Лекция 1. 23 страница

На практике используются такие способы: фами­лии соавторов приводятся либо в алфавитном порядке, либо по степени вклада каждого в данное исследова­ние (т. е. первым будет тот, кто внес наибольший вклад), либо по научному статусу соавторов. При первом спо­собе, однако, незаслуженно обойденными системати­чески оказываются те, чьи фамилии начинаются с последних букв алфавита. При втором — возникает непростая проблема «взвешивания» вклада каждого из соавторов. При третьем способе существует реальная опасность того, что основная доля престижа достанет­ся маститому ученому, фамилия которого в действи­тельности была включена лишь для того, чтобы сделать статью более «проходимой».

Впрочем, еще до того как результат исследования будет представлен в научном журнале или на научной конференции, он обычно проходит экспертизу, или рецензирование, специалистов — тех, кто считаются наиболее авторитетными в данной области знания. Более того, в современной науке стало правилом, что такому рецензированию подвергаются не только ре­зультаты уже проведенного исследования: очень часто финансирование исследовательских проектов осуще­ствляется на конкурсной основе. При этом решающую роль в определении победителей играет мнение, выс­казываемое экспертами.

Эта экспертиза (рецензирование) того, что делает­ся коллегами — еще одна роль, выполняемая ученым и имеющая особое значение для самоорганизации науч­ного сообщества. Такие экспертные оценки — один из основных механизмов, посредством которых сообще­ство определяет приоритеты развития соответствую­щей отрасли научного познания. Очевидно, на плечи тех, кто выступает в качестве рецензентов-экспертов, ложится бремя моральной ответственности за будущее своей области знания.

Бывают, однако, ситуации, когда рецензенты науч­ных журналов отвергают статьи достаточно высокого качества — то ли в силу того, что оказываются не в состоянии по достоинству оценить революционную идею, то ли из-за того, что автор и рецензент принад­лежат к конкурирующим и даже враждующим науч­ным школам. (Последнее, заметим, следует считать морально предосудительным.) Поэтому нередко разда­ются голоса, призывающие отказаться от института рецензентов в научных журналах. Сегодня, в эпоху электронных средств коммуникации, появляются ре­альные возможности создавать в Интернете любые научные (или, точнее, претендующие быть научными) тексты. Однако научный уровень таких публикаций, естественно, не гарантируется никем, и прежде все­го — научным сообществом.

Следующая роль, в которой приходится выступать ученому— это роль преподавателя. Сточки зрения интересов и потребностей науки преподавательская деятельность есть не что иное как участие в подготов­ке нового пополнения тех, кто впоследствии сам будет профессионально заниматься научной деятельностью.

Необходимо особо подчеркнуть, что процесс пре­подавания отнюдь не сводится к передаче студенту или аспиранту какого-то объема знаний и умений. Наряду с этим в ходе длительных непосредственных контак­тов студенты (аспиранты) усваивают и то, что принято обозначать такими не поддающимися строгому опре­делению терминами, как дух науки, традиции науки и т. п. Прежде всего сюда относятся те специфические ценности и моральные нормы, которые характерны как для науки в целом, так и для данной области знания. И если знания учащийся может, вообще говоря, почер­пнуть из учебной и справочной литературы, то в этой роли носителя и выразителя традиций и ценностей науки никто и ничто не может заменить ученого-препо­давателя (здесь вполне уместным будет и звучащее се­годня несколько старомодно слово «учитель»). Именно на нем лежит моральная ответственность за их сохра­нение и воспроизводство в последующих поколениях.

Возможны, вообще говоря, два способа передачи новичкам и усвоения ими принципов нормативно-цен­ностной системы. Первый — формальный — характе­ризуется тем, что ценности и нормы зафиксированы в виде некоторого устного или письменного кодекса. Удостоверив свою приверженность основополагаю­щим ценностям и нормам, новичок получает право самостоятельно заниматься соответствующими видами деятельности. Характерный пример здесь — клятва или присяга врача, которую должен дать каждый выпуск­ник медицинского института, чтобы получить право заниматься медицинской деятельностью (общеизвест­на, в частности, клятва Гиппократа). В этой клятве или присяге зафиксированы основные моральные нормы и требования, которыми ему надлежит руководство­ваться в своих действиях и взаимоотношениях как с пациентами, так и с коллегами.

Второй способ не предполагает такого формально выраженного кодекса. В этом случае ключевым оказы­вается неформальное личностное общение учителя и ученика-новичка, в ходе которого первый самим сво­им поведением демонстрирует образцы следования ценностям и нормам соответствующего сообщества, а второй непосредственно их усваивает. Именно таким образом осуществляется передача от поколения к по­колению принципов нормативно-ценностной системы научного сообщества.

Сходную функцию демонстрации образцов достой­ного поведения выполняет и обращение в процессе преподавания к конкретным эпизодам из истории на­уки, повествующим о деяниях и изречениях признан­ных лидеров научного сообщества в критических си­туациях. Такие освященные традицией образцы выс­тупают как примеры для подражания, помогающие определять достойную линию собственного поведения. Следует только иметь в виду, что выбор этих истори­ческих образцов в значительной степени определяет­ся не столько самой по себе историей науки, сколько существующими в данное время приоритетами исто­рически изменяющейся нормативно-ценностной сис­темы науки.

Очевидно, выполнение каждой из рассматривае­мых нами ролей требует от ученого больших или мень­ших затрат времени и сил. Эти ресурсы приходится отвлекать от собственно исследовательской деятельно­сти, так что выполнение таких ролей может восприни­маться как какая-то дополнительная обуза. Дело, одна­ко, в том, что деятельность ученого в этих качествах необходима для существования и воспроизводства са­мой же науки. Поэтому ученый, выступая в этих ролях, выполняет свой моральный долг перед научным сооб­ществом. Важно подчеркнуть и следующее обстоятель­ство: никто иной помимо самих же ученых не обладает ни той квалификацией, ни той компетенцией, которые необходимы для сколько-нибудь успешного выполне­ния этих ролей.

Еще одна роль, в которой сегодня все чаще прихо­дится выступать ученому— это роль консультанта, к которому обращаются при подготовке ответственных решений, когда требуется дать прогноз и оценку воз­можных последствий того или иного курса действий. Такого рода деятельность принято называть эксперти­зой, например, экологической, гуманитарной и т. п. Отметим, что ее появление и широкое распростране­ние — свидетельство очень высокого общественного авторитета науки в современном мире.

Следует подчеркнуть важное различие между той ролью эксперта-рецензента, о которой мы говорили ранее, и ролью эксперта-консультанта в данном слу­чае. Если эксперт-рецензент осуществляет свою фун­кцию в пределах научного сообщества, то эксперт-кон­сультант привлекается как представитель этого сооб­щества для участия в решении не собственно научных, а важных социальных, политических, народно-хозяй­ственных и т. п. проблем. Впрочем, нередко для подго­товки экспертного заключения приходится проводить и научные исследования.

Существенной особенностью такого рода экспер­тизы является ее междисциплинарный характер. Меж­дисциплинарный состав экспертных комиссий (коми­тетов) имеет принципиальное значение — во многом именно в междисциплинарном подходе и заключается смысл экспертизы, которая призвана сформировать многомерную картину анализируемой ситуации, мно­гостороннее представление о ней.

Каждый из экспертов, участвуя в работе комиссии, высказывает те суждения и воззрения, которые счита­ются обоснованными и достоверными в рамках пред­ставляемой им области знания. Особую трудность при проведении такой междисциплинарной экспертизы представляет поэтому подготовка единого заключения на основе столь разнородных и зачастую противоре­чивых знаний, предположений и оценок. Сами по себе дисциплинарные пристрастия экспертов вполне есте­ственны и объяснимы; существуют и методики, позво­ляющие минимизировать их влияние. Однако в деятель­ности экспертов-консультантов есть и такие составля­ющие, которые порождают сложности морального порядка.

Так, эксперт-рецензент выполняет свою роль, дей­ствуя в окружении коллег и подвергаясь с их стороны своеобразному контролю. Механизмы такой эксперти­зы позволяют в значительной мере сглаживать влия­ние крайних, необъективных точек зрения — напри­мер, за счет того, что рецензирование проводят неза­висимо друг от друга несколько экспертов. В отличие от этого эксперт, выступающий в роли консультанта, не контролируется коллегами, так что его субъективные предпочтения приобретают значительно больший вес.

Другая проблема, имеющая очевидное моральное измерение, заключается в том, что выводы, к которым приходит комиссия, всегда носят вероятностный харак­тер и не должны восприниматься как однозначные предписания. Однако авторитет комиссий бывает на­столько высок, что эта вероятностная природа зачас­тую упускается из виду; в результате же смысл заклю­чения экспертов искажается — оно понимается излиш­не категорично. А это, в свою очередь, может послу­жить основанием для серьезных ошибок при приня­тии ответственных решений. В такой ситуации мораль­ной обязанностью эксперта-консультанта является четкое указание на то, что его предложения и реко­мендации имеют ограниченную применимость. Но дело в том, что такого рода указания, отмечающие пределы компетенции эксперта, могут быть без достаточных на то оснований истолкованы как свидетельство его не­достаточной квалификации.

Здесь мы затронули одну из множества проблем, с которыми приходится сталкиваться ученому, когда он выступает в еще одной роли — роли популяризатора научных знаний и достижений. Подобно предыдущей, эта роль связана с активностью ученого за пределами научного сообщества. Деятельность ученого на этом поприще сопряжена со множеством проблем мораль­ного характера. То, что он может восприниматься ауди­торией, состоящей из неспециалистов, как оракул, который призван изрекать неопровержимые истины, — лишь одна из них, И поскольку таковы ожидания ауди­тории, от него могут потребоваться специальные уси­лия для их нейтрализации. Эффект этих усилий, одна­ко, может оказаться чрезмерным, так что аудитория будет попросту разочарована недостаточной опреде­ленностью информации, которая излагается от лица науки.

Ученые нередко с чрезвычайной неохотой относят­ся к выполнению этой функции. Действительно, она требует специфических способностей, развитием ко­торых, заметим, не занимается существующая система подготовки научных кадров. Отметим также, что уче­ному, выступающему в роли популяризатора науки, приходится взаимодействовать не только с аудитори­ей, но и с посредниками — журналистами, которые далеко не всегда бывают настроены доброжелательно. В целом взаимодействие ученых с представителями СМИ — это отдельная и притом весьма болезненная тема. Один из главных камней преткновения во взаи­моотношениях между ними — это то, что ученый обыч-


 

Раздел IV. Этика парии

но стремится как можно точнее выразить свою мысль, сопровождая каждый тезис уточнениями и оговорка­ми, тогда как с точки зрения журналиста главное — доходчивость и, более того, сенсационность и даже скандальность сообщаемой информации. И для дости­жения такого эффекта журналист зачастую легко жер­твует точностью и достоверностью. В результате же бывает так, что ученого охватывает ужас, когда он видит то, в каком виде изложил его соображения жур­налист.

И все же деятельность ученых, направленная на ознакомление широкой общественности с тем, чем они занимаются в лабораториях, становится сегодня все более и более важной и необходимой. Дело в том, что возможность получения ресурсов, необходимых для развития науки, во многом определяется уровнем до­верия общества к науке. В свою очередь, и та инфор­мация о результатах и перспективах исследований, которую сообщают ученые, привлекает все более ши­рокое внимание, особенно в тех случаях, когда иссле­дования касаются вопросов здоровья и безопасности людей.

Учитывая это обстоятельство, некоторые исследо­ватели, а также и научные учреждения уделяют все более серьезное внимание популяризации своей науч­ной деятельности и в целом тому, что можно назвать «работой с общественностью». Порой для этого внут­ри научных учреждений создаются даже специальные подразделения.

И эта активность исследователей порождает опре­деленные этические проблемы. Скажем, научные тра­диции предписывают, чтобы те сведения, которые адресуются широкой аудитории, предварительно были удостоверены научным сообществом. На практике это обычно достигается тем, что такие сведения первона­чально публикуются в научных журналах — напомним, что сам факт такой публикации означает определен­ную степень признания сообществом исследовательс­кого результата. В наши дни, однако, эта норма действу­ет не так уж непреложно — подчас СМИ сообщают о новых научных достижениях одновременно или даже раньше, чем специализированные научные издания. И, следовательно, широкая аудитория получает такую информацию, которая еще не прошла экспертизу на­учного сообщества. Это бывает особенно опасно, когда речь идет, к примеру, о новых методах лечения серь­езных болезней или о возможных негативных экологи­ческих, токсических, генетических и т. п. последствиях тех или иных широко распространенных в быту мате­риалов, технологий, продуктов питания, медикаментов и пр. Такая информация, с одной стороны, вызывает повышенный интерес аудитории, и, с другой стороны, может провоцировать в обществе необоснованные ожидания либо опасения.

Другая проблема состоит в том, что в контактах с широкой аудиторией наиболее успешными зачастую оказываются те, кто, хотя и не пользуется авторитетом в научном сообществе, тем не менее берется выступать с сенсационными заявлениями якобы от лица науки. В итоге получается, что людям более известны имена шарлатанов, будоражащих общественность, чем тех, кто ведет серьезные и ответственные исследования в этой области.

Учитывая нарастающую остроту проблем, связан­ных с информированием общественности о результа­тах научных исследований, английское Королевское общество — одна из самых авторитетных в мире науч­ных организаций — опубликовало в 2000 г. специаль­ное руководство, посвященное взаимодействию уче­ных с прессой. Вскоре Комитет по науке и технике Палаты лордов Великобритании поддержал эти реко­мендации и призвал редакторов СМИ следовать им.

В рекомендациях отмечается важность того, чтобы исследователи сообщали о своих результатах широкой публике, поскольку это позволяет показывать обществу потенциальную ценность их работы, а также способ­ствует росту репутации и их профессии, и учрежде­ний, в которых они работают. Вместе с тем сообщение результатов исследований налагает на исследователей обязательство излагать эти результаты точно и таким образом, чтобы свести к минимуму возможность иска­женных или необоснованных выводов. Это обязатель­ство особенно важно для биомедицинских наук, по­скольку люди могут связывать получаемую информа­цию с собственным состоянием здоровья или образом жизни.

Далее речь в рекомендациях идет о том, что мно­гие ученые бывают недостаточно искушенными в ка­честве интервьюируемых. Хотя для них не составляет труда обсуждать свою работу с коллегами на семина­рах и конференциях, однако информирование о ней широкой публики требует иного взгляда на вещи, хотя бы потому, что журналисты используют иные крите­рии, когда судят, насколько интересны и важны новые открытия. Научное сообщество и его организации дол­жны поощрять исследователей к открытому и ответ­ственному обсуждению своей работы с тем, чтобы соблюдалось равновесие между необходимостью под­держивать научную строгость с требованием излагать результаты исследований в форме, доступной для по­нимания широкой аудитории.

Особые требования предъявляются к четкому оп­ределению того, каков статус сообщения о проведен­ном исследовании. В частности, если результат еще не был опубликован в научном журнале, исследователь обязан указать это. Кроме того, необходимо учитывать следующие обстоятельства: I. полученные в исследовании результаты могут но­сить предварительный характер, а значит, не по­зволяют делать обоснованных обобщений; П. еще не было проведено повторных подтверждаю­щих исследований;

III. полученные результаты могут резко отличаться от предыдущих результатов в данной области;

IV. они получены на малой или нерепрезентативной выборке;

V. они могут быть основаны только на изучении жи­вотных;

VI. они могут опираться только на корреляционную связь.

Если в наличии сразу несколько из этих условий, то исследователю имеет смысл задержать сообщение о своих результатах до тех пор, пока не будут получе­ны новые подтверждения, и попытаться убедить в необходимости такой отсрочки журналиста, готовяще­го информацию для широкой прессы.

Следующее положение рекомендаций касается точности сообщаемой информации, в частности, тех выводов и следствий из выполненной работы, которые обычно больше всего привлекают внимание журнали­стов. Отмечается, что хотя ученый должен быть готов выделить наиболее интересные для широкой публики аспекты своего исследования, он тем не менее не дол­жен преувеличивать его важность. Если, например, полученные данные допускают несколько различных интерпретаций, необходимо представить каждую из них. Необходимо также по возможности показывать свою собственную работу в контексте сходных откры­тий в данной области; следует избегать спекуляций, опирающихся на мнения и взгляды, которые не имеют отношения к данному исследованию.

С особой ответственностью следует подходить к сообщению таких результатов, которые заставляют пересматривать вероятностные оценки заболеваемос­ти, смертности или риска для окружающей среды. Долг ученых и медиков состоит в том, чтобы предупреждать общественность о потенциальных опасностях и вместе с тем ставить ее в известность относительно новых возможностей улучшения здоровья и повышения безо­пасности. В то же время важно не вызывать необосно­ванного оптимизма, когда найденное в ходе исследо­вания представляется как «прорыв» или «чудодей­ственное средство», но и не возбуждать страхи и опасения, которые не обоснованы имеющимися дан­ными.

Далее в рекомендациях речь идет о том, что при обсуждении вопросов риска и безопасности ученые, выступая перед СМИ, обычно не склонны говорить об «абсолютной безопасности», поскольку учитывают наличие существенных неопределенностей. Аудитория же может истолковать такую позицию как «увилива­ние от ответа» или недостаточную уверенность. Уче­ным следует предвидеть возможность таких реакций, в то же самое время не отказываясь от строгого еле­дования принципам научности. В подобных случаях ре­комендуется, в частности, пользоваться сравнениями, например, указывая, что риск, связанный с х, эмпири­чески не больше, чем риск, связанный с у, где у — это то, что люди обычно считают безопасным.

Несомненный интерес представляет заключитель­ная рекомендация, которая касается того, как следует реагировать ученому, если журналист допустил неточ­ности или искажения. Ученый, — говорится в рекомен­дациях, — должен без колебаний высказывать свой протест как самому журналисту, так и редактору изда­ния, предпочтительно — в форме письма, имея в виду, что оно должно быть опубликовано. Даже если такой протест не станет достаточной компенсацией того вреда, который нанесен вследствие искажения, то по крайней мере он может сделать редактора более осто­рожным в будущем. При отсутствии надлежащей ре­акции исследователю рекомендуется обращаться в специально занимающиеся подобными вопросами ко­миссии, которые существуют в Великобритании, но которых, к сожалению, пока что нет в России.


МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКИЙ АВТОРИТЕТ НАУКИ: НАУКА КАК ИСТОЧНИК БЛАГА

 

Наше рассмотрение тех разнообразных ролей, в которых приходится выступать современному учено­му, уже привело к необходимости выйти за рамки внут­ренней этики и наряду с проблемами ответственности ученого перед своими коллегами затронуть проблемы социальной ответственности науки. Для систематичес­кого рассмотрения этой проблематики нам потребу­ется теперь обратиться к функциям науки как соци­ального института. Учитывая то, что было сказано в разделе, посвященном социологии науки, мы можем представить исторический процесс институционализа-ции науки как последовательное расширение спектра ее социальных функций.

От других социальных институтов науку отличает то, что это — институт по историческим меркам моло­дой, еще, видимо, не завершивший процесс своего окончательного формирования. Его зарождение при­нято относить к XVI — XVII вв., а в географическом от­ношении — к региону Западной Европы, прежде все­го — к Италии, Англии, Франции. Этот процесс инсти-туционализации науки включает в себя несколько взаимосвязанных сторон.

Во-первых, формируется социальный институт науки со специфической системой ценностей и норм.

Во-вторых, устанавливается соответствие между этой системой и нормативно-ценностной системой, характерной для общества в целом, для всей той сети социальных институтов, в которую теперь встраивает­ся новый институт. Соответствие это, как показывает исторический опыт, никогда не бывает полным, так что отношения между наукой и обществом всегда бывают более или менее напряженными. Это может выражать­ся в том, например, что господствующие в обществе ценности не позволяют развивать некоторые направ­ления исследований, осуществимые с точки зрения имеющихся у ученых знаний, средств и методов.

В-третьих, взаимоотношения между обществом и социальным институтом науки, коль скоро он в этом обществе сформирован, можно представить как взаи­мообмен различного рода ресурсами. Наука получает поддержку со стороны общества, а именно, финансо­вые, материальные, интеллектуальные и моральные ресурсы. Под моральным ресурсом имеется в виду общественный статус, престиж науки, необходимость существования в обществе некоторого уровня согла­сия по поводу того, что занятия наукой — дело по мень­шей мере небесполезное. Иначе говоря, общество дол­жно признавать ценность науки как таковой, а не толь­ко как источника каких-либо конкретных социальных благ. Формирование такого отношения к науке и есть один из решающих моментов процесса ее институци-онализации.

В свою очередь, наука в ходе взаимообмена дает обществу то, что общество считает важным, полезным и даже необходимым. Предоставление обществу каж­дого вида ресурсов, обеспечиваемых наукой, можно характеризовать как осуществление наукой соответ­ствующей социальной функции. Оформление и закреп­ление каждой из этих функций означает, что данная функция институционализировалась, т. е. что в обще­стве сложилась устойчивая система связанных с ней ожиданий.

Среди этих функций первой по времени возник­новения следует считать культурно-мировоззренчес­кую. Принципиальное значение с этой точки зрения имело возникновение и утверждение гелиоцентричес­кой системы Коперника. Она послужила поводом для резкого столкновения науки с теологией, которая в те времена занимала господствующие позиции в форми­ровании мировоззрения людей. Случилось так, что одним из опорных пунктов теологической картины мира оказался геоцентризм, так что острый конфликт между нарождавшейся наукой и теологией произошел на почве астрономии, хотя, наверно, он мог произойти и во многих других областях. Как бы то ни было, ко-перниканской революцией наука впервые заявила о своих претензиях на роль силы, предлагающей соб­ственные решения серьезнейших мировоззренческих вопросов.

Занятия наукой, до тех пор казавшиеся (а в изве­стной мере и действительно бывшие) чем-то сродни магии, алхимии или оккультизму, являвшиеся по боль­шей части уделом отшельников-одиночек, вдруг стали вызывать живой общественный интерес. А это, в свою очередь, открыло возможность воспринимать занятия наукой как достойное поприще для приложения соб­ственных сил и возможностей. Признание за научной деятельностью самоценного характера и стало нача­лом социальной институционализации науки.

Конечно, коперниканский переворот стал хотя и важным, но лишь одним из первых шагов в процессе утверждения ведущих позиций науки в формировании мировоззрения. Должно было пройти немало времени, вобравшего в себя такие драматические события, как отречение Галилея под давлением инквизиции от идей Коперника, острые идейные конфликты вокруг эволю­ционного учения Дарвина и многое другое, прежде чем общественный авторитет науки позволил ей стать ве­дущей силой в решении первостепенных мировоззрен­ческих вопросов, таких, как структура материи и эво­люция Вселенной, возникновение и сущность жизни, происхождение человека и т. д. Еще больше времени потребовалось для того, чтобы предлагаемые наукой ответы на эти вопросы стали ключевыми элементами того объема знаний, усвоение которого считается не­обходимым для каждого и который поэтому преподает­ся в системе общего образования.

По мере того, как утверждалась ценность науки в качестве авторитетной культурно-мировоззренческой силы, в общественном сознании формировалось новое отношение к ней. Вместе с тем эволюционировало и самосознание научного сообщества, воззрения ученых на смысл и задачи научной деятельности, на ее обще­ственную значимость.

Наиболее отчетливо это выразилось в представле­ниях, сложившихся в XVIII столетии, в эпоху Просве­щения. Если прежде господствовал взгляд на научные знания как на то, что доступно только избранным и открывает им путь к благу, то просветители существен­но раздвинули рамки социального воздействия науки. Видя в невежестве и суевериях основной источник всех пороков и зол в обществе, они считали распростране­ние научных знаний среди широких слоев населения решающим средством достижения социальной спра­ведливости и разумного общественного устройства.

В начале XIX века в связи с общим разочаровани­ем в итогах Великой Французской революции идеи Просвещения стали терять свои ведущие позиции. Однако укоренившееся благодаря ним понимание на­учного знания как самоценного и общественно значи­мого блага надолго осталось широко разделяемой пред­посылкой, исходя из которой обсуждалась социальная роль науки.

Иначе говоря, расширение объема научного зна­ния представлялось целью, не требовавшей какого бы то ни было внешнего оправдания. В качестве одной из ключевых социальных ценностей стал выступать и принцип свободы научных исследований. Всякое выс­тупление против этих установок воспринималось как проявление обскурантизма.

С течением времени культурно-мировоззренческая роль науки становилась все более значимой, и в наши дни она весьма внушительна. Вместе с тем сегодня с предельной ясностью обнаружилась и ущербность односторонней ориентации на науку в мировоззренчес­ком плане, необходимость единства науки с другими формами культуры, хотя реальное достижение такого единства — далеко не простая задача. Важно также иметь в виду, что в современных условиях осуществ­ление культурно-мировоззренческой функции лишь один из каналов воздействия науки на общество.

| Ценностные и моральные установки «большой науки»

Следующий этап социальной институционализа-ции науки приходится на вторую половину XIX — начало XX в. Принципиальное значение при этом имели два момента: осознание и обществом, и науч­ным сообществом экономического эффекта, который могут приносить научные исследования, и начавшаяся в этот же период профессионализация научной дея­тельности.

При этом в корне меняется само понятие о резуль­тативности научных исследований. Прежде в качестве законченного результата мыслилась главным образом теория, описывающая и объясняющая некоторую об­ласть явлений. Для достижения этой цели ученые со­здавали новые средства — будь то математический аппарат, физический прибор или устройство, позволя­ющее контролировать какие-либо химические превра­щения.

Теперь же все чаще осознается, что многие из этих средств можно использовать не только в научной ла­боратории, но и, скажем, в индустрии для получения новых материалов, новых продуктов и пр. Создание такого средства, а не только законченной теории, выступает как самостоятельный научный результат. Его могут оценить и признать не одни лишь коллеги по научному сообществу, но и предприниматели, и все те, кто связан с техникой и производством. А это, в свою очередь, не могло не сказаться и на системе ценнос­тей научного сообщества.

В результате этих трансформаций достаточно бы­стро выяснилось, что, казалось бы, абстрактные науч­ные исследования могут приносить вполне конкрет­ный, осязаемый и даже исчисляемый практический эффект. Таким образом, наука выявляет свои потенции силы, способной революционизировать технику и тех­нологию.

Эта вновь возникшая социальная роль науки полу­чает соответствующее оформление и закрепление: наряду с той наукой, которая существовала прежде и которую иногда называют «малой наукой», возникает «большая наука» - - i тая обширная сфера приклад­ных исследований и разработок. Массовый характер приобретает привлечение ученых в лаборатории и конструкторские отделы производственных предпри­ятий и фирм. Деятельность ученого здесь строится на индустриальной основе: он решает вполне конкрет­ные задачи, диктуемые не логикой развития той или иной области знания, а потребностями совершенство­вания, обновления техники и технологии. Соответству­ющим образом меняется и мотивация ученого, рабо­тающего в этой сфере: в ее основе оказываются не столько ценности искания истинного знания, сколько ценности получения нового практически полезного эффекта.








Дата добавления: 2014-12-18; просмотров: 718;


Поиск по сайту:

При помощи поиска вы сможете найти нужную вам информацию.

Поделитесь с друзьями:

Если вам перенёс пользу информационный материал, или помог в учебе – поделитесь этим сайтом с друзьями и знакомыми.
helpiks.org - Хелпикс.Орг - 2014-2024 год. Материал сайта представляется для ознакомительного и учебного использования. | Поддержка
Генерация страницы за: 0.021 сек.