ХАРАКТЕРИСТИКА ВІРУСОПОДІБНИХ БІОПОЛІМЕРІВ ТА ВІРУСІВ 8 страница

Таким образом, классические теории цветового зрения не исключают, а дополняют друг друга.

Все сказанное выше относилось к восприятию апертурных или непредметных цветов. Особенно важным является исследование восприятия яркости и цвета предметов.

127

С физической точки зрения, цвет предмета определяется его отражательной способностью и спектром поглощения. Отражательной способностью или альбедо называется отношение отраженного поверхностью и падающего на нее света. Под спектром поглощения понимают отношение распределений поглощенного к падающему свету по всему видимому спектру частот. Обе эти характеристики остаются постоянными при изменении освещения. Большое значение для правильной ориентации в окружении имеет то обстоятельство, что и зрительная система воспринимает их как относительно неизменные константные свойства.

Рассмотрим проблему восприятия цвета предметов подробнее. Еще Э. Геринг обратил внимание на то, что уголь в солнечный день отбрасывает гораздо больше света, чем кусок мела в сумерки, и тем не менее мы воспринимаем уголь черным, а мел — белым. Константность восприятия цвета нельзя понять, если основываться на данных о восприятии апертурных цветов, определяемых излучаемым поверхностью светом. Рассмотренные механизмы восприятия апертурных цветов могли бы успешно провести локальный анализ спектрального состава отраженного поверхностью света, но они не могли бы, например, отличить желтый предмет, освещенный голубым светом неба, от зеленого предмета, освещенного прямым солнечным светом, так как распределение энергии в отраженном свете в этих двух случаях может быть одинаковым. С другой стороны, одни и те же предметы в разных условиях освещения (при дневном естественном свете, при электрической лампе накаливания и при оранжево-красном закате) отражают свет разного спектрального состава.

Неоднократно проводились эксперименты с целью количественного измерения величины константности цвета. Автором одних из первых таких экспериментов был австрийский психолог Э. Брунсвик (1929). Схема опыта и способ представления данных, примененные в работе Э. Брунсвика, до сих пор являются типичными не только для исследований константности цвета, но и для изучения других видов константности.

На определенном расстоянии перед испытуемым, сидевшим спиной к окну, предъявлялась карточка серого цвета, выполнявшая функции эталона. Затем на большем

128

расстоянии показывалась серия карточек, окраска которых варьировала от светло-серого до темно-серого. Среди них испытуемый должен был найти карточку с такой же окраской, как и у эталона. Так как освещенность объектов меняется обратно пропорционально квадрату расстояния до источника света, в данном случае окна, то при объективном равенстве альбедо дальний объект отбрасывал значительно меньше света, чем эталон.

Э. Брунсвик предложил формулу, позволяющую вычислить коэффициент константности. Пусть А — альбедо эталона, Б — альбедо подобранного испытуемым объекта, а С — альбедо объекта, который был бы подобран, если бы оценки определялись физической яркостью эталона и сравниваемого объекта. В этом случае коэффициент константности подсчитывается по формуле:

Эта формула обладает простыми свойствами. Когда альбедо эталонной и подобранной карточки совпадают (А=В), то коэффициент константности равен 100%. В том случае, когда оценки осуществляются исключительно на основе сравнения яркости (В=С), коэффициент константности равен нулю.

Результаты проведенного Э. Брунсвиком исследования показали, что коэффициент константности обычно равен 10÷70%. Значимо превышающая нулевое значение константность наблюдается уже у детей трехлетнего возраста. Ее развитие продолжается до 10÷12 лет.

Опыты с вырабатыванием поведенческих дифференцировок, проведенные на животных, показали, что у приматов и даже рыб константность восприятия цвета, как правило, выше, чем у человека. Возможно, это объясняется большим биологическим значением восприятия цвета предметов.

Каким же образом зрительная система обеспечивает константное восприятие цвета? Авторы классических теорий константности цвета Э. Геринг и Г. Гельмгольц придерживались на этот счет

129

различных точек зрения. Э. Геринг считал, что константность объясняется знанием истинного цвета предметов. На восприятие цвета, с этой точки зрения, влияет информация о цвете предмета, хранящаяся в памяти. Г. Гельмгольц трактовал процесс восприятия цвета предмета по аналогии с процессом интеллектуального умозаключения, которое однако осуществляется бессознательно (см.стр. 11). По его мнению, наш мозг способен с помощью прошлого опыта учитывать освещенность предмета и на основании ощущаемой светлоты и цветового тона поверхности делать вывод о его альбедо и цвете.

Обе теории правильно подчеркивали роль прошлого опыта для восприятия цвета, но понимали его упрощенно, как знакомство с некоторым конкретным объектом. Против теории Э. Геринга говорит тот факт, что константность восприятия цвета не ухудшается, когда испытуемые оценивают цвет объекта, неизвестной им окраски. Нельзя также полностью согласиться с объяснением Г. Гельмгольца, так как даже знание альбедо предмета не всегда приводит к правильному восприятию его окраски. Об этом говорят, в частности, опыты, проведенные немецким психологом А. Гельбом (1929).

Рис. 46. Схема опыта А. Гельба /по Г. Каниззе, 1966/.

130

На фоне белой стены слабо освещенной комнаты находился черный круг (рис. 46). Он ярко освещался скрытой от наблюдателя дуговой лампой. Тень от круга падала вне границ поля зрения наблюдателя. В этом случае он видел слабо освещенный белый круг на фоне темной стены. Однако достаточно было внести в освещенную дуговой лампой область полоску белой бумаги, как слабо освещенный белый цвет круга мгновенно превращался в сильно освещенный черный. Если полоска убиралась, вновь воспринимался белый круг. Таким образом, ни память на цвет, ни возможные умозаключения наблюдателя не влияли на восприятие цвета.

Для понимания результатов этого опыта следует учесть, что диапазон возможных значений альбедо различных поверхностей сравнительно невелик. Так очень черная краска отражает 3% падающего на нее света, а самая лучшая белая — 80%. Поэтому максимальное отношение альбедо предметов в зрительном поле никогда не превышает 30:1, тогда как отношение яркостей может достигать величин 1000:1 и выше. В ситуации опыта А. Гельба у наблюдателя нет непосредственных данных о различных в освещении комнаты и круга, которые могли бы быть получены при виде дуговой лампы или тени от круга. Поэтому, если круг отражает примерно в 30 раз больше света, чем стены комнаты, то он воспринимается находящимся на верхнем конце наибольшего возможного расстояния между белым и черным, а комната — на нижнем.

Когда в поле зрения наблюдателя появляется полоска белой бумаги, то возникает новое отношение яркостей. Так как при одном и том же освещении полоска примерно в 30 раз ярче, чем круг, испытуемый видит ярко освещенные белую и черную поверхности. Что касается стен комнаты, то они отражают почти в 30×30 раз меньше света, чем полоска бумаги и воспринимаются как белые при слабом освещении.

Из этого объяснения следует, что если скрытая лампа освещает не черный, а белый круг, то отношение

131

яркостей в зрительном поле будет больше 30:1 и круг будет излучать больше света, чем это позволяет, с точки зрения зрительной системы наблюдателя, общая освещенность окружения. Как показали опыты, в этом случае круг на самом деле кажется светящимся.

Таким образом, восприятие объектов в соответствии с их альбедо становится возможным благодаря оценке относительной яркости поверхностей находящихся в поле зрения наблюдателя. Большое значение для константности восприятия цвета имеет также способность зрительной системы "вычитать" из отраженного объектами света общую световую составляющую. Обычно эта составляющая как раз соответствует цвету освещения. В основе подобного "вычитания" лежит работа механизмов цветовой адаптации и цветового контраста. Благодаря их действию доминирующий цвет зрительного поля постепенно теряет насыщенность, приближаясь к нейтральному, и соответственно возрастает насыщенность дополнительного цвета. Оценки локальных цветов осуществляются по отношению к этому новому нейтральному уровню.

Как правило, указанная структура перцептивного действия оценки цвета предметов ведет к его константному восприятию. Однако, как и в случае других видов константности, эти операции в специальных условиях могут приводить к иллюзорному восприятию цвета. Примером этого служат эксперименты К. Коффки (1935).

На стене комнаты, освещенной окрашенным светом, укреплен серый круг К₁ (рис. 47). Через отверстие в стене виден другой такой же круг К₂, находящийся в комнате с нормальным освещением. В этих условиях К₁ воспринимается серым, a К₂ — окрашенным дополнительно к цвету освещения в первой комнате. Иными словами, цвет первого круга воспринимается константно, а второго — нет. Отношения цветов становятся обратными, если оба круга рассматриваются через отверстие в освещенном нейтральным светом сером экране: К₁ кажется окрашенным в цвет своего освещения, а К₂ — нейтрально серым.

В первом случае (без использования экрана) общий цвет освещения определяется отраженным стенами комнаты. В результате цветовой адаптации этот цвет теряет

132

свою насыщенность и воспринимается как серый. Поэтому круг К₁, который отражает тот же самый свет, также воспринимается как серый, т. е. в соответствии со своей истинной окраской. Если отражающий окрашенный цвет круг К₁ воспринимается нейтральным, то отражающий ахроматический свет круг К₂ должен восприниматься окрашенным. Причем цвет К₂ должен так отличаться от серого, как серый цвет К₁ отличается от цвета своего освещения. Это значит, что цвет К₂ должен быть дополнительным к цвету освещения в первой комнате.

Во втором случае общая составляющая цветовой тональности видимых объектов задается нейтральным цветом экрана. Поэтому К₂, отражающий нейтральный свет, воспринимается серым, a К₁, освещенный хроматическим светом, видится в цвете своего освещения.

Очевидно, принципиально то же объяснение можно дать и константному восприятию окрашенных предметов. Например, при красном освещении зеленый предмет на сером фоне отражает примерно такой же свет, как серый предмет при ахроматическом освещении. Вспомним, однако, что в результате одновременного цветового контраста серое пятно, окруженное красным полем, воспринимается как зеленоватое. Поэтому в рассматриваемом случае предмет будет восприниматься зеленоватым, т. е. близким к своей действительной окраске.

Рис. 47. Схема опыта К. Коффки

133

Таким образом анализ восприятия цвета предметов свидетельствует о том, что работа относительно элементарных механизмов адаптации и контраста подчинена основной задаче восприятия — предметному отражению окружающего нас мира.

Зрительное восприятие пространства

Восприятие не могло бы выполнять свою ориентирующую функцию, если бы воспринимаемые предметы и сам наблюдатель не локализовались более или менее точно в окружающем пространстве. Наряду с другими видами чувствительности, зрение, как ее высшая эпикритическая форма, участвует в отражении пространственных отношений между предметами.

Неизменность основных черт внешнего пространства объясняют тот факт, что некоторые механизмы пространственного зрения, по-видимому, являются врожденными. Это прежде всего относится к физиологическим механизмам фузии, лежащим в основе бинокулярного зрения. Под фузией понимают объединение в единый образ изображений, проецирующихся на различные сетчатки. Такое объединение оказывается возможным лишь в том случае, когда объекты проецируются примерно на центральные ямки фовеа обоих глаз или точки, удаленные от середин центральных ямок на одно и то же расстояние и в одном и том же направлении. Эти пары точек называются корреспондирующими. Любые другие пары точек сетчаток называются диспаратными — когда монокулярные изображения проецируются на них, бинокулярного слияния, как правило, не происходит, и видимое изображение двоится. Большинство авторов объясняет фузию анатомно-физиологической спаренностью, корковых представительств сетчаток левого и правого глаз.

В то же время механизм фузии может работать только в сочетании с вергентными движениями глаз, обеспечивающими бинокулярную фиксацию предметов. В противном случае монокулярные поля зрения соответствовали бы разным участкам окружения, и их объединение, естественно, было бы невозможным. Совокупность точек пространства, которые при данном угле конвергенции проецируются на корреспондирующие точки сетчатки, называется гороптером. И. Мюллер первым доказал, что гороптер представляет собой окружность, проходящую через центры обоих глаз иточку

134

фиксации (рис. 48). Таким образом, необходимым условием биокулярного зрения является координация сенсорного механизма фузии с вергентными движениями глаз.

Как показали исследования М. Н. Денисовой и Н. Л. Фигурина, бинокулярная фиксация развивается в течение первых трех месяцев жизни ребенка. Следовательно, несмотря на врожденность ряда механизмов пространственного зрения, их координация осуществляется в ходе постнатального развития. Приводившиеся выше

135

данные о развитии восприятия в условиях сенсорной изоляции и оптических искажений показали, что при этом важную роль играют активные движения субъекта (см. стр. 22 и др.).

С помощью зрения удается определить все основные пространственные характеристики предметов: их направления, удаленность и величину.

Теория бинокулярного восприятия направления была разработана И. Мюллером и Э. Герингом, установившими закон идентичных зрительных направлений. По этому закону все объекты, проецирующиеся на одно и то же место сетчатки, воспринимаются в одном направлении, хотя, возможно, и на разных расстояниях. При бинокулярном восприятии в одном направлении видятся объекты, проецирующиеся на корреспондирующие точки сетчаток. Для центральных ямок сетчаток это направление совпадает с линией, проведенной через точку фиксации и середину линии, соединяющую оба глаза, т. е. точку, находящуюся в области переносицы^х).

Смысл закона идентичных зрительных направлений можно пояснить с помощью простого опыта, предложенного самим Э. Герингом.

Для этого нужно встать примерно в полуметре от окна, выходящего на улицу, закрыть правый глаз, а левый направить на какой-либо объект справа от себя, например, отдельно стоящее дерево. Фиксируя дерево, необходимо поставить на стекле точку, так чтобы она находилась с ним в одном направлении. Затем левый глаз закрывается, а правым глазом фиксируется отметка на стекле и все предметы, находящиеся в том же направлении, например, дом. После этого можно открыть оба глаза и направить их на отметку, которая сейчас частично закрывает и дерево и дом. Хотя и не всегда одновременно, довольно легко удается видеть дом, отметку и дерево в одном и том же направлении (см. рис. 49).

Для оценки направления большое значение имеют не только вергентные, но и саккадические движения глаз. С помощью саккадических

136

Рис. 49. Закон идентичных зрительных направлений Э. Геринга

движений глаз, как показали недавно американские психологи Л. Фестингер и Л. П. Кэнон (1965), удается оценить положение объекта в поле зрения значительно точнее, чем с помощью медленных следящих движений. Опыты этих авторов проводились в полной темноте. В половине случаев испытуемые должны были, отслеживая в течение минуты движения светящейся цели, указать место, в котором она исчезла. В другой половине опытов

137

цель вспыхивала на короткое время в одном из участков поля зрения и испытуемые фиксировали ее с помощью саккадических движений глаз. Оказалось, что локализация цели во втором случае значительно лучше, тем в первом.

Зрительное восприятие направления характеризуется высокой константностью и не меняется при движениях глаз и локомоциях наблюдателя. Этот вид константности получил название,стабильности видимого мира (см. стр. 35). В его основе лежит отражение стабильности и неподвижности нашего предметного окружения — деревьев, домов, линии горизонта и т. п. Устанавливаемая в ходе развития и предметной деятельности, эта стабильность сохраняется затем во время собственных движений наблюдателя. Характерно, что константность направления имеет место при активных движениях. В тех случаях, когда глаза пассивно сдвигаются в сторону, например, за счет надавливания на глазное яблоко пальцем, наблюдается кажущееся смещение всего видимого окружения в противоположном направлении.

Это обстоятельство служит одним из аргументов против объяснения стабильности видимого мира с помощью так называемой афферентной теории. (Ч. Шеррингтон, 1906). Согласно этой теории, проприоцепция глазных мышц содержит информацию о положении глаз в орбитах, позволяющую ЦНС игнорировать изменения зрительной стимуляции, вызванные движениями глаз.

Наиболее полное объяснение имеющимся фактам дает впервые предложенная Г. Гельмгольцем (1894) и Э. Махом (1885) иннервационная теория. Эта теория основана на предположении, что каждая глазодвигательная команда сопровождается прогнозом возможных изменений зрительной стимуляции. Если прогноз и фактическое изменение стимуляции совпадают, то никакого движения не воспринимается. На рис. 50 показана схема, предложенная в 1950 году немецким физиологом Э. ф. Хольстом для иллюстрации этой теории. Иннервационная теория объясняет возникновение кажущихся движений видимого окружения у больных с недавним параличем глазных мышц. В этом случае всякие попытки двигать глазом в сторону сопровождается восприятием скачка объектов в том же направлении. Возможно,

138

это происходит потому, что вследствие паралича центральный прогноз, связанный с моторной командой, не компенсируется соответствующей реафферентацией^х), что бывает в обычных условиях лишь при движении видимых объектов вместе с глазом.

Третье возможное объяснение стабильности видимого мира связано с подчеркиванием роли относительной локализации в оценке положения предметов. Действительно, взаимное расположение предметов в зрительном поле остается неизменным не только при движениях глаз, но и при локомоциях наблюдателя. Выделение этой информации достаточно для создания инвариантного образа окружения. Одним из сторонников этой точки зрения является английский кибернетик Д. М. Маккей (1956).

В самое последнее время были получены нейрофизиологические доказательства в пользу двух последних теорий. При этом оказалось, что иннервационная теория правильно предсказывает физиологические процессы на уровнях верхних бугров четверохолмия и латерального коленчатого тела,

139

т. е. на относительно низких уровнях зрительной системы. За несколько десятков миллисекунд до начала активного движения глаз здесь регистрируется смещение участка максимальной активности от нейронов, стимулируемых при данном положении глаз к нейронам, которые должны быть активированы лишь существенно позже, после осуществления самого движения (Вуртц, 1972). С другой стороны, кортикальные нейроны одинаково реагируют как на движение глаз в структурированном окружении, так и на аналогичное изменение зрительной стимуляции. Это доказывает, что на уровне коры основную информацию о движениях глаз, позволяющую учитывать их влияние на восприятие, несут целостные изменения зрительной стимуляции (Вуртц, 1971).

Трансформации проекций неподвижных объектов на сетчатку во время движений организма несут ему информацию об этих движениях и выполняют тем самым функцию зрительной кинестезии (см. стр. 51). Особенно возрастает роль зрительной кинестезии в тех случаях, когда наблюдатель не просто передвигается из одного места в другое, а делает это относительным неестественным способом, например, с помощью автомобиля, самолета или космического корабля. Как правило, собственно кинестезическая и вестибулярная информация оказывается в этом случае искаженной (см. стр. 241 и д.), и поэтому зрительная кинестезия остается единственным источником достоверных сведений о положении тела в пространстве. Характер изменения зрительной стимуляции иногда позволяет однозначно определить вид собственного движения. Так, на рис. 51 схематически изображена картина изменения восприятия летчика при посадке (А) и на бреющем полете (Б).

Наряду с определением направления для восприятия пространства решающее значение имеет восприятие его третьего измерения — глубины. В онтогенезе зрительное восприятие глубины появляется очень рано, уже в первые месяцы жизни ребенка. Можно, однако, предположить, что, как и в случае восприятия направления, становление и координация восприятия удаленности осуществляется в связи с первыми практическими действиями ребенка, предполагающими выделение пространственных отношений. Примером таких действий может служить акт хватания предмета.

140

Рис. 51. Зрительная кинестезия (по Г.-Л. Тойберу, 1961)
А — посадка, Б — бреющий полет.

Оригинальное исследование различения глубины детьми в возрасте от 6,5 до 14 месяцев было проведено американскими авторами Э. Гибсон и Р. Уок.

Эксперименты, в которых участвовало 36 детей, состояли в следующем. Ребенок помещался в центре стола, поверхность которого была покрыта толстым стеклом. Специально подобранное освещение делало стекло практически незаметным. Под стеклом находился окрашенный в крупную яркую

141

клетку линолеум. С одной стороны от ребенка линолеум лежал непосредственно под стеклом, с другой — помещался прямо на полу, на 1,5 метра ниже поверхности стола.

Рис. 51-Б. Бреющий полет.

Мать ребенка подходила к столу то с одной, то с другой стороны и, протягивая ребенку игрушку в течение двух минут, подзывала его к себе. 75% детей подползали к матери, когда их звали со стороны, где линолеум находился под стеклом. В тех случаях, когда мать подходила со стороны обрыва, где выкрашенная поверхность находилась на полу, только 8% детей направлялись к ней, 62% оставались

142

на месте, а 30% уползали в противоположном направлении (рис. 52). Авторы исследования сделали вывод, что дети, которые могут самостоятельно передвигаться, способны также зрительно оценить глубину.

А. В. Запорожец высказал предположение, что ребенок в этих опытах реагирует не на глубину, открывающуюся в обрыве, а на новизну ситуации, связанную с необходимостью перемещаться на новую поверхность. Это предположение подтверждают результаты контрольных опытов, в которых за пределами стола под стеклом помещали блестящую фольгу. В этом случае ребенок также оставался на границе двух разных поверхностей.

Восприятие удаленности объекта представляет собой перцептивное действие, которое может выполняться при помощи большого числа различных операций. Прежде всего различаютбинокулярные и монокулярные механизмы восприятия глубины.

В основе бинокулярного восприятия удаленности лежит бинокулярный параллакс — различие в проекционных отображениях объекта на сетчатке левого и правого глаз, возникающее вследствие различий в пространственном положении обоих глаз. Мерой

Рис. 52. Ребенок изучает земельный образ
(по Э. Гибсон и Р. Уок, 1960).

143

бинокулярного параллакса для данной точки пространства служит разность углов, под которыми она видна правому и левому глазу. Эта мера называется диспаратностью. Объекты, проекцирующиеся на корреспондирующие точки сетчаток, воспринимаются слитными и расположенными во фронто-параллельной плоскости, называемой ядерной плоскостью. Диспаратность в этом случае равна 0. Любая точка, лежащая вне гороптера, как, например, точка C на рис. 48, проецируется на диспаратные точки сетчаток. В этом случае диспаратность определяется разностью углов φ₁ и φ₂, под которыми точка C видна левому и правому глазу.

Лучшим доказательством роли диспаратности в восприятии глубины служат эксперименты с изменением этого фактора, проводимые с помощью оптических устройств — стереоскопа и его разновидностей.

Рис. 53. Схема призматического стереоскопа
(по Р. С. Вудвортсу и Х. Шлосбергу, 1956).

Первый стереоскоп был сконструирован в 1838 году английским физиком Ч. Уитстоном. Одна из его поздних модификаций показана на рис. 53. Это устройство позволяет

144

независимо предъявлять каждому глазу несколько различные изображения одного и того же объекта, называемые стереопарами. При этом наблюдатель видит единый трехмерный объект. Напротив, когда стереопары идентичны, воспринимается всего лишь плоская картина. Если поменять местами правую и левую стереопары, то выступавшие вперед части трехмерного объекта станут казаться расположенными дальше и наоборот (рис. 54).

Телестереоскоп и иконоскоп представляют собой вариант стереоскопа Ч. Уитстона, позволяющие видеть один и тот же объект под различными углами зрения. Если эти углы велики (рис. 55), то диспаратность оказывается завышенной. Это соответствует рассматриванию более далекого и более вытянутого в глубину предмета. Таким образом, телестереоскоп утрирует действительные различия в удаленности.

В случае иконоскопа диспаратность искусственно занижается и объемный предмет выглядит плоским, как икона (рис. 56).

145

Рис. 55. Зеркальный телестереоскоп.

Рис. 56. Иконоскоп.

146

Псевдоскоп позволяет предъявить левому глазу то, что обычно видит правый глаз и наоборот (рис. 57).

Рис. 57. Псевдоскоп.

При этом диспаратность оказывается обратной, так что удаленные детали объекта должны восприниматься ближе, а близкие — дальше. Как уже отмечалось выше (см. стр. 39) этот эффект имеет место не всегда (Б. Н. Компанейский, 1940; А. Пьерон, 1955).

В зависимости от величины диспаратности наблюдаются следующие качественно различные эффекты. Когда диспаратность невелика и объект проецируется практически на корреспондирующие точки сетчаток, то он воспринимается на том же расстоянии, что и фиксируемый объект. Минимальная диспаратность, приводящая к восприятию различий в удаленности, характеризует стереоскопическую остроту зрения. Обычно она равна примерно 15 угловым сек. Вплоть до значений диспаратности 15÷30 угловых мин. воспринимается единый объект, расстояние которого до ядерной плоскости возрастает с увеличением диспаратности. Эта область

147

значений диспаратности называется зоной Панума, по имени определившего ее в 1853 году немецкого физиолога П. Панума. При еще больших значениях диспаратности фузия оказывается невозможной, и возникает своеобразное явление, называемое бинокулярным соревнованием. Оно заключается в попеременном восприятии то одного, то другого изображения или их частей. Восприятие становится в этом случае необыкновенно лабильным, и на продолжительность видения одной из двух картин могут оказывать влияние такие факторы, как относительная яркость, количество деталей, значимость, степень внимания и т. п.

Единый трехмерный образ не является простым объединением воспринятых монокулярно диспаратных картин. На рис. 58 А, взятом из работы американского психолога Б. Юлеша (1964), не видно какой-либо формы ни на одном изображении, не заметно также и различий между ними. Когда же эти изображения предъявляются в качестве стереопар, возникает явно видимый объект, несколько выступающий из плоскости рисунка. Это происходит потому, что в одном из этих изготовленных вычислительной машиной идентичных узоров точек, незначительно смещена в сторону целая область, вследствие чего возникает эффективная диспаратность (рис. 58 Б). Поскольку исходный рисунок был случайным, смещение этого участка остается совершенно незаметным, пока изображения не предъявляются в качестве стереопар. Эти опыты показывают, что бинокулярное зрение в высшей степени чувствительно к пространственным различиям в стимуляции обоих глаз, даже когда при монокулярном наблюдении эти различия не осознаются наблюдателем.