Переход к экономическим формам управления

Став у руля ВСНХ, П. Богданов оказался во главе крайне централизованной системы управления промышленностью, сформированной в годы «военного ком­мунизма». Главным тогда для всех без исключения предприятий было стремле­ние любыми средствами выполнить доведенные «сверху» директивные задания, а вся произведенная продукция, минуя рынок, поступала в ведение соответствую­щего подразделения государственного аппарата. Национализация, проведенная в «планетарном» масштабе, принудительный, скудно оплачиваемый труд привели, как уже отмечалось, к резкому падению производительности и качества труда, к колоссальному росту себестоимости продукции (прежде всего за счет увеличе­ния накладных, административно-управленческих расходов), к крайней убыточно­сти сферы материального производства в целом.

Требовалась серьезнейшая реорганизация системы управления, в основе которой лежала бы идея сочетания экономических форм с методами централизованного хозяйственного руководства. И с самого начала своей деятельности во главе штаба народного хозяйства П. Богданов четко изложил свое видение ноной системы. «Правильнои хорошо управлять, — писал он, — мы можем, только положив в основу следующий принцип: децентрализация самого управления про­мышленностью, приближение к фабрике и заводу органа управления и в то же время централизация руководства всей промышленностью в целом»⁷², По мне­нию П. Богданова, эффективной производственная деятельность может быть лишь тогда, когда вся хозяйственнаяжизнь пронизана духом демократии, когда наделенныереальной,«наибольшей», употребляя его слово, самостоятельностью местные органы (совнархозы и отдельные предприятия) сами организуют хозяйство, «поддерживают и развивают его собственнымисвоими ресурсами, выделяя в аренду то, с чем они не могут справиться»⁷³. Центр же должен сохранить за собой главным образом общее руководство, включающее в себя установление определенного производственного плана и обеспечение выполнения обязательных государственных заказов. И поскольку административ­ные, «главкистские» методы не обеспечивают необходимой демократизации хо­зяйственного управления, а наоборот, чужды ей, постольку нужны новые формы и методы, пробуждающие инициативу мест, резко расширяющие их самостоятель­ность, активизирующие работу рыночного механизма⁷⁴.

Какие же мероприятия необходимо осуществить для достижения качественно нового экономического состояния? Во-первых, в определенной степени сократить государственный сектор, включая частичную денационализацию средств про­изводства и уменьшение рабочей силы, задействованной на государственных предприятиях. Помимо приватизации части национализированной собственности некоторые предприятия, эксплуатация которых невыгодна государству, целесооб­разно сдавать в аренду отечественным предпринимателям и кооперативам или представителям иностранного капитала на правах концессий. Во-вторых, это децен­трализация управления предприятиями, перевод их на самоокупаемость и хо­зяйственный расчет. В-третьих, — раскрепощение труда, отмена трудовой повинности и возвращение к свободному договору найма, а также изменение форм оплаты труда, переход к сдельным и коллективным формам и системам заработнойплаты. Наконец, в-четвертых, — экономическое регулирование производства посредством финансово-кредитных рычагов.

Это направление особо подчеркивалось в специальной справке, подготовленной Президиумом ВСНХ для СНК в июле 1922 г.; «В условиях новой экономиче­ской политики, - говорится в ней, - момент экономического регулирования промышленности выступает на первое место... Теперь, во время быстрого роста денежных отношений в стране, финансирование и кредит являются самым могу­щественным орудием в руках регулирующего центра. Политика центра, тарифов, ссуд, промышленного кредита — вот какими средствами только возможно в настоящее время добиться серьезных результатов на основе принципов новой экономической политики»⁷⁵.

Только такая перестройка управления, считал П. Богданов, будет действительно способствовать достижению главной для того периода цели — быстрейшему

восстановлению разрушенных войной производительных сил страны, и прежде всего восстановлению тяжелой промышленности. Но в отличие от многих эконо­мистов своего времени П. Богданов хорошо понимал, что решение этой сложней­шей задачи немыслимо без восстановления мелкого производства. «Необходи­мо, — отмечался, — дать возможность вертеться машинам тех тысяч и десятков тысяч фабрик и фабричек мелких и средних, которые могут обеспечить кресть­янство, но которых мы пустить не можем, потому что на всю эту мелочь у нас не хватит сил и средств, потому что нам нужно думать о более крупном» ⁷⁶. Поэтому П. Богданов считал совершенно оправданным, экономически целесообразным со­трудничество с частным капиталом, использование аренды, поощрение развития кооперации и мелкой кустарной промышленности. По его мнению, мелкие пред­приниматели и арендаторы, как правило, хорошо знают местные ресурсы, «трудно поддающиеся учету из центра», местный рынок и его нужды и способны быстро и эффективно организовать производство.

Президиум ВСНХ под руководством П. Богданова разработал и издал специаль­ную инструкцию о порядке сдачи в аренду государственных предприятий, как правило, бездействующих либо слабодействующих⁷⁷. Заключая арендный дого­вор с кооперативами или частными лицами, государство оставляло за собой пра­во обязать арендатора сдавать часть изготовляемой продукции государству или выполнять заказы из государственного сырья. Если арендатор производил про­дукцию из своего сырья, то в этом случае продукция сдавалась государству уже по рыночным ценам. Договора об аренде заключались обычно на непродолжи­тельный срок от 1 до 6 лет, что являлось фактором, сдерживающим активность арендаторов. Будучи заинтересовано в продукции арендованного предприятия, государство отпускало ему сырье, материалы, топливо.

В свою очередь арендатор обязан был вернуть стоимость полученных ценностей в виде готовой продукции, объем которой обусловливался договором. В зависи­мости от значимости продукции и условий договора процент отчисления на от­дельных предприятиях колебался от 3 до 12 %. Контроль за производственной деятельностью арендных предприятий осуществляли губсовнархозы. Уже к кон­цу 1921 г. было сдано в аренду 3860 предприятий и 1000 шахт, рудников⁷". Достаточно энергично, особенно в торговле, развивался и частный капитал. На­пример, в розничном товарообороте его доля составляла примерно 75%, а на сельском рынке — 80 % ⁷⁹.

Как относился П. Богданов к аренде, к частному капиталу? В целом, гораздо мягче, чем многие другие экономисты и хозяйственные руководители страны, хотя он считал, как и все без исключения русские марксисты-телеологи того времени, что социализм и частная собственность несовместимы и чужеродны, что частный капитал есть зло, свидетельствующее не о приближении к социализму, а об отдалении от него. Вместе с тем, по его мнению, частная промышленность и торговля могут быть «в известных пределах» объективно полезны и нужны для развития государственного хозяйства, особенно с точки зрения восстановления и поддержания связи между городом и деревней, рабочим классом и крестьян­ством.

Видимо, П. Богданов полностью разделял мнение, согласно которому если кошка и не того цвета, то этот недостаток вполне искупается ее способностью хорошо ловить мышей. Вот как звучала эта мысль в устах самого П. Богданова: «Таким образом, — писал он, — мы как будто бы, с одной стороны, восстановляем частного собственника и этим самым как бы вредим себе, с другой стороны, благодаря частному собственнику мы насыщаем крестьянство товарами, кресть­янство получает то, что ему нужно, крестьянство благодаря этому чувствует себя спокойнее, — тем самым крестьянство в полной мере становится нашим»⁸⁰.

К сожалению, через некоторое время был «изобретен» иной способ привлечения крестьянства, далекий от богдановского толкования, а вместе с ним, с этим спосо­бом, окончательно было преодолено богдановское дуалистическое видение част­ной собственности; последняя отныне представала лишь как олицетворение неизлечимых пороков общества, как символ старого «загнивающего и умирающего» мира, одно упоминание которого вызывало у всех «простых советских людей» пароксизм неприятия.

И наоборот, синонимом неудержимого общественного прогресса стала канонизи­рованная «общенародная» (государственная) собственность, незыблемый фунда­мент экономического базиса, ничем не компенсируемый, животворный источник «великих побед и свершений». Подобное понимание собственности приобрело исключительный характер, превратившись в некую, не требующую каких-то осо­бых теоретических доказательств и практических подтверждений, аксиому.

Впрочем, роль таковых успешно играли те многочисленные высказывания клас­сиков марксизма-ленинизма, в которых институты частной собственности и наем­ного труда подвергались остракизму, публичная же собственность, особенно в форме государственной, наоборот, всячески прославлялась, ибо она несла челове­честву избавление от тягостных пут эксплуатации.

Думается, есть все основания утверждать, что П. Богданов был применительно к своему времени и к своему кремлевскому статусу прогрессивно мыслящим экономистом. Вполне положительно он относился и к возможности привлече­ния иностранного капитала в форме концессий и займов, не проявляя в этом вопросе ни распространенного комплекса в виде «коммунистического чван­ства», ни столь знакомого нам по парламентским прениям панического стра­ха перед мрачными перспективами «продать Родину иностранному капиталу», «сдать Россию в аренду», «оказаться в долговой яме» и т. д. П. Богданов споко­ен и рассудителен, ему чужды самолюбивые, а то и воинствующие настроения «социалистического изоляционизма». «Привлечение иностранного капитала совершенно неизбежно, — доказывал он, — так как оборудование целых отраслей нашей промышленности полностью зависит от заграницы, поскольку никогда в России они собственнымисредствами не создавались и не поддерживались». Эти отрасли, по допущению автора, целесообразно и впредь «известный проме­жуток времени» поддерживать за счет привлечения иностранного капитала, а так же иностранной техники⁸¹.