Число преподавательских вакансий в средних учебных заведениях, 1881–1913 гг.

Примечания:* Число вакансий в течение года.

** Осталось незамещенными на 1 января следующего года.

*** Только в мужских гимназиях.

Источник: Подсчитано по: Всеподданнейший отчет министра народного просвещения за 1879–1881 год. С. 364–373, 392–395; То же за 1890 год. Табл. С. 18–23, 36–39, 11; То же за 1900 год. Табл. С. 18–25, 40–43, 9, То же за 1905 год. Табл. С. 48–49; То же за 1908 год. Табл. С. 48–49; То же за 1910 год. СПб., 1912. Табл. С. 48–49; То же за 1913 год. Табл. С. 48–49.

К 1 января 1914 г. в мужских гимназиях и прогимназиях России 2205 (45,7%) должностей бывали вакантными в течение года, из них 2098 по необходимости замещались внештатными, а на 107 мест вообще не удавалось найти подходящих преподавателей. Причем вакансии имелись во всех учебных округах, в том числе в С.-Петербургском (281 из 454 по штату) и Московском (436 из 837 по штату), но больше всего — в Кавказском учебном округе[131]. То же наблюдалось в реальных училищах.

О недостатке учителей в начальной школе свидетельствует прием на работу лиц без необходимого образовательного ценза. Например, в империи к 1905 г. так называемых неправоправных учителей, не имеющих права на преподавание, насчитывалось 1338 (1,3%) из 102 471[132], в 1913 г. — 3058 (1,6%) из 190 494[133]. К 1910 г. среди 43 611 учителей работали без учительских свидетельств 4318 (9,9%)[134]. Особенно напряженным было положение в отдаленных губерниях, где всегда имелось много вакансий, остававшихся незаполненными, несмотря даже на надбавки к жалованью. Например, в городских школах Западносибирского учебного округа в 1914 г. доля неправоправных учителей достигала 73,2%. К тому же наблюдалась высокая текучесть кадров (в год 216 человек из 728, или 29,7%, оставили работу) — верное доказательство того, что за учительское место не держались, значит, безработицы не боялись[135]. В сфере образования недостаток квалифицированных кадров ощущался в течение всего пореформенного периода.

Таким образом, избытка элиты в позднеимперской России не существовало. Ресурсная база более или менее соответствовала численности элиты и ее благосостояние росло. Иначе и быть не могло, учитывая всеобщее повышение уровня жизни в стране. Понижение благосостояния элиты при его возрастании у населения в целом стало бы социально-экономическим нонсенсом не только в стране с рыночной, но даже в стране с традиционной аграрной экономикой.

Сторонники структурно-демографической концепции не учитывают социальную мобильность, приводившую в соответствие численность элиты с ресурсами. Привилегированные сословия были открыты не только на входе, но и на выходе. Благодаря этому новая элита, или контрэлита, не сосуществовала со старой, увеличивая общую численность элиты и усиливая давление на ограниченные ресурсы социума и государства. Новая элита буквально вытесняла старую, последняя деклассировалась, в результате численность элиты постоянно приспосабливалась к общественным потребностям и к ресурсной базе. В 1678 г. доля дворянства в населении России составляла 1,7%, в 1719 г. — 2%, в 1858 г. — 1,5% и в 1897 г. — 1,5%; доля духовенства — соответственно 0,9%, 1,9%, 1% и 0,5%[136]. Статус потомственного дворянства номинально имело довольно значительное число деклассированных элементов. Они нигде не служили, не получили никакого образования, не имели собственности, лично сами занимались земледелием и по своему действительному положению являлись крестьянами. Все они фактически потеряли дворянское достоинство и дворянские претензии и вышли из состава элиты. По подсчету Министерства внутренних дел, таких потомственных дворян мужского пола, которые «лично сами занимались хлебопашеством» насчитывалось в 1846–1847 гг. 109,4 тыс. из 253,1 тыс.[137]

В пореформенное время процесс обновления дворянского сословия продолжался. В правах потомственного дворянства с 1875 по 1896 г. было утверждено 39 535 лиц, в том числе 32% — по чину и 68% — по ордену[138]. Однако и процесс деклассирования усилился. Это хорошо видно по данным об изменении доли неграмотных, происходивших из дворян и чиновников, в пореформенное время. Согласно первой всеобщей переписи, в 1897 г. в империи таковых в возрасте 10 лет и старше насчитывалось 12% мужского и 18,2% женского пола (табл. 12.11)

Таблица 12.11