ПАТОПСИХОЛОГИЧЕСКОГО ЭКСПЕРИМЕНТА 10 страница

ном этапе больному дают разграфленную таблицу

(49 клеток), на которой слева по вертикали нанесены

7 цветовых пятен (цвета соответствуют окраске фигурок

на карточках, каждый цвет - против соответствующего

ряда пустых клеток: сверху по горизонтали нарисовано

7 форм) в соответствии с имеющимися на карточках,

также каждая форма против соответствующего ряда

пустых клеток.

Испытуемый должен разложить их по клеткам так,

чтобы каждая цветная фигурка оказалась на пересече-

нии - по цвету - в ряду, соответствующем в таблице

слева цветному образцу, по форме обозначенному свер-

ху образцу фигуры. При этом испытуемый по-прежнему

должен вслух производить отсчет раскладываемых фигу-

рок. На каждом из 4-х этапов регистрируется по секун-

домеру время, затрачиваемое на .10 карточек.

В результате получаются четыре кривые, отражаю-

щие: первая - время простой реакции; вторая - время

реакции с выбором по признаку цвета; третья - время

реакции с выбором по признаку формы; четвертая -

время, затрачиваемое на сложную реакцию совмещения

обоих признаков, ранее фигурировавших раздельно.

В табл. 1 отражены данные здоровых людей (данные

В.М.Когана).

Из табл. 1 видно, что сумма времени, затрачиваемого

на сортировку по цвету и форме, в сумме обычно не от-

личается от времени, затрачиваемого при совмещении.

Таблица 1

Время, затрачиваемое на соечиты-Всего на

вание 10 карточек49 карто-

Тип операцииДесяткичек (по В. М. Ко-

гану)

Простая реакция7-96-106-96-95-730-44

Сортировка по цвету12-1711-1510-1510-168-1351-76

.Сортировка по форме Совмещение цвета и14-19 30-4013-18 28-3615-19 25-3514-18 22-3012-17 17-2468-91 122-165

формы

Разность данных второй-6-4-4-30-1-т-2-И+34-60

и третьей проб к четвер-

той

В табл. 2 представлены данные больного атероскле-

розом мозга, .

Таблица 2

-Время, затрачиваемое на сосчи-тывание 10 карточекВсего на 49 карто-

Тип операцииДесяткичек (ISO В. М. Ко-

гану)

Простая реакция1211109749

Сортировка по цвету171515141172

Сортировка по форме3027212418120

Совмещение цвета и6063565939277 .

формы

Разность данных 2+3-13-21-20-21-10-85

проб к 4-й

Как видно из таблиц, в норме время, затрачиваемое

при совмещении, равно сумме двух предшествующих

граф, у больного же оно на 40% превышает суммарное

время двух предшествующих сортировок.

Сужение объема внимания выступает и при других

экспериментальных пробах. Нередко оно сочетается с

явлениями инертности, трудностью переключаемости. Оно

выражается в том, что больные не могут, изменить темпа

работы, если этого требуют условия.

Подобное сочетание выраженной лабильности про-

цессов, с одной стороны, и известной <жесткости> уста-

новки - с другой, дезорганизует нормальное протекание

работы. Нарушения работоспособности отражаются и

при необходимости опосредовать свои действия, опера-

ции.

. Мы уже указали (в главе IV) на парадоксальный

факт, что акт опосредования не улучшает, а ухудшает

процесс воспроизведения потому, что, направляя усилия

больного на нахождение способов опосредования, он

приводил к нарастанию истощаемости.

В этой связи следует остановиться на одном интерес-

ном феномене. Целый ряд нарушений, которые могут

импонировать как нарушения отдельных процессов (па-

мяти, восприятия и т. п.), не являются по существу

локально обусловленными, частными симптомами, а

проявлением той же истощаемости. Этот факт имеет

принципиальное значение, особенно при анализе харак-

тера снижения больного. Многие симптомы, которые

описываются как нарушения познавательных процессов,

являются в действительности проявлением нарушенной

умственной работоспособности.

Подобные факты должны быть учтены при выработке

трудовых рекомендаций, а также при анализе учебной

деятельности ребенка и способа коррекции при неуспе-

ваемости,

ГЛАВА VIII

ОТНОШЕНИЕ РАСПАДА И РАЗВИТИЯ ПСИХИКИ

Проблема отношения распада и развития психики име-

ет большое значение для теории психиатрии и психоло-

гии, для понимания строения психической деятельности

человека.

Правильное освещение" этого вопроса может предста-

вить материал для изучения роли социальных и биоло-

гических факторов в развитии человека, вопроса, кото-

рый сейчас широко освещается в нашей печати .

Г. Е. Сухарева неоднократно указывала на необходи-

мость эволюционно-биологического подхода при разре-

шении теоретических вопросов психиатрии. Л. С. Выгот-

ский, уделивший много внимания проблеме развития и

созревания психики ребенка, подчеркивал, что для пра-

вильного освещения этой проблемы необходимы знания

данных о распаде психики. Он указывал при этом, что

когда речь идет о развитии и созревании человека, то

применяемый к животным генетический подход не может

быть просто продолжен, так как при переходе к человеку

законы биологической эволюции уступают место законо-

мерностям общественно-исторического развития. Про-

должая мысль Л. С. Выготского, А. Н. Леонтьев гово-

рит о том, что развитие человека заключается не в при-

способлении к окружающей среде, а в усвоении всего

того, что накоплено человечеством.

Возникает вопрос о том, может ли проблема соотно-

шения распада и развития психики решаться в психо-

логии так же, как и в биологии.

Как известно, исследованиями в области патологи-

ческой анатомии и цитоархитектоники установлено, что

при болезнях мозга прежде всего поражаются молодые,

т.. е. филогенетически наиболее поздно развившиеся

образования коры головного мозга (Герстман, М. О. Гу-

ревич, Мискольчи, П. Е. Снесарев, О. Фогт).

Экспериментальные исследования И. П. Павлова и

его сотрудников на животных подтверждают положение

о том, что при патологии раньше всего нарушается то,

что было приобретено позднее. Так, приобретенные

условные рефлексы разрушаются при болезнях мозга

значительно легче, чем безусловные. Дальнейшими

исследованиями в области физиологии высшей нервной

деятельности установлено, что поражение более поздних

в филогенетическом отношении образований влечет за

собой ослабление их регулирующей роли и приводит к

<высвобождению> деятельности более ранних.

Из этих данных нередко делается вывод, что при не-

которых болезнях мозга поведение и действия человека

совершаются на более низком уровне, соответствующем

якобы определенному этапу детского развития. Исходя

из концепции о регрессе психики душевнобольного чело-

века на более низкий в онтогенетическом отношении

уровень многие исследователи пытались найти соответ-

ствие между структурой распада психики и определен-

ным этапом детства. Так, еще в свое время П. П. Блон-

ский и Э. Кречмер сближали мышление больных шизо-

френией с мышлением ребенка в пубертатном возрасте.

Выступивший на XVIII Международном конгрессе пси-

хологов известный швейцарский ученый Ж. Ажюриагер-

ра тоже отстаивал точку зрения о регрессе психической

деятельности душевнобольного человека на онтогенети-

чески более низкий уровень развития.

В основе этих взглядов лежит идея о послойном рас-

паде психики от ее высших форм к низшим. Материалом,

питающим эти представления, были следующие наблю-

дения: 1) при многих заболеваниях психики больные

перестают справляться с более сложными видами дея-

тельности, сохраняя при этом простые навыки и умения;

2) некоторые формы нарушений мышления и способов

поведения больных по своей внешней структуре действи-

тельно напоминают мышление и поведение ребенка на

определенном этапе его развития.

Однако при ближайшем рассмотрении эти наблюде-

ния оказываются несостоятельными. Прежде всего да-

леко не всегда при болезни обнаруживается распад выс-

ших функций. Нередко именно нарушения элементарных

сенсомоторных актов создают основу для сложных кар-

тин болезни.

Ближайшее рассмотрение второй труппы фактов тоже

показывает, что речь идет в этих случаях лишь о внеш-

ней аналогии.

Рассмотрим некоторые из них. Прежде всего остано-

вимся на нарушениях навыков, поскольку их онтогене-

тическое формирование выступает особенно четко. Дан-

ные С. Я. Рубинштейн, исследовавшей распад различных

навыков - письма, чтения, привычных действий, у пси-

хически больных позднего возраста выявили их различ-

ную структуру. При заболеваниях сосудов головного

мозга без очаговой симптоматики наблюдались дискоор-

динация, прерывистость действий и парапраксии, нелов-

кость движений, выступавших из-за огрубевшей .и за-

паздывающей корковой коррекции движений.

У больных, страдающих болезнью Альцгеймера

(атрофическое заболевание головного мозга), выявляет-

ся утеря двигательных стереотипов (письма, чтения),

выпадение сложных человеческих умений, обусловленное

утерей прошлого опыта. Никаких компенсаторных меха-

низмов у них выявить не удавалось, в то время как на-

рушения навыков у больных сосудистыми заболевания-

ми мозга выступали <в обрамлении> компенсаторных

механизмов (которые в свою очередь усложняли карти-

ну нарушений). Следовательно, распад навыков носит

сложный характер. В одних случаях его механизмом

является нарушение динамики, в других случаях нару-

шения компенсаторных механизмов, в некоторых случа-

ях нарушается сама структура действия. При этом

С. Я. Рубинштейн отмечает, что при всех этих формах

нарушений навыков не был обнаружен механизм дей-

ствия, напоминающий этап развития навыков у ребенка.

К этому же выводу приводит анализ приведенных в

главе V различных форм нарушений мышления. Обра-

тимся к тем формам патологии мышления, которые были

нами обозначены как <снижение уровня обобщения>.

Больные (в основном с грубыми органическими пораже-

ниями мозга) могли действительно в своих суждениях и

действиях напоминать детей младшего школьного воз-

раста. В суждениях подобных больных доминируют не-

посредственные представления о предметах и явлениях,

при выполнении ряда экспериментальных заданий, та-

ких, как <классификация предметов>, они руководству-

ются конкретно-ситуационными признаками и свойствами

предметов. Обобщенные формы систематизации понятий

заменяются конкретными, ситуационными связями.

При поверхностном анализе можно было бы предпо-

ложить, что мышление этих больных напоминает в из-

вестной мере мышление детей-дошкольников, которые

тоже опираются при необходимости выполнить умствен-

ное действие на частные образно-чувственные связи.

Однако при более глубоком анализе вскрывается ка-

чественное отличие мышления слабоумного больного от.

мышления ребенка. Слабоумный взрослый больной не в

состоянии овладеть системой новых связей, установить

при выполнении умственных заданий непривычные для

него отношения между предметами, в то же время он

владеет запасом прежних знаний, навыков, которыми он

оперирует. Ребенок же, не обладая запасом знаний,

широким кругом ассоциаций, легко образует новые поня-

тия, легко овладевает новой системой знаний. Круг

ассоциаций ребенка в процессе его обучения быстро рас-

ширяется, его знания об окружающем мире постепенно

увеличиваются и усложняются. Хотя мышление малень-

кого ребенка действительно охватывает лишь малую

часть явлений, однако в ходе практической жизнедея-

тельности ребенка оно постоянно совершенствуется; бла-

годаря мощному ориентировочному рефлексу, общению

с окружающим ребенок быстро усваивает самые раз-

личные знания о предметах, накапливает и синтезирует

их. Ребенок, даже умственно отсталый, принципиально

всегда обучаем, в то время как дементный больной не

- обучаем. Несмотря на внешнее сходство, структуры

мышления взрослого слабоумного больного и ребенка по

существу качественно противоположны.

Нередко проводится аналогия между тем патологи-

ческим состоянием, которое может быть названо <откли-

каемостью> больного и отвлекаемостью маленького ре-

бенка. Больные с <откликаемостью> не в состоянии стой-

ко действовать в направлении намеченной цели. Любой

объект, любой раздражитель, к больному не адресован-

ный, вызывает повышенную реакцию с его стороны.

В наших прошлых работах мы описали больного, кото-

рый, войдя в столовую отделения, заявил, что <он при-

шел в ресторан покутить>, и тут же утверждал, что он

находится в помещении мастерской для часов (в это

время сотрудник больницы стал заводить стенные часы).

Спустя минуту больной заявил, что он в больнице. Боль-

ные, безучастно лежащие на своих кроватях, не вступав-

шие в общение ни с другими больными, ни с персона-

лом, вдруг откликались на вопрос или реплику, адресо-

ванные к другим.

Подобная <откликаемость> взрослых больных являет-

ся отклонением от нормального поведения. В окружаю-

щей нас среде всегда имеются раздражители, из которых

нормальный психический процесс отбирает нужные

раздражители и отвлекается от посторонних, нарушаю-

щих стройное течение мысли. У описанных же больных

любой объект может выступить в качестве сигнального

раздражителя и направить их мысли и действия.

Подобная <откликаемость> взрослых больных может

напоминать отвлекаемость детей младшего возраста, ко-

торые тоже реагируют на любые раздражители. Сто-

ронники взгляда, что болезненные явления представляют

, собой регресс на более ранние ступени развития, могли

бы, казалось, найти в этом феномене подтверждение своих

взглядов. В действительности же генез <отвлекаемости>

ребенка совершенно иной. В ее основе лежит усиленный

ориентировочный рефлекс, т. е. высокая степень бодр-

ственности коры, поэтому отвлекаемость ребенка обога-

щает его умственную деятельность; она дает ему воз-

можность образовать большое количество связей, из

которых вырастает потом человеческая целенаправлен-

ная деятельность. <Откликаемость> же больных является

следствием снижения бодрственности коры, она не толь-

ко не обогащает их умственную деятельность, но, на-

оборот, способствует разрушению ее целенаправленности.

Не случайно этот феномен <откликаемости> выступает

у. больных в сочетании с другими проявлениями повы-

шенной тормозимости коры головного мозга: снижение

памяти, парафазиями и пр.

И, наконец, можно было бы провести аналогию меж-

ду поведением некритичного больного (например, боль-

ного прогрессивным параличом) и беззаботным поведе-

нием ребенка.

Однако и в данном случае речь идет лишь о чисто

внешней аналогии. Поведение маленького ребенка в том

отношении бездумно, что он не может в силу маленького

объема своих знаний предусмотреть результат своих

действий; причинно-следственные отношения между

явлениями для него еще не выступают, поэтому его дей-

ствия кажутся бесцельными. В действительности это не

так. Цели, которые преследуют ребенка, ограниченны,

они не включены в более общую сложную цепь отноше-

ний; однако эта ограниченная цель у маленького ребен-

ка существует, всякое его действие обусловлено потреб-

ностью (пусть элементарной), и в этом смысле оно всегда

мотивированно, целенаправленно. Из-за мощного ориен-

тировочного рефлекса эти цели быстро меняются, по-

этому его действия кажутся кратковременными манипу-

ляциями.

Иначе обстоит дело у взрослых больных с некритич-

ностью мышления. Как показывает наш эксперименталь-

ный материал и клинические наблюдения, действия

больных недостаточно обусловливались личностными

установками и намерениями. Цель их действия станови-

лась нестойкой и не направляла их действия, критиче-

ская оценка своих действий отсутствует.

Таким образом, и эти формы нарушения поведения

лишь внешне напоминают структуру поведения ребенка

на определенном этапе его развития.

Таким образом, психологический анализ клинического

материала показывает, что структура поведения и мыс-

лительной деятельности взрослого больного не соответ-

ствует структуре поведения и мышления ребенка.

Такое положение вещей вытекает из общих положе-

ний советской психологии. Психическая деятельность

возникает рефлекторно на основе прижизненного фор-

мирующихся общественно обусловленных связей в ре-

зультате воспитания и обучения.

Советские психологи (А. Н. Леонтьев, А. Р. Лурия)

неоднократно подчеркивали, что материальным субстра-

том высших психических функций являются не отдель-

ные корковые участки или центры, а функциональная

система совместно работающих корковых зон. Эти функ-

циональные системы не созревают самостоятельно при

рождении ребенка, а формируются в процессе его жиз-

недеятельности, лишь постепенно приобретая харак-

тер сложных прочных межфункциональных связей.

А. Н. Леонтьев предлагает (вслед за А. А. Ухтомским)

обозначить их как <функциональные органы>.

Эти положения меняют коренным образом наши пред-

ставления о сущности развития психики: психические

процессы и свойства личности не являются (в отличие

от психики животных) результатом созревания отдель-

ных участков или зон мозга. Они складываются в онто-

генезе и, следовательно, зависят от образа жизни ре-

бенка.

Болезнь протекает по биологическим закономерно-

стям, которые не могут повторить закономерности раз-

вития. Даже в тех случаях, когда она поражает наи-

более молодые, специфически человеческие отделы мозга,

психика больного человека не принимает структуру пси-

хики ребенка на ранней ступени его развития. Тот факт,

что больные утрачивают возможность думать и рассуж-

дать на более высоком уровне, означает лишь, что ими

утрачены более сложные формы поведения и познания,

но подобная утрата не означает еще возврата к этапу

детства. Распад не является негативом развития. Разные

виды патологии приводят к качественно различным кар-

тинам распада.

Как было указано выше, данные распада психической

деятельности могут оказаться полезными при освещении

вопроса о социальном и биологическом в развитии чело-

века. Ряд исследователей считает вслед за Э. Кречме-

ром, что психические заболевания приводят к <высво-

бождению> врожденных инстинктов (агрессивных тен-

денций) и биологических <низших> потребностей, что

деградация личности означает некое <освобождение>

биологических (наследственных) потребностей. Приве-

денный в гл. V материал показал, что нарушение лично-

сти заключается не в освобождении биологических по-

требностей (потребность в алкоголе или морфии не

является ни органической, ни врожденной по своему

происхождению), а в распаде строения потребностей,

сформировавшихся прижизненно. Деградация личности.

состоит, в том, что меняется строение самой общественно

обусловленной потребности: она становится менее опо-

средованной, менее осознанной, теряется иерархическое

построение мотивов, меняется их смыслообразующая

функция, исчезают дальние мотивы. Анализ нарушений

строения мотивов при некоторых заболеваниях может

служить дополнительным аргументом к словам А. Н. Леонтьева, высказанным им в журнале <Вопросы фило-

софий>, а именно, что человек <отнюдь не ограничи-

вается тем, что удовлетворяет свои потребности, зало-

женные неизвестно сколько миллионов лет назад. Он

действует ради достижения целей, часто очень далеких

от первичных биологических потребностей> [30, стр. 112].

Резюмируя, следует подчеркнуть, что патопсихологи-

ческий анализ различных форм нарушений деятельности

психически больных является ценным материалом, кото-

рый должен быть учтен при построении психологиче-

ской теории.