Влияние на длительный стресс дополнительных кратких стрессоров 36 страница

Сходный феномен стал возможным у российских военных, воз­вращающихся с чеченских войн конца XX и начала XXI столетия. «Выгорание» и ПТСР могли быть особенно выраженными у бойцов спецподразделений, профессионально общавшихся с враждебно настроенным мирным населением и с боевиками, выдававшими себя за мирных граждан. (Подробнее об этом см. 4.5.) В экстре­мальных условиях (во время боевых противостояний, катастроф) возможны трагические эпизоды, условно говоря, «общения» с последующим развитием болезненных состояний, содержащих симптомы и «выгорания души», и ПТСР. «Сложность феномена профессиональной деформации не позволяет строго выдерживать исходные признаки классификации и приводит к частичному пересечению или даже отождествлению ее подмножеств» [Ма­рьин М.И., Касперович Ю.Г., 2006.; Марьин М.И., Буданов А.В., Петров В.Е., Борисова С.Е., Такасаева К.Р., Адаев А.И., 2004, с. 6 и др.].

Психологической службой МВД России под руководством профессора М.И. Марьина были созданы эффективные програм­мы рекреации работников МВД, служивших в «горячих точках» России [там же]. Благодаря этому было предотвращено возра­стание суицидальности в боевых контингентах, возвращающихся из Чеченской Республики после «наведения конституционного порядка» [Гордиенко Ш.А., 2006]. И все же суицидальность воевавших в Чечне остается печальным показателем опасности боевых психотравм [Грачев С.Г., 2006]. Наряду с этим замечено, что самоубийственным стрессовым тенденциям «противостоит» стремление ветеранов нынешних чеченских войн воспроизводить потомство, создавать новые семьи [там же].

Для различения (дифференциации) «выгорания» и ПТСР надо установить: было ли в анамнезе (в истории жизни) паци­ента психотравмирующее событие (цепь событий), как причина ПТСР. Если не было отчетливой психотравмы, то не стало ли экстремальное общение настолько впечатляющим, что его надо рассматривать как причину развития ПТСР. «Выгоранием» в ис­тинном, рафинированном смысле этого термина следует называть синдром деформации личности, в анамнезе которой не было за­метных, значительных психотравм.

Можно ли называть «выгоранием души» изменение личности, не пережившей тяжелой психологической травмы (стресса) «вя­лотекущим посттравматическим стрессовым расстройством»? Если видеть травмирующий фактор в обилии пациентов, жажду­щих помощи, когда открытость души исцеляющего их человека превращается в душевную рану, то — да. Но вряд ли надо так расширительно понимать термин «посттравматическое стрессовое расстройство».

Для понимания различий «стресса жизни», «выгорания» и ПТСР может оказаться целесообразным взгляд на них с позиции концепции о функциональных системах академиков П.К. Анохина и К.В. Судакова [Анохин П.К. 1980; Судаков К.В., 1981]. При этих во многом различных экстремальных состояниях, вероятно, фор­мируются разные функциональные системы жизнедеятельности. Иными словами, можно сказать — под действием чрезвычайных факторов происходят «стрессовые кризисы» разного рода (и ран­га), формирующие необходимые защитные функциональные системы.

5.2.2. Неизлечимость «выгоревшей души»?

Специалисты по «выгоранию» в США и Европе приходили к вы­воду: излечить «выгорание» нельзя [Paine W.S. (ed.), 1982; Farber В.А. (ed.), 1983 и др.]. Так ли это? Да, окончательно «выгоревшую личность» вылечить не удается. Надо измениться самой личности, стать другой, у которой «выгорания» уже нет.

Вспомним старинную рекомендацию: «Если переутомился физически — надо выспаться; если переутомлена нервная систе­ма — надо подлечиться у невропатолога и отдыхать в санатории; если переутомился душевно — надо изменить жизнь». В третьем варианте речь шла о «выгорании». Чтобы спастись от него, надо изменить свою жизнь. Это почти не возможно в нашей обыденной, занужденной действительности. Она не выпускает впрягшегося в нее человека, должного день за днем отдавать силы своей работе (часто к другой он не способен), общаясь с людьми, «выгорающи­ми», как и он. А близкие ему люди, когда-то дорогие и любимые, теперь не понимают и с трудом терпят его «выгорание».

Чтобы излечиться от «выгорания», нужен случай или человек, которые помогут уйти, ускользнуть от обыденности; уехать «на природу», непременно с намерением навсегда остаться там; «опро­ститься», став сельским жителем, лесником, пчеловодом, наконец, сторожем в садовом товариществе. Труднее, но можно, напротив, «усложниться» личности человека, чтобы вытеснить новым заня­тием все «выгоревшее» из души: вернуться к неосуществленным мечтам, заняться искусством самому или с новыми людьми, от­правиться в путешествие по когда-то манившим странам. Есть и другие пути избавления от «себя-выгоревшего». Могут стать полезными экстремальные виды спорта в природных условиях: в горах, на воде, в воздухе. Но следует остерегаться экстремальных «забав» — не надо «играть» жизнями других людей. Поначалу это уводит от причин «выгорания», потом усугубляет его. «Играя» болью и смертью других, можно растратить последние, тайные запасы своей души (глубинные резервы психики).

Таким образом, чтобы излечиться от «выгорания души» можно и надо не упустить случай и свой душевный порыв, который от­кроет путь к «новой» жизни. «Выгорания» удается избежать, если семья и друзья поддерживают в человеке убежденность в том, что, несмотря на трудности, он может проявить себя достойно. Но главное, конечно, регулярно отдыхать не только телом, но и душой. И еще, спасаясь от «выгорания», нужно всегда достойно решать проблему ответственности.

Но вот, еще один «проект» спасения от «выгорания». Продук­тивен ли он? Учтем, что на себе это пробовать опасно. Итак, что же делать окончательно «выгорающему»? Позволить себе мечтать. Воспользуйтесь и чужими фантазиями: почитайте беллетристику (детектив, бульварный роман). Мечтания разбудят надежды, рас­сеют туман безразличия и мглу безразличия ко всему. И все же, учитесь полезному, спасение от выгорания, как это ни странно, на путях расширения знаний. Учеба откроет новые горизонты, поднимет над пепелище выгоревшей души, подарит вам веру в себя. Надейтесь, что в будущем вас посетит любовь. Не стесняй­тесь своей доброты, доброжелательности. Даже крупицы добра, подаренные людям, тем, что рядом, умиротворят и укрепят вашу душу. Религия — один из путей спасения выгоревшей души, но опасайтесь своего фанатизма: он может быть симптомом «выго­рания», агрессивной конфронтации с міром.

5.2.3. Арсенал «не выгорающей личности»

Есть ли люди «не выгорающие»? Да. Каковы их способы сохра­нять свои души, откуда берется их жизнеспособность?

Совместно с Колбиной Т.В. нами проведено исследование «не выгорающих» личностей. Кратко изложим результаты этой работы. «Невыгорающую личность» (НЛ) отличают: 1. Уравновешенность психических процессов. Эмоции у НЛ

выражены, но уравновешены: «она горит, не полыхая». Такая

личность «сама с собой в ладу». Этот человек, как правило.

интернал (с опорой на себя самого). Такому человеку быть одному не скучно.

2. Постоянное виденье позитивных последствий любых своих начинаний и в больших делах, и в малых: «Мою пол и пред­ставляю, каким чистым и хорошим он будет». Такую личность подпитывает радость триумфа, взятая взаймы у предстоящих побед. Такое свойство у НЛ усиливается при стрессе.

3. Любовь к работе благодаря созданию новизны в ней. «Невы-горающие» преподаватели, обследованные нами, постоянно черпали из Интернета новые данные для занятий со студен­тами, разрабатывали новые циклы лекций.

4. Важнейшим свойством НЛ оказалась ироничность. «Невы-горающего» преподавателя развлекала даже тупость и лень его студентов. Ни рассерженности, ни равнодушия к ним не было.

5. Удовлетворение жизнью НЛ подпитывается способностью видеть бесконечное разнообразие и изменчивость всего, даже в мелочах, прежде всего в природных явлениях.

6. Для НЛ свойствен умеренный фатализм. «Умру ли я, живу ли я — я мошкою счастливою летаю» — так поется в детской песенке. Фатализм «не выгорающего» человека способствует беспрерывному удовлетворению жизнью.

7. «Невыгорающий» человек питает теплом своей души других людей, часто сам того не замечая. И окружающие его люди этого не замечают и начинают чувствовать его незаменимость, когда он уходит навсегда.

8. «Не выгорающий» человек всегда любим нижестоящими слу­жащими. В этом его защита «снизу».

9. Достоинства НЛ, уважение и любовь к ней, казалось бы, должны вызывать зависть. Она блокируется по-разному:

а) тем, что НЛ бывает человеком очень уж отличным от всех, «каким-то странным», «чудаковатым» и даже может казаться ничтожным, т. е. недостойным зависти;

б) мифологемами, витающими вокруг «невыгорающего», т. е. тем, что он кажется человеком, приобщенным к «миру богов», если он имеет международное научное признание, если его приглашают давать интервью СМИ, или он помимо основной работы — эксперт-консультант в высоких государственных инстанциях, если у него есть близкие люди во властных структурах. Это — блокада от негативных воздействий «по горизонтали»;

10. Защищена ли НЛ «сверху»? Каковы ее отношения с «верхами»? «Невыгорающий» человек всегда ответит: «Никаких!». Так ли
это?

Анализ психологической защиты НЛ от руководства, на­чальства оказался сложной задачей. «Не выгорающие» личности отрицали необходимость для себя такой защиты. Психологиче­скую сущность защиты «не выгорающих» от влияний начальства, сковывающего их личностную свободу, от моральных травм, наносимых властью, можно объяснить следующим образом. В советское время, особенно при жестоких авторитарных правле­ниях, главной, а может быть, единственной силой в душе людей, определяющей их отношение к власти, был потаенный страх. Он сжигал души из-за полной беззащитности населения. Это был постоянный ужас перед жестокой, безликой, бескомпромиссной системой подавления любой личностной оригинальности (а не только инакомыслия). Психика больших масс людей защищалась от властительной жути отторжением всех критических мыслей (не только слов!) о власти, не только критических, но и всех, кроме благостных, навязанных коммунистическими СМИ. Надо полагать, похожий ментальный механизм блокирует в сознании «невыгорающих» людей признание ими боязни перед властью, отключает их бесперспективный протест против властного принуждения и заодно препятствует включению «выгорания личности».

5.2.4. Психологическая деформация личности сотрудника органов внутренних дел

Любая деятельность участвует в формировании и развитии личности. Однако многочасовое, каждый рабочий день, многолет­нее профессиональное «общение» с правонарушителями может деформировать работающего с ними профессионала, в частности сотрудника органов внутренних дел (ОВД). На него воздейству­ет и многократный стресс при задержании и обезвреживании преступников (а это может провоцировать посттравматические трессовые расстройства — ПТСР), и специфические моральные нагрузки (ведущие к «выгоранию личности»), и часто вынужденно ненормированные рабочие дни (из-за них — физическое изнуре­ние). Все это может создавать сложнейшую картину изменения ичности сотрудника правоохранительных органов.

. Сложность синдрома профессиональной деформации сотрудника ОВД. Психологами, работающими в правоохранительных органах, изучено «выгорание личности» как начальный и базовый этап профессиональной деформации личности [Дубов Г.В., Опалев А.В. (ред.), 1998]. «При этом

рганизация деятельности и морально-психологический климат в

таком коллективе характеризуется следующими факторами:

—пустая трата рабочего времени;

—опоздание и длительное отсутствие в рабочее время;

—скрытая критика условий труда;

—обсуждение указания руководителя в "кулуарах";

—не точное выполнение решений, приказов и указаний руково­дителей;

—групповые сборы, длительные "перекуры" во время работы;

—уход с работы раньше положенного времени;

—отказ от работы в сверхурочное время;

—распространение слухов о коллегах;

—частые конфликты с отстранением коллектива от их разреше­ния;

—низкая активность при обсуждении служебных и социальных вопросов» [Марьин М.И., Буданов А.В., Петров В.Е., Борисо­ва С.Е., Такасаева К.Р., Адаев А.И., 2004, с. 701.

Если руководитель служебного коллектива и наиболее нравс­твенно зрелые его члены не устраняют причин «выгорания», то развивается обширный комплекс деформации личности отдельных или многих сотрудников.

Профессор А.В. Буданов, много лет изучавший профессио­нальную деформацию сотрудников ОВД, описал ее важнейшие компоненты. На первое место по значимости он ставит то, что: «в профессионально-нравственной сфере деформация личности проявляется в утрате адекватного представления о гражданском и нравственном смысле профессиональной деятельности, фор­мировании ощущения ее бесперспективности, в притуплении профессионального долга, росте эгоцентризма и эгоизма. Как следствие — формальный подход к работе или использование профессиональной деятельности для достижения личных, узко­эгоцентрических целей» [там же. с. 6]. Немаловажно то, что воз пикает «в интеллектуальной сфере — притупление способности к самостоятельному мышлению, к принятию решений, потеря способности к самостоятельной учебе и профессиональному развитию; затруднения с принятием решении в нестандартной ситуации, склонность к шаблонному мышлению и догматизму, за­вышенная оценка своих знаний и способностей; снижение общего объема знаний, используемых при решении профессиональных задач, развитие некритического отношения к собственному мнению и оценкам происходящего; преувеличенное внимание к персональному, профессиональному опыту. В эмоциональной сфе­ре — "огрубление чувств", сужение и обеднение эмоционально-психологической сферы личности, ослабление способности контролировать и регулировать свои эмоции и чувства; развитие ощущения эмоциональной неуравновешенности, повышение уров­ня конфликтности (внешнее и внутреннее), ослабление волевых качеств и способности к сознательному самоконтролю К этому нередко присоединяется состояние перманентной усталости и депрессии» (там же].

Профессор B.C. Медведев отметил, что личностные свойства людей, с которыми по долгу службы вынужден «общаться» со­трудник ОВД, могут провоцировать у него «деформацию лично­сти» (Медведев B.C., 1991]. Наиболее негативное влияние было выявлено у сотрудников уголовного розыска, т. к. их «клиенты» социально опасные, агрессивные, морально ущербные люди (убий­цы, насильники, воры, хулиганы). Средняя степень деформации личности отмечена у работников патрульно-постовой службы, им приходится работать, как правило, с нормальными людьми, предотвращая или фиксируя правонарушения. Низкая степень деформации, по понятной причине, у сотрудников паспортной и кадровой служб.

Наиболее «коварная» причина деформации личности со­трудника правоохранительных органов возникает из-за необхо­димости учитывать, предвидеть логику мышления преступника, мысленно следовать за ней. Чтобы раскрыть преступление, со­трудник вынужден ставить себя на место преступника, знать его манеры, привычки, традиции, жаргон. Это может деформировать личность сотрудника, создавая не только чрезмерный негативизм к преступнику, но и уподобление ему. Такое случается, если у сотрудника ОВД «отсутствуют некоторые важные качества иммунитета — умение периодически разотождествляться от других, психологически самоочищаться, сохраняя свое "Я"» (Безносов СП., 1997, с. 30]. В этом утверждении есть недого­воренность. Если перейти на язык психоанализа, как это сделал цитируемый автор, то следует сказать, что сотрудник правоохра­нительных органов должен иметь стойкое, профессионально оформленное «сверх-Я», т. е. неодолимые никакими соблазнами и увлечениями морально-нравственные устои. Они не оставляют возможности для превращения защитника законности в право­нарушителя, даже если сотрудник ОВД мысленно следует за помыслами преступника.

Симптомы «выгорания» отмечены у некоторых профессио­налов, работающих с «детектором лжи» [Совкова (Тарасова) И.Ю., 2003]. После многолетнего «общения» с людьми, подо­зреваемыми в преступлениях, у сотрудников ОВД может воз­никать навязчивость представления о непременной преступ­ности подследственного вопреки показателям полиграфа о его искренних ответах. Но может быть, напротив, самообвинение в излишней подозрительности: «уж не паранойя ли у меня?» Возникает и все труднее разрешается конфликт во время при­нятия решения: «Врет подозреваемый или правду говорит?» Начинают казаться неубедительными психофизиологические показатели состояния допрашиваемого, регистрируемые на полиграфе. Словесные утверждения подозреваемого, живого, разумного, располагающего к себе человека, представляются правдивей показателей неодушевленного механизма —.де­тектора лжи.

По мере нарастания «выгорание» и деформация личности от­дельных сотрудников негативно, «заразительно» влияют на кол­лектив ОВД. Вот как описывают этот опасный процесс изучавшие его психологи: «Профессиональная деформация первоначально начинает проявляться в самой личности, затем через поведение отражается на профессиональной деятельности и ближайшем окружении. Между безнравственным и преступным поведением пролегает "пограничная полоса", которую непременно проходит личность. Тоже относится к служебному коллективу, когда в нем начинают преобладать негативные нравственные ценности. Во всяком случае, любому преступлению предшествует нравственная деформация личности, образование у нее на мировоззренческом уровне аморальных нравственных установок.» [Марьин М.И., Буданов А.В., Петров В.Е., Борисова С.Е., Такасаева К.Р., Ада-ев А.И., 2004, с. 8].

Своя специфика профессиональных изменений личности про­слеживается в условиях воинской деятельности [Харитонов А.Н., Корчемный П.А., 2001.

Б. Продолжительность службы в ОВД и вероятность деформации личности сотрудника. Психологические исследования наглядно показали влияние продолжительности многолетней профессиональной работы на личность сотрудников ОВД. Первый профессиональный кризис может наступить у них на первом (реже на втором) году службы. Это бывает, если сотрудник не соответствует требованиям службы. Такие сотрудники увольняются, либо у них начинается деформация личности. Второй профессиональный кризис на 3-4 годах службы, когда сотрудник хорошо освоил профессию, но сталкивается с отсутствием перспектив карьерного роста. Третий профессиональный кризис возможен после 10-12 лет службы; решающую роль играет отсутствие должностного роста, а наряду с ним хроническая усталость и невозможность изменить род деятельности. «Таким образом, не столько "накопление лет", сколько "накопление кризисов" и их негативных последствий может стать стимулом развития профессиональной деформации, так же как накопление опыта преодоления кризисов может стать важным фактором профессионального роста сотрудника» [Марьин М.И., Буданов А.В., Петров В.Е., Борисова С.Е., Такасаева К.Р., Адаев А.И., 2004. с. 33].

«В течение первого года службы идет отбор и отсев сотрудни­ков преимущественно по личным качествам, сформировавшимся у них до поступления на службу... на 3-4 году значительную роль начинают играть те изменения, которые произошли в лич­ности сотрудника, системе его взглядов и отношений уже в ходе службы» [Такасаева К.Р., 2001, с. 23]. «Профессиональная де­формация личности сотрудника ОВД, как реакция на комплекс профессионально дезадаптирующих факторов, выражается в заострении личностных черт и искажении системы защитных механизмов» [там же, с. 22].

«Выгорание личности» нередко возникает и у психологов ОВД после 3—5 лет успешной работы. Причинами становятся: во-первых, ограниченность перспектив карьерного роста; во-вторых, то, что психологом неадекватно командует офицер, старший по званию, но без психологического образования, т. е. не знающий специфики психодиагностики и психокоррекции.

В. О гипертрофированном чувстве права на насилие.

Силовые ведомства наделены властью, подкрепленной владением боевым оружием. Это необходимо. Однако, гипертрофированное право на насилие может стать причиной деформации личностей сотрудников этих ведомств. Чрезмерное, т. е. незаконное присвоение и использование власти может быть результатом деформации личности. Вместе с тем хорошо известны периоды истории, когда государственная властная элита наделяла силовые ведомства чрезмерными репрессивными полномочиями, и это не могло не деформировать личности сотрудников этих ведомств.

При гипертрофированном праве на насилие возникают два психолого-социальных фактора деформации личности. Первый из-за того, что сотрудники ряда служб и подразделений ОВД должны профессионально «общаться» с преступниками, т. е. лицами в той или иной мере морально-ущербными. У некоторых из числа сотрудников «явление профессиональной деформации изменяет отношение к правонарушителям в диапазоне от полного неприятия (агрессивности, хамства, грубости) до вседозволенно­сти, неслужебных связей с уголовно-преступными элементами, моральной и материальной зависимости от них... Крайняя степень профессиональной деформации личности сотрудника ОВД — профессиональная деградация, когда нарушение закона, аморальность, асоциальное поведение или профессиональное бессилие делает невозможной дальнейшую службу в органах внутренних дел» [Марьин М.И., Буданов А.В., Петров В.Е., Бо­рисова С.Е., Такасаева К.Р., Адаев А.И., 2004, с. 4-50].

Второй психолого-социальный фактор деформации личности сотрудников силовых ведомств заключается, по мнению изучав­ших его психологов, в том, что «в большинстве своем граждане Российской Федерации перестали обращать внимание на то, что сотрудники милиции... часто нарушают или пытаются нарушить их права, допускают различного рода непрофессиональные действия по отношению к гражданам (оскорбление, грубость, нетактичность и т. д.). Граждане не хотят отстаивать свои права, "позволяют" обидчикам оставаться безнаказанными, что способ­ствует более серьезным проявлениям деформации» [там же, с. 9]. При этом психологическая порочность нарастает по «замкнуто­му кругу»: массированные репрессивные тенденции «силовых» органов (при безразличии и попустительстве высших властных инстанций) оставляют населению возможность лишь неприязнен­но терпеть нелегитимные действия. Фактическая беззащитность граждан и их враждебность к психологически деформированным сотрудникам ОВД провоцируют последних к дальнейших неле­гитимным действиям и усугубляют их личностную деформацию. К сожалению, нарастание склонности «сильных» подавлять «сла­бых» может охватывать не только отдельных людей, но и большие сообщества и государственные системы.

В России, переживающей исторический период нестабильно­сти, наряду с указанными есть и более общие причины девиантного (отклоняющегося вплоть до преступного) поведения сотрудников ОВД: «нестабильная социально-экономическая и политическая ситуация в стране; низкая социальная защищенность сотрудни­ков; размытость профессионального ядра; ненадежность правовой защиты сотрудников» и др. [Тимофеев Ю.А., 2002., с. 93-95].

Деформация личности и посттравматический стресс у про­фессионалов силовых ведомств— явление интернациональное. Во всех странах мира ему посвящаются сотни научных публика­ций [Chang D.H., Zastrow Ch.H., 1976; Nordlicht S., 1979; Chan­dler E.V., Jones C.S. и др.] и сотни диссертаций [Singleton G.W., 1977; Hilbert S.B., 1979; Donahue M.J. 1977 и др.].

Г. Профилактика и устранение профессиональной деформации личности сотрудника «силовых» структур. Для профилактики и устранения профессиональной деформации личности сотрудников в Министерстве внутренних дел

России была организована психологическая служба (Служба психологического обеспечения), состоящая более чем из трех с половиной тысяч высококвалифицированных психологов. В высших учебных заведениях МВД и Министерства юстиции России создано несколько психологических факультетов для подготовки кадров. Это самая мощная, хорошо организованная и эффективная психологическая организация в Российской Федерации. Под руководством доктора психологических наук полковника Марьина Михаила Ивановича осуществлялись психологические программы повышения качества деятельности сотрудников ОВД. Для профилактики деформации их личностей велась работа по нескольким направлениям.

1. Разработаны и внедрены в практику критерии профессио­нального подбора лиц, пригодных для работы в ОВД. Особое внимание обращалось на морально-нравственные установки поступающих на службу, а также на ряд психологических свойств: эмоциональную устойчивость, смелость, решимость и ответственность за свои действия, инициативность и вместе с тем исполнительность, готовность к работе в экстремальных условиях при длительных психических и физических нагруз­ках.

2. Проводятся мероприятия по повышению морально-этических устоев сотрудников ОВД, их правовой и профессиональной культуры.

3. Под непрерывном контролем проходят профилактика и лече­ние посттравматических стрессовых расстройств сотрудни­ков, участвовавших в контртеррористических действиях и в ликвидации преступных группировок.

4. Осуществлялись мероприятия по оптимизации стиля руковод­ства, снижению вероятности напряженных и конфликтных ситуаций в коллективах ОВД. Создается благоприятное отно­шение населения к сотрудникам ОВД и моральная поддержка ближайшим окружением (семьей, соседями и пр.).

5. Осуществляется планомерное повышение профессиональной квалификации психологов ОВД:

а) дальнейшее профессиональное обучение;

б) обмен опытом на регулярных семинарах, конференциях;

в) сменная работа в «горячих точках» России.

«Выгорание» персонала социальных служб, профессиональная деформация личности сотрудников «силовых» ведомств, работаю­щих с людьми, — многоликое сочетание стрессовых расстройств преимущественно с психолого-социальными проявлениями. Они незаметно подкрадываются, разрушая нормальное обще­ние и взаимодействие людей, становятся отчетливо заметными, когда устранить их уж очень трудно. Основная причина этих расстройств — социальные особенности общества, не удовле­творяющего естественные человеческие потребности в гармонии благополучной жизни, в радости, любви, в разнообразии достой­ных событий. Важная причина «выгорания» — лишение права на одиночество, на общение только с теми, с кем хочется проводить время своей жизни. Потому избавиться от «выгорания» души можно, изменив порядок жизни с пресыщением вынужденным общением.

Массовое «выгорание» — это психосоциальная болезнь стрес­са. В индивидуальном его проявлении можно видеть симптомы психических болезней стресса. Такое «выгорание» сопоставимо с невротическим развитием личности и может рассматриваться с позиции концепции неврозов (см. 4.1.4, 4.1.5).

5.3. СТРЕСС И ОКРУЖАЮЩЕЕ ПРОСТРАНСТВО

5.3.1. Проксимические переменные при стрессе

Принцип отсчета пространства жизнедеятельности людей «от отдельного человека» породил наименование одного из на­учных направлений изучения среды обитания — «проксимику». В результате перенесения латинского термина «проксимальный» (лат. — proximus — ближайший, приближенный) в английскую научную литературу, затем из английской в эстонскую и русскую возникло ошибочное произнесение, а затем и написание наи­менования дисциплины, изучающей пространственный фактор в межличностных отношениях: — «проксемика», как результат деформации латинского прототипа.

А. Персональное пространство. Было показано, что на характер взаимодействия и взаимоотношения людей влияют некоторые оптимальные расстояния между ними. Е.Ф. Холл [Hall Е. F., 1966] описал нормы приближения человека к человеку, характерные для социокультурной среды Северной Америки. Эти нормы определены четырьмя расстояниями между людьми (см. подробнее 5.3.1.Д.).

Соммер [Spielberger CD., Gorsuch B.L., Lushene R.E., 1970] предположил, что пространство непосредственно вокруг че­ловека последний воспринимает как удлинение самого себя.

Мерой этого "персонального пространства" субъекта является его эмоциональное напряжение при "вторжении" в него другого человека. Персональное пространство — это "пространствен­ная сфера вокруг человека, очерченная мысленной чертой, за которую другим не следует входить" [там же]. Персональное пространство не строго концентрично. Его граница может быть более удаленной со стороны приближающегося другого человека, тем более, если тот неизвестен или нежелателен. Особенности пространственной среды также могут сказываться на размерах персонального пространства, как бы способствуя объединению людей (социопетальная среда) или, напротив, мешая их объеди­нению (социофугальная среда) [Hall Е. F., 1966, с. 108].

Как специфическую форму персонального пространства, можно рассматривать «орудия» деятельности, актуализирую­щиеся в представлениях некоторых профессионалов. Так, стаме­ску, рубанок столяра, топор плотника, вилы и коса крестьянина, отбойный молоток (перфоратор) шахтера воспринимаются профессионалами как удлинение своего тела, себя, ставшего способным эффективно воздействовать на окружающую при­роду. Еще более удивительным становится представление (и ощущение) у пилотирующего летчика: самолет, вплоть до кончиков крыльев, — это как бы его собственное тело. Опытный автомобилист также ощущает свой автомобиль. Нечто подобное происходит и с космонавтами.

Б. Персонифицированная территория. Часть пространственной среды человек может считать в той или иной мере своей собственностью, которой он может распоряжаться и должен охранять от чужих посягательств. Это персонализированное пространство, «собственная» персональная территория может быть его жилищем, местом работы, кроватью, «принадлежащей» ему в общежитии, и т. п. (первичная персонифицированная территория). Человек может «по привычке», «по традиции» использовать какую-либо территорию, которая тем не менее не подчинена его жесткому контролю, — место в библиотеке, место на пляже (вторичная персонифицированная территория). Оказавшись на непродолжительное время на улице, в парке, человек еще в меньшей степени, но все же идентифицирует с собой окружающее пространство, ощущает его «своим», подчиняясь правилам поведения для всех (публичная территория) [С.А. Разумов, 1976, с. 112-120].