Влияние на длительный стресс дополнительных кратких стрессоров 35 страница

Властительный восторг собой, т. е. жизнью — это и счастье, и тяга к ней вопреки всему, с упоением властью над многими другими жизнями, с «присвоением» их, т. е. воли и судеб многих людей, с правом даже лишать их жизни, убивая, если не всех, то все же «избранных», ставших или объявленных врагами.

Конечно же, восторг власти подпитывается почестями и по­клонениями возможно большего числа подвластных, как бы под­тверждающих жизнеспособность и полезность «вожака стаи».

В. Сексуальный нескончаемый оргазм властителя. У многих властителей в букете их эмоций отчетливо заметна сексуальная составляющая. Тщательное, многолетнее исследование ее позволяет идентифицировать переживания властителями чувства, сходного с сексуальным оргазмом. Его особенности в том, что оно без оргастического завершения, без исчерпания сладостного возбуждения. Оргазм властителя может нарастать, мобилизуя волну энергии, мощь решений и действий; может ослабевать, но никогда не угасает. Далеко не всегда властительный оргазм усиливает обыденную, плотскую сексуальность. И все же немало описаний ее мощи у людей, наделенных высокой властью. Однако, бывает, когда напротив, оргастическое «горение властью» освобождает от обыденных сексуальных потребностей, похотей (см. 5.З.2.Г.6.).

С позиции зооантропологии сексуально-оргастические осо­бенности лидера можно сравнивать с феноменами сексуального доминирования вожаков стай в животном мире. Будучи элитно лучшим, он «обязан» оставить возможно большему потомству свои элитарные способности.

В человеческих сообществах эта «обязанность» реализовалась благодаря созданию гаремов восточных правителей, множеству «теремных молодиц» у российской средневековой элиты, тради­ционному многоженству китайской элиты, существовавшему вплоть до XX в. и т. п. [Кобзев А.И., 2002].

Г. Страх властвующих. Хотя страх далеко не обязательная эмоция властителя, все же вглядимся в нее внимательно. Тем более, что исследователи психологии власти мало обращали внимание на страхи у лидеров больших масс (Г. Ле-Бон, 3. Фрейд, С. Московичи и др.). Страх властителей многолик и индивидуально различен.

Боязнь своей личной смерти, гибели себя «выдающегося, единственного, незаменимого» наиболее понятен и заметен. Ужас смерти может разрастаться у вождя до мании преследования, бо­язни покушения на его жизнь. Опасение заговоров провоцирует у него жестокость их разоблачений и искоренения. Тотальная жестокость властителя, трансформируясь по «замкнутому кругу», способствует паронояльному нарастанию страха перед возмезди­ем. Творя «защитные» злодеяния, лидер все ярче (даже галюцина-торно) представляет их, адресованные ему самому. Тревоге лично за себя может компенсаторно противостоять вера властителя в свою неуязвимость, в богоизбранность. При этом страх будет ин­вертирован, превращаясь в безмерную отвагу в реально опасных ситуациях. Страх лично за себя свойствен определенному типу людей (см. 4.2.2 и [Китаев-Смык. 1983, с. 260-263]). Однако вла­ститель, высоко вознесшийся над массой подданных, обуреваем чувством своей исключительной ценности. Потому эта форма страха возможна у любого значительного лидера вне зависимости от типологических предпосылок.

У властного лидера может доминировать, либо ситуационно вспыхивать страх за свой престиж, за сохранность достоинства. Эта форма страха побуждает властителя поощрять и инспири­ровать восхваления, почитание его, преклонение перед ним, не только, чтобы управлять подвластными, но и для компенсации страха не быть самим собой. Культ личности авторитарного лидера, создаваемый «царедворцами», челядью и СМИ, рано или поздно деформирует не только его представления о себе, но и его понимание интересов подвластных социальных страт.

Инверсией жажды преклонения подданных может стать пе­риодическое стремление вождя к уединению (затворничеству, отшельничеству). О зооантропологических истоках этой формы страха см. 4.2.3 и [Китаев-Смык, 1983, с. 263-265].

Одной из форм властительных страхов может стать смутная или отчетливая боязнь уменьшения числа подданных (см. также 4.2.4 и [Китаев-Смык, 1983, с. 269]). Эта эмоция проявляется у лидеров скудеющих политических партий. Она легко превраща­ется в болезненно повышенную придирчивость ко все еще верным соратникам. Еще одной формой инверсии этого страха бывает ужас перед толпами, боязнь оказаться среди множества людей. Одержимые этим страхом властители создают своих двойников для публичных «встреч» с народом. И даже множество телохра­нителей кажется опасным сборищем заговорщиков.

Страхи верховных властителей можно препарировать приме­нительно к конкретным персонам, используя «инструментарии» психоанализа (Зигмунда Фрейда), понимание особенностей разных периодов жизни (Николая Пэрна или Эрика Эриксона), экзистенциальную психологию (Ролла Мэя), представления об «основных формах страха» с позиции глубинной психологии (Фрица Римана [Риман Ф., 1998]), психоанализа исторических трансформаций аффекта власти (Александра Кантора [Кан­тор A.M., 2004]) и др.

5.2. ВЫГОРАНИЕ ПЕРСОНАЛА. ВЫГОРАНИЕ ЛИЧ­НОСТИ. ВЫГОРАНИЕ ДУШИ

Только ли чрезвычайные экстремальные события и продол­жительные неблагоприятные условия сосуществования меняют отношения между людьми? Нет. И при спокойной, казалось бы, благополучной жизни взаимодействие людей может катастрофи­чески ухудшаться.

В 70-х гг. XX в. произошло удивительное научное событие: возникло новое научное направление изучения стресса. Нача­лось с того, что стали поступать жалобы на работников службы психологической и социальной поддержки, рабочая обязанность которых — налаживать рабочие контакты и облегчать тяжелое психологическое состояние людей, попавших в беду, уменьшать их стресс, помогать советами и душевной беседой. Из-за этих жалоб и обид консультирующие организации и психотерапевти­ческие клиники стали терпеть убытки. И вот тогда была выявлена особая форма «болезней стресса», своего рода «болезнь общения». Ее называли впечатляюще: «выгорание персонала», «выгорание личности», а потом короче — «выгорание». Предложил этот тер­мин Фройденбергер [Freudenberger H.J., 1974]. Однако термин широко вошел в научную литературу и психотерапевтическую практику после многочисленных публикаций Кристины Маслач (Маслах) [Maslach С, 1976; Maslach С, 1978 a; Maslach С, 1978 б; Maslach С, Jackson S.E. 1981 a; Maslach С, Jackson S.E. 1982, и др.].

Независимо от американских психологов в Москве в 1976 г. Анатолием Валентиновичем Будановым (впоследствии профес­сором) было начато исследование психологической деформации личности сотрудников органов внутренних дел (ОВД). В отличие от американских ученых, он сразу обратил внимаение не только на психологические симптомы нарушения работы профессионалов с «клиентами» (в его случае с правонарушителями), но и на масси­рованные изменения личности работников правоохранительных органов. Однако, если в США такие исследования стали сразу мас­совыми, то тогда в СССР их результаты не разглашались, потому что тоталитарно-коммунистическая пропаганда декларировала: «Личность советского человека не может быть деформирована, тем более не может выгорать личность сотрудника органов вну­тренних дел!» Методика диагностики «выгорания», предложен­ная Кристиной Маслач [Maslach С, Jackson S.E. 1981 б] была проанализирована и уточнена [Krowinski W.J. 1981]. Затем было разработано несколько опросников для определения глубины и формы «выгорания» [EmenerW.G., LuckR.S. 1980 и др.].

Главная причина «выгорания персонала» —психологическое, ду­шевное переутомление от профессионально вынужденного общения. Особенно быстро и заметно оно наступает при чрезмерной нагрузке у людей, которые по долгу службы должны «дарить» клиентам тепло своей души. Жертвами «выгорания» в первую очередь оказываются психотерапевты (!), учителя, врачи и продавцы, т. е. профессионалы общения, призванные и обученные вежливо и душевно обслуживать других людей. «Выгорание — плата за сочувствие» — так назвала Кристина Маслач свою книгу. В ней кратко и лаконично представ­лены результаты обширных исследований этого печального явления [Maslach С, 1982]. Ее открытие возможности по-новому видеть про­блемы стресса сучетом его влияния на способностьлюдей кобщению сразу было подхвачено множеством ученых и психологов-практиков во всех странах. Внимание к феномену «выгорание» под знаменем Кристины Маслач возрастало. Этой проблеме посвящались конфе­ренции, сборники статей [Pain W.S. (ed.), 1982; Farber В.А. (ed.), 1983; Pines A., Maslach C. (eds.), 1979; Knopf; Maslach C, Jackson S.E. 1982; Reid K.E. (ed.), 1979; Jones J.W. (ed.), 1981; Gillespie D.F. (ed.), 1986 и др.] и монографии [Maslach С, 1982; Chemiss С. 1980; Edelwich J., Brodsky A., 1980; Pines A.M., Aronson E., Kafry D. 1980; Veninga R.L., Spradley J.P., 1981; White W.L. 1979 и др.]. В 80-е гг. XX в. внимание к концепции выгорания и термин burnout потеснили термин stress со страниц сотен научных публикаций и диссертаций в англоязычных странах.

Сразу была замечена подверженность «выгоранию» админист­раторов BcexypoBHeft[VashC, 1980]. В последние два десятилетия «выгорание персонала» стало бичом российского бизнеса. Ока­залось, что сотрудники, работающие с клиентами (менеджеры, продавцы-консультанты, банковские служащие), т. е. низшее звено организационной структуры фирм, почему-то быстро теряют способность «привлекательно» общаться с людьми, нанося этим за­метный финансовый ущерб своей организации [Агапова М.В., 2004; Константинов А.Е., 2005 и др.] Но особенно опасно «выгорание личности» сотрудника правоохранительных органов, наделенного возможностью своевластно обращаться с людьми [Maslach С, Jackson S.E. 1979; Lester D., 1986; Буданов А.В., 1992 и др.]

Интересно посмотреть, как формировался термин «выгора­ние». Сначала писали: «staff burned-out», что-то вроде «окончание горения (воодушевления) персонала», работающего с людьми (пациентами, клиентами). Потом Кристина Маслач стала ис­пользовать новый термин: «burnout» («выгорание»), т. е. своего рода английскую аббревиатуру [Alexandr R.J., 1980]. Мной эти термины были дополнены выражениями: «выгорание личности», «выгорание души» [Китаев-Смык ЛА., 1989].

В советской психологии никак не приживался термин «выгора­ние личности». Согласно идеологическим установкам, господство­вавшим при коммунистической власти, личность «советского че­ловека», воодушевленная «ленинским учением» — несокрушима и не может «выгореть». Как только ни переводилось на русский язык слово *burnout»: «эмоциональная слабость», «психологическое истощение» и т. п. После моей нашумевшей публикации в 1989 г. стали использовать словосочетание «выгорание эмоций», будто не замечая, что это лишь один компонент синдрома «выгорание личности». Часто пишут: «профессиональное выгорание», под­черкивая результат — ухудшение работоспособности, упуская главное — деформацию личности профессионала.

5.2.1. Три формы-фазы «выгорания»

Многочисленные проявления «выгорания» можно свести к трем формам.

А. «Уплощение эмоций». Как произошло открытие этого нового направления учения о стрессе? Заметили, что у некоторых психотерапевтов и психологов-консультантов на фоне утомления возникает, как бы, стремление лучше работать с пациентами: душевнее беседовать, проникновеннее, даже «по-родственному» общаться с ними. Однако, это было не повышение качества их работы, а результат невольной попытки продолжать хорошо, качественно работать, вопреки утомлению.

Молодая психолог-консультант К. Маслач (в г. Пало-Альто, Калифорния, США) заметила, что:

а) именно с такого гиперэмоционального сопережива-
ния с пациентом, клиентом начинается дисквалификация персонала

б) невольно манифестированное «сверхсочувствие» вскоре сменяется приступами равнодушия к пациентам. Потом оно овладевает психотерапевтом (или другим профессионалом, работающим с людьми) каждый раз, как он входит в свой рабочий кабинет. Но при этом еще возможны эмоциональные всплески и негативные (приступы рассерженности или обиды), и позитивные (неожиданная радость, умиление);

в) и, наконец, у такого первоначально отличного профессионала, если он продолжает напряженно работать с людьми, безэмоцио-
нальность, равнодушие ко всему становится, увы, навязчиво-болезненной чертой характера, вернее, его личности. У него происходит «уплощение» эмоций, когда исчезает острота чувств и сладость переживаний. Вроде бы все нормально, но...скучно и на душе тошно. Не волнуют ни пламя заката, ни переливы птичьего щебета. Ослабли чувства к самым дорогим и близким людям. Даже любимая пища стала грубой и пресной. Но не только в этом проявляется деформация психики при «выгорании» человека, работающего с людьми.

Б. «Конфронтация с клиентом». Кристина Маслач обратила внимание на то, что некоторые психотерапевты в периоды кратковременного отдыха во время рабочего дня, беседуя с коллегами, начинают пренебрежительно, а потом и с издевкой высказываться о своих пациентах. Возбужденные или утомленные необходимостью сдерживать свой внутренний протест против душевных затрат, психотерапевты разряжали агрессию: «Сегодня такой придурок ко мне пришел, что я ...», «Эта, что у меня была, сама стерва, а хочет, чтобы все ей угождали» и т. п.

Позднее динамика этого компонента «выгорания» была си­стематизирована.

1 - Первоначально после вспышек усердия и желания как можно лучше обслуживать клиентов, возникает застойное пережи­вание обиды на несправедливость —• поначалу из-за конкретного события. Потом это чувство становится постоянно гнетущим: это переживание обиженности на якобы недоста­точное одобрение начальства, на неблагодарность клиентов, на то, что «за такую работу платят мало денег». «Выгорание» ведет профессионала к тому, что он игнорирует клиентов, потом уклоняется от работы с ними (частые перекуры, перерывы за чашкой кофе), потом возникают отгулы, прогулы, отсутствие «по болезни».

2. Если «выгорающий» человек вынужден все дальше работать
с людьми, то он начинает чувствовать стойкую неприязнь к клиентам (пациентам, покупателям, ученикам и др.).

3. И вот ему не удается скрыть свое раздражение и происходит взрыв: он выплескивает из себя озлобленность. Ее жертвой,
как правило, становится ни в чем не повинный человек, который ждал от профессионала помощи или хотя бы участия.
Пациенты отказываются от этой психотерапевтической клиники, она терпит убытки. Этот компонент выгорания персонала
был назван «конфронтацией с клиентом».

В. «Потеря ценностных ориентации». Третья форма симптомов «выгорания» наиболее социально и экономически опасна, хотя начало ее (как и двух других) не предвещает плохого.

а) Первоначальные симптомы «выгорания» могут проявляться в том, что при общении с клиентами и сослуживцами у человека
возникает навязчивое недоверие к их высказываниям. Оно может чередоваться или сочетаться с недовольством собой, с ощущением снижения своей компетентности в работе.

б) Далее такой человек склонен во всем новом сразу находить негативные стороны (ошибки, недолжное поведение); он сразу
обращает внимание на недостатки вещей, предвестники опасности и т. д. «Выгорающему» его навязчивая критичность
кажется достоинством, он якобы «стойкий борец за качество». Нет! Акцентируя внимание лишь на плохом, он стал «дави-
телем» хорошего, т. к. лишает людей права на ошибки, на инициативу. «Выгорающая личность» портит всем настроение
и климат в коллективе, заражает его «выгоранием».

в) Такого человека все чаще охватывает мучительное ощущение своей несостоятельности: «Я не состоялся как профессионал».
«Выгорающий» может пытаться сменить работу. Но если и там он будет работать с людьми, то «выгорание его души» лишь на
короткое время, казалось бы, прекратится, однако потом оно будет только углубляться.

Завершает нарастание этой формы «выгорания» утрата пред­ставлений о ценностях жизни, т. е. состояние, в котором чело­веку стало «на все наплевать». Он по привычке может сохранять и апломб, и респектабельность, но приглядитесь к нему. У него пустой взгляд и ледяное сердце. Мир для него безразличен.

* * *

Многие исследования показали, что три описанных выше формы «выгорания» протекают одновременно, но все же первона­чально более заметна «сверхдушевность». На втором этапе часто доминирует конфронтация с клиентом. На завершающем этапе наиболее тягостным последствием «выгорания» всегда становится потеря ценностных ориентации.

Таким образом, «выгорание» складывается из трех форм-фаз. В реальности у людей с разными характерами с учетом множе­ства видов профессионального обслуживания клиентов можно встречать большое разнообразие сложных сочетаний симптомов и динамики «выгорания». Давид Гилеспай по моей рекомендации исследовал различия между активной и пассивной формами вы­горания [Gillespie D.F., 1981].

Многочисленные последователи Кристины Маслач находили «выгорание» у любых профессионалов, работающих с людьми: врачей, психологов, учителей, продавцов, полицейских, чинов­ников, работающих непосредственно с населением. В последние десятилетия «выгорание личности» диагностируется и у чиновни­ков, работающих не с живыми людьми, а только с документами, исходящими от них. Тут уж не люди, а их фантомы истощают души обслуживающего персонала.

«Выгорание» может быть и у кого-то из родителей в многодет­ных семьях, у воспитателей и нянечек в яслях и детских садах. Можно л и представить что-либо трагичнее, чем беду и муку малы­ша, на которого обрушивается «конфронтация с клиентом» «вы­горевшей» воспитательницы или, еще хуже, — матери. Но ведь и сама «выгорающая» мать тоже жертва «социального террора», деформирующего население [Harrison W.D., 1980 и др.].

Знание сложной картины «выгорания» не дает нам понима­ния, каковы его глубинные психологические механизмы. Что же такое «выгорание» души? К ответу на этот вопрос прибли­жает суждение выдающегося мыслителя второй половины XX в. В.И. Володковича: «Человек живет в мире иллюзий и не может без них. Они в основе веры, надежды, любви. Выгорая душой, человек лишается иллюзий наличия веры, надежды, любви.

Сначала тает вера, и человек наполняется чувством своей без­отчетной несчастности. Потом улетает надежда. У человека возникает наплевательское отношение ко всему. Последней по­кидает человека любовь, а вместе с нею он теряет смысл жизни. Только перебравшись в новый жизненный ареал, кардинально отличающийся от прежнего, выгоревший человек может быть спасен новыми иллюзиями» [Володкович В.И., 2007].

Г. «Выгорание» заразительно. Вы могли видеть в магазине рядом с немолодой «выгоревшей» продавщицей, злобно кричащей на покупателей, молоденькую, но столь же скандальную ее помощницу. Это не постепенно, а быстро «выгорающая личность», т. к. она «заразилась» у старшей. Заражаться «выгоранием» можно по-разному, оно возникает как:

—подражание более опытному, но выгорающему профессионалу («обезьяний эффект»);

—следование новичка традициям группы «выгорающих» работ­ников («стадный эффект»);

—заражение «выгоранием» может быть из-за представления о пользе его симптомов («прагматический эффект»);

—«выгоревший», озлобленный на всех и на себя начальник нередко «натаскивает» помощника быть таким же, как он. Поощряемые агрессивность, грубость, чванство подчиненно­го в общении с клиентами как бы оправдывают эти пороки у самого начальника, даже создают у него сладострастное удо­влетворение. Такой тандем особо опасен при авторитарных властителях, почти любящих и поощряющих в подчиненных отблеск своей бесчеловечности и жестокости («изуверский эффект»).

«Выгорание» может охватить почти всех сослуживцев. Они становятся сначала активными циниками, грубиянами, потом — мрачными пессимистами. И все начинают думать, что здесь соб­рались плохие люди. Нет! Они были хорошими, но «выгорели».

Д. Разные пути выгорания. Основательница изучения «выгорания личности» Кристина Маслач пришла к признанию того, что этот синдром может возникать не только из-за психического истощения в процессе профессионального общения с людьми. Другим важным фактором, провоцирующим «выгорание», становится длительный конфликт душевных, психических потенций человека с условиями их реализации в жизни. Эти два пути выгорания могут сочетаться, усугубляя и ускоряя деформацию личности. После нескольких десятилетий изучения этого синдрома К. Маслач обращает внимание на шесть ведущих к «выгоранию» форм несоответствия личности человека требованиям и условиям его профессиональной деятельности [Maslach К., Schaufeli W.B., Leiter М.Р., 2001 и др.].

1. Первейшей причиной такого конфликта становится несо­ответствие требований к работнику с его возможностями. После первых искренних и напряженных попыток делать наилучшим образом все, что требуется, понимая, что это не удается, человек работает хуже, чем мог бы. Ощущение своей неспособности и низкого качества результатов труда, угнетая, препятствует оптимальной самореализации. Возникает и про­грессирует деформация личности.

2. Возможны и противоположные обстоятельства, ведущие к «выгоранию», когда жажда самостоятельности профессионала постоянно наталкивается на ограничения условиями деятель­ности. Первоначальный энтузиазм сменяется ощущением уг­нетенности, возникает представление о своей бесполезности. Появляется оскорбленная озлобленность не только по отноше­нию к начальству, но и к клиентам (пациентам, покупателям, ученикам и т. п.). Появляется безответственность к своим профессиональным обязанностям.

3. К. Маслач обращает внимание на то, что несоответствие вознаграждения ожиданиям работника, субъективно оцени­вающего свой трудовой вклад в успехи и доходы фирмы, ведет к «выгоранию» людей определенного типа.

4. Важную, часто критическую роль в прогрессировании «выго­рания» играет отсутствие (утрата) положительной поддержки сослуживцами: из-за их «выгорания», или их производствен­ной изолированности, либо же из-за их отличий (этнических, культурных, социальных, экономических).

5. Причиной «выгорания» у профессионала, работающего с людьми, может стать ущемление чувства справедливости не только к нему, но и к другим членам коллектива: непризнание заслуг, унижения, издевательства. Это ведет к «выгоранию», если человек не находит сил и права активно противостоять несправедливостям

6. Важной причиной «выгорания» в некоторых профессиях становится несоответствие между морально-этическими принципами человека и тем, что от него требуется делать во время его профессиональной деятельности. Такое несоот­ветствие возможно у работников в «силовых» ведомствах: у полицейских, военных, спасателей, миротворцев, когда они вынуждены применять в боевой, в критической обстановке, при катастрофах приемы, методы, кажущиеся негуманными.

аморальными с позиции граждан, живущих в «мирное время», в благополучии благоустроенной жизни, незаметно охраняемой профессионалами-силовиками.

Итак, К. Маслач и другие исследователи «выгорания личности», утверждая, что оно отличается от посттравматических стрессовых расстройств (ПТСР) тем, что возникает без предшествующего за­метного, интенсивного стрессового эпизода, признают возможность разных путей «к выгоранию». К нему ведут, во-первых, душевное истощение при работе с людьми, во-вторых, несоответствие лич­ности психологическим особенностям рабочей обстановки. К «вы­горанию» может приближать незаметное ухудшение здоровья, а также одряхление стареющего человека. «Выгоранием» души мо­жет неблагоприятно завершиться «работа горя» после трагических невозвратимых утрат [Малкина-Пых И.Г., 2005 и др.].

Итак, несоответствие условий жизни и работы чаяниям и спо­собностям человека создают «стресс жизни», в частности ведут к «выгоранию». Здесь все более или менее ясно. В отличие от этого «выгорание» из-за психического истощения при обслуживании клиентов в благоприятных (часто даже очень хороших!) условиях работы и жизни остается загадочным явлением. Зачем оно возни­кает, для чего его возможность сформирована в антропогенезе?

Пытаясь ответить на этот вопрос, надо исходить из того, что как бы ни были благоприятны условия труда по обслуживанию клиентов (пациентов, покупателей и т. п.), все же это не обыден­ное, не произвольное общение с людьми. Профессия обязывает «общаться», обслуживая их в соответствии с заданными нормами и, главное, «искренне» источая позитивные эмоции, даже, когда истинного повода для них нет у социального работника (врача, продавца и т. п.). И когда он печален или рассержен, и когда его личные радости никак не соотносятся с обслуживаемыми людьми.

Можно предположить, что долгое, профессионально вынуж­денное общение со многими людьми — противоестественно для определенного типа личностей (и их немало). Видимо, у них есть предел возможности «дарить» другим свою душевность, свое участие в чужих нуждах и невзгодах. Противоестественная ин­тенсивность вынужденного «душевного» общения первоначально включает защитное поведение, ограничивающее (или агрессивно-ломающее) контакты с людьми. Если же из-за служебного долга приходится пренебрегать этими «тревожными сигналами», то возникает дезадаптация профессионала; в конце концов, с необ­ратимыми «поломками» некоторых личностных функций: потеря ценностных ориентации, уплощение эмоций, утрата возможности сопереживать даже близким людям.

Противоестественность чрезмерного служебного «общения» часто усугубляется его установками: быть душевным, убедитель­ным ради финансовых нужд фирмы. Даже если в этом «общении» нет ничего плохого, но все же оно не душевное, а вынужденное.

При массовом «выгорании» люди начинают «поедать» друг друга. Самоликвидируются добренькие, душевные личности. Устраняются человечность взаимоотношений, взаимопомощь. Массовое, тотальное «выгорание» заканчивается самоуничтоже­нием всей группы (сообщества, социума) и заменой его в локусе обитания иными, жизнеспособными (радостными, гуманными) сообществами. Иными словами, массовое «выгорание» — это особая, специфическая форма болезни социума, ведущая его к «предсмертному» состоянию. А окончательно «умереть» ему помо­гут жизнеспособные конкуренты. Если это ведет к исчезновению (уходу, увольнению, заболеванию) из группы лишь «выгоревших» ее членов, то создаются условия для замены их молодыми «невы-горающими» энтузиастами, с восстановлением жизнеспособности (трудоспособности, боеспособности) коллектива. Может быть в этом смысл «выгорания» как одного из многих антропологических механизмов социального очищения и возрождения?

Этологами установлено, что в животном мире при необходи­мости проявляются и действуют различные врожденные аналоги «выгорания».

Е. Ошибочные подходы к пониманию «выгорания».

1. Неполноценны подходы к «выгоранию», рассматривая ис­ключительно эмоциональную его составляющую, не обращая внимания на прочие его компоненты (так появилось выраже­ние «эмоциональное выгорание»). Еще более бесперспективен взгляд на «выгорание» лишь с оценкой утраты профессиональ­ных успехов человека (так называемого «профессионального выгорания»).

2. Синдром «выгорания» личности можно сравнивать с симптома­тикой «стресса жизни», но не надо перемешивать их. Если это делать, то окончательно исчезает отчетливое представление о «выгорании» как о состоянии, специфическом, самостоятель­ном. Попытки некоторых авторов найти при все большем «вы­горании» три фазы, присущие динамике стресса (описанные Гансом Селье), разрушают концепцию «выгорания личности», «выгорания персонала», провозглашенную Кристиной Маслач. и дезориентируют психотерапевтов, пытающихся помочь «вы­горающим» людям.

3. Есть мнение, что «выгорание» — это механизм психологиче­ской защиты от психотравмирующих воздействий Если это «защита», то по принципу: «Брось, а то уронишь!»; есть еще более близкая к такому пониманию «выгорания» метафори­ческая восточная притча: «Если у тебя плохой сосед, сожги свой дом и уйди». Но при «выгорании» душа человека сгорает вместе с домом. Слишком уж трагична эта «защита» с утратой (чаще навсегда), хорошего отношения ко всем людям (а ста­ло быть, потеря друзей), способностей переживать радости и надежды на хорошее. Человек с полностью «выгоревшей душой» — живой мертвец. На основании исследований Е.Г. Луниной показано, что негативные личностные измене­ния (в том числе искажение нравственных норм), возникшие в ходе профессиональной деятельности, — это не «защи­та», а нарушение защитных систем человеческой психики. В их основе — ослабление адаптационных возможностей организма. И главным становится не «профессиональная деформация», а «разрушение личности» [Лунина Е.Г., 1997]. Но, может быть в отдельных случаях, «выгорая» человек с «уплощенными эмоциями» все-таки становится защищенным своей бесчувственностью от смертельных «болезней стрес­са»: инфаркта сердца, инсульта головного мозга, прободной язвы желудка? Живя с «мертвой душой», он защищает от смерти свое тело? 4. «Выгоранием» не надо называть некоторые защитные со­стояния, возникающие при стрессе. У человека эмоционально-регидного, в экстремальных ситуациях может возрастать его регидность. Но не при всех людях, лишь когда рядом надоев­шие, неприятные, опасные. Это не «выгорание», а психологи­ческая защита от стресса при напряженной или даже опасной монотонии. И еще люди, склонные к интериоризации, из-за стресса еще больше «уходят в себя», и кажутся еще более безучастными к другим людям, равнодушными к работе, но при этом у них усиливается интерес к своим личным (внутренним) проблемам. Их эмоции не угасли — они не обращены к дру­гим людям. Это тоже не «выгорание». Это «психологическая защита». После исчерпания экстремальной ситуации такие интроверты становятся, как и прежде, умеренно общитель­ными.

Ж. О «выгорании личности» и ее деформации при посттравматическом стрессовом расстройстве. Особенно частым и глубоким «выгорание» было у американских военнослужащих, вынужденных по роду своей деятельности проводить организационные и карательные действия среди населения во время войны США во Вьетнаме. Там «работа с людьми», когда эти люди — партизаны и их приходилось допрашивать, применяя специальные методы (попросту говоря — пытать), могла настолько изнурять психику, что это приводило не только к «выгоранию души», но и к посттравматическому стрессовому расстройству (ПТСР) с его тяжелейшим последствием — суицидом.