге мы видим, что, как и в решении других аспектов познания, в вопросе о истинности знания остается немало проблем. Однако эпистемология, как и философия в целом, не призвана давать окончательные и однозначные ответы. Ее задача - критически прояснять эти проблемы, соотносить различные позиции и аргументы за и против них.

³⁴ «Атом неделим» - истинно ли это утверждение? Античная практика и практика Нового времени до конца XIX в. доказывали, что атом неделим, современная практика обосновывает его делимость.

³⁵ Так, например, М. Хайдеггер не отвергал привычного, традиционного понимания истины как согласованности высказывания (суждений и др.) с вещью, о которой делается данное высказывание, причем истина в ее полноте включает в себя не-истину (заблуждение) как свою противоположность, т.е. несогласованность, несовпадение высказывания с вещью. Сущность истины, по Хайдеггеру, открывается как свобода человека, поскольку вне последнего не существуют ни та, ни другая противоположность - каждая в своих формах и видах - и именно человек «распоряжается» ими. Не-истину Хайдеггер трактует не только как сокрытость (в отличие от открытости истины), но и как поиск: человек всегда находится на пути блужданий. Поэтому заблуждение - это не отдельная ошибка, а господство истории сложных, запутанных способов блуждания. Диапазон заблуждений, по его мнению, очень широк: от обычного проступка, недосмотра или просчета до промахов в важных решениях.

Рекомендованная литература:

1. Алексеев П.В., Панин А.В. Теория познания и диалектика. - М.,1991.

2. Бахтияров К.И. Многомерность истины. // Философские науки. - 1991. - №4.

3. Билалов М.И. Многообразие форм существования истины и проблема ее интерпретации. // Философские науки. - 1991. - №12.

4. Гадамер Г.Х. Истина и метод. - М., 1988.

5. Диалектика познания. - Лен-д, 1988.

6. Ильин В.В. Теория познания. Введение. Общие проблемы. - М., 1994.

7. Касавин И.Т. Проблемы неклассической теории познания. - СПб., 1998.

8. Кураев В.И., Лазарев Ф.В. Точность, истина и рост знания. - М., 1988.

9. Лекторский В.А. Субъект, объект, познание. - М., 1980.

10. Познание в социальном контексте. - М., 1994.

11. Проблема истины в современной западной философии науки. - М., 1987.

12. Современные теории познания. - М., 1992.

13. Теория познания. В 4т. - М., 1991. - Т. 1. Домарксистская теория познания. Т.3. Познание как исторический процесс.

14. Чудинов Э.М. Природа научной истины. - М., 1977.

15. Эволюционная эпистемология: Проблемы и перспективы. - М., 1996.

Контрольные вопросы:

1. Чем обусловлены границы познания? Чем отличаются позиции скептицизма и агностицизма?

2. В чем особенности понимания познания как отображения? Какие стороны процесса познания не учитывает эта концепция?

3. Что нового в понимание сути познания вносит И. Кант?

4. Какие тенденции в понимании сути познания характерны для современной гносеологии?

5. Определите основные особенности сенсуалистической и рационалистической теории познания.

6. Как гносеология толкует понятие «объект» и «субъект» познания?

7. Что является основанием формирования различных концепций истины?

8. Как решается проблема критерия истины в этих концепциях?

Раздел 3.

Многообразие форм знания

Понятие «знание». Соотношение знания и информации

Проблема классификация форм знания

Обыденное знание

Мифологическое знание

Религиозное знание

Художественно-образная форма знания.

Личностное знание

3.1. Понятие «знание».

Соотношение знания и информации

Познание как форма духовной деятельности существует в обществе с момента его возникновения, проходя вместе с ним определенные этапы развития.

На каждом из них процесс познания осуществляется в многообразных и взаимосвязанных социально-культурных формах, выработанных в ходе истории человечества. Поэтому познание как целостный феномен нельзя сводить к какой-либо форме, хотя бы и такой важной как научное, которое не «покрывает» собой познание как таковое. Существует множество различных типов знаний и форм познавательной деятельности.

Чаще всего с глаголом «знать» связывают наличие той или иной информации либо совокупности навыков для выполнения какой-либо деятельности. И сегодня справедливы слова Л. Витгенштейна о том, что не существует строгого употребления слова «знание».

Во второй половине ХХ в. актуальной стала проблема соотношения знания и информации. Становление информатики, бурное развитие новых информационно-компьютерных технологий, охватывающих системы обработки знаний в различных областях человеческой деятельности, разработка ЭВМ со способностями логического вывода и принятия решений - сделали актуальным исследование проблемы соотношения понятий «информация», «знание», «база данных» и «база знаний». Эти проблемы являются предметом широких дискуссий, в которых не выработаны еще достаточная четкость и определенность, многое пока остается неясным.

Специалисты в области кибернетики и информатики утверждают, что современные системы искусственного интеллекта оперируют знаниями, а не данными. При этом если под базой данных чаще всего понимается совокупность хранимых в вычислительных системах оперативных данных (фактов), то о базе знаний говорят в том случае, когда имеется одна или несколько баз данных, база процедур, элементы которой реализуют функции и отображения этой предметной области, а записи базы знаний содержат описание (в виде аксиом) объектов предметной области и правил поведения или законов функционирования указанных объектов. Д. А. Поспелов считает, что уровень представления знаний отличается от уровня данных не только более сложной структурой, но и такими существенными особенностями, как интерпретируемость, наличие классифицирующих связей ( например, связь между знаниями, относящимися к элементу множества, и знаниями об этом множестве), которые позволяют хранить одинаковую для всех элементов множества информацию, записанную одноактно при описании самого множества; наличие ситуативных отношений, определяющих ситуативную совместимость

тех или иных знаний, хранимых в памяти; наличие специальных процедур обобщения, пополнения имеющихся в системе знаний и ряда других проце-дур³⁶. В системах баз знаний стало возможным инициировать выполнение тех или иных программ за счет того, что в них содержится информация о том, что и как нужно делать для достижения тех или иных целей (процедурные знания).

Можно ли на этом основании термин «знание» в выражении «база знаний» считать таким, который не носит метафорического характера, а отражает суще­ственные особенности реально функционирующей системы знаний человека о мире? Если исходить из того, что знания - это совокупность сведений, зафикси­рованных в форме знаков естественных и искусственных языков, т.е. нечто от­чужденное от субъекта познания и объективированное в знаковых системах, то данные в ЭВМ, когда они выступают как знаки, предметные смыслы которых адекватно отражают действительность, могут рассматриваться как знания. При этом решение проблемы представления знаний в компьютерных системах сме­щается в область проблемы соотношения естественных и искусственных языков и проблемы организации различных форм объективированного знания (логи­ческих структур). Именно в этих направлениях ведутся исследования по созда­нию систем искусственного интеллекта и прежде всего экспертных систем.

Исходным пунктом таких исследований являются проблемы структурирования и функционирования объективированных знаний, создание так называемой концеп­туальной модели определенной предметной области. Ее построение предполагает не описание соответствующих объектов действительности, а описание лишь знаний о них. При этом главное внимание уделяется совершенствованию формализмов пред­ставления знаний - семантических сетей, фреймов продукционных систем.

В качестве основного элемента знаний в концептуальных моделях использу­ются не суждения, а понятия, моделью которых являются фреймы. Предваритель­ный анализ соотношения фреймов и понятий позволяет сделать вывод, что при разработке фреймов используются определенные характерные особенности фор­мирования понятий как формы мышления - расчлененность отражаемых предме­тов, их схематические представления (в знаковой форме) как некоторой совокуп­ности взаимосвязанных характеристик и элементов. Имена терминалов фрейма обозначают признаки объектов, составляющих содержание понятия, соответству­ющего данному фрейму. Однако следует помнить, что происходит определенная кластеризация знаний как целостной системы, а не процесс формирования поня­тий. Кроме того, обозначающие выражения, не предполагающие осознания того, какова специфика рассматриваемых объектов, не являются понятиями.

Поэтому есть основания считать, что в компьютерных системах все ф же представляются не знания как целостная функционально разви­вающаяся структура, как фрагмент сознания, а лишь ее формализо­ванная модель. Целостная система функционирования и развития знаний выражается здесь через совокупность формально-логических составляющих, которые лишь в некоторых аспектах отражают про­цессы интерпретации ситуационных отношений, присущих челове­ческому познанию, которое во многом нелогично, парадоксально, эвристично, а само знание (в отличие от базы знаний) может быть логически противоречивым (процесс постижения истины).

36 Поспелов Д.А. Моделирование рассуждений. - М., 1989. - С. 23, 131

Тенденция отождествления базы знаний в компьютерных системах (напри­мер, экспертных) с системой знаний в человеческом сознании опирается на оп­ределенную философскую традицию рассматривать знания как результат адек­ватного отражения действительности в сознании человека только в виде пред­ставлений, понятий, рассуждений, теорий, фиксируемых в форме знаков естественных и искусственных языков³⁷. В таком подходе к пониманию сущно­сти знания акцент сделан на объективированных видах знания, внеличностном знании, т.е. знании, отчужденном от человека. Именно такое понимание являет­ся исходным пунктом для отождествления понятий «знание» и «информация». При этом теряются существенно важные особенности, отражаемые категорией «знание» и характеризующие не только результат, но и процесс познавательной деятельности человека. И прежде всего - динамический и творческий характер знаний, их открытость, отсутствие четкой границы между знаниями и предпо­ложениями или догадками, «неявными» знаниями и знаниями явными.