Индивид в группе: возросшая мощь или потеря эффектив­ности?

Большинство задач, встающих перед людьми, требуют коллектив­ных усилий. Совместно несколько человек могут достичь результатов, которых даже ценой неимоверного напряжения сил никогда бы не смог достичь человек в одиночку. Как бы ни был талантлив, усерден, умен или силен человек, его возможности достичь значительных целей чрез­вычайно ограничены.

Глядя на египетские пирамиды или Великую китайскую стену, преж­де всего поражаешься тому, как без специальных машин, лишь органи­зуя и соединяя ограниченные силы множества людей, можно было по­строить такие гигантские сооружения. Объединенное тысячекратно простое физическое усилие обыкновенного рядового человека превра­щается в исполинскую мощь, способную созидать рукотворные горы.

Ни развитие общества, ни бурный прогресс техники не изменили этого правила. И сейчас, пытаясь выполнить даже несложную задачу, человек думает о том, как найти, организовать и заинтересовать людей, способных вместе составить тот коллективный ум, ту общую силу, ко­торой по плечу выполнение задуманного.

Как же, по каким законам происходит рождение этой таинственной коллективной мощи? Может быть, «чувство локтя» или дух соревнова­ния стимулируют индивидуальные усилия, позволяя достигать той про­дуктивности, которая невозможна в одиночку?

То, что работа в группе благотворно сказывается на индивидуальной результативности, подтверждается и некоторыми исследованиями. Так, исследователи отмечают, что при совместной деятельности идентичные проблемы решаются лучше, чем при их индивидуальном решении, что в группе индивид совершает меньше ошибок и демонстрирует бо­лее высокую скорость решения задач и т.д.

Такой эффект объяснялся возрастающей сенсорной стимуляцией: сам факт присутствия других людей, работающих рядом над той же самой задачей активизирует индивида, положительно влияя на его про­дуктивность. Это явление получило в социальной психологии назва­ние эффекта социальной фацилитации, сущность которой сводится к тому, что присутствие других людей облегчает действия индивида, способствует им.

Впрочем, обнаруженная закономерность не является бесспорной: в ряде экспериментов был продемонстрирован прямо противоположный эффект — под влиянием группы действия индивида становились ско­ванными и заторможенными. Этот феномен был назван эффектом ингибиции.

Тем не менее именно социальная фацилитация приобрела гораздо большую известность, и ее наличие нередко стало рассматриваться как универсальная характеристика групповой деятельности. При этом не всегда отмечается тот момент, что исследования фацилитации в основ­ном проводились на так называемых группах членства, в которых ре­альное групповое взаимодействие отсутствовало. По сути дела, речь шла не о групповой деятельности, а о влиянии на индивидуальную дея­тельность присутствия других людей. То, что «на людях и смерть крас­на», отмечено и в народном фольклоре, но правильно ли феномен соци­альной фацилитации переносить на совместную работу рабочей группы? А ведь организационных психологов интересует именно это.

Тем не менее представление о возрастании индивидуальной эффек­тивности в группе стало чрезвычайно распространенным не только в общественном сознании, но и в поведенческих науках. Некоторые ав­торы для того, чтобы наглядно показать этот групповой «прирост», ис­пользуют нехитрую арифметическую метафору:1+1>2 или 2+2>4. Представление о том, что групповая работа приобретает новое качество, а продуктивность группы значительно превышает простую сумму индивидуальных усилий, по-видимому, также оказалось близким тем идеологиям, которые отстаивают примат коллективного над индивиду­альным.

Однако в какой мере достоверны выводы «здравого смысла» и можно ли противоречивые результаты, полученные в довольно специфических условиях, распространять на групповую деятельность в целом?

В обыденной жизни людям нет особого резона ломать голову над достоверностью или ограниченностью имеющихся у них представле­ний и знаний. Несоответствие житейской мудрости более объективно­му научному знанию в нормальной человеческой жизни необремени­тельно: житейского опыта и здравого смысла вполне хватает, чтобы успешно решить большую часть повседневных проблем.

Положение меняется лишь в том случае, когда житейская мудрость переносится в ситуации, требующие большей точности и объективно­сти. Может ли, например, менеджер поручить группе из четырех ра­ботника? При этом нас интересует не волевой акт менеджера, а принципиальная возможность четырех работников совместно вы­полнить за день четырехдневную работу отдельного работника.

Если же в группе действительно существует прирост производитель­ности, то вопрос приобретет несколько иную форму: может ли указан­ная группа выполнить, скажем, пятидневную индивидуальную норму? Точный ответ на этот вопрос имеет чрезвычайную важность для орга­низации, во многом определяя и ее планирование, и распределение ре­сурсов, и, в конечном счете, эффективность и прибыль.

Для того, чтобы обоснованно ответить на этот вопрос, потребуется более объективное знание о том, каких результатов может добиться человек в одиночку и как изменяются его возможности, когда он работает совместно с другими. Так все же две головы лучше, чем одна, или нет?

В введении к книге уже упоминался эксперимент с обезьянами, кото­рые для того, чтобы достать высоко подвешенный банан, должны были поставить несколько ящиков друг на друга. При этом, если в одиночку обезьянам было вполне по силам выполнить подобное задание, то при совместных усилиях они так настойчиво «помогали» друг другу, что очень скоро вообще оставляли надежду достать заветный плод. Существуют, конечно, более успешные примеры кооперации животных, однако в лю­бом случае, совместный «труд» обезьян явно не делает одну «обезья­нью силу» более мощной. Однако, разумеется, человеческая цивилиза­ция шагнула так далеко, что прямые параллели вряд ли могут быть оправданы. Некоторые философы прошлого века утверждали, что труд — качественно новая форма деятельности, которая и сделала человека че­ловеком. Обоснованного научного подтверждения эта гипотеза так и не получила, но в любом случае «очеловеченность» труда, по-видимому, должна проявляться, прежде всего, в его совместных формах.

Приходилось ли вам задумываться над тем, почему, например, в спорте игровые противоборства проводятся в основном между командами численностью из 6 или11 человек? В этом смысле особенно интересны так называемые аддитивные виды состязаний, где победа достига­лся суммарным усилием всей команды. Так, в гребле соревнуются экипажи численностью не более восьми человек. Почему?