Древнеисландская руническая поэма 6 страница

Как и у Одина, у Фрейи много имен. Вот лишь некоторые из них: Vanadis («Богиня Ванов»), Vanabrudr («Невеста Ванов»), Нörn («Хозяйка Льна»), Gefn («Дающая»), Syr («Свинья», солнечная ее ипостась), Mardöll («Сияние Моря»), Gullveig («Сила Золота»). Эти имена дают нам некоторое представление о ее положении и разнообразии ее функций. Среди ванов она наделена исключительным значением и во многом стоит выше своего брата. Она и вправду связана с процветанием, изобилием и ростом, она приносит людам дары — материальные и духовные. Космическая сторона ее сущности связана с Солнцем (которое в германских языках женского рода; см. S-руну) — через образ золотой свиньи. Кабан и свинья — животные, посвященные соответственно фрейру и фрейс. И сегодня в Германии, когда солнце особенно припечет, говорят: Die gelbe Sail brennt («Желтая свинья горит»). Связь ее с золотом неоднократно подчер­кивается; на простейшем уровне это связано с функциями Фрейи как богини процветания и благополучия. Есть и другой уровень, сокрытый в таинстве (руне) fehu. В «Про­рицании вельвы» говорится о колдунье Гулльвейг, посланной к асам ванами во время войны между ними. Это — Фрейя в ещё одном своем обличье, что понятно из того, что впоследствии Фрейя оказывается с асами, хотя ее и не было в числе тех ванов (Фрейр, Ньёрд и, возможно, Квасир), которые пришли к асам в качестве заложников во время перемирия между двумя расами богов.

Прежде чем подробно привести три мифа о Фрейе, следует напомнить, сколь многое из связанного с нею, учения утрачено. Некогда с этой богиней был связан огромный объем мифологических и религиозных сведений, но, возможно, из-за откровенно эротического характера ее таинств и мифов монахи-миссионеры Севера вынесли им особенно суровый приговор. Даже в Исландии, целом весьма веротерпимой, ее поэзия — mansongr («любовная песня») — была запрещена. К несчастью, почитание ее не могло сохраниться и под защитой сводов палат вождей. Кое-что, однако, до нас донесло искусство скальдов.

Хейд

Во время Первой войны — войны между асами и Ванами — колдунья по имени Гулльвейг пришла к асам в чертог Одина. Асы пытались убить ее, пронзая копьями и сжигая в огне, но каждый раз она вновь возрождалась и на третий преобразилась в Хейд (Сияющую). Эта трижды рожденная вельва (ясновидящая) — несомненно Фрейя, и в этом обличье она научила Одина секретам сейда. После того, как асы — и Один в том числе — усвоили ее учение, оно стало составной (хотя и обособленной) частью руни­ческого учения (в значении эзотерического знания).

Ожерелье Брисингов

Ожерелье Брисингов — не просто милая побрякушка. Это всеобъемлющее четырехстороннее космическое коль­цо, принадлежащее великой богине Фрейе. Его магический эквивалент — змея, опоясывающая весь космос. Предания сообщают нам о том, как Фрейя получила этот волшебный предмет, проведя ночь с каждым из четырех карликов Брисингов (что значит «потомков Сияющих»), выковав­ших ожерелье. Вполне вероятно, что этими карликами были Нордри, Судри, Аустри и Всстри, стоящие по четы­рем главным сторонам света. Возможно, исходно считалось, что Фрейя вступила в сексуальные отношения со всеми четырьмя, одновременно или на протяжении четы­рех ночей, — так или иначе, результат налицо: Фрейя обретает власть над четырехчастным космическим циклом и его энергиями воспроизводства и регенерации. Предмет этот Фрейя носит либо как ожерелье, либо как пояс, в зависимости от того, как богиня хочет использовать его силу. Однажды злокозненный бог Локи похитил ожерелье у Фрейи, и оно вернулось к ней только после того, как его возвратил бог Хеймдалль. Интересно, что и Хеймлалль, и Локи считаются ипостасями Одина, его светлой и темной сторонами.

Поиски Ода

Говорят, что Фрейя замужем за богом по имени Од (который ни кто иной, как сам Од-ин). Имя «Од» означает просто силу экстаза, магически вдохновленного ума. Вои­стину с ним и повенчана Фрейя, и в этом цель ее исканий. Од странствовал по свету, а Фрейя повсюду искала его, скитаясь, и роняла золотые слезы. Многие видят в этом параллель с поисками Таммуза богиней Иштар. Тем не менее, значение этого шумеро-аккадского мифа и поисков Фрейи совершенно различны. Фрейя не имеет прямого отношения к плодородию — она ищет «божественное вдохновение», воплощенное в боге.

Каждый из этих мифов раскрывает ту или иную сторону магической или нумииозной сущности Фрейи. Плодоро­дие, богатство, благополучие и эротика в этом образе, возможно, вторичны, но, тем не менее, важны.

О Фрейе также известно, что ей достается половина убитых в битве — те, кого она изберет и возьмет в свою потустороннюю крепость — Folkvangr («Поле военной дружины»). Вторая половина, разумеется, отходит Одину. Как и Один, Фрейя — триединое божество. Ей, как никакой другой богине, принадлежат все три функции в пантеоне: 1) она имеет отношение к магии, 2) она богиня воинов и 3) она принадлежит роду ванов со всеми присущими этой расе богов плодородными силами. В ее власти все живое, его появление на свет, становление и уход, за которым следует новое начало. У истоков ее функций плодородия — магическая сила. «Брак» Фрейи и Одина — вполне в современном духе. Фрейя — не «женская сторона» Одина (он носит таковую в себе самом или, вернее, — в своей «дьявольской» ипостаси, Локи); таким же образом и Один — не «мужская сторона» Госпожи — и она заключает эту сторону в себе самой. Возможно даже, что Фрейр исходно отделился от Фрейи, подобно тому, как мужская сущность, Ньёрд, отделилась от женской, от Нерты. В любом случае, перед нами два совершенно обособленных божества, которых объединяет общая цель. Эту великую богиню окружает еще множе­ство нераскрытых тайн.

Фрейр

Из всех богов Фрейр, Бог Этого Света (др.-исл. veraldar godh), менее всего зависит от Одина. Несмотря на эту независимость — а возможно, и благодаря ей — между Одином и Фрейром практически нет противоречий. На­против, судя по всему, они состоят друг с другом в тайном сговоре. Благодаря руническим исследованиям мы обнару­живаем, что в древнем руническом учении помимо Одина лучше всего представлен Фрейр.

Фрейр — не истинное имя этого бога, а ею титул. В этом нет ничего необычного. Однако на этот раз нам, похоже, известно и настоящее имя, сохранившееся в названии NG-руны; Ingwaz (Ингви). Возможно также, что здесь мы имеем дело со слиянием двух божеств — исходно принадлежащего к асам Инга и одного из ванов, Фрейра. Таинство этого бога заключено в NG-руне. Ингви также — великий основатель королевских династий (особенно в Швеции); Инглинги — самый могущественный клан среди свеев (шведов).

Хотя Фрейру иногда и сопутствуют атрибуты войны, чаше всего он воплощает мир, изобилие и удовольствие. В праздник летнего Солнцестояния скандинавы приносили ему жертвы, чтобы обеспечить хороший урожай и мир (др.-исл. til árs ok fridhar). Возможно, еще одно из имен Фрейра — Фроди, легендарный король, правивший на Севере в Золотом Веке, названном в его честь Fródha fridhr «Мир Фроди». С точки зрения рунологии все это указывает нам на руну jera (ár в младшем Футарке). Напомним, что в «Древненорвсжском руническом стихе» про руну ár говорится: «Фроди правил, скажу я, щедро»). В фигуре Фрейра, Властелина Мира, перед нами предстает сила, управляющая согласованными процессами, связывающи­ми вместе руны J и NG. — это закрытый годовой круг, цикл созревания (беременности), а — динамическое раскрытие годового цикла в период сбора урожая, когда плоды появляются на спет.

В «Саге о Вёльсунгах» Один и Фрейр сотрудничают самым гармоничным образом. И все же сотрудничество это скрыто от глаз непосвященных. То, что Один — божественный прародитель клана Вёльсунгов, и то, что он и его посланники ответственны за инициацию членов этого клана, очевидно и хорошо известно. Однако и Фрейр в редкой для себя ипостаси воина также присутствует среди Вёльсунгов — это самый великий из них, Сигурд (иначе Зигфрид), убийца Дракона. В некоторых версиях мифа Сигурда в лесу вскармливает лань, и его позже называют оленем (это его животное-двойник). Фрейр также тесно связан с этим высокорогим зверем; отдав свой меч, чтобы обрести благосклонность великанши Герд, он вынужден сражаться тем, что у него осталось — рогом оленя. Этот факт, а с ним и другие скрытые ассоциации показывают нам, что Один и Фрейр способны к независимому сотрудни­честву, в результате которого миру явлены величайшие из посвященных Один при этом выступает как родоначальник и божественный покровитель, Фрейр же обеспечивает зем­ные успех и славу.

Прочие существа

Помимо высших богов — асов и ванов — существует множество достойных упоминания существ,населяющих другие миры на ветвях Иггдрасиля. Один активно и плодотворно взаимодействует с существами всех этих миров. В конце концов, и сам Один соединяет в себе силу турсов и сознание богов (см. гл. 10), з его постоянно расширяющееся сознание охватывает в поисках мудрости все миры, не отвергая ничего, что может послужить исполнению его воли.

Эльфы

Эльфы, альвы (др.- исл. álfar, ед. álfr) — сборное понятие. Они обитают в Льёссальвхеймс и — иногда — связаны с Фрейром. Слово «альв» обозначает «ослепительно-белый». Альвы — существа света (не всегда заметные глазу из-за мельчайших размеров), иногда благосклонные к людям, иногда враждебные им. По сути своей они — «разум» (hugr) или коллективные световые тела предков, (в женском обличье они называются дисами (dísir) или идами), которые продолжают сохранять связь с умами людей. Они могут поделиться глубочайшим знанием и мудростью. Это — умственные способности предков, вновь поглощенные организмом космоса.

Гномы

Гномы, или карлики, известные в Скандинавии также как svart-(dökk)-álfar, «темные альвы», обитают «под Мидгардом в Свартальвхейме. Эти существа также много­му могут научить, но основная их функция — создание формы. Ими созданы формы сущностей, воплощающихся в Мидгарде, в особенности тех, что могут воздействовать на волю великих воинов и магов. По этой причине их всегда считали создателями магического оружия. Их также мож­но считать коллективным воплощением умений и трудо­вых навыков предков.

Рисы-ётуны-турсы

То, что обычно переводится просто как «великаны» — в традиции на самом деле три разных слова. Рисы (др.- исл. rísi) — действительно великаны, существа огромной вели­чины, представление о которых, возможно, напрямую связано с доисторическими обитателям Севера. О них сообщается, что они нередко вступали с людьми браки, от которых случались и дети. Вдобавок они чаще всего благоволят людям и нередко красивы.

Ётуны (др.- исл. jötnar, ед. jötunn) отличаются огромной силой и древностью, хотя размеры их не так важны. Они могут быть огромны, как вселенная (Имир) или практи­чески неразличимы глазом (по-древнеисландски некий жучок называется jötunuxi, «ётун-вол»). Ётуны — могуще­ственнейшие создания, лишенные возраста, в них нередко заключена мудрость эонов, в течение которых они су­ществуют. В вечной «битве» между сознанием и бессоз­нательным они сохраняют нейтралитет. Точнее, некото­рые из них принимают сторону асов, некоторые — турсов. С определенностью про них можно сказать только то, что они существуют. Ётуны — неизменные существа, они по-прежнему таковы, как и миллионы лет назад. По этой причине Один нередко порождает детей с женами-ётунами.

Силы бессознательного воплощают турсы (др.-исл. thursar, ед. thurs). Они — даже в позднейших преданиях — славятся своей глупостью. Турсы — тоже древние существа (см. гл. 10), но они активно противостоят силам сознания и хотят уничтожить ею своей инеистой энтропией. «Сыны Муспелля» и их предводитель — Сурт, вышедшие из Муспелльхейма, чтобы разрушить огнем космический порядок, также могут быть отнесены к этой группе — полная противопо­ложность хрим-турсов, инеистых великанов. С точки зре­ния последователей Одина называть эти силы «злом» неверно — это не более чем природные бессознательные силы механической или органической вселенной, вечно ищущие покоя.

Последователю Одина следует постичь учения всех богов и иных существ Вселенной. Нет пределов его тяге к знанию, нет дорог, по которым он не смог бы пройти. Но прежде, чем ему откроются обычаи прочих богов, он должен постичь во всей глубине сущность пути, проторен­ного Великим Богом.

Один — сокровенный бог рун

Одина следует понимать не иначе как в его вневремен­ной сущности Всебога (omnideus), бога внутреннего бы­тия/преображения и вневременной тайны. Одину принад­лежат священные слова, отворяющие врата новой зари, но он не отдаст их по своей воле; мы должны добыть их сами. Первый шаг в этом — понимание сущности его божествен­ности.

Что имеется в виду под выражением «Один — сокро­венный бог рун»? Во-первых, давайте заново установим и расширим этимологию имени «Один». Имя это сохрани­лось в большинстве крупнейших германских языков (д.-в.-н. Wuotan, др.-англ. Wôden, др.-исл. Ódhinn). Древнегерманская форма имени должна была звучать как Wôdhanaz; значение ее вполне прозрачно. Wôdh — обозначение экстатической, вдохновенной, нуминозной или менталь­ной деятельности. Практически это ответ психофизиологического комплекса на высокий уровень стимуляции при таких явлениях как экстаз, энтузиазм, приливы физичес­кой силы и чувство благоговейного ужаса в присутствии numinosum tremendum (ужасающего аспекта божествен­ного). Wôdh- в первую очередь и в основном — понятие магической силы. Элемент — an- обычно означает «повели­тель чего-либо», в зависимости от понятия, к которому прикрепляется (другие примеры: др.-исл. thjódh-inn, «по­велитель людей» (=король), и др-исл. drótt-inn, «предво­дитель боевой дружины»). Грамматическое окончание — az уже знакомо читателю по названиям рун. В большинстве случаев в древнеисландском оно перешло в — r, однако после конечного n оно переходит также в n. Потеря начального w перед долгим ó или ú — также уже встреча­лась нам в сравнении др.-исл. Úrdhr с древнеанглийским Wyrd. Таким образом, Ódhinn происходит от Wôdhanaz в соответствии законам языкового развития.

Владыка Вдохновения — лишь одно из множества имен-характеристик (heiti), приписываемых этому древнему, как время, и, по сути, безымянному, скрытому богу. Нумен в эзотерике или архетип таинств не скрывается за завесой, он становится оккультным не благодаря своей трансцен­дентности, но скорее, из-за своей вездесущности. Это ключ ко многим из его имен. Его одновременно повсеместное присутствие в виде силы, объединяющей противоположно­сти — важная черта в его характере, но оно же сбивает с толку человеческую мысль, привыкшую воспринимать мир более аналитически-дуалистическим образом. Один же целиком осознает всю сущность, выраженную крайни­ми противоположностями. Один видит единым глазом. Это причина, скрывающая его от наших рациональных и «двуглазых» умов: он — воплощение «сверхрационалыюго целого».

Один — бог, поскольку он служит (и служил в течение эонов) показательным примером выражения, развития и трансформации человеческого сознания. В течение долгих веков все это было своего рода «национальным культом» германских народов, где каждому племени принадлежали свои особые версии религии со своими акцентами в рамках общей традиционной основы. Один, под каким бы то ни было именем, служил этим целям с момента возникновения индоевропейского человечества и поэтому не может быть уничтожен иначе, чем вместе с последними предста­вителями своего народа.

Руны — неотъемлемая часть сущности Одина, ибо с их помощью и их же посредством он прирастает силой, становится неуничтожимым, и способен сообщать великие тайны своим человеческим наследникам. Один, руны и человечество вместе образуют матрицу, в которой встре­чается сознание и бессознательное, существующее и несу­ществующее.

Чтобы изучить архетип Одина на традиционной основе, следует прочесть то, что писали о нем тогда, когда одиническая традиция еще была образом жизни, незамутнен­ным столетиями невежества. За этим мы сосредоточимся на древнеисландских текстах, посвященных мудрости и силе Одина.

Основной миф о посвящении Одина — его самопожер­твование на Иггдрасиле, описанное в «Речах Высокого» (строфы 138—165). Этот процесс следует понимать как происходящий вне времени, в том бесконечном космого­ническом пространстве, где еще не были установлены законы Норн (см. руны N и Р). Рождение Одина и принесение им себя в жертву на Мировом Древе по сути своей, одновременны: без этого Один — не Один. При этом Один жертвует себя себе самому. Субъект обращается на самого себя и становится объектом собственных действий. Так Один становится омниективиой сущностью. Совер­шая это, Один сталкивается с темным миром Хель — бессознательного — и сливается с ним, оставаясь в созна­нии. Так, в мгновенной вспышке озарения, в него вливается вся сущность рунической системы. Поскольку Один, благодаря своей троякой сущности, наделен сознанием, эта сущность, согласно его воле, воссоздается в передаваемой, постижимой форме. Посредством этого — центрального для культа Одина — таинства сознательное сливается с бессознательным, свет с тьмой, и все вместе становится постижимым благодаря сверхсознательной сущности Оди­на. Один затем формулирует руны в виде метаязыка, содержащегося в рунической системе, поэзии и естествен­ном языке: «слово от слова слово рождало, дело от дела дело рождало». Семя Одина, его дар — та сущность, благодаря которой это понимание доступно потомкам Одина: сознательному человечеству.

Источник мудрости для Одина — Мимир. Как мы уже имели возможность убедиться, Мимир на самом деле представляет собой «память» Одина, парное дополнение к аспекту Хёнира. Мимир, даже на экзотерическом уровне, принадлежит к поколению «первых асов»; иногда его называют «мудрым асом», иногда — ётуном. Этой своей двоякой природой он обязан тому, что во многом пред­ставляет «память предков» Одина, в чьей родне были и турсы, и ётуны. Один черпает мудрость из этого своего аспекта двумя путями: во-первых, от отрубленной головы Мимира, а во-вторых, через собственный глаз, который спрятан им (принесен в жертву) в колодце Мимира.

Из мифа об обмене заложниками между воюющими асами и ванами мы узнаем, что голова Мимира была отрезана разъяренными ванами, поскольку те считали, что их провели, — Хёнир, спутник Мимира, оказался не так умен, как о нем говорили. Один сохранил эту голову в целебных травах и прочитал над ней заклинания, дабы она оставалась живой. Она, вместе с древней мудростью, хранится в Колодце Мимира. Таким образом, обращение за советом к голове Мимира — магический образ, симво­лизирующий доступ личности к аспекту «minni», коллек­тивной памяти. Но, поскольку голова «отрублена» из-за недоверия непосвященных, для поддержания этой связи требуются усилия магической воли. Когда голова Мимира (память) дает Одину совет, он сообщается Хёниру (уму), и таким образом завершается еще один трехчастный цикл (см. рис. 13.2). Несомненно, «голова Мимира» — метафо­ра, означающая сосредоточение сознания в сфере minni — Колодце Мимира.

Считается, что колодец Мимира расположен под тем корнем Иггдрасиля (называемого также Древом Мими­ра, Mimameith), который проходит над Ётунхеймом. Чтобы прирасти мудростью, Один желает испить воды из этого колодца, но голова Мимира требует за это один его глаз — его часть — в качестве залога или жертвы. Один «прячет» глаз в глубинах, вниз по вертикальной оси сознания. Там его глаз остается живым, вечно всевидящим, там он «пьет» мудрость всех миров. Таким образом, Одину всегда присущи два зрения — одно «над миром» (с трона Хлидскъялв), другое — в других мирах (из колодца Мимира). Следует также обратить внимание, что Хеймдалль хранит в этом колодце hljódh («ухо», или «слух»); таким образом он (Один) может также и слышать все во всех мирах.

Миф о Мимире демонстрирует последователям Одина важность доступа к миру minni, наследственному складу магико-мифических образов, и необходимость синтеза различных аспектов психики, обозначаемых именами Хёнира и Мимира. Это достигается посредством магического волевого акта, тайной техникой, с помощью которой достигают узловой точки этого хранилища информации («головы»), сохраняют ее и усваивают. Один глаз смотрит вглубь, в колодец «судьбы» (образов), второй же глядит наружу, в обширный мир слов и дел. (И снова перед нами намёк на функции двух полушарий мозга).

Один также получает знания и из внешних источников. Здесь ведущая роль принадлежит Фрейе. Как нам известно, Богиня Ванов научила Одина искусству сейда. Есть все основания полагать, что это происходило в контексте своего рода сексуальной инициации, в которой секреты того, что сегодня назвали бы «сексуальной магией», пере­давались от посвященных женщин мужчинам и от мужчин-посвященных — женщинам. В мифологии это отражается в браках между воином и его валькирией или между людьми и соерхъестествеиными существами, осуществля­ющими посвящение. Rúnatals tháttr Ódhins сообщает нам, что восемнадцатую тайну (которую, возможно, следует приписать G-руне) не следует доверять никому — «откро­юсь, быть может, только жене иль сестре расскажу». Именно в этом контексте Один и Фрейя обменялись оккультными тайнами. Техники сейда включают вызыва­ние транса с целью добиться состояния ясновидения, изменение облика (которое также достижимо при помо­щи гальда), лишение других души, создание иллюзий и другие более или менее шаманские искусства. Эти техники нередко использовались в наступательной магии, отчего она и приобрела репутацию магии «злой». Другое ее свойство привело к тому, что её стали считать «недостой­ной мужчин», — практика превращения магов-мужчин в женщин для порождения в этом обличье магических существ (нередко опасных) посредством сексуального колдовства. Таким образом, Локи становится матерью коня Слейпнира.

История добывания меда поэзии у ётунов по важности уступает только обряду Иггдрасиля. Мед поэзии был создан из крови Квасира — существа, бывшего связующим звеном между асами и ванами, пришедшими к соглашению. (По одной из версий, он был создан из слюны обоих божествен­ных рас; согласно другой, он всего лишь один из ванов, посланный в качестве заложника.) В любом случае, Квасир слыл «мудрейшим из всех», но его убивают некие карлики и делают из его крови мед поэзии. Эта жидкость — суть вдохновенного сознания асов и природного бессознатель­ного ванов — случайно попала в руки ётунам (по природе своей, существам бессознательного мира). Поэтому Одину пришлось так или иначе возвращать мёд. Миф этот есть как у Снорри Стурлусона, так и в «Речах Высокого» (строфы 104—110). Особо важное значение здесь имеет именно то, как ему удается это сделать. В облике Больверка («Злодея»), коварством и клятвопреступлени­ем, Один добирается до горы (Хнитбъерг — «гора вязания»[51]), в которой великанша Гуннлёд сторожит мед. Он пробирается внутрь горы в облике змея, в течение трех ночей остается внутри, спит с великаншей, после чего выпивает мед в три глотка из трех сосудов — Одрёрир, Сон и Бодн, в которых хранился мёд. Затем он превращается в орла и вылетает из вершины горы назад, в Асгард, где выплевывает мед в три сосуда — возвращая его на подобающее ему место, асам и человечеству. Особо под­черкивается, что часть этого меда Один по дороге пролил на землю, и этот мед доступен любому, кто наткнется на него по случайности. Поэтому он называется «уделом рифмоплетов».

Этот миф жизненно важен в рунической традиции. Символ Гильдии Рун — три переплетенных рога — взят из этого предания. Он означает путь становления, путь одинической трансформации, а также сущностные задачи Гиль­дии: служить сознательному сообществу богов и людей.

На рисунке 13.3. графически представлен процесс воз­вращения меда поэзии и вдохновения. Здесь мы видим, как не признающая морали сила Одина, подчиняющаяся лишь высшим законам воли и служения пути становления/ сознания, получает доступ к скрытому миру, где содержит­ся неправедно добытая сила, превратившись в змея. Он вступает в союз с подземными силами растворения, чтобы пробуравить гору и суметь передвигаться по плотной реальности предельно узкого сознания — миру ётунов. Здесь скрывается значение змеиной символики в культе Одина, хорошо известной по руническим камням и знаме питым кораблям-драконам викингов. Внутри горы, где мед охраняла великанша Гуннлёд — возможно, с применением обрядов сексуального колдовства, в которых свет венчают с тьмой (связывают; см. смысл названия горы!), — Один выпивает весь мёд из трех сосудов. Статическая энергия мёда, охраняемая ётунами, но для них бесполезная, погло­щается Одином, превращающимся в орла — стремитель­ную хищную птицу, которая переносит силу вдохновения обратно в мир асов, отдельный от мира людей и находящийся под властью сознания. Там мед вновь разделяется на три присущие ему сущности и возвращается в три сосуда: 1) Одрёрир («источник вдохновения», а также название самого мёда), 2) Сон («примирение») и 3) Бодн («сосуд»). Значение числа этих сосудов — в троякой сущности самого мёда. В норме этой троякой сущностью сознания Один делится только с асами и людьми, посвящен­ными в его культ.

Путь змея ведет к мудрости ( ). Внутри горы ( ) противоположности «сочетаются браком» ( ) и обре­тается вдохновение ( ) чтобы затем дорогой орла ( ) вернуться в город богов и посвященных ( ), в качестве дара ( ) великого бога тем, кто на его стороне. Из этого мифа становится ясно, почему Одина называют как Госпо­дином Тьмы, так и Властелином Света.

Мудрость Одина проистекает из трех источников: 1) жертвоприношения на Иггдрасиле (руническая мудрость), 2) колодца Мимира (голова Мимира и «спрятанный глаз») и 3) мёда поэзии (Одрёрира). Мифологические парадиг­мы, соответствующие этим источникам, описывают про­цессы обретения рунического учения, рунической мудро­сти и рунического искусства. Они также служат психологическими моделями, которыми изучающий руны следует на пути Одина.

Бог Один на одном из уровней представляет собой нечто отдельное от парадигмы «того, что постигает противопо­ложности», лежащей в основе одинических таинств. Эти аспекты могут быть обозначены при помощи понятия архетипа (если не в строго юнгианской терминологии). Архетип — не персонифицированное нечто, но, скорее, внеличностный образ действия или явление чистого созна­ния. Со временем парадигма в человеческом сознании становится всё более осознанной, этот образ начинает «персонифицироваться» и действовать как показательный образец сознания и поведения — «божество». С одинической точки зрения это происходит в отношении всех богов и богинь.

Здесь мы сосредоточимся на боге Одине как на психи­ческой модели эволюции повелителя рун, на роли, которую играют в этой модели сами руны, их взаимодействие с этой моделью и их приспособление к ней, а также обсудим, почему Один всегда остается сокровенным богом.

В основе архетипа Одина — концепция целого в двуеди­ном. Это очевидно уже из его происхождения. Он рожден Бором, сыном Бури (из расы прото-богов), и Бестлой, дочерью ётуна Бёлторна. Следовательно, Один представля­ет собой синтез первичных (предсознательных) сущностей (см. гл. 10). Функция посредника — дар Одина, предназ­наченный его земным потомкам.

Из этой двоякости является на свет великая множе­ственность («всеобщность»), представленная в одинической литературе бессчетными именами и обличиями. Этот множественный характер наиболее ярко представлен во всепроникающем числе Одина — трех и его производных. Одина вновь и вновь представляют в виде триад аспектов, например, Один-Вили-Ве, Один-Хёнир-Лодур, Одии-Хё-нир-Локи и, наконец, Hárr («Высокий») — Jafnhárr («Равновысокий») — Thridhi(«Третий»). Древнейшая триада подобного типа — это, несомненно, Один-Вили-Ве, изве­стная с общегерманского периода. Мы знаем об этом, поскольку исходно это была аллитерирующая формула. На прагерманском эти имена звучали как Wôdhanaz-Wiljôn-Wohaz. Изучение глубинного значения этой формулы поможет пролить свет на скрытую сущность Одина (см. таблицу 13.2).

Как уже стало ясно, Wôdhanaz — это то, что объеди­няет отдельное в сознательное целое и описывает этот процесс (поэтому — это самое распространенное имя этого бога). Wiljôn — воля, желание, придающему этому процессу радость и динамику. Идея радости присуща этому корню в большинстве древних германских языков, включая древнеанглийский. Это сила сознательно направленной воли. Wohaz заключает в себе значение отдельности, «инаковости», что абсолютно необходимо в трехуровне­вой деятельности этого бога во всех мирах. С этим же связаны две стороны понятия «святости» в индоевропей­ской мысли. Wih — таинственная и ужасающая его сторона (numinosum или mysterium tremendum) — дверь между мирами, через которую все, кто хочет преобразиться — как боги, так и люди, — должны пройти. На взгляд стоящего снаружи wohaz вызывает ужас, но, став wohaz, повелитель рун обретает видение, и потому его нередко боятся, избегают и даже ненавидят.