ПАТОПСИХОЛОГИЧЕСКОГО ЭКСПЕРИМЕНТА 8 страница

общается избирательно, предпочитая группу больных - алкоголи-

ков и психопатов. При последнем поступлении в 1963 г. разла-

гающе влияет на других больных, убеждает их сразу же после

выписки начать пить водку, настраивает против персонала.

В работе Б. С. Братуся подробно приводятся данные,

характеризующие жизненный путь больного актера. До

болезни - это активный человек, живой, общительный.

Еще в школе он занимался художественной самодеятель-

ностью, а после войны становится актером, пользуется

успехом у зрителей, имеет много друзей.

В результате пьянства эти интересы пропадают. Ра-

бота актера перестает интересовать больного, больной

отходит от друзей, семьи. Изменяются и характерологи-

ческие черты, делается раздражительным, придирчивым

к окружающим, прежде всего к родным, циничным,

грубым.

Меняется и профессиональная жизненная позиция

больного. В прошлом актер, теперь Г. с трудом устра-

ивается на работу грузчиком, всякий раз его увольняют

за пьянство.

Иным становится моральный облик больного. Чтобы

добыть деньги на водку, он начинает красть вещи жены.

За годы болезни изменяется поведение Г. в больнице.

Если при первых поступлениях он удручен своим состоя-

нием, критичен к себе, просит помочь, то в дальнейшем

критика становится частичной, наконец, полностью исче-

зает. Больной не тяготится частым пребыванием в пси-

хиатрической больнице, в отделении ничем не интере-

суется, груб, самодоволен, отговаривает других больных

от лечения.

Итак, из анамнестических данных истории болезни

мы видим снижение личности до ее деградации. Это

снижение идет в первую очередь по линии изменений в

сфере потребностей и мотивов, разрушения личностных

установок, сужения кругов интересов. Экспериментально-

психологическое исследование не обнаруживает грубых

изменений познавательных процессов: больной справляет-

ся с заданиями, требующими обобщения, опосредования

(классификации объектов, метод исключений, пикто-

грамм). Однако вместе с тем при выполнении экспери-

ментальных заданий, требующих длительной концентра-

ции внимания, умственных усилий, быстрой ориенти-

ровки в новом материале, отмечается недостаточная

целенаправленность действий и суждений больного,

актуализация побочных ассоциаций. Больной часто за-

меняет свою невозможность ориентировки в задании

плоскими шутками.

Аналогичная деградация отмечается у другого боль-

ного. До злоупотребления алкоголем больной был чело-

веком незаурядных волевых качеств, целеустремленный,

активный. В возрасте 18 лет, будучи председателем круп-

ного колхоза, вывел его в передовые. Вел большую об-

щественную работу, окончил два высших учебных заве-

дения. По словам жены, любил семью, особенно детей;

были друзья - умные, интересные люди. Пользовался

авторитетом и уважением на работе. Интеллект больно-

го высокий. Постепенно с развитием болезни (хрониче-

ский алкоголизм) поведение больного изменяется: он

становится несдержанным, агрессивным, сначала по от-

ношению к семье, потом по отношению к соседям, пере-

стает интересоваться окружающим, семьей, друзьями.

Разрушается прежняя иерархия потребностей. Если

раньше определяющим в жизни больного было стремле-

ние как можно лучше работать, заслужить уважение

коллектива, то постепенно главным и определяющим ста-

новится стремление к алкоголю. Алкоголь становится

главенствующим в иерархии потребностей. За годы болезни происходит снижение по профессио

нальной линии. Однако больной продолжает быть высо-

кого мнения о себе, требует особого отношения со сторо-

ны врачей и медицинского персонала. Развивается си-

стема самооправдания. Уверяет, что пьет из-за <невыно-

симой обстановки дома>, неприятностей на работе и т. д.

Происходит расхождение мотива поведения (стремления

к алкоголю) и мотивировки этого поведения.

И у этого больного экспериментально-психологиче-

ское исследование не выявило грубых интеллектуальных

нарушений, однако обнаружилась недостаточная целе-

направленность суждений, некритичность: больной не

всегда замечает допущенные им ошибки, а главное, не

реагирует на исправления и замечания экспериментато-

ра, легковесно их отметает и не руководствуется ими в

дальнейшей работе.

В опыте на выявление <уровня притязаний> обнару-

живается завышенная самооценка; вместе с тем кривая

выбора заданий по сложности носит лабильный харак-

тер: переживание успеха и неуспеха у больного не вы-

ступает.

Анализ историй болезни подобных больных позволил

выделить два вопроса: а) вопрос о формировании пато-

логической потребности; б) вопрос о нарушении иерархии мотивов.

Начнем с первого вопроса. Само собой понятно, что

принятие алкоголя не входит в число естественных по-

требностей человека и само по себе не имеет побуди-

тельной силы для человека. Поэтому вначале его упот-

ребление вызывается другими мотивами (отметить день

рождения, свадьбу). На первых стадиях употребления

алкоголь вызывает повышенное настроение, активность,

состояние опьянения привлекает многих и как средство

облегчения контакта. Со временем может появиться

стремление вновь и вновь испытать это приятное состоя-

ние: оно начинает опредмечиваться в алкоголе, и чело-

века начинают уже привлекать не сами по себе события

(торжества, встреча друзей и т. п.), а возможность

употребления алкоголя. Алкоголь становится самостоя-

тельным мотивом поведения, он начинает побуждать

самостоятельную деятельность. Происходит тот процесс,

который А. Н. Леонтьев называет <сдвиг мотива на

цель>, формируется новый мотив, который побуждает к

новой деятельности, а следовательно, и новая потребность - потребность в алкоголе. Сдвиг мотива на цель

ведет за собой осознание этого мотива. Принятие алко-

голя приобретает определенный личностный смысл,

Таким образом, механизм зарождения патологической потребности общий с механизмом ее образования

в норме. Однако болезнь создает иные, чем в нормальном развитии, условия для дальнейшего развития этой

.потребности.

Не безразличным является, очевидно, для всей даль-

нейшей деятельности человека содержание этой вновь

зарождающейся потребности, которая в данном случае

противоречит общественным нормативам. Задачи и тре-

бования общества, связанные в единую систему и вопло-

щенные в некоторый нравственный эталон, перестают

для наших больных выступать в качестве побудителя и

организатора поведения. А так как в зависимости от то-

го, что побуждает человека, строятся его интересы, пере-

живания и стремления - изменения в содержании по-"

требностей означают собой и изменения строения лично-

сти человека.

У больных меняется не только содержание потребностей и мотивов, меняется и их структура: они становятся

-все менее опосредованными. Л. И. Божович с полным

правом говорит о том, <что потребности различаются не

только по своему содержанию и динамическим свойствам (сила, устойчивость и пр.), но и по своему строению:

одни из них имеют прямой, непосредственный характер,

другие опосредствованы целью или сознательно приня-

тым намерением>.

Только в том случае, когда потребность опосред-

ствована сознательно поставленной целью,-возможно

сознательное управление ею со стороны человека.

У описываемых Б. С. Братусем больных отсутствует -возможность опосредования сознательной целью, поэтому их потребности не управляемы - они приобретают

строение влечений.

Опосредованность потребностей, мотивов связана с

их иерархическим построением. Чем больше опосредован

характер мотивов и потребностей, тем выраженное их <-

иерархическая связь. На эту закономерность указал в

свое время и К. Левин, когда писал, что замещающее

действие может проявиться, если мотивы иерархически

построены (в терминологии К. Левина это звучало как

<коммуникация заряженных систем>). В этих случаях

не происходит жесткой фиксации на средстве удовлет-

ворения потребности.

| Истории болезни подобных больных показали, как

под влиянием алкоголизма у них разрушается прежняя

иерархия мотивов. Иногда больной совершает какие-то

действия, руководствуясь прежней иерархией мотивов,

но эти побуждения не носят стойкого характера. Главен-

ствующим мотивом, направляющим деятельность боль-

ного, становится удовлетворение потребности в алкоголе.

Перестройка иерархии мотивов больных особенно

ярко проявляется в самом способе удовлетворения потребности в алкоголе и способе нахождения средств для

удовлетворения этой потребности. Начинает выделяться

ряд вспомогательных действий. На выполнение этих дей-

ствий уходит со временем вся сознательная активность

больного. В них отражается новое отношение к окру-

жающему миру; это ведет к новым оценкам ситуации,

людей. С полным правом Б. С. Братусь подчеркивает, что

со временем все проблемы начинают разрешаться <через

алкоголь>, и алкоголь становится смыслообразующим

мотивом поведений.

По мере того, как в ходе болезни алкоголь становится

смыслом жизни, прежние установки, интересы отходят

на задний план. Работа перестает интересовать боль-

ных - она нужна только как источник денег. Семья из

объекта забот становится тормозом на пути удовлетво-

рения страсти. <Здесь мы касаемся, - подчеркивает

Б. С. Братусь, - кардинального пункта личностной де-

градации при хроническом алкоголизме: постепенного

разрушения прежней, до болезни сложившейся иерархии

; потребностей, мотивов и ценностей и формирование вза-

мен ее новой иерархии> .

Изменение иерархии и опосредованности мотивов оз-

начает утерю сложной организации деятельности че-

ловека. Деятельность теряет специфически человеческую

характеристику: из опосредованной она становится

импульсивной. Исчезают дальние мотивы, потребность в

алкоголе переходит во влечение, которое становится до-

минирующим в жизни больного.

Изменения мотивационной сферы больных были обна-

ружены и в экспериментально-психологическом исследо-

вании.

Было проведено сравнительное эксперименталь-

но-психологическое исследование больных с алкогольной

энцефалопатией (II-III стадии алкоголизма, по

А. А. Портнову и больных с травматической энце-

фалопатией (больных, перенесших тяжелую черепно-моз-

говую травму с массивными субарахноидальными крово-

излияниями, внутричерепными гематомами, очагами

ушибов различной, преимущественно конвекситальной

локализации). Сравнение нарушений познавательной

деятельности обеих групп не выявило существенных

различий.

В ряде методик (счет по Крепелину, отыскива-

ние чисел, корректурная проба) можно было просле-

дить общую для обеих групп больных динамику колеба-

ний внимания, истощаемость психических процессов.

В классификации предметов, исключении предметов,

простых аналогиях и других методиках обнаружилась

Недостаточность понимания абстрактных связей и от-

ношений между предметами.

Однако выявленное сходство травматической и ин-

токсикационной энцефалопатии не уравнивало поведения

больных основной и контрольной групп. Разли-

чия в поведении можно было обнаружить уже в самом

ходе экспериментального исследования. Больные с трав-

матической энцефалопатией, как правило, интересова-

лись оценкой своей работы, реагировали на замечания,

экспериментатора. Хотя больные стали после травмы

более раздражительными, нередко вспыльчивыми, грубых нарушений структуры личности выявить не удалось.

У уих обнаружилась адекватная самооценка; под влиянием успешного или неуспешного решения задач у больных вырабатывался уровень притязаний.

Больные хроническим алкоголизмом, наоборот, в

большинстве случаев были равнодушны к исследованию,

не стремились исправить своих ошибок. Порой ошибочные решения проистекали не из-за собственно интеллек-

туального снижения, а из-за отсутствия отношения к исследованию. Нередко поведение больных хроническим

алкоголизмом напоминало поведение больных с поражениями лобных долей мозга, как оно описано в работах

А. Р. Лурия, С. Я. Рубинштейн и наших собственных.

Однако некритичность больных хроническим алкоголиз-

мом имеет иную структуру, чем при лобных синдромах.

Они обнаруживали повышенную самооценку, некритич-

но переоценивали свои возможности, оспаривали оценку

экспериментатора.

Для анализа того, как формируется патологическое

изменение личности, приводим некоторые данные, касаю-

щиеся формирования патологических черт характера.

Известно из психиатрической практики, что у больных

эпилепсией (если эта болезнь началась в детском воз-

расте) происходит изменение личности, которое харак-

теризуется обычно как некое сочетание брутальности,

угодливости и педантичности. Стало традиционным опи-

сывать в учебниках психиатрии образную характери-

стику больных эпилепсией, данную классиком немецкой

психиатрии Э. Крепелиным: <С библией в руках и кам-

нем за пазухой>. Эти особенности обычно ставят в связь

с припадками, и нигде не анализируется вопрос о патологических условиях формирования такой личностной

особенности.

Между тем прослеживание жизни ребенка, у кото-

рого вследствие органического поражения мозга появи-

лись припадки, прослеживание реакций других детей на

: эти припадки, прослеживание реакции учителя на труд-

ности в учебе, которые возникают у такого ребенка в>

школе, могли бы объяснить многое. Такой ребенок пы-

тается скомпенсировать свою неполноценность, вызвать

хорошее отношение к себе со стороны пугающихся его

сверстников не всегда удачным способом: угодливостью,

. приспособлением к другим детям, которые фиксируются

в дальнейшем, как способы поведения.

В этой связи рассмотрим становление еще одной

характерной черты эпилептиков - его педантичности и

аккуратности.

В начальных стадиях болезни названные качества,

появляются как способ компенсации первичных дефектов. Так, например, только при помощи тщательного,

последовательного выполнения всех элементов стоящего

перед ним задания больной может компенсировать тугоподвижность мыслительных процессов и правильно вы-

полнить задание. Тщательное выполнение отдельных

звеньев задания требует от эпилептика в ходе болезни

все большего внмания, пока, наконец, не становится

главным в его работе. Отличные специалисты выполняют

какую-нибудь несложную работу чрезвычайно медленно.

Так, например, мастер не только устраняет поломку,

из-за которой его вызывали, но и разбирает весь мотор,

просматривает его, если заметит незначащую царапину

или пятно, обязательно закрашивает и в результате еле

успевает сделать нужное исправление.

Происходит перенесение мотива из широкой деятель-

ности на исполнение узкого вспомогательного действия.

Это было показано экспериментально в дипломной рабо-

те Н. Калиты, которая исследовала уровень притязаний

больных эпилепсией с помощью картинок, различав-

шихся друг от друга количеством элементов изображе-

ния. Требовалось за определенное время найти эти раз-

личия. В исследовании Н. Калиты уровень притязаний

не вырабатывался у большинства больных эпилепсией.

"Они застревали на каждом конкретном задании и с удо-

вольствием начинали искать различия в картинках,

находя при этом самые незначительные, которые не

отмечали здоровые испытуемые.

Полученные результаты не означают, что у больных

вообще нет уровня притязаний, но если данный выбор

заданий был для здоровых лишь предлогом для его

выявления, то у больных само исполнение заданий ста-

новится смыслом работы.

Указанная детализация является проявлением не-

удачных компенсаторных способов. Известно, для того

чтобы компенсировать дефект, надо прежде всего выра-

ботать адекватные способы и средства его преодоления.

Однако этого мало. Необходимо овладеть ими до из-

вестной степени свернутости и автоматизации. Навык

освобождает субъекта от активного контроля за испол-

нением действия и тем самым дает возможность перене-

сения ориентировки в более широкое поле деятельности

(П. Я. Гальперин).

Вследствие нарастания инертности способы компен-

сации у больных эпилепсией не становятся свернутыми

и автоматизированными, а наоборот, больной застревает

на стадии контроля за исполнением вспомогательного

действия, и мотив из широкой деятельности все более

смещается на выполнение узкой. Вместе со смещением

мотива соответственно смещается и смысл деятельности.

сложная опосредствованная Деятельность Теряет смысл

для больного, главным же становится исполнение от-

дельных операций, которые в норме выполняют роль тех-

нического средства.

Присущая эпилептику аффективность насыщает этот

смысл, делая его не просто отношением, но отношением

активным, иногда агрессивным.

В ходе болезни актуальность, педантичность стано-

вится не просто неудачной компенсацией, а привычным

способом действования, определенным отношением к

окружающему миру, определенной социальной позицией,

т. е. чертой характера. В этом анализе формирования не-

которых черт отчетливо видно переплетение первичных и

вторичных симптомов характерных вообще для симпто-

мообразования.

2. НАРУШЕНИЕ СМЫСЛООБРАЗОВАНИЯ У БОЛЬНЫХ

ШИЗОФРЕНИЕЙ

В данном параграфе мы попытаемся подойти к пато-

логии мотивов еще с одного аспекта - взаимоотноше-

ния смыслообразующей и побудительной функции моти-

вов. Дело в том, что описанная побудительная и смысло-

образующая функция мотивов не всегда выступает пря-

молинейно. Бывает нередко так, что человек осознает

мотив, ради которого действие должно совершиться, но

этот мотив остается <знаемым> и не побуждает действия.

Л. И. Божович и ее сотрудники показали, что такое яв-

ление часто встречается у детей младшего школьного

возраста. Л. И. Божович отмечает, что и <знаемые>

мотивы играют какую-то роль хотя бы в том, что они

<соотносятся> с дополнительными, но их смыслообразую-

щая и побудительная функция недостаточна. Однако при

определенных условиях <знаемые> мотивы могут перей-

ти в непосредственно действующие.

Именно это слияние обеих функций мотива - побуж-

дающей и самообразующей - придает деятельности

человека характер сознательно регулируемой деятельно-

сти. Ослабление и искажение этих функций - смысло-

образующей и побудительной - приводит к нарушениям

деятельности.

Как показали исследования нашего аспиранта

М. М. Коченова [31], это выражается в одних случаях

в том, что смыслообразующая функция мотива ослаб-

ляется, мотив превращается в только знаемый. Так,

больной знает, что к близким надо хорошо относиться,

но при этом он живет на средства престарелой матери,

ничего не делая.

В других случаях выступало сужение круга смысло-

вых образований. Это выражалось в том, что мотив,

сохраняя до известной степени побудительную силу, при-

давал смысл относительно меньшему кругу явлений, чем

до заболевания. В результате многое из того, что ранее

имело для больного личностный смысл (например, учеба,

работа, дружба, отношение к родителям и т. д.), посте-

пенно теряется им. В результате теряется и побудитель-

ная сила мотива. М. М. Коченов приводит в качестве

примера больного М., который в течение нескольких лет

готовился к поступлению в институт, но не поступил в

него, так как проспал экзамен; другой больной тратил

всю свою зарплату на покупку радиодеталей, но не собрал ни одного приемника. Такого рода нарушения

обнаружились у больных простой формой шизофрении с

неблагоприятным течением. В историях болезни клини-

цистами отмечались неадекватные поступки, изменения

поведения. При экспериментально-психологическом ис-

следовании таких больных выступала временами склон-

ность к разноплановым суждениям (Б. В. Зейгарник,

1961), тенденция к актуализации маловероятных свойств

(Т. К. Мелешко, 1965), некоторая причудливость ассо-

циаций.

Для исследования механизмов измененного поведе-

ния больных М. М. Коченовым было проведено специ-

альное экспериментально-психологическое исследование,

которое заключалось в следующем: испытуемый должен

был выполнить по собственному выбору три задания из

девяти, предложенных экспериментатором, затратив на

это не более 7 мин. Предлагалось нарисовать сто крес-

тиков, выполнить двенадцать строчек корректурной про-

бы (по Бурдону), восемь строчек счета (по Крепелину),

сложить один из орнаментов методики Кооса, построить

<колодец> из спичек, сделать <цепочку> из канцелярских

скрепок, решить три различные головоломки. Таким

образом, испытуемый оказался перед необходимостью

самостоятельно выбирать именно те действия, которые

наиболее целесообразны для достижения основной цели.

(Для этого в осознании испытуемого должна сложить-

ся смысловая иерархия действий, способствующих достижению цели.

В результате апробации методики на здоровых испы-

туемых М. М. Коченов [31] установил, что для дости-

жения заданной цели (решить 3 задачи в 7 мин.) необходима активная ориентировка в заданиях (иногда ме-

тодом проб). Активность поисков наиболее целесообраз-

ных действий, наиболее <выигрышных> заданий отра-

жает процесс переосмысления, происходящий в сознании

испытуемого. Этот ориентировочный этап был четко

выражен у здоровых испытуемых. Помимо того, что каж-

дый испытуемый выбирал не менее трех заданий (когда

он не укладывался в отведенное время, ему прибавляли

еще несколько минут, давая возможность каждому сде-

лать третью пробу), он выполнял еще несколько ориен-

тировочных проб.

Все испытуемые заявляют, что при выборе заданий

они руководствовались оценкой степени их сложности,

стараясь выбирать те, выполнение которых займет меньше времени.

Таким образом, в результате апробации было уста-

новлено, что у здоровых испытуемых в ситуации экспе-

римента происходит структурирование отдельных дей-

ствий в целенаправленное поведение.

Иным было поведение больных. Ориентировочный

этап у них отсутствовал. Они не выбирали <выигрыш-

ных> заданий, часто брались за явно не выполнимые в

7 мин. Иногда больные проявляли интерес не к иссле-

дованию в целом, а к отдельным заданиям, которые они

выполняли очень тщательно, не считаясь с тем, что

время истекло.

Количество дополнительных проб у больных было

сведено до минимума. Распределение частоты выбора

отдельных заданий показывает, что отношение к ним

менее дифференцированно, чем у здоровых испытуемых.

Следует отметить, что все больные знали, что им

, надо уложиться в 7 мин., но это знание не служило ре-

гулятором их поведения. Они часто даже спонтанно

высказывались: <Я должен в 7 мин. уложиться>, но не

, меняли способов своей работы. Таким образом, исследования М. М. Коченова показали, что нарушение дея-

тельности данной группы больных определялось измене-

нием мотивационной сферы. Становясь просто <знае-

мым>, мотив потерял как свою смыслообразующую, так

и побудительную функцию.

- Таким образом, смещение смыслообразующей функ-

ции мотивов, отщепление действенной функции от <знаемой> нарушали деятельность больного и были причиной

неадекватности их поведения.

Анализ данных историй болезни также выявил раз-

ные виды подобных смысловых нарушений: в одних слу-

чаях это заключалось в парадоксальной стабилизации

Какого-нибудь круга смысловых образований. Например,

больной И. отказался получить зарплату, так как <пре-

небрегал земными благами>; больной М. годами не ра-

ботал и жил на иждивении старой матери, к которой

при этом <хорошо относился>.

В других случаях наступало сужение круга смысло-

вых образований. Мотив, сохраняя до известной степени

побудительную силу, придает смысл относительно мень-

шему кругу явлений, чем до заболевания. В результате

много из того, что ранее имело для больного личностный

смысл (например, учеба, работа, дружба, отношение к

родителям и т. д.), постепенно теряется им.

Самое главное в структуре этой измененной деятель-

ности больного было то, что больные знали, что им надо

делать, они могли привести доказательства, как надо по-

ступить в том или ином случае, но эти знаемые мотивы

не приобретали функции смыслообразующих и побуди-

тельных.

Нарушение смыслообразующей функции мотивов

часто служит причиной многих странных, неадекватных

поступков, суждений больных, дающих возможность го-

ворить о парадоксальности шизофренической психики.

3. О НЕКОТОРЫХ МЕТОДАХ ИССЛЕДОВАНИЯ

НАРУШЕНИИ МОТИВАЦИОННОЙ СФЕРЫ

Изучение мотивов, а следовательно, и их патологии

следует проводить через анализ деятельности человека

при изменении мотивов. Не вдаваясь в описание методик

и способов их использования, мы хотим в этом параграфе остановиться лишь на основных аспектах исследо-

вания патологии деятельности.

Очень важным аспектом является наблюдение на

общим поведением больного во время эксперимента.

Даже то, как больной <принимает> задание или ин-

струкцию, может свидетельствовать об адекватности или

неадекватности его поведения, так как любая экспери-

ментальная задача вызывает к себе какое-то отношение

личности. (Положение, высказанное В. Н. Мясищевым

еще в 30-х годах.) Актуализация отношения к ситуации

эксперимента выступает в клинике в особо обостренной

форме, так как ситуация эксперимента воспринимается

обычно больным как некое испытание его умственных