Священный Синод и Высший Церковный Совет в 1918—1920 гг. 5 страница

Первый раз патриарх — после произведения обыска в его покоях— был подвергнут аресту 24(11) ноября 1918г. Тогда одним из главных поводов ареста явилось письмо первосвятителя к Совету народных комиссаров в связи с первой годовщиной Октябрьской революции, в котором власть усмотрела призыв к ее немедленному свержению с помощью оружия. Патриарх был освобожден из-под стражи лишь 6 января 1919 г., накануне праздника Рождества Христова.

На третий день после вторичного ареста патриарха состоялось заседание Высшего церковного управления, на котором член ВЦС протопресвитер Н. А. Любимов сделал подробное сообщение о длившемся около двух часов допросе патриарха в секретном отделе ВЧК заместителем Ф. Э. Дзержинского М. И. Лацисом. «Признаете ли Вы вообще Советскую власть? — спросил М. И. Лацис. «Да, признаю, — отвечал патриарх, — и никому никогда не говорил, чтобы ей не подчиняться в делах мирских, и только в делах веры и благочестия должно повиноваться не мирской власти, а только воле Божьей. И думаю, что в этом моем убеждении и взгляде нет никакой контрреволюции». Патриарх также подчеркнул, что Высшее церковное управление признает советскую власть не только на словах, но и считается «с велениями этой власти» — «отменяет иногда раннейшие свои же постановления под влиянием тех или других декретов и распоряжений Советского правительства. Так, например, постановление о звоне в набат, после запрещения оного советской властью, отменено было указом Высшего управления, распоряжение относительно заведения метрических записей подтверждено было и циркулярами духовного начальства и т. д. и т. п.». В заключение допроса патриарх заявил, что он «никогда не будет вести никакой агитации в пользу той или другой форм правления на Руси и ни в каком случае не будет насиловать и стеснять ничьей совести в деле всеобщего народного голосования».

Следует особо подчеркнуть, что характер заданных патриарху вопросов не оставляет сомнения в том, что М. И. Лацис искал политический компромат на членов Синода. Например, он спросил, почему члены Синода якобы издали указ, запрещавший духовенству оглашать в храмах послание Тихона от 8 октября (25 сентября) 1919г. о невмешательстве священнослужителей в политическую борьбу. Сопоставление этого вопроса с тем фактом, что в ночь с 24(11) на 25(12) декабря были арестованы члены ВЦУ митрополиты Новгородский Арсений (Стадницкий) и Тифлисский Кирилл (Смирнов), возглавлявшие соответственно школьно-просветительский и финансово-хозяйственный отделы Высшего Церковного Совета, позволяет сделать следующий вывод — в декабре 1919г. ВЧК впервые попыталась парализовать деятельность органов Высшего церковного управления. Одновременно с митрополитами Арсением и Кириллом чекисты арестовали управляющего Московской епархией архиепископа Крутицкого Иоасафа (Калистова). Извещение об этой акции было прочитано в храмах столицы 28(15) декабря..

29(16) декабря ВЦУ назначило, впредь до освобождения арестованных иерархов, членами Высшего Церковного Совета и одновременно председателями указанных выше отделов ВЦС митрополита Сергия (Страгородского) и архиепископа Нафанаила (Троицкого). Выслушав сообщение Н. А. Любимова об аресте и допросе патриарха, Высшее церковное управление постановило «изложенный доклад принять к сведению». Тогда же ВЦУ решило «осведомить о происшедших арестах всех православных христиан Церкви Московской» и призвало их «соединить свои молитвы за лишенных свободы иерархов».

Таким образом, несмотря на всю серьезность создавшегося положения, высшая церковная власть проявила сдержанность и внешнее спокойствие, не дав себя спровоцировать.

После ареста патриарха, который оставался жить на Троицком подворье, ВЦУ продолжало проводить заседания Синода и Высшего Церковного Совета, как и прежде, с регулярностью 3—4 раза в месяц. Одно из условий содержания патриарха Тихона под домашним арестом состояло в том, что в патриарших покоях нельзя было устраивать заседаний без особого на каждый раз предварительного разрешения секретного отдела ВЧК. Однако патриарх мог принимать у себя посетителей, которые должны были записывать на особом листе не только имя и фамилию, но и дело, за решением которого они обратились к патриарху Тихону. На следующий же день эти списки необходимо было представить в ВЧК М. И. Лацису. В таких условиях накануне каждого заседания ВЦУ к патриарху приходил один из членов Синода или ВЦС с «рапортом дел, подлежавших рассмотрению высшей церковной власти» и получал благословение на проведение «соединенного присутствия». Таким образом, несмотря на препоны и провокации со стороны ВЧК, Высшее церковное управление продолжало в целом нормально функционировать.

В начале 1920 г. ВЧК усилила давление на Высшее церковное управление. Это выразилось прежде всего в том, что секретный отдел начал противодействовать реализации некоторых решений ВЦУ, принятых, что следует особо подчеркнуть, по внутрицерковным вопросам. 7 февраля Московская типография (бывшая Машистова) получила из ВЧК за подписью М. Лациса следующее отношение за №21—91: «Просмотрев корректуру набора Православного календаря на 1920 г., разрешенного к набору Гос. издательством, секретный отдел ВЧК выпуск данного календаря признает нецелесообразным с точки зрения политической». Важно отметить, что в 1920 г. на территории советской России Патриархия не имела ни одного своего печатного органа, и поэтому Православный календарь планировался ВЦУ как своеобразный ежегодник Русской Православной Церкви². Естественно, что его изданию высшая церковная власть придавала особое значение и неоднократно рассматривала связанные с этим вопросы на совместных заседаниях Синода и ВЦС.

Осуществляя политическую цензуру подготовленного Патриархией календаря, секретный отдел по существу вмешался во внутрицерковные дела. Члену ВЦС А. Г. Куляшеву, отвечавшему за подготовку издания, было предложено «выбросить как голословное утверждение статью "О почитании мощей" и указать в разделе "О содержании епископов" их доходы и источники содержания». Чтобы устранить повод карательным органам препятствовать изданию, А. Г. Куляшев был вынужден «совсем выпустить из календаря эти две статьи».

Положительным изменениям во взаимоотношениях советской власти и Церкви в 1918—1920 гг. в значительной степени препятствовала поддержка Белого движения определенной частью православного духовенства, оказавшегося на занятых белыми войсками территориях.

Важно отметить, что советское руководство с первых месяцев гражданской войны стало отождествлять позицию части духовенства, поддержавшей белогвардейцев, с позицией всей Православной Церкви во главе с патриархом. Между тем в связи с гражданской войной и изменением административных границ у многих епархий частично или же полностью, как уже отмечалось, была нарушена связь с каноническим центром Церкви в лице патриарха и Синода. Чрезвычайные условия налагали особую ответственность на каждого епископа как на предстоятеля Поместной церкви — епархии.

Учитывая сложившиеся обстоятельства, Синод под председательством патриарха 18(5) мая 1920г. принял постановление о предоставлении епархиальным архиереям права решать на местах все церковные дела (даже те, которые ранее входили в компетенцию Синода) в случае прекращения связи с Высшим церковным управлением. Еще раньше, 15(2) августа 1918г., Собор вынес определение об упразднении общеобязательной церковной политики и предоставлении на волю каждого члена Церкви решения вопроса о том, заниматься или нет этой церковной политикой, «но с обязательством, чтобы никто не занимался политикой от имени Церкви, а только от своего имени и не переносил ответственности на Церковь за свою или чужую политическую деятельность и чтобы не стремился вредить Церкви своей политической деятельностью». Собор также признал недействительным лишение сана священнослужителей по политическим мотивам.