Метасхематизм тримерии.

Макарий Великий дает следующую картину глубокого изменения человеческой тримерии в результате падения:

«Древний человек отложился от совершенного человека и носит одеяние царства Тьмы, гордыни, тщеславия, стяжания, похоти и другие нечистые одеяния царства Тьмы. Враг имел после этого в виду, через преслушание Адама, помрачить и уязвить и внутреннего человека, владычественный ум его, зрящий Бога. И когда стали ему (человеку) недоступны небесные блага, тогда прозрели очи его на порок и страсти. Демоны убили его душу, рассеяли и раздвоили его мысли, совлекли разум с его высоты, низвели к лукавым, вещественным и бренным делам, суетным словам, созерцаниям и суждениям... И тело стало страждущим и тленным» (Добр. 1, 164-165).

Так пострадали все члены человеческой тримерии через ладение и пришло противоестество в виде страстей и помыслов. Человеческие силы и способности стали игрою для демонов, источниками энергии для них. Для демонов наступила эра духовно-душевного паразитизма за счет человека, которая привела душу в состояние паралича:

«Духи зла сковали душу оковами тьмы, поэтому она, вопреки своему желанию, не может любить Бога, ни верить, ни молиться, потому что скрытое и явное противление овладело им» (т. ж. 163).

Человек как бы примкнул к «силам противления», к лукавым, пагубным «миродержателям, властителям, князьям мира сего» и предается их страстям. Великое богатство и великое наследие было уготовано человеку, - говорит Макарий, но когда охватили его злые мыслы и злое созерцание, он пропал для Бога, стал членом мира сего и времени, которые не имеют будущего и осуждены на гибель (160-162). За дурными мыслями пришло и дурное делание: человек начал поклоняться демонам, приносить им жертвы, обожествлять тварь, вплоть до поклонения Змею, как напр. в Индии, Тибете, Китае, Индокитае и др.

Вместо любви к Богу (теофилии) появилась любовь к миру (космофилия), и любовь к самому себе (филавтия). Дух составляет высшую ипостась человека, вершину его бытия, а высшая сила духа есть ум, который, по учению древне-церковной антропологии, родственен Богу и составляет одно с Ним. И в современной психологин нет недостатка в понимании подлинной природы духа. Эйкен относит сферу духовной жизни к надмирной, Николай Гартманн говорит о сверхсознательности духа.

«Светильник Господень - дух человека, испытывающий все глубины сердца» (Притчи Соломона 20, 27).

Какие гордые слова о тварном, релятивном духе, который обнаружил свою слабость именно в гордой подчеркнутости своего богоподобия. А разве дух падшего ангела не был светочем, светоносным (Люцифер)? Как он из света стал владыкой царства Тьмы? Тройственность ангелоподобного и человеческого духа была лишь подобием, а триадизация, их была проблемой жизни «в духе» и в Боге, и не получила еще своего завершения. Только через послушание и следование заповеди мог притти дух к совершенству. Триадизм тварного духа, при отсутствии абсолютной простоты и единства, как в Абсолютной божественной Триаде, заключал в себе возможность, но не необходимость падения. Дух пал не потому, что в нем была потенция падения. Он был увлечен также и инерцией 4-х образующих тело элементов, инерцией заключенных в теле микрокосмических принципов, значительная часть коих относилась к уже падшим космическим существам, «падшим идеям» в смысле Шеллинга, «отвлеченным началам» Владимира Соловьева, ангелам, которых совершенный человек будет судить в грядущем царстве (по ап. Павлу). Метасхематизированный человеческий дух (и ангельский) стали источником зла в мире. Все попытки древней и современной философии взвалить все зло на материю и на природу несправедливы и служат только стремлениям возгордившегося и философствующего духа к самоизвинению и самооправданию. Марк Подвижник говорит:

«Если ты грешишь, то не обвиняй ни тело, ни душу, а ум» (Патр. М. т. 65, 933).

Дух точно выпал из предназначенного ему места. Эта ектопия духа выразилась в потере трансцендентности и транссубъективости, он стал полностью субъектом, окружив себя оболочкою «Я» и позволил индивидуальной душе (манас) вытеснить себя. Тотчас же после падения духа обнаружились его болезни: 1) гордость, 2) сомнение и отрицание, 3) инерция, слабость и отчаяние, 4) своенравие и своеволие. Дух потерял свое место и в тримерии, в эмпирическом человеке и уступил господство душе и телу. Гордость стала духовным субстратом всех страстей, страстных помыслов и аффектов. Сомнение и отрицание привели к отпадению от Истины Логоса. Следствием падения было расстройство триединства духа, его дезинтеграция, с нарушением иерархии частей (сил), их автономность, борьба их друг с другом вплоть до полного поглощения одной силы другою. Параллельно шла дезинтеграция всей тримерии. Вопрос о падении духа разрешается в индуизме различно. Концепция греха вообще и ответственности духа в особенности, исчезает полностью вместе с распадом религиозного сознания.