SOCIAL PHOBIA 4 страница

С VIII в. Западная Европа после Великого переселения народов возвращается к нормальному средневековому пути развития и достигает его высшего этапа, который в мировой науке именно и обозначается как «феодализм». В области вооружения для него характерно рыцарство со щитами и в кольчугах, а позже в латах, с «бронированной» конницей, с мечами и луками (с XII–XIII вв. – и с арбалетами; к тому же времени создается система по возможности неприступных замков в каждом значительном феоде). В области идеологии господствует догматическая христианская религия в её римско-католическом варианте, с жёстким подавлением любого рода оппозиционных учений.

Основы общественной структуры феодализма были заложены при второй франкской династии – Каролингов,– правившей на значительных территориях нынешних Франции, Германии и Италии в VIII–X вв.

Феодальная система основана на ленных (феодо-вассальных) земельных и личных отношениях, предполагающих, что земли (или другие источники дохода) держатся владельцем в качестве бенефиция (не собственности). Держатель такого бенефиция является вассалом вышестоящего лица (сюзерена), которому он обязан определенными службами и личной верностью и который, в свою очередь, может быть вассалом кого-то еще. Для содержания вассала-рыцаря требовалось не менее 15–30 крестьянских семей, в отношении которых он сам был сюзереном. Военное дело было целиком вручено рыцарскому сословию, крестьянам носить оружие запрещалось. Кроме того, наряду с феодами кое-где сохранились и аллоды, т. е. земли, собственники которых не были ничьими вассалами, за исключением короля. Сюзерены имели нередко и судебную власть над вассалами – где у них для того хватало сил.

Феодальная система сложилась впервые во Франкском королевстве. Её не было, например, в Британии, Скандинавии и на Руси, где всякий землевладелец, даже сам обрабатывающий землю, мог носить оружие, где сохранялись вече или другие формы народного собрания и иные институты, характерные ещё для ранней древности, где лишь часть крестьянства (смерды на Руси) эксплуатировалась и была ограничена в правах. Существовали и рабы (холопы), но их труд не имел существенного значения [87].

На Руси не было феодо-вассальной системы. Теоретически великому князю подчинялись местные князья из его же рода, менявшиеся уделами: по смерти одного держателя все князья перемещались из менее важного в более важный удел; самый важный был связан с великокняжеским достоинством. Однако соблюсти эту систему, введённую в XI в., не было никакой возможности. Точно так же как и западная феодальная система, она вела только к непрерывным кровопролитным усобицам и к делению уделов на полууделы, с созданием некоего подобия западной феодальной системы, но не в хозяйственном, а лишь в политическом смысле.

Подобно Руси, Польша и страны Скандинавии миновали фазу имперской древности, приняв в то же время христианство. Но историческое развитие пошло в них разными путями.

Начало сложения государства Польши при династии Пястов (X–XII вв.) было очень сходно с ранней историей Руси: то же выдвижение одного князя (в Польше – с 1025 г. короля), который делит землю между сыновьями, те же споры по поводу старшинства внутри династии. Это приводит к попыткам завоевания страны Священной Римской империей (при Фридрихе Барбароссе, 1157 г.); германские торговцы, ремесленники и крестьяне просачивались на польскую территорию. Страна подверглась разрушительному татаро-монгольскому набегу в 1241 г., который, однако, не имел тягостных последствий. Главной проблемой была постоянная война с северными и северо-восточными «язычниками» – чифдомами пруссов и литовцев. Против них князь Конрад Мазовецкий призвал рыцарей Тевтонского ордена – крестоносцев, вернувшихся после неудачных кампаний в Палестине (см. об этом ниже),– и предложил им крестовый поход против прибалтийских «язычников». Великий магистр ордена Герман фон Зальц признал сюзереном всех завоеванных крестоносцами территорий германского императора Фридриха II. С этих пор в Прибалтике сосуществовали немецкое дворянство и местные по языку и культуре крестьяне. Лишь Пруссия была постепенно полностью германизирована (так же как ряд западных окраин польских земель). Наиболее культурно изолированной была Литва, где при Гедимине и его потомках не приживалось даже христианство в какой бы то ни было разновидности.

Скандинавские страны начали свое развитие с уровня ранней древности, постепенно переходившей в средневековье, минуя имперскую древность. Рабство здесь отмерло рано, крестьянство делилось на свободное, имевшее право носить оружие, и «наемников» – арендаторов. Норвегия в 1380 г. была присоединена к Дании, а Дания шла примерно тем же путем, что и соседние германские феодальные государства (однако датские порядки на Норвегию не распространялись) [88]. Что касается Швеции, то и она начинала с ранней древности; ещё в XV–XVI вв. в риксдаге (своего рода парламенте) наряду со знатью, церковью, горожанами были представлены и крестьяне.

В Англии до XI в. также царила ранняя древность; феодализм здесь был введен норманнским завоевателем Вильгельмом I (1066–1087). В целом Англия развивалась по обычному средневековому пути, но характерно, что свободное крестьянство здесь не исчезло, а дворянство, выступая вместе с горожанами, вырвало у королевской власти «Великую хартию вольностей», был создан сословный парламент (1265 г.). Применительно к XV–XVI вв. здесь можно говорить о наступлении постсредневековья. К этим событиям истории Англии мы ещё вернемся.

В рамках задач, поставленных в этой книге, неинтересно и малопродуктивно описывать все перипетии возникновения, расширения, сужения и упадка различных феодальных государственных образований Западной Европы. Достаточно сказать, что существование всех их зависело от конкретной расстановки сил, и ни в одном случае такое государство не соответствовало распространению каких-либо определенных языков или этнических особенностей. Поэтому мы остановимся только на одном историческом явлении, имевшем принципиальное значение для истории средневековой Европы,– на создании империи Карла Великого (Шарлеманя).

В ходе обычных для феодального периода войн западно-франкскому королю Карлу удалось в конце VIII в. объединить все государства и племена от Бискайского залива до Адриатического моря и от Северного до Средиземного моря; кроме того, он собирал дань с некоторых славянских племен и князей на всем протяжении восточной границы своего государства.

В то время римский папа Лев III был крайне обеспокоен судьбой римского католичества: императорская корона продолжала находиться в Византии, по-прежнему считавшей себя наследницей Римской империи. Воспользовавшись моментом, когда в Византии пришла к власти чудовищно жестокая узурпаторша Ирина, папа объявил императорский престол вакантным и предложил его тому из христианских государей, кто обладал наибольшей силой для защиты римской веры и самого папы, а именно Карлу, королю франков [89]. В 800 г. папа короновал Карла как императора. Так возникла новая Западная Римская империя. Конечно, новорожденная империя начала распадаться уже при сыне Карла Великого, Людовике Благочестивом; но принцип союза между папством и императорами из франкских королей (потом саксонских или других германских) сохранился и поддерживался веками; все государи Центральной Европы, Бургундии и Италии рассматривались как имперские вассалы и нуждались в императорской инвеституре. Такое положение сохранялось веками и пережило эпоху крестовых походов, к которым мы вернемся ниже.

Отношения между императорами и папами (которые сами стали крупными феодалами и владели широкой полосой земли в Центральной Италии) менялись от дружественных до враждебных, но вся история Европы складывалась в зависимости от факта существования – или хотя бы противостояния – папства и империи. Со временем к названию «Римская империя» прибавился эпитет «Священная», а затем, когда в XV в. итальянские владения были совсем потеряны и коронование императоров папами прекратилось, «Римская империя» стала «Священной Римской империей германской нации»; но её монархи продолжали именоваться «цезарями» и «императорами», а в Восточной Европе – «кесарями» или «цесарями».

Здесь надо оговорить, что тогда подразумевалось под словом «нация» (лат. natio от natere – «родить»). По-латыни это слово означает «рождение, порождение, происхождение, род, разновидность; степень родства более общая, чем семья или община». Таким образом, этот термин не несет той нагрузки, которую он имеет в современной терминологии (нация – осознаваемая историческая общность людей, основанная на общности территории, языка, политических и культурных традиций и вызванных определенными длительными формами существования чертах национального характера). В этом, современном смысле нации не существовали до шестой, а иногда и седьмой фазы исторического процесса.

Прозелитическое начало, заложенное в самой основе этико-догматических религий (противостояние «правильно верующий– неправильно верующий»), благоприятствует завоевательной политике ведущих средневековых государств (сюда относятся уже походы Карла Великого и других Каролингов против «языческих» западных славян и крестовые походы – не только в Палестину, но с XIII в. также в Прибалтику). Войны между отдельными крупными феодалами не приводят к усилению господствующего класса в целом, и всё более разоряют подневольное крестьянство; с исчерпанием производственных возможностей средневекового строя создается «патовая» ситуация, которая может быть разрешена только введением новых производственных отношений. Но введение новых производственных отношений требует альтернативной социально-психологической идеологии и принципиально нового оружия.

Мы ещё вернемся к позднему средневековью в Европе и на Руси и к важнейшим процессам, которые там начинались, а сейчас перейдем к Восточной Римской империи, судьбы которой мы уже слегка затронули в связи со славянскими передвижениями.

Описание общества поздней Римской империи, как оно дано выше, вполне соответствует описанию общества Византийской империи по VII в.; в нем оно получает дальнейшее-развитие в том же направлении. При этом уже в период с конца IV в. старые города аграризуются, а новые города растут уже в основном как административные центры. По уровню жизни Византия стоит выше тех стран, которые ранее входили в бывшую Западную Римскую империю, а теперь подверглись нашествию варваров; страна ведет обширную торговлю с Ираном, Аравией и даже с Китаем.

Когда-то Римская империя простиралась от Испании и Британии до Сирии, но как вся история поздней Римской империи, так и ранняя история Византии прерывается периодами распада первоначальной территории, возникновения конкурировавших «империй» и новых, по большей части неустойчивых государств.

С VII–VIII вв. в Византийской империи, охватывавшей Балканы, Малую Азию, Сирию, Палестину и Египет, создается новая система военно-административных округов (фем) и новое сословие воинов-стратегов (причем воины и их кони были защищены броней). Стратиги соответствовали западноевропейским рыцарям и японским самураям. В то же время подвластное крестьянство организуется (отчасти под влиянием переселившихся в Византию славян) в сельские общины. Дело не обходится и в эти века без внутренних усобиц, получавших идеологически-религиозное обоснование. В середине IX в. значительно уменьшившаяся Византия сплачивается в сильное централизованное государство, а в XI–XII вв. в ней создается система условного «феодального» владения с «сеньориальной» системой эксплуатации крестьян при одновременном их государственном налогообложении. Отмечаются новый рост городов и развитие товарно-денежных отношений. В XI–XIII вв. оформляется отделение восточного (православного) христианства, объединенного византийским патриархом, от римско-католического христианства, руководимого римским патриархом – папой.

Новому расцвету Византии, напоминавшему расцвет Китая при династии Тан, мешали в XI–XV вв. постоянные нападения славян, норманнов и (бывших особенно разрушительным фактором) западноевропейских крестоносцев, тюркских («турецких») воинств – сельджуков и др. [90]

Выше отмечалось (и к этому мы будем ещё не раз обращаться), что для смены исторических фаз необходим коренной переворот в социальной психологии, в идеологии, в мировоззрении. Но этого мало: он должен сопровождаться переворотом в технологии, и, прежде всего в технологии производства оружия. На огромной части территории Старого Света в течение пятой фазы произошла резкая смена господствующего мировоззрения, однако она не вызвала фазового перехода. Разумеется, этот мировоззренческий переворот был обусловлен существованием социально-психологического перенапряжения, которое он в известной степени разрядил, но без появления новой технологии производства оружия перехода к следующей фазе быть не могло.

Речь идёт об исламе. Новое учение было создано в Аравии пророком Мухаммедом (570?–632) на основе уже ранее распространившихся на эту страну иудаизма и христианства. Мухаммед происходил из Мекки (центра очень важной в то время торговли между Византией и странами Индийского океана), но, испытав преследования в родном городе, бежал в соседнюю Медину, которая и стала центром распространения новой религии – ислама, или мусульманства.

В отличие от других основателей религиозных и религиозно-философских доктрин – Заратуштры, Будды, Конфуция, Иисуса, Павла – Мухаммед был не только вдохновенным лроповедником своего учения, но и воином, и это оказало серьезное влияние на развитие ислама вообще. Именно сам Мухаммед во главе своих последователей ради насаждения ислама завоевал Мекку и значительную часть остальной Аравии. При его преемниках, халифах, не только новая вера, но и новая государственная власть распространились сначала по Плодородному Полумесяцу (Ближнему Востоку), а потом вскоре до Испании (с попыткой вторжения в Галлию) на западе, до Инда и за Инд, до Амударьи и за Амударью на востоке. При этом арабы-мусульмане не имели над своими противниками ни численного, ни технического превосходства. Можно сказать, что завоевание совершили не столько арабские войска, сколько учение ислама.

Чем отличался ислам от христианства, ставившего перед своими верующими приверженцами очень тяжелые требования морально-этического и догматического характера, пропагандировавшего идею, что только полное отрешение от мира и человеческих страстей (по возможности в монашестве) может дать спасение, и от зороастризма с его сложными табу и учением об обязательном (и труднодостижимом) неосквернении чистых стихий? Тем, что бремя ислама было легким. Вместо того чтобы выучивать сложнейшее кредо («Верую») с его опровержением всех поодиночке еретических вариантов христианства, от мусульманина требовалось знать и повторять краткую формулу: «Нет никакого божества, кроме Аллаха, и Мухаммед – посланник Аллаха» [91]. В пределах ислама возникали различные доктринальные течения, но ни одному из них не отказывали в правоверии; даже основное деление мусульман на суннитов и шиитов касается не самого учения, а правомочности или неправомочности суннитских халифов-преемников пророка (Омар или Али?) и частностей восприятия устной традиции. Иудеев и христиан мусульманство считает не язычниками (как христианство считает мусульман), а лишь обладающими неполным откровением – все же они «люди книги», а Моисей и Иисус чтятся как предшественники Мухаммеда.

Основные требования ислама могут быть изложены в нескольких строках: это устное утверждение единственности (т. е. не троичности) божества, пять ежедневных молитв с омовением, уплата «благотворительной подати» – закят (сверх государственного налога), пост в месяце рамадан и,, по возможности, паломничество в Мекку; а в богословском плане – это вера в единого Бога, в ангелов, в книжное откровение, в пророков и в День Страшного суда. Кроме того, к основным требованиям ислама надо отнести и джихад – «священную войну» против неверных и для насаждения правой веры. Правда, позднее мусульманские богословы выдвинули положение о том, что джихад может осуществляться не только оружием, но также мысленно и устно. Однако первые мусульмане, безусловно, понимали его только как наступательную войну.

Кроме устранения социально-психологического дискомфорта, что является целью любого массового идеологического движения, ислам удовлетворял побуждение к лидерству, к агрессивности и даже к удовлетворению половой потребности. Если христианство взывало к всяческому её подавлению, то ислам не только не призывает к монашескому воздержанию, но прямо рекомендует многоженство (до четырех законных жен, если муж способен их содержать; практически разрешается и неограниченное число наложниц). Даже в раю исламский праведник может наслаждаться со множеством «чистых жен» – гурий, с каждой один раз за каждый день поста в месяц рамадан и за каждое доброе деяние. (В то же время на земле прелюбодеяние карается телесным наказанием.)

Неудивительно, что ислам распространялся, как огонь. Арабы вторглись в ближневосточные страны Плодородного Полумесяца отдельными племенными ополчениями при халифах Абу Бакре (632–634) и Омаре (634–644), причём между отдельными арабскими племенами немедленно вспыхнули войны, которые продолжались фактически в течение времени правления всех халифов из династии Омейядов (660–750) [92]. Тем не менее, в 637 г. пала столица сасанидского Ирана Ктесифон (в Месопотамии), в 651 г. погиб последний сасанидский царь Ездигерд III (около Мерва), в 645 г. 12 тыс. мусульман захватили Египет, в 670-х годах и снова в 717 г. осаждался Константинополь, в 676 г. арабы вторглись в Хорезм, в 709 г. была взята Бухара, в 710 г. арабы достигли берега Атлантики, в 711–712 гг. захватили почти всю Испанию и даже (неудачно) сражались с франками в центре Галлии и т. д. Арабские завоевания продолжались до второй четверти VIII в. При этом уже в 655 г. был совершен морской (!) набег на Кипр и другие византийские владения, позже – на Сицилию. Ясно, что для этого были нужны моряки, и эти моряки должны были быть уже мусульманами, но явно не могли быть арабами. Таким образом, к середине VII в. под знамена ислама становились не только арабы, но и местное население.

Арабское вооружение было не сильнее, а скорее даже слабее византийского и сасанидского: копье, меч (или сабля), лук, небольшой щит, шлем-шишак с кольчужной бармицей, нательная кольчуга; сравнительно редко применялась конская броня. Арабы не имели осадных орудий (но у них была зажигательная смесь), и, тем не менее, города им, как правило, быстро сдавались.

Все новообращенные освобождались от джизьи (дополнительного налога на «неверных») – весомый аргумент в пользу принятия ислама.

Земельные отношения в халифате отличались простотой. За исключением необрабатываемых или неудобных земель (савафи), вся земля была роздана в собственность (мульк), и с нее платился налог – харадж. Иметь мульк мог и сам халиф; духовные и благотворительные учреждения (например, медресе – религиозные школы) тоже получали земли из специально выданной (дареной) земли – вакф. Начиная с IX–X вв. различным военачальникам и вельможам уступается право сбора хараджа с определенных земель – икта'. Феодальной иерархии исламское право не знало. Харадж взимался с любого дохода, в том числе и горожан – ремесленников и торговцев.

Не сложилось в исламе и сословие духовенства. Ближайшим соответствием христианскому духовенству являются улама («учёные», ед. ч. алим), т. е. лица, получившие образование в медресе. Наиболее почтенному из местных улама поручается председательствовать на коллективной молитве в мечети и (при случае) произносить проповеди. Такой председательствующий на молитве является имамом, хотя «имам» может быть и чисто почетным званием. Некоторым «ученым» традиция предоставляет право толковать религиозные положения и законы – это муфтии. Наконец, к улама относится и кади – «судья», обычно назначаемый государством [93]. Никакого рукоположения для мусульманских улама не требуется, как и не почиет на них никакой особой благодати. Термин мулла (более позднего происхождения) может применяться по отношению к любому из улама.

В правовом отношении мусульманство руководствуется шариатом. Но шариат шире права в западном понимании слова, так как он регулирует всякую деятельность человека в бытовом, правовом или религиозном смысле [94]. Всякое делание или неделание либо приказано Богом, либо рекомендовано Богом, либо не имеет правового значения, либо осуждается Богом, либо совершенно запрещено Богом. Существенно, что установления шариата исходят не из изданных человеком законов, а из откровения, которое, как предполагается, дал сам Бог. Поэтому шариат основан на Коране, на канонической традиции (сунне), на единодушном мнении толкователей. Эти мнения проверяются (как в Талмуде) особой хитроумной системой сопоставления суждений по аналогии (кияс). Поскольку шариат все же не способен охватить все возникающие вопросы, постольку используется и адат, т. е. местное обычное право. Шариат считался боговдохновенным и столь же обязательным, как Коран; в практической жизни он даже важнее Корана, поскольку, в отличие от обличений библейских пророков и Павловых посланий в христианстве, Мухаммед почти не давал указаний на этическое содержание понятий «добро» и «зло» и сосредоточивался на самой вере. «Боговдохновенность» шариата делает его жёстким и со временем всё более и более архаичным. Именно следование шариату, а также лёгкость, с которой мусульмане прибегают к джихаду («священной войне») против всякого, кого они считают своим противником, и создает у других народов образ мусульман как людей ограниченных, отсталых и агрессивных. Но, как уже указывалось, приход ислама в VII – VIII вв. на Ближний и Средний Восток и в Северную Африку ощущался населением как социальное облегчение их жизни. Интересным и не до конца объясненным явлением представляется массовый и быстрый переход местного населения не только в мусульманскую веру, но и на арабский язык – притом что абсолютная численность пришельцев-арабов была относительно невелика. Правда, это наблюдалось преимущественно в странах, говоривших ранее на родственных арабскому афразийских языках, но не в Иране, Средней Азии, Индии, Индонезии. Впрочем, живым языком образованных людей арабский стал по всему мусульманскому миру [95].

Халифат просуществовал под династией Омейядов (со столицей в Дамаске) до VIII в. и при Аббасидах (со столицей в Багдаде) до XIII в. Параллельно происходило обычное для средневековья возникновение неустойчивых, не соответствовавших каким-либо этносам государств (эмиратов и султанатов), часть которых объявляла себя халифатами (как, например, шиитский, точнее, исмаилитский, халифат Фатимидов с центром в Тунисе, а потом в Египте, X–XII вв.).

Исламская цивилизация выдвинула замечательных философов, историков и врачей; менее значительны были достижения в художественной литературе (кроме поэзии); в силу запрещения «идолопоклонства» совершенно прекратилось всякое изобразительное искусство (мощно развивалось только орнаментальное и архитектурное).

Арабоязычные философы были знакомы с сирийскими (арамейскими) и греческими (неоплатоническими) комментариями к сочинениям Платона и Аристотеля, а иногда и с их собственными трудами; но Плотин (которого иногда неправильно отождествляли с Платоном) имел больше влияния на них. Можно заметить, что среди арабских философов были далеко не одни природные арабы. На первые места из них (а их было немало) следует поставить ар-Рази (868–923?), Авиценну (Ибн Сина, 980–1037), Бируни (973–1050?) и Аверроэса (Ибн Рушд, 1126–1198). Первый из них был перс, второй и третий – хорезмийцы 28, последний, возможно, ара-бизированный испанец. Для ар-Рази Бог – это мировая душа, но помимо него существуют материя, время и пространство; в отношении материи ар-Рази выступает как атомист, близкий Демокриту и Эпикуру. Авиценна считал, что интеллектуальное познание настолько могущественно, что оно – единственный способ познать даже верховенство пророческого откровения, а Аверроэс утверждал, что истина – одна и что она может быть достигнута как через философию, так и через веру. Бируни, ученый, удивительный по энциклопедическому охвату знаний, вообще был склонен к известной религиозной терпимости. Ар-Рази и Авиценна были также величайшими медиками своего времени, а Авиценна внес много нового и в другие науки. Следует также отметить выдающегося мыслителя Ибн Халдуна (1332–1406). Это был историк-теоретик, рассматривавший развитие человеческого общества как природный процесс и впервые попытавшийся объяснить ход истории социологическими и климатическими факторами.

Материальный и культурный уровень жизни в странах ислама IX–XIII вв. значительно превосходил уровень захолустной и одичавшей Европы [96]. Пожалуй, наивысшего расцвета мусульманское общество достигло в Испании (VIII– XI вв.; в Гренаде оно продержалось до 1492 г.). Здесь сохранялась династия омейядских халифов, которая на Ближнем Востоке в 750 г. уступила Аббасидам. В Испании процветали торговля и промышленность, а также философия, как мусульманская (Ибн Рушд), так и иудаистская (Ибн Габи-роль, Маймонид, которые отдельные свои труды писали по-арабски), и поэзия – как арабская, так и еврейская. Как правило, здесь не преследовались ни христиане, ни иудеи. В течение так называемой Реконкисты (обратного завоевания Испании христианами, XI–XV вв.) мусульманские земли в этой стране перешли под власть христианских феодалов. Реконкиста – это завоевание богатых бедными, что объясняет невероятное ожесточение христианских завоевателей. За Реконкистой последовало насильственное обращение, как мусульман («мавров»), так и иудеев в католичество, что сопровождалось их ограблением и привело к массовому их бегству из Испании в Северную Африку, на Балканы и в Нидерланды. Не удовлетворившись этим, испанские власти стали точно так же преследовать новообращенных, после чего многие из них, бежав, вернулись в новых местах к прежней вере.

С самого начала Реконкисты свирепствовала инквизиция. (Великий инквизитор был, однако, назначен в Испанию лишь в 1483 г.) Слово «инквизиция» внушает ужас сквозь века, главным образом бесчеловечной системой допросов, пытками и публичным сожжением «еретиков» (их было сожжено несколько тысяч; по количеству убийств испанская инквизиция уступала репрессиям XX в. примерно на три порядка). Тем не менее, уничтожение ценнейшего генофонда ощущается в Испании вплоть до нашего времени, а уровень жизни в христианской Испании падал, начиная с XI в. и достиг наинизшей отметки в XV в. [97]

В странах, где ислам господствовал нерушимо, дальнейшее развитие тоже было задержано, но по другим причинам: крестовыми походами, монгольским и тюркским завоеваниями.

Формальной причиной начала крестовых походов явилось то обстоятельство, что вождь тюрок-сельджуков Тогрул-бек, уже овладевший большей частью Ирана и Средней Азии, и его сын, Маликшах, получившие от аббасидского халифа султанский титул, стали вторгаться в византийскую Малую Азию, а затем и в подчинённые самим Аббасидам Сирию и Палестину (1071 – 1092) и тем самым отрезали пути для существовавшего ранее постоянного потока христианских паломников из Западной Европы в Иерусалим. Более важная причина заключалась, однако, в том, что после распространения христианства на Скандинавию и Венгрию прекратились набеги викингов и кочевников на Европу; в феодальных государствах установился относительный порядок, и некоторые воинственные дружины рыцарей почувствовали себя «без работы» [98].

В европейской исторической традиции организация крестовых походов рассматривается как период духовного, религиозного подъема. Действительно, религиозная пропаганда накаляла страсти – известно, что даже дети пытались совершить «свой» крестовый поход. Но на самом деле крестоносцы (названные так по знаку креста, который они носили на груди или на щите; арабы называли их «франками») представляли собой плохо организованные разбойные банды. В наше время их назвали бы гангстерскими; им нужен был, прежде всего, грабёж, и, как правило, для них ничто не было свято. Они не всегда так уж стремились в Иерусалим: часто создавали свои феодальные владения и по дороге туда – в Западной Армении, в северо-западной Месопотамии, на восточном побережье Средиземного моря. При этом они нередко воевали и между собой.

Первый крестовый поход был благословлен папой, который рассчитывал с его помощью прекратить раскол между римско-католической и греко-православной церковью, в то время ещё неофициальный. Поводом послужила просьба византийского императора Алексия I о помощи против Тогрула и его сельджуков. Поход начался в 1096 г. и шёл двумя потоками – через Венгрию и через Албанию. Вместо ожидавшегося подкрепления Алексий получил вторгшиеся на его территорию недисциплинированные банды, сопровождаемые тысячами паломников и просто разного сброда. Император заставил их присягнуть себе и обещать, что они отвоюют для него Малую Азию и город Антиохию в Сирии и что территории, в том числе в Палестине, которые они, возможно, завоюют в дальнейшем, станут вассальными владениями Византии. Почти сразу начались, однако, грабежи, а затем столкновения между крестоносцами и византийскими войсками, и как только рыцари вышли из Малой Азии и направились в Сирию, Алексий вернул малоазийские земли себе. Антиохия была взята крестоносцами, но здесь сразу началась борьба между двумя претендентами на это княжество. Дойдя, наконец, в 1099 г. до Иерусалима (он находился в руках египетского Фатимидского халифата), крестоносцы заняли его лишь после длительной осады. Королем Иерусалима стал Балдуин (Бодуэн).

В результате Первого крестового похода в Восточном Средиземноморье возник ряд христианских королевств, княжеств и графств (а внутри них существовали многочисленные баронства). Они протянулись от залива Акаба на Красном море до юго-восточной части Малой Азии. Во всех этих государствах установился феодальный строй по западноевропейскому образцу. Они находились в постоянной вражде друг с другом и с окружающими мусульманскими государствами [99].