Первобытное естество.

Основой первобытного естества было родство человеческой души с Богом.

«Нет иной такой близости и взаимности, какая есть у души с Богом и у Бога с душою. Бог сотворил разные твари, но ни в одной из сих не почивает Господь... Таково сродство Бога с человеком. Как небо и землю сотворил Бог для обитания человека, так тело и душу человека создал Он в жилище Себе... Посему душа осмысленная и благоразумная, обошедши все создания, нигде не находит себе упокоения, как только в Едином Боге. И Господь ни к кому не благоволит, как только к человеку» (Макарий Великий, Доброт. 1, 159).

Такова была цель творения человека и его души, причина влечения человеческой души к Богу и основа подлинной религии. Человеческая душа имела в себе богоподобные черты:

«Он (Бог) вложил в душу человека разумение, волю, владычественный ум, воцарил в ней и великую утонченность, соделал ее удобоподвижной, легкокрылою, неутомимою, даровал ей приходить и уходить в одно мгновение; и мыслью - служить Ему, когда хочет Дух. Одним словом соделал ее такою, чтобы соделаться ей невестою и сообщницею Его, чтобы и Ему быть в единении с нею, и ей быть с Ним в Единый Дух» (т. ж. 160).

Жизнь в Боге была главною особенностью райской жизни человека.

«Вследствие сего первозданные были в Боге и обладали великими преимуществами и благами... Они были облечены славою Божиею, Адам был другом Божиим и с Богом пребывал в раю» (т. ж. 160-162).

В чем заключалась жизнь первого человека в раю, в его естестве?

«Ум первоначально чистый, пребывая в чине своем, созерцал Владыку своего; и Адам пребывал в чистоте, царствовал над своими помыслами и блаженствовал, покрываемый божественною славою... И со вне пребывала в первозданных слава, так что они не ви­дели наготы своей» (т, ж.).

Человек царствовал не только на Земле, но и во всем Мире, был царем природы и владыкою всего творения - еще один признак богоподобия,

«был чужд демонам, чист от греха, Божьим был подобием» (т. ж.).

Зло уже существовало в лице падшего ангела, уже совершилось извращение ангельского духа, демонизм уже свирепствовал в сфере «воздуха», в надземной сфере, но человека еще не коснулась эта демонская нечисть.

«В Адаме пребывало Слово и имел он в себе Духа Божия... Само пребывавшее в нем Слово было для него всем: и ведением, и ощущением (блаженства), и наследием, и учением» (Макарий, т. ж.).

Этот факт пребывания Слова и Духа в первом человеке делает его и первым христианином и становится для него единственным источником жизни, деятельности, сверхчувственного знания и вдохновения. Логоизм и агиопневматизм первого человека служит опровержением всех научных и философских спекуляций о первобытной дикости, животности и неразумности первого человека. Против этого говорят кроме того и царственное положение человека, его созерцание Единого и все те особенности его склада, которые считаются признаками духовного совершенства: легкость и подвижность тела и духа, ясность и чистота души, неутомимость и др. Мистико-аскетический опыт древней Церкви есть частичное восстановление райского состояния человека и дает возможность судить о первозданном состоянии первых людей. Адам обладал таким созерцанием и ведением (знанием), каким после него не обладал ни один из живших после него людей, кроме Иисуса Христа, который не только восстановил Адама, но и превзошел его.

Нил Мироточивый Афонский говорит, что как только Адам согрешил,

«мгновенно отступило от него сияние Солнца Солнцев и Адам стал тьмою» (Посмертные вещания Н. М., 1912, 3).

До грехопадения Адам был светлым, от него исходило сияние божественного Света, видимое чувственными очами.

«Никто другой не видел Бога и не беседовал с Ним, кроме Адама» (т. ж., стр. 8).

Облеченные в свет, люди не видели свою наготу.

Авва Дорофей говорит, что после падения человек ниспал с естества и впал в противоестество (Патр. М. гр., т. 88, доктрина 1, 1617).

Естество первозданного человека заключалось в чистоте и свежести его сил, в гармоническом соотношении между его физической и духовной сущностью, в постоянном обращении к Богу, как к своему началу, в легком и безошибочном приобретении познаний ⁴⁵⁷.

Вопросу о райском состоянии первых людей посвящены также и труды Ефрема Сирина, Иринея Лионского и Амвросия Медиоланского. Отцы Церкви и аскетические писатели проникли в сущность райского состояния человека в мистико-аскетическом созерцании.

Прямой путь первого человека к совершенству и уподоблению Богу не был исключен, хотя и не осуществился. «Древняя мудрость» пытается изообразить падение человека, как акт необходимый и целесообразный, как переход на высшую ступень сознания, и как будто находит опору в выводах современной эволюционистской науки и пантеистической философии, утверждающих, что первобытное состояние человека было диким и что к современному культурному состоянию человек пришел путем медленного развития и борьбы с окружающей средой. Предания почти всех народов земного шара ничего не знают о таком периоде жизни людей.

Не все ученые признают обезьянью теорию происхождения человека и не все согласны с тем, что первоначальное состояние было варварским, как утверждали в свое время Кант, Фихте, Гегель, Фр. Шиллер, Конт, Спенсер и др. Напротив, предания всех народов говорят о первоначальном зрелом, мудром и счастливом состоянии, о золотом веке. Среди современных представителей науки религиозной истории нет недостатка в именах исследователей, утверждающих, что древней религиозной формой был не фетишизм и грубый натуралистический политеизм, а монотеизм, вера в Единого, Святого, Всемогущего Бога, Творца мира и человека.

Исследования Макса Мюллера, Шпигеля, Лепсиуса, Шредера и Дункера показали, что чем древнее религия, тем ближе она к монотеизму. Наличие примитивных и диких племен в наше время свидетельствует об обратном процессе, о вырождении и деградации человека. История и археология шаг за шагом подтверждают все библейские рассказы и религиозный «миф» превращается на наших глазах в историю. Современная наука иначе подходит к вопросу о мифе, легенде и сказании. В основе их лежит древняя истина, действительность, исторический факт. Миф и легенда - это лишь внешняя оболочка, покрывало, свидетельствующее о древнем магическом, мифологическом мышлении. Миф призван также покрыть или замаскировать тайну, которая - не для всех, не для широкой массы, а для разумеющих и посвященных, достигших духовного развития и духовно вмещающих тайну.

Падение человека обусловлено кардинальным свойством тварного духа, его непостоянством, релятивностью и несамобытностью, а также - сложностью его состава, двойственностью его природы (земной и небесной). Это - особенность не только человеческого духа, но и духа ангельского, духа космических богов, эонов и начальств. Опорой тварного духа в райском состоянии был Абсолютный Дух. Первозданное естественное состояние нарушено навсегда, несмотря на призыв древних и современных стоиков и рус­соистов к «жизни по природе» ⁴⁵⁸. В естественном райском состоянии человек был призван преодолеть свое земное естество. Путь от противоестества падения и греха к сверхъестеству спасения - более крутой, чем от естества к сверхъестеству, но и более славный. И совершается этот путь не силою человека, а Божественною силою и жертвою Агнца. Может быть в этом и вся разградка драмы падения релятивного духа. Падший Адам поднялся силою Распятого Слова, но Каин решил подняться собственными силами. Вместо короткого и прямого пути от естества к сверхъестеству, человек, а за ним и Космос, пошли по длинному, окольному и тернистому пути через противоестество. «Будете, как боги»... это не договорено... «Будете, как павшие боги», то-есть как павшие ангелы, - это было бы ближе к истине.

В падении человека принимали участие все члены его тримерии: тело - через чувственное вожделение зрением и вкусом, душа - через душевное вожделение и раздражительность, а дух - через тщеславие, гордость и себялюбие. Но в религиозной концепции проходит красною нитью учение о примате духа в падении, и примате ума в духе. Этот примат остается в силе и в религиозном восхождении человека, его возрождении и спасении.

Трехипостасность человеческого духа была подобием, а триадизация духа была проблемой райской жизни, и должна была получить завершение в исполнении заповеди. Инерция души и тела была непосильной для колеблющегося духа и увлекла его. Иллюзия самоспасения и самообожествления тварного духа есть продолжение и завершение инерции падения. Макарий говорит о самоспасающихся:

«Напрасно, надмеваясь, думают, собственною своею свободою устранить от себя поводы ко греху» (Добр. 1, 170).

Марк Подвижник говорит о лукавстве «неверующих, которые сами себя спасают» (Патр. М. т. 65, с. 1025).

В падении дух как бы выпал из своего места, он вышел из транссубъективности и стал субъектом.

Григ. Дьяченко говорит о причинах падения несколько иначе: «Святость первых людей не была безусловна, как святость создавшего их Бога. Они получили эту святость в дар, а не достигли ее путем собственных усилий, поэтому они и не могли ценить его (дар) надлежащим образом; им нужно было заслужить этот высокий дар, чтобы достигнуть та­кого состояния, при котором для них сделалось бы невоз­можным изменить святости и истине» ⁴⁵⁹.

Величие и падение.

Человек стоит на грани двух миров, осуществляя связь между ними. Он составляет вершину земного, чувственного, материального мира, объединяя в себе всю земную природу, осуществляя связь между материальными вещами. Человек принял в себя Логоса для обеспечения интеграции не только самого себя, но и принятого им в себя Космоса. Человек стоит на грани Космоса и Теоса, осуществляя связь между абсолютным и релятивным бытием. Абсолютное и трансцендентное поселилось в человеке, не переставая быть Самим Собою, то-есть абсолютным. Человек стал обителью Бога и мог слышать голос Бога и созерцать Его не только извне, но и изнутри. Человек стал одной из вершин релятивного бытия, другою вершиной был Эосфор (Люцифер). Жизнь абсолютная и жизнь релятивная сомкнулись в человеке и он стал участником ⁴⁶⁰ бесконечности, бессмертия и вечной жизни, а через человека и вся тварь стала бессмерной, в том числе и материя.

Ириней Лионский говорит:

«Как видящие свет находятся внутри света и участвуют в его блеске, так и видящие Бога находятся в Боге и участвуют в Его блеске, участвуют в жизни. Метохэ (участие) есть знание Бога и наслаждение боже­ственным. Само существование жизни — от участия Бога» (Патр. М. т. 7, кн. 4, гл. 20, стр. 1035-1036; гл. 38, 1108).

Оптическое величие человека было неразрывно связано с осуществлением задач в релятивном бытии вообще: 1) триадизации всего релятивного бытия, включая и человека, с примирением основных диад Бытия: Теоса и Космоса, Теоса и Антропоса, Антропоса и Космоса, с примирением всех эмпирических и природных диад, 2) осуществление логоистической функции в Макро- и Микрокосмосе и 3) овладение всем микрокосмическим богатством под руководством Бога. Пример последнего мы видим в райской жизни Адама, когда Бог поручил ему дать названия животным. Это удалось Адаму потому, что он мог созерцать внутренние сущности живых существ, их идеи, и название выражало именно эту внутреннюю сущность существ.

Неизвестно, сколько времени продолжалось счастливое царствование Адама в раю, было ли его падение внезапным, молниеносным, или подготовлялось исподволь. Несомненно, что Адам не успел вступить в полное владение своим внешним и внутренним богатством, не успел реализовать всех заложенных в нем возможностей, не выполнил всех возложенных на него логоистических функций. Райское царство грубо оборвалось, рай исчез из поля зрения человека. "Eritis sicut Deus" - мысль и представление об «исотеии», по Иоанну Златоусту, равенстве с Богом, была основным мотивом падения и человека, и ангела, и с тех пор воображение, фантазия стали играть преобладающую роль в духовно-душевной жизни обоих падших существ.

Самосознание и самоутверждение, эти неизменные спутники индивидуального релятивного бытия, легко перешли в самоуверенность, самомнение, самолюбование и любовь к самому себе, вместо любви к Богу. «Я» «Сам» обнаружили в условиях релятивного бытия свои слабые стороны, со всеми переходами в самость. Человеческий дух был заключен в физическое тело, в материальную оболочку и действовал на плане физической природы. Ангельский дух Эосфора действовал на плане психическом. Когда дух заколебался, низшие природы, психическая и физическая взяли верх, стали соблазном для пошатнувшегося духа. Для Эосфора это был двойной соблазн и он стал инициатором падения. Рядом со своим архангельским величием он увидел земное величие человека - Адама, рядом с подвластным ему миром он увидел другой мир, подвластный другому, особый мир, полный своеобразного очарования. Ему удалось свалить с престола своего младшего брата - человека и с тех пор он стал сам царем земли, «князем мира сего». Жажда земной власти оказалась для Эосфора роковою. Это было равносильно желанию земного. Так впервые в истории мира и в истории духа возникло в духе желание, жажда, влечение, стремление к низшему, что повторилось впоследствии в падении человека: метасхематизм ⁴⁶¹ духа (извращение), его огрубение, дебелость ⁴⁶². Падший ангел оделся в тело. Григорий Синайский говорит:

«Были и они (падшие ангелы) некогда умами ⁴⁶³ (духами), но отпадши от оного безвеществия и тонкости, вещественную некую дебелость стяжал каждый из них, отелесясь по чину и действу» (Патр. М. т. 150, 1288).

Ангел уподобился человеку, небожитель стал земным жителем.

«Тогда увидели сыны Божии дочерей человеческих, что оне красивы, и брали их себе в жены, какую кто избрал» (Быт. 6, 2).

И не случайно падший ангел назван человеком и в Ветхом и в Новом Завете (Исайя 14, 16 и Матв 13, 28).

А человек ? он стал рабом своей низшей природы, пребывает в раздвоении, диада духа и плоти стала главным мотивом его внерайской жизни. Этой двойственности человека, его величию и падению посвящены лучшие страницы книги Блэза Паскаля "Pensees". Рядом с величием человека он ставит его бедственное положение, его недостатки. И именно размеры бедственного положения человека говорят о его былом величии... Это бедствие великого господина, детронированного короля. Только подлинная религия может указать источник величия человека и источник его бедствия, только она может исцелить и поднять челоека, - говорит Паскаль.