Основные черты права средневековой Индии.

Источники права.Правовая система средневековой Индии подверглась значительным изменениям под влияни­ем мусульманского права, привнесенного в страну мусуль­манскими завоевателями. После установления мусульманс­кого господства в Индии сфера применения местного пра­ва, права дхармашастр была сужена как по кругу лиц, так и по кругу отношений, регулируемых нормами этого пра­ва. Уголовные дела должны были рассматриваться мусуль­манскими судьями на основе норм мусульманского права, которое в этой своей, части приобрело территориальный характер, т. е. применялось ко всем жителям завоеванных территорий. Действие норм мусульманского уголовного права с его архаическими концепциями, искусственной, малоэффективной системой доказательств продолжалось до 1832 года, когда колониальными властями был принят за­кон об отмене применения его норм ко всем немусульма­нам.

Все то, что считалось непосредственно связанным с религией, — брачно-семейные отношения, наследование, деятельность религиозных учреждений — регулировалось персональными правовыми системами: мусульманским пра­вом, если речь шла о мусульманине, и индусским правом, если дело касалось индуса. Кроме того, мусульманское за­воевание мало затронуло кастовые и общинные порядки, где продолжали действовать панчаятные, кастовые суды, рассматривающие и преступления на основе местного обыч­ного права.

В средневековой Индии начался интенсивный процесс переосмысления, критического исследования, истолкова­ния древнего права дхармашастр, его приспособления к новым условиям. Результатом этого процесса было появле­ние многочисленных правовых трактатов, комментариев к тем или иным дхармашастрам или сборников высказыва­ний индусских религиозных авторитетов по тем или иным

предметам правового регулирования (нибандх). Коммента­рии и нибандхи стали со временем играть роль главных источников индусского права. Устранение авторами дигест (нибандх) и комментаторами противоречий, неясностей, пропусков в праве дхармашастр привело к тому, что не­посредственное толкование дхармашастр в судах не при­знавалось впоследствии достаточно надежным и авторитет­ным.

Одним из ранних комментаторов был Асахайя (приблизительно VII в.), перу которого принадлежит са­мый популярный комментарий к дхармашастре Нарада -Нарадабхазиа. Особенно часто переписывались и коммен­тировались Законы Ману. До нашего времени дошли такие комментарии к Законам Ману, как Бхаруччи (VIII в.), Мед-хатитхи (IX в.), Гавиндараджи (XII—XIII вв.) и др.

Неоднократно комментировалась и другая известная дхармашастра — Яджнавалкья. Митакшара — самый рас­пространенный комментарий на Яджнавалкью, написанный в XI в. Виджнанешварой, дал название одной из двух глав­ных школ индусского права, которая наиболее распрост­ранена в Индии. Основателем другой школы индусского права — Даябхаги, получившей распространение в Бенга-лии и Ассаме, был Джимутавахана, создавший в XII в. ни-бандху, в которой по-иному, чем в Митакшаре, решались некоторые вопросы наследственного права и раздела иму­щества в большой индусской неразделенной семье.

Комментарии в период индийского средневековья, так же как дхармашастры в древности, не были вытеснены го­сударственными узаконениями. Этой особенности развития индусского права можно найти ряд объяснений. Следует от­метить, что некоторые комментарии писались по поруче­нию правителей и действовали с их санкции. Среди коммен­таторов было много официальных лиц высокого ранга.

В средневековой Индии до прихода мусульманских завоевателей в XIII в. не было государственного единства, что предопределяло партикуляризм права. Литература нибандх - - тематических сборников цитат по определен­ным институтам права — была продиктована в значитель­ной мере стремлением согласовать, привести к единому знаменателю положения различных авторов дхармашастр, что могло быть достигнуто путем создания новых право­вых произведений. Комментаторы вслед за составителями дхармашастр стремились к унификации права, отвечаю­щей прогрессивным тенденциям объединения индийского общества.

Индия на протяжении длительного времени отлича­лась особой устойчивостью философских, этических и пра­вовых представлений индуизма. Особые представления были и о путях развития традиционного права, рассматривае­мого в качестве священного. Деятельность комментаторов соответствовала этим представлениям, так как они не пре­тендовали на создание законов, ставя своей целью лишь истолковать предписания дхармашастр, объявить их уста­новленными.

При всем стремлении к унификации права мнения ком­ментаторов не могли совпадать по всем вопросам, хотя бы потому, что писались они в разное время, основываясь на обычном праве. Более поздние комментарии часто упоми­нали предыдущие только для того, чтобы опровергнуть их толкования. В различных частях средневековой Индии при­знавался авторитет одних комментаторов и отвергался ав­торитет других, что и привело к возникновению двух вы­шеназванных правовых школ.

Как и, в древности, в средневековой Индии обычай ос­тавался одним из важных источников традиционного ин­дусского права. Широко используя нормы обычного права, комментаторы приспосабливали теоретически неизменное "священное" право дхармашастр к новым условиям. Мно­гие обычаи были введены в действующее индусское право комментаторами.

Индусское право могло выполнять на протяжении ве­ков важную интегрирующую роль в многоязычной, этничес­ки разнородной, раздробленной на протяжении столетий Индии, только приспосабливаясь к местным обычаям, спе­цифическим нормам поведения людей. Особая роль обычая в правовой системе Индии прямо подчеркивалась авторами дхармашастр. Например, в одной из поздних дхармашастр (VI в.) Брихаспатисмрити утверждалось, что древние обы­чаи легализуют всякую практику, основанную на них, и что судебное решение не может быть вынесено только на осно­вании предписаний дхармашастр. Если дхармашастры про­тиворечат смыслу права и древним обычаям, они могут на­нести ущерб правосудию (II, 26—28). Медхатитхи в коммен­тариях к Законам Ману также писал о возможности несоблюдения тех предписаний дхармашастр, которые находятся в резком противоречии с местными обычаями.

Место, которое занимал обычай в источниках средне­векового индусского права, определялось особенностями развития Индии в это время. Раздробленность, войны, по­рождаемые главным образом столкновением политических элит, конфликтами на почве их гегемонистских притяза­ний, не затрагивали или затрагивали в малой мере общин­ную основу традиционного права с его глубокими религи­озно-идейными корнями. Теоретически неизменные рели­гиозные правовые системы обходными путями приспосаб­ливались к нуждам общественного развития. Если в мусульманском праве использовался метод сравнительно­го права, когда одна школа заимствовала институты дру­гой школы мусульманского права, то индусское право при­спосабливалось к нуждам общественного развития путем широкого включения в свою систему обычаев, что делало его жесткие религиозные рамки весьма растяжимыми.

Модификации традиционных концепций каждодневной практикой в значительной мере способствовала и возмож­ность применения "принципов справедливости" как допол­нительных указателей дхармы.

Обращение к религиозному авторитету дхармашастр, к их традиционным правовым темам определило основные направления комментаторской деятельности по линии раз­работки частного права: брачно-семейного, наследственно­го, права личного статуса. И Даябхага и Митакшара посвя­щены регулированию отношений в больших индусских не­разделенных семьях, а также отношений членов этих се­мей с другими лицами и с государством.

Институт большой индусской неразделенной (объеди­ненной) семьи определял в той или иной мере содержание почти всех норм средневекового индусского права. В это время в Индии продолжали существовать как патрилиней-ные, так и матрилинейные семейные, домовые общины, характеризующиеся двумя главными чертами: коллектив­ным трудом членов большой семьи и последующим .уравни­тельным распределением продуктов труда между ними. Совместное владение собственностью и совместное веде­ние хозяйства — основа большой (неразделенной) семьи, а главный принцип традиционного права — недвижимость, земля должна оставаться в семье.

Из этой установки вытекало, что отдельные члены се­мьи не признаются ее собственниками, что отчуждение семейной собственности ограничено, а ее непосредственным распорядителем является глава, управитель семьи, власть которого основана на авторитете старшего, на выполнении им обрядов, связанных с культом предков. Культ предков был религиозной основой болыдесемейной общины, ее свя­зующим началом. С ним был связан и культ брака, рассмат­риваемого как священный акт, совершаемый между семья­ми жениха и невесты, делающий нерасторжимым их союз.

Институты брака, усыновления, наследования призва­ны были служить главной цели — непрерывности процесса почитания предков, совершения обрядов, богослужений, посвященных им, как главного условия материального и духовного благосостояния семьи. Так, собственность боль­шой семьи по Даябхаге и раньше и ныне безраздельно принадлежит отцу, который имеет неограниченное право распоряжаться ею по своему усмотрению: продавать, зак­ладывать, дарить и пр. Сыновья по праву Даябхаги не при­обретают никаких прав на семейную собственность при жизни отца, у них отсутствует право требовать у отца от­чета об отчуждении семейной собственности, требовать ее раздела и пр. После смерти отца семейная собственность передается прямым потомкам главы семьи — сыновьям.

Правовую основу наиболее распространенной и в со­временной Индии большой неразделенной семьи по праву Митакшары составляет институт сособственности и сонас­ледования, выражающийся в правах сына, внука и прав­нука на семейную, унаследованную отцом, дедом и праде­дом от своих предков собственность.

В такую семью входят не только сонаследники, но и их матери или мачехи, жены, дети (исключая замужних дочерей), вдовы, незамужние дочери умерших сонаслед­ников, незаконнорожденные сыновья от длящегося сожи­тельства при условии согласия других сонаследников и если нет своих детей. Эти лица, однако, имели лишь право на содержание из семейной собственности. Ни одному из со-собственников не предоставлялось право на большую долю в семейной собственности, размеры которой были неустой­чивы и зависели от рождений или смертей других сонас­ледников, их общего числа. На живых сонаследников пере­ходили права в семейной собственности умерших.

Традиционное право Митакшары также исключало возможность индивидуального отчуждения большесемей-ной собственности сонаследниками, не санкционированно­го управителем семьи, даже в пользу другого сонаследни­ка. Не могли получить прав сонаследника и третьи лица. Но не имея права отчуждать семейную собственность, сонас­ледники пользовались правом оспаривать отчуждение се­мейной собственности не только другими сонаследниками, но и управителем семьи. Они могли требовать раздела се­мейной собственности и отчета управителя в период разде­ла о ее состоянии. Сонаследник мог стать управителем се­мьи, а следовательно, и неразделенной собственности, если это место было вакантно и другие сонаследники не выс­казывали по этому поводу возражений. Права всех сонас­ледников в принципе были равны, кроме "дисквалифици­рованных сонаследников", которые в силу врожденного слабоумия, идиотизма или уродства не имели права требо­вать выделения их доли из сонаследственной собственности или управлять делами большой семьи.

С областью семейных отношений был тесно связан дей­ствующий в средневековой Индии ряд других традицион­ных норм вещного права¹. К числу таких институтов отно­сится, например, собственность "бвнами", которая имеет много общих черт с английским институтом доверительной собственности. Бенами — это собственность, приобретен­ная за свои деньги, но от имени другого лица или от своего имени, но переданная другому лицу без каких бы то ни было намерений создать выгоду для этого лица. Как и в доверительной собственности, в основе бенами лежат не только вещные, но и определенные фидуциарные отно­шения, при которых одно лицо, как правило находящееся или в определенной зависимости от учредителя бенами, или в родственных отношениях с ним, принимает на себя иму­щественные права в интересах другого. При этом положе­ние лица — учредителя бенами схоже с положением учре­дителя доверенной собственности, а положение лица, при­нявшего собственность (бенамидара), схоже с положением доверительного собственника. При учреждении собственности бенами учредитель выступает бенефициарием, так как управление осуществляется в его интересах.

Собственность бенами в средневековой Индии призва­на была служить ширмой, скрывающей действительное благосостояние собственника. Она использовалась против чрезмерных притязаний родственников, сонаследников или алчных правителей.

Другим традиционным институтом имущественного права, тесно связанным с областью семейных отношений, был институт неделимой семейной собственности -- "рад-жъя". Эта собственность передавалась по наследству одно­му члену семьи. При этом исключались права на нее всех других членов. Неделимая собственность, развившаяся в условиях роста частного землевладения средневековой Индии, длительное время существовала с другой, более древней, конкурирующей формой собственности — соб­ственностью большой неразделенной семьи. Различие меж­ду неразделенной собственностью, собственностью большой индусской семьи и неделимой семейной собственностью зак­лючалось главным образом в том, что неделимая собствен­ность не являлась сонаследственной. Члены большой семьи (сонаследники) не могли требовать ни ее раздела, ни пользо­вания ею, то есть не могли запретить единственному дер­жателю неделимой собственности беспрепятственно распо­ряжаться ею, если обычай конкретной социальной группы прямо не запрещал такое распоряжение. Под влиянием болыпесемейной неразделенной собственности, в силу обы­чая некоторых каст, сонаследники, однако, могли требо­вать содержания за счет неделимой собственности. Этим правом могли воспользоваться преимущественно сыновья держателя неделимой собственности. Особые правила со­держались в обычаях и по поводу наследования неделимой собственности. Она наследовалась главным образом по прин­ципу майората, то есть старшим родным сыном умершего собственника.

Специфическим институтом, развившимся в традици­онном праве Индии, была собственность идолов (богов), религиозных и благотворительных учреждений, храмов, возникающих благодаря пожертвованиям. При этом цели религиозных и благотворительных пожертвований совпа­дали, ибо благотворительность в Индии рассматривалась как сугубо религиозное дело. Распространению форм религиозной собственности способствовал ряд обстоятельств: отсутствие иерархически организованной индусской церк­ви, многобожие индуизма, распространение конкурирую­щих религий: джайнизма, буддизма, — деятельность мно­гочисленных религиозных сект. Это обстоятельство не ме­шало укреплению религиозно-культурного единства сред­невековой Индии, так как индуизм, наряду с жесткими правилами сословно-кастовои организации, отличается осо­бой веротерпимостью, гибкостью, относительно легкой при­способляемостью к новым условиям. Религиозные секты, как правило, приобретали кастовые формы и включались в общую систему четырех варн.

Вместе с тем учреждение благотворительной религи­озной собственности служило и практическим целям обес­печения потомков или других родственников после смерти учредителя вопреки общему порядку наследования, а так­же сокрытию действительных размеров собственности и пр.

Аномальный характер этого института выражался в том, что здесь не учреждалось доверительной собственно­сти, а само божество, идол (простой "священный" камень, например) становился собственником, реализуя свои права через законных представителей — шебаитов. Эта собствен­ность была вечной, постоянной. Пожертвование не могло быть взято назад дарителем.

Собственность, переданная божеству, называлась "де-ваттарам" (от слова devata — божество, идол). Обычно учредитель сам выступал распорядителем этой собственно­сти или назначал распорядителя (шебаита), долг которого был смотреть за тем, чтобы проходило богослужение, по­ручаемое, как правило, специально приглашенным брах­манам — пуджари. Большие южноиндийские, особенно та­мильские храмы, ежегодно посещаемые массой паломни­ков, приезжающих из разных мест Индии, обслуживались целыми жреческими корпорациями, которые начали фор­мироваться здесь еще в VIII—X вв.

Управитель (или управители) собственности божества обладал широкими полномочиями. Если не было прямого запрещения учредителя, он мог закладывать, продавать эту собственность и распоряжаться ее доходами в "интересах божества", например для ремонта храма. Присвоение этих доходов управителем было правомерным, если при этом не было полного игнорирования "интересов божества",

например отказа от богослужений "в его пользу". Долж­ность шебаита и пуджари могла быть наследственной.

Другой распространенной формой религиозной соб­ственности средневековой Индии была собственность, по­жертвованная в пользу матха (индусской школы, напоми­нающей монастырь без постоянных монахов). Распростра­нению этой формы собственности способствовало сектантс­кое движение в Индии. Матхи и создавались в целях проповеди тех или иных учений, вербовки своих последо­вателей. Так как сектантские и кастовые социальные фор­мы в средневековой Индии часто совпадали, то махантом, управителем школы, распорядителем ее собственности ча­сто выступал глава касты (секты) или ведущий член ее панчаята (органа самоуправления), обладающий высшей духовной властью.

У большинства матхов были свои храмы. Махант мог быть одновременно и шебаитом, управителем собственности идо­ла, и служителем храма. Правовой статус махантов опреде­ляется местным обычаем. Он мог быть наследственным главой матха, располагая самыми широкими правами, вплоть до назначения себе преемника, мог быть выборным главой пан­чаята касты (секты), лицом или ставленником ее правящей верхушки. Наиболее распространенным был первый тип ма-ханта, располагающего почти бесконтрольной властью. Неко­торые крупные матхи имели свои локальные отделения питхи. Широко известны в средневековой Индии были мат­хи, основанные в VIII в. Шанкарачарьей, которые обросли впоследствии большим числом своих местных отделений.

Религиозного влияния матхов не могли сломить ника­кие изменения политической обстановки. Они играли ог­ромную роль в распространении не только индуизма, но и религиозной философии, политической мысли, внося тем самым значительный вклад в развитие религиозно-куль­турных связей, ставших мощным объединяющим факто­ром средневекового индийского общества, устоявшего пе­ред натиском ислама.

Столетия мусульманского правления в Индии не при­вели к ее исламизации, как это произошло в зороастрий-ской Персии, коптском Египте, христианской Албании и языческой Турции. Не было здесь и значительного влия­ния ислама на местное право, традиции, обычаи, как, на­пример, в Индонезии.