ГЛАВА 10 КОНТРОЛЬНО-ИЗМЕРИТЕЛЬНЫЕ ПРИСПОСОБЛЕНИЯ КАК СРЕДСТВО УПРАВЛЕНИЯ КАЧЕСТВОМ ПРОДУКЦИИ 21 страница

Насколько недопустимо переносить строение частноправового отношения на публично-правовое отношение и, следовательно, возводить его в юридическое отношение вообще, можно ви­деть из ряда примеров. Было замечено, что «обязательное постановление о чистоте улиц, закон об обязательном оспопрививании доставляют выгоду всем и каждому, но никому не дают правомочия требовать от других выполнения предписанных действий; не всякий, кто защищен нормами, и управомочен ими». Но это не единичные случаи, а общее правило. В области государственного и админи­стративного права все сводится к учению об обязанностях агентов власти. В финансовом праве мы имеем дело с обязанностями гражданина уплатить налоги или пошлины и с обязанностями органов казенного управления взыскать таковые. В области уголовного права перед нами обязанность воз­держиваться от поведения, запрещенного уголовными законами, и обязанность судебных органов наложить наказание на человека, нарушившего запрет. Нигде во всей этой области публично-правовых отношений нет и речи о каких-либо правах лиц, несомненно заинтересованных в соблюдении предписанного нормами права поведения.

Если и говорят о праве судебного следователя, в случае встреченного сопротивления, требо­вать содействия как гражданского, так и военного начальства или о праве губернатора опротестовать постановление городской думы, признанное им незаконным или нецелесообразным, то в действи­тельности речь идет об обязанностях прибегнуть к таким мерам при наличности указанных в законе условий. За неосуществление своего права субъектам права грозит ответственность — вывод совер­шенно несообразный для субъективного права, которое есть только возможность, но не обязанность.

В частноправовом отношении правовой обязанности всегда соответствует субъективное право. В таком отношении различаются активная и пассивная сторона. Субъект отношения, на которого возложена правовая обязанность, называется пассивным субъектом. Субъект отношения, которому предоставлено охранять свои интересы обращением к содействию власти, называется активным субъектом, или субъектом права. Активные субъекты в частноправовом отношении точно определе­ны, тогда как пассивными могут быть не только точно определенные лица как в обязательствах, но и все вообще лица, подчиненные данной государственной власти, как в правах вещных, в правах лич­ной власти. В публично-правовом отношении субъектов права нет: правовая обязанность возлагается на точно определенных лиц, а заинтересованными лицами могут быть вообще все граждане данного государства.

В жизни встречается масса конкретных юридических отношений, из которых каждое имеет свои особые черты. Напр., если закон запрещает тайное присвоение чужих вещей, то существует масса индивидуальных случаев, когда тот или другой человек сознает себя обязанным, хотя бы по­давляя свои желания и соблазны, удерживаться от присвоения незаметно от собственника той или другой вещи.

Отделяя в этих отношениях наиболее общие черты и отбрасывая то, что составляет особенность того или другого отношения, мы получим типические юридические отношения. В конкретных отношениях нанимают дома, квартиры, торговые склады, пароходы, лошадей и т. п., а в типическом отношении остается наем вещи.

Совокупность норм, определяющих группу типических отношений, объединенных общею жи­тейскою целью, называется правовым институтом, напр. наследование по завещанию, право собствен­ности, брак.

С конкретными юридическими отношениями имеет дело судья при применении к ним норм права, с типическими юридическими отношениями имеет дело законодатель и ученый. [...]

[...] Субъект права. Слово «субъект», в применении к юридическому отношению, употребля­ется в двояком значении. Говорят о субъекте юридического отношения, понимая его или с активной стороны, как носителя права, или с пассивной стороны, как носителя обязанности. Чаще же говорят о субъекте права, имея в виду только того участника юридического отношения, которому принадлежит в нем право.

В настоящем изложении мы остановимся на субъекте права, оставляя до дальнейшего вопрос о субъекте обязанности. Мы ограничимся только частноправовым отношением, потому что лишь в нем имеется субъект права, и только активною стороною этого отношения.

Субъект права — это тот, кому объективное право присваивает в юридическом отношении субъективное право. Субъект права иначе называется лицом. Присвоение права субъекту, связывание права с субъектом заключается в том, что только ему дано осуществление интереса, обеспеченного нормами права, только от его воли зависит привести в движение социальный аппарат, обеспечиваю­щий его интересы.

Если субъективное право присваивается субъекту объективным правом, то субъект права есть ис­кусственный продукт творчества объективного права. Человек становится субъектом права не в силу своего человеческого происхождения или нравственного достоинства, а в силу веления объективного права. Субъект права — не антропологическое, а чисто юридическое представление. Субъект права не то же самое, что человек, — это только одно его свойство, созданное объективным правом.

Частноправовое отношение, в котором субъект права и субъект обязанности стоят друг против друга, как два необходимо друг друга восполняющие понятия, предполагает всегда наличность субъ­екта права. Если нет субъекта права, то нет и субъективного права, потому что никому не принадле­жащее право не может существовать. Если нет субъекта права, то нет и субъекта обязанности и са­мой обязанности, потому что нельзя быть обязанным в отношении никого. Следовательно, отсутст­вие субъекта права делает немыслимым существование юридического отношения. Между тем в нау­ку гражданского права проникло представление о бессубъектных правах.

В пользу бессубъектных прав высказался Виндшейд. К такому выводу этот ученый пришел, исходя из наблюдения, что в некоторых случаях имеются налицо права, хотя нет человека, к которо­му они были бы прикреплены. Если правовые отношения устанавливаются между людьми и возмож­ны правовые отношения без человека, которому присвоены были бы в них права, следовательно, необходимо допустить права без субъекта. Наиболее яркий пример такого состояния юридических отношений представляет наследство, как совокупность прав, оставшихся после умершего и не при­нятых пока наследником. Все это рассуждение покоится на основном недоразумении, будто человек и субъект права одно и то же. Но это неверно. Если наблюдаются случаи, когда права не связаны с определенным человеком, это еще не значит, что они не связаны с определенным субъектом. Все учение о бессубъектных субъективных правах, как таящее в себе внутреннее противоречие, не нашло себе поддержки в гражданском правоведении.

Способность стать и быть субъектом права называется правоспособностью или правовою лич­ностью. Правоспособность не есть особое право, а лишь условие для правообладания. Понятие о правоспособности должно быть отличаемо от понятия о дееспособности, как способности вызывать своими действиями правовые последствия. Сама дееспособность есть сложное понятие. Если вызы­ваемые действием последствия заключаются в установлении юридических отношений, из которых для действующего возникает право, то говорят об активной дееспособности. Если вызываемые дейст­вием последствия заключаются в установлении юридических отношений, из которых для действующе­го возникает обязанность, то говорят о пассивной дееспособности.

Дееспособность различается еще как общая и специальная, смотря по тому, относится ли она ко всем вообще юридическим сделкам или только к особым, как, напр., специальная активная дее­способность требуется для составления завещания.

Отличие правоспособности от пассивной дееспособности слишком очевидно, чтобы надо было разграничивать их: в первой идет речь о правах, во второй — об обязанностях. Легче допустить смешение между правоспособностью и активной дееспособностью, потому что и та, и другая имеют в виду обладание правами. Различие между ними обнаруживается в том, что правоспособность есть способность быть субъектом права и помимо своей воли, тогда как дееспособность есть способность сделаться субъектом права актом своей воли.

Правоспособность и дееспособность в активном ее значении не совпадают. Можно обладать правоспособностью и не иметь дееспособности. Так, напр., малолетние и сумасшедшие могут быть собственниками, кредиторами, но не в состоянии сами приобрести ни права собственности, ни права требования; за них приобретают все права состоящие при них опекуны.

Правоспособность не составляет естественного свойства человека, а есть создание объективно­го права. Поэтому она поддается историческим колебаниям. Не всякий человек признается всегда правоспособным. В истории мы знаем моменты, когда правоспособности лишены были рабы, ино­странцы, осужденные за тяжкое преступление. Правда, в настоящее время признается как общо принцип, что правоспособность составляет достояние каждого человека.

Если правоспособность и дееспособность создаются объективным правом, то они не могут за­висеть от частной воли. Ни по договору, ни по завещанию ни расширить, ни ограничить правоспо­собность и дееспособность невозможно. Юридически недопустимо отказаться по договору от права обращаться за защитой к судебной или административной власти. Недействительно завещательное распоряжение, которым наследодатель предоставляет своим малолетним внукам право самостоя­тельно продавать завещанный им дом или имение. [...]

[...] Признаются две категории субъектов прав: физические и юридические лица. Физическое лицо — это субъект права совпадает с человеком, юридическое лицо — это субъект права, не соот­ветствующий отдельному человеку.

Правоспособность физических лиц, или людей, имеет свой начальный и предельный момент. В настоящее время признается, что каждый человек должен обладать правоспособностью. [...]

[...] Наряду с физическими лицами стоят, в качестве субъектов права, юридическая лица. Такие лица называются, преимущественно в Германии, юридическими потому, что существуют только для юридических целей; они носят название моральных лиц, главным образом во Франции, потому что выходят за пределы физического мира, где имеются только люди; их называют, исключительно в Англии искусственными лицами, потому что они созданы творчеством человека.

Во всяком случае этот вид субъектов не совпадает с человеком. Едва ли можно сомневаться в правильности утверждения, что юридическое лицо — это то, что, не будучи человеком, признается со стороны объективного права способным быть субъектом права. Однако такое отрицательное пред­ставление многим кажется недостаточным, и на выяснение юридического лица с положительной стороны было затрачено немало научного остроумия. [...]

[...] Если юридическое лицо есть субъект права, созданный объективным правом, то отсюда следует, что юридические лица возникают не сами собой, а по воле закона. Различают специальное и общее разрешение. Специальное разрешение дается, в законодательном иди административном по­рядке, в каждом отдельном случае возникновения юридического лица. Таким путем возникают в России акционерные общества. Общее разрешение выражается в указании законом условий, при со­блюдении которых может возникнуть юридическое лицо по инициативе отдельных людей. Так воз­никает в России торговый дом.

Если юридическое лицо есть субъект права, созданный объективным правом, то объем его правоспособности определяется законом. Правоспособность человека как субъекта права определяется потребностью его физического и духовного существования; правоспособность юридического лица определяется той жизненной целью, для которой оно существует. [...]

[...] Объект права. Объект права составляет существенный момент, потому что только он оп­равдывает существование юридического отношения. Поэтому безобъектные права так же мало мыс­лимы, как и права бессубъектные.

Юридическое отношение, установленное между двумя субъектами, предоставляет одному власть в осуществлении своих интересов, которой обязан подчиняться другой, принуждаемый к тому правовым порядком. Что же составляет объект этой власти или права в смысл субъективном?

При такой постановке вопроса внимание обращается на объект власти: что составляет предмет обеспеченного законом господства? Власти, с точки зрения властвующего, противопоставляется подчиненность тех, на кого объективное право возложило обязанности. Отсюда стремление найти объект права в поведении пассивных субъектов.

«Если под объектом права понимать предмет, над которым господствует управомоченный в силу своего права, то имеется только один род объектов права — это люди. Потому что ведь все пра­ва, если исследовать их содержание, не что иное, как господство одного лица над другими». Но если объектом права и могут быть люди, как, напр., при рабстве, то нельзя сказать, чтобы только люди были объектами права. При таком взгляде совершенно невозможно провести различие между рабом как объектом права, и должником, обязанным исполнить принятое на себя по договору обязательство.

Может быть, объектом права является не сам человек, а только его воля, воля пассивного субъ­екта. Господство, к которому сводятся субъективные права, «предполагает неизбежно отличный от субъекта объект, которым не может быть что-нибудь иное, как подчиненная господству свободная воля». Однако совершенно очевидно, что человек не добивался бы прав, если бы все сводилось к подчинению ему воли пассивных субъектов. Эта подчиненность чужой воли — чрезвычайно важное средство, но это не то, на что направлено внимание субъекта. Притом воля, не выраженная внешне в действии, не поддается юридическому господству.

Возможно, что объект права следует искать именно в тех действиях, к которым обязываются пассивные субъекты велением объективного права. «В строго логическом смысле слова мы понима­ем под объектом все то и только то, на что направляется известная деятельность какого-нибудь опре­деленного субъекта». В этом смысле объектом права является требуемое нормами права поведение обязанного, т. е. действие или воздержание. Неправильность этой точки зрения, как и указанных вы­ше, заключается именно в неверной постановке вопроса. «Вопрос, что такое объект права, легко раз­лагается на следующие вопросы: что может желать норма права от тех, к кому она обращена; что требует юридическое отношение от своих субъектов; на чем настаивает правовое притязание в обра­щении к противной стороне; что требует правовая обязанность от обязанных, к чему он обязан?». С точки зрения закона, все дело в соблюдении установленного поведения, но, с точки зрения управомоченного, дело в том, что он выигрывает от такого поведения. Точно так же для обязанного субъекта дело не в том, что он должен что-то делать, а в том, что он должен делать. Объект права, конечно, не может быть иной, нежели объект обязанности, так как это соотносительные понятия. Внимание обоих субъектов, активного и пассивного, обращается на то, что одним приобретается, а другим те­ряется при установленном законом поведении. В объекте права скрещиваются интересы управомоченного и обязанного субъектов и юридическое отношение есть отношение вынужденно разграниченных интересов. Объект права следует искать в благах, обеспечиваемых правом как цели, а не в установленном поведении как средств.

С этой стороны следует признать правильным определение объекта права, как всего того, что служит средством осуществления разграничиваемых правом интересов. Насколько частноправовые отношения носят имущественный характер, настолько юридическое понятие об объекте права совпа­дает с экономическим понятием о благах. «Блага являются предметом многих наук, но каждая из них имеет дело с другими благами; поэтому каждая по-своему и различно определяет понятие о благе: гигиена иначе, чем этика, этика иначе, чем эстетика, эстетика иначе, чем наука о хозяйстве». Имеет ли правоведение свое отличное понятие о благе? Нет, никаких правовых благ (Rechtsgue) не сущест­вует, право лишь обеспечивает пользование благами, т. е. тем, что в действительной жизни признает­ся благом. Право разграничивает интересы, нормирует отношения на почве сталкивающихся интере­сов, и защита его потому и имеет значение, что оно закрепляет за человеком то, что тот ценит с точки зрения своих потребностей. Объекты права — это блага в экономическом смысле.

Политическая экономия признает блага двоякого рода: вещи и услуги. Таковы же главные ви­ды объектов права: вещи и действия других лиц. Но право обеспечивает, сверх материальных, также и нравственные интересы, кроющиеся в семейных отношениях, и в этом случае объектом права яв­ляются сами лица, жена, дети, опекаемые. Таким образом, объекты права представляют три вида: вещи, действия других и лица. Соответственно тому абсолютные права разделяются по объекту на три вида: а) права вещные, как право собственности, залога, пользовладения, в) права исключитель­ные, как авторское право, право на промышленные изобретения, с) права личной власти, как право мужа, право отца. Действие составляет объект относительных прав.

Под вещами мы понимаем ограниченные части материального мира. Едва ли удачно заменять в понятии о вещи материю силою на том основании, что «осуществлению человеческих интересов служит не инертная материя, а проявляющиеся в ней силы», и потому, что мы можем пользоваться силами природы без облечения их в материальный образ, как, напр., в деле электричества. Вещь есть часть внешнего мира по отношению к человеку, материальная часть которого не способна служить объектом права, пока не отделится от его тела, напр. волосы; но совершенно неправильно характери­зовать этот внешний мир как неразумный или несвободный, потому что этому противоречит причис­ление в известное время к объектам права людей, и сомнительно в применении к животным. Матери­альный мир в действительности является сплошным, и ограничение его по частям происходит по телеологическому началу. Материальная часть обособляется в представлении человека потому, что в таком виде получается возможность удовлетворения человеческих интересов. [...]

[...] Действия, приобретающие характер экономических услуг, служат объектом прав требова­ния по обязательствам. Человек находится почти постоянно в деятельности, а, с другой стороны, почти всякая его деятельность имеет перерывы. Следовательно, когда мы говорим о действии как объ­екте права, мы имеем в виду опять-таки некое телеологическое единство. Действие — это обособленная по макету, по времени или по результату часть деятельности человека, вызывающая в нас цельное эко­номическое представление. Для понятия о действии как объекте права экономическая точка зрения имеет решающее значение. Действия, лишенные экономической ценности, не могут быть объектами права.

Действия различаются как положительные и отрицательные. В первом случае обязанный субъ­ект должен что-то сделать, во втором — от чего-то воздержаться. Примером положительного дейст­вия служат обязанности приказчика, который должен выполнять торговые поручения, даваемые ему хозяином; примером отрицательного действия служит обязанность приказчика по оставлении долж­ности не наниматься к другому купцу, ведущему однородную торговлю. Воздержание, как действие с отрицательным содержанием, не тождественно с бездействием. В воздержании обнаруживается воля лица, тогда как в бездействии она отсутствует.

Положительные действия могут иметь своим содержанием: а) предоставить вещь в собствен­ность, такова, напр., обязанность продавца по договору купли-продажи; в) предоставить вещь в пользо­вание, такова обязанность домохозяина по договору имущественного найма квартиры; с)предоставить труд в пользование, физический, как при личном найме рабочего, или умственный, как при договоре доверенности. [...]

[...] Наконец, третьим объектом права являются лица. [...] Личность — это понятие юридическое, тогда как объект права есть то жизненное благо, пользование которым обеспечивается помощью права. Своими личными силами человек пользуется без помощи права. «Волевая власть челове­ка направляется не только на лежащее вне его, но и на его собственное лицо. Поэтому признание правовой власти над самим собой не содержит в себе противоречия». Но если власть есть возмож­ность навязывать свою волю, то как же может человек навязать самому себе свою волю и, особенно, какую помощь способно оказать ему право в этом случае? Если субъективное право есть власть, при­ обретаемая, независимо от фактической возможности, содействием правового порядка, воздейст­вующего на других лиц, то признание субъективного права на свое лицо несомненно противоречит понятию о субъективном праве. Допущение субъективных прав на самого себя стоит в противоречии с представлением о субъекте и объекте: если объектом мы называем нечто, находящееся вне воспри­нимаемого субъекта, как можно признать объектом субъективного права умственные силы самого субъекта? Конечно, интересы, связанные с жизнью, здоровьем, честью, именем человека, охраняются нормами объективного права, но только не предоставлением субъективных прав — здесь мы имеем дело исключительно с публичным пpaвом.

Некоторые экономисты, рядом с вещами и услугами, выставляют еще третий вид хозяйствен­ных благ — отношения, и туда входят и субъективные права. Но против включения прав в число благ, с точки зрения народнохозяйственной, выдвигается сейчас же возражение, — что от таких благ население не становится нисколько богаче. Права — это средства разграничения интересов, но не средства удовлетворения потребностей. Притом замечательно, что сами сторонники такого вида благ не решаются включить в этот разряд самое важное право — право собственности, потому что тут сразу обнаружилось бы искусственное удвоение народного богатства.

В соответствии с этим направлением и некоторые юристы признали, что объектом права может быть право (в смысле субъективном). Так, указывают право залога на право требования по обяза­тельству или право пользования (узуфрукт) на имущество, представляющее совокупность прав и обя­занностей. Этот взгляд разделяется довольно многими. Они выставляют то соображение, что нельзя отрицать действительности, которая указывает, как власть и интерес субъекта права направляется на ту именно ценность, какую представляет выгода, доставляемая обеспеченным юридически положе­нием. [...]

[...] Субъективное право. На пороге исследования понятия о субъективном праве мы встреча­емся с решительным отрицанием этого понятия. «Мой взгляд, — говорит Дюнкерт, — может выра­зиться в следующем кратком положении: имеются только обязанности, и нет никаких прав». В по­следнее время выразителем этого направления является Дюги. По его мнению, «в настоящее время складывается общество, из которого подлежит устранению метафизическое представление о субъек­тивном праве для того, чтобы дать место объективному праву, которое возлагает на каждого соци­альную обязанность выполнить определенное назначение и которое предоставляет совершать дейст­вия, какие требуются для выполнения этого назначения». Наблюдение над общественною жизнью обнаруживает нам только социальную солидарность, из которой вытекают правила поведения, и ин­дивидуальную волю, которой дано реализироваться, насколько она согласна с этими правилами. «Но мы нигде не видим юридического отношения между двумя предполагаемыми субъектами. Имеется субъективное юридическое положение, в котором есть возможность и обязанность; но не говорите, что имеется отношение между субъектом, который должен, и субъектом, который может». «Лучше всего, устранив совершенно понятие о субъективном праве, говорить просто: субъективное юридиче­ское положение, т. е. положение, социально обеспеченное и созданное сознательною волею индивида».

Не трудно заметить, что все это отрицание субъективного права есть не более как протест про­тив слова, а не означаемой им сущности. Субъективные права в гражданских отношениях, несомнен­но, существуют, и, пока они существуют, отрицание их совершенно невозможно.

Проблема субъективного права в высшей степени трудная. К ее решению подходили с двух то­чек зрения, прямо противоположных, пока в последнее время не обнаружилось стремление к их примирению.

С одной точки зрения, сущность субъективного права следует видеть в воле. Это так называе­мая теория воли, которая имеет главного представителя в лице Виндшейда. По мнению Виндшейда. выражение «субъективное право» употребляется в двояком значении: 1) как право на известное поведение со стороны лиц, обязанных в отношении управомоченного субъекта, напр., право собствен­ника, чтобы его вещь не трогали, чтобы возвращали по его требованию;

2) как право управомоченного субъекта на известное собственное поведение, напр., право соб­ственника переделать свою вещь, уничтожить ее, продать. Оба значения охватываются, по мнению Виндшейда, следующим определением субъективного права: предоставленное правовым порядком господство воли или волевая власть. В прежнее время в большом ходу была данная Виндщейдом формула субъективного права как Wollendurfen.

Теория воли, в своем зарождении, исходила, под влиянием гегелевской философии, из метафи­зической воли. Постепенно, с отстранением правоведения от метафизики, воля, положенная в основу понятия о субъективном праве, стала приобретать психологическое значение и, благодаря этому, вскрылись слабые стороны теории.

Безусловно неудачной следует признать пресловутую формулу Wollendurfen. которая должна указывать на пределы, до каких субъект смеет хотеть. Воле, в психологическом смысле, объективное право никаких пределов поставить не в состоянии. Желать можно беспредельно, нельзя только осу­ществлять свою волю в действиях. Вот почему некоторые заменяют формулу Виндшейда формулой Handelndurfen или Handelnkonnen, как пределы, в которых субъект может действовать под защитой объективного права, помогающего ему отражать противодействие других людей.

Если сущность субъективного права в воле управомоченного субъекта, то как объяснить при­знание прав за три, у кого воли нет? Узкими, лишенными воли, субъектами права Иеринг считает малолетних, душевнобольных. Следует, впрочем, заметить, что дети и сумасшедшие не лишены воли в психологическом смысле, только что закон не признает юридического результата за их действиями, т. е. волеизъявлениями. Все же остается верным, что для субъективного права, принадлежащего ма­лолетнему или сумасшедшему, решающею оказывается воля их опекуна.

Если субъективное право — это воля управомоченного субъекта, хотя бы и ограниченная объ­ективным правом, как возможно существование субъективного права при отсутствии воли у волеспособного субъекта? Такой пример Тон видит в том случае, когда кредитор, не желающий принимать платежа от должника, все же остается субъектом права.

«Каждый акт человеческой воли, — замечает Еллинек, — должен иметь определенное содер­жание. Нельзя просто хотеть, а можно лишь хотеть чего-нибудь, так же, как мы не просто видим, слышим, чувствуем, мыслим, потому, что всякое чувственное восприятие и духовное переживание должно иметь некоторое содержание. Психологически невозможно, чтобы хотение само по себе бы­ло признано и обеспечено правовым порядком. Только хотение чего-нибудь может быть содержани­ем правообеспечивающих норм».

Против теории воли выдвинулась теория интереса в разработке Иеринга. «Воля не есть цель и двигательная сила прав; понятия воли и власти не в состоянии дать нам практическое понимание права. Право, как продукт народной жизни, образующийся вследствие борьбы между различными элементами этой жизни, с целью установления человеческого общежития, существует не только для того, чтобы осуществлять идею абстрактной правовой воли, а для того, чтобы служить интересам и целям гражданского оборота». Не воля, а интерес лежит в основе субъективного права. В субъектив­ном праве следует различать два момента: субстанциональный или материальный момент, в котором выражается цель права, т. е. польза, выгода, доставляемая правом, и формальный момент, который относится к этой цели как средство, т. е. иск. Первый момент есть ядро, второй — закрывающая его скорлупа. В соответствии с тем Иеринг дает краткую формулу понятия о субъективном праве — это «юридически защищенный интерес».

Против теории интереса было выставлено много возражений.

Прежде всего, не выдерживает критики краткая формула, в которой хотел Иеринг выразить по­нятие о субъективном праве. Интерес только цель, а не сущность права. В свое определение Иеринг внес только ядро, позабыв о скорлупе, между тем как юридическая сторона субъективного права заключается именно в обеспеченности интересов, как это в другом месте признал и сам Иеринг. Но и независимо от неудачной формулы, не соответствующей даже духу учения Иеринга, са-мая мысль связать субъективное право с интересом представляется некоторым совершенно недопус­тимой. Против этой связи указывают на то, что интересы защищаются и без субъективных прав. Это случай рефлективного действия прав, которое было развито тем же Иерингом, и действительно плохо согласуется с определением субъективного права как юридически защищенного интереса. Интересы обеспечиваются действием объективного права и там, где нет субъективного права. Напр., жильцы нижних этажей весьма заинтересованы в точном соблюдении договора между домохозяином и нани­мателем верхней квартиры, в силу которого домохозяин обязывается освещать лестницу лампой. Нельзя не признать противоречия между пониманием субъективного права как юридически защи­щенного интереса, и допущением юридически защищенных интересов без субъективного права.

С другой стороны, указывают на то, что субъективное право существует и без защищаемого интереса. «Несомненно с юридической точки зрения, что наши права могут продолжаться и нередко продолжаются вопреки нашим интересам, а во всяком случае при отсутствии с нашей стороны соот­ветствующего содержанию права интереса». Право может быть приобретено без соответственного интереса и даже вопреки ему, напр., собственник земли приобретает право собственности на зайцев, явившихся в его огород уничтожать капусту; приобретенное право не прекращается вследствие потери интереса, напр. право мужа по отношению к жене и обратно, хотя у супругов сильное желание развязаться друг с другом. «Защита интереса против воли заинтересованного — это внутреннее про­тиворечие».