Гиперчувствительность 11 страница

Женщина Lycopodium

Я приступил к описанию женской половины этого препарата столь поздно не из мужского шовинизма, а главным образом потому, что все сказанное выше может в равной степени быть отнесено к представителям этого типа обоего пола. Из моих пациентов на девять мужчин Lycopodium примерно приходилась одна женщина. Учитывая общую распространенность этого типа, становится очевидно, что женщины Lycopodium встречаются нередко, и я могу сказать, что видел их примерно столь же часто, как и женщин Sepia, и более часто, чем женщин Pulsatilla или Si Нее а.

Женщины Lycopodium обычно более искренни, чем мужчины, так как им не приходится прятать свою незащищенность за маской бравады или интеллекту­ального рационализма. Все женщины Lycopodium, которых мне приходилось

лечить, достаточно откровенно говорили о своей тревоге, в большинстве слу­чаев довольно значительной, а в некоторых — очевидно мешающей нормально жить. В сущности, это тот же страх неудачи, который мы видим у мужчин Lycopodium. У женщин этот страх часто трансформируется в страх стать недо­статочно хорошей женой или матерью. Те из них, которые выходят на работу, обычно очень тревожатся по поводу того, насколько хорошо они ее выполня­ют, особенно в случае, если их профессия связана с выступлениями перед группами людей. Одна из таких женщин обратилась ко мне по поводу лече­ния нервной диареи. Она была достаточно большим начальником, а ее работа была связана с периодической организацией презентаций. Ее тревога перед каждой из них постепенно нарастала до такого состояния, что ей необходи­мо было срочно бежать в туалет непосредственно перед началом очередного мероприятия, а потом еще и в середине, перед ее собственным выступлением. У мужчин Lycopodium подобную степень проявлений тревоги можно наблю­дать не очень часто, так как у них вырабатываются более эффективные меха­низмы уменьшения тревоги за счет раздувания собственного эго. После не­скольких доз Lycopodium ЮМ понос этой женщины постепенно исчез вместе с уменьшением ее тревожности перед выступлениями.

У женщин Lycopodium можно наблюдать, пожалуй, лишь один способ раздувания собственного я — за счет ухода за своей фигурой с помощью разного рода гимнастик и тренажеров. Многие знакомые мне женщины-инструкторы по гимнастике относились именно к типу Lycopodium. (Следу­ет сказать, что среди поклонниц женского фитнеса также много представи­телей Natrum muriaticum и Tuberculinum.)

Женщины Lycopodium не только очевидно более нервозны, чем мужчины, но и в целом сильнее стараются угодить окружающим. Обычно они отлича­ются уступчивостью и робостью, они услужливы и не скупятся на похвалы окружающим. Я вспоминаю одну женщину Lycopodium, которой было чуть больше двадцати лет, но из-за ее робости она выглядела шестнадцатилетней. Она рассказала, что, когда она училась в школе, мальчики постоянно при­глашали ее «за сарай». Сначала она многие месяцы слышала о том, как другие, слишком рано созревшие особы ходили «за сарай», и эти рассказы вызывали у нее смесь ужаса и восхищения. Потом она начала думать, что с ней самой «что-то не так», потому что ее «за сарай» никто не приглашал. Когда же очередь дошла и до нее, она стала буквально парализована от нерешительности, разрываясь между желанием заслужить авторитет и стра­хом перед мальчиками. С тех пор она так и не смогла разрешить для себя эту дилемму, постоянно встававшую перед ней в самых разных ситуациях. Подобное желание Lycopodium любой ценой угодить людям можно столь

же часто увидеть у женщин Natrum muriaticum, Pulsatilla и Staphysagria, поэтому, когда гомеопат сталкивается со «слишком уступчивой» женщи­ной, он должен в первую очередь подумать об этих четырех препаратах.

Все женщины Lycopodium, с которыми мне пришлось сталкиваться, больше соответствовали определению «девушка», чем «женщина». Это связано не только с их готовностью угодить или их боязливостью, поскольку я нео­днократно сталкивался с не менее боязливыми и услужливыми женщинами Natrum muriaticum, которые тем не менее выглядели скорее «женщинами», чем «девушками». Аналогично многие мужчины Lycopodium выглядели го­раздо моложе своих сверстников Natrum muriaticum. Я полагаю, что юный вид индивидуумам Lycopodium придает недостаток эмоциональной глубины и склонность избегать ответственности, хотя типичная для них неуверен­ность в себе, без сомнения, усугубляет это впечатление.

Пациентки Lycopodium не только выглядят девушками, они также и ощу­щают себя моложе своих лет. Мне приходилось слышать от этих пациенток, что они «не уверены, что стали взрослыми». Что-то похожее можно иног­да услышать и от мужчин, и мне кажется, что у Lycopodium обоего пола это связано с внутренним ощущением бессилия, слабости. Ощущение себя взрослой женщиной, как и ощущение себя взрослым мужчиной, есть не что иное, как ощущение собственной силы и своих способностей — именно того, что не хватает пациентам Lycopodium. У женщин это внутреннее ощу­щение нередко усиливается физическим сложением — они худы, костлявы, плоскогруды и имеют несколько «бесполый» вид.

Подобно мужчинам Lycopodium, женщины этого типа также обладают спо­собностью к логическому мышлению (когда их не захлестывает тревога). Они также могут обладать некоторой отстраненностью, характерной для мужчин Lycopodium, в результате чего такие женщины внешне кажутся менее эмоцио­нальными, чем средняя женщина Natrum muriaticum. Когда ее настроение не омрачено проблемами, она кажется легкой и веселой, почти как Phosphorus, хотя и не такой искрящейся. Хотя женщины Lycopodium не лишены сексуаль­ного обаяния, на мой взгляд, их скорее можно назвать «сестрами» или «под­ружками» — легкие, общительные, спортивные, любящие поиграть и побол­тать, когда они преодолевают начальную робость.

Женщины Lycopodium в качестве матерей и жен очень похожи на женщин Sepia. Для обоих типов характерна некоторая отстраненность от близких, несмотря на то, что они могут ужасно из-за них переживать. Это отношение может носить вполне здоровый характер, когда любовь сочетается с отсутстви­ем излишней привязанности, что позволяет женщине сохранять некоторую независимость и способность не отождествлять себя полностью со своей семьей

(что нередко не удается женщинам Natrum muriaticum, Staphysagria и Pulsatilla). Отстраненность женщин Lycopodium обычно меньше выражена, чем у муж­чин, однако иногда бывает выражена до такой степени, что становится про­блемой, когда женщина Lycopodium, аналогично некоторым женщинам Sepia, не чувствует связи со своей семьей (Кент: «Равнодушие к собственным детям»). Однако в большинстве случаев женщины Lycopodium бывают еще более мягко­сердечными, чем мужчины этого типа, постоянно поддерживая не обжигаю­щий, но и незатухающий огонь любви в своем сердце.

Внешность

Классическая внешность Lycopodium описана как исключительная худоба на фоне среднего роста. Обычно «хлюпики» низкорослы, тело у них слабое, с типично опущенными плечами. Грудная клетка часто бывает в той или иной степени запавшей. Многие менее «хлипкие» индивидуумы Lycopodium так­же отличаются относительно маленьким скелетом.

Лицо Lycopodium часто бывает худым, костлявым, что соответствует его ра­циональной психике. Брови часто наморщены, что является отражением хро­нической тревоги, а волосы, как правило, темные, прямые и тонкие. Большин­ство мужчин Lycopodium лысеют в молодые годы, что нередко становится предметом переживаний, так как потеря волос у них может ассоциироваться с потерей мужественности. Даже волосы женщин Lycopodium отличаются неко­торой разреженностью и легко выпадают при расчесывании.

Значительное число мужчин Lycopodium носят бороду. Особенно типич­ны «козлиные» бородки, почти специфичные для Lycopodium. Что касается усов, то мужчины Lycopodium носят их гораздо чаще представителей иных конституциональных типов, и я подозреваю, что цель ношения усов — все то же стремление казаться более мужественным. (Мужчин с усами очень много среди полицейских разных стран.)

Словно отражая тему мужественности, вернее ее отсутствия, волосы на теле многих мужчин Lycopodium растут очень скудно, отчего борода и усы, которые они так стремятся отрастить, часто растут предельно медленно, словно издеваясь над ними.

Более хилые на вид Lycopodium (которые психологически обычно бывают «хлюпиками») часто отличаются худобой и иногда похожи на сушеные груши. Именно они в детском возрасте выглядят похожими на маленьких старичков, а по мере взросления их маленькие лица и близко посаженные глаза придают им сходство с хорьком.

Существует вариант Lycopodium, имеющий широкое квадратное лицо час-

то в сочетании с большим мускулистым телом. Обычно такие люди обладают наиболее выраженным тщеславием и самомнением. Либо они относятся к числу тех редких Lycopodium, которые обладают внутренней уверенностью, либо они принадлежат к «задавакам», производящим внешнее впечатление уверенности в себе.

Большинство Lycopodium по мере старения сохраняют юношескую све­жесть черт и часто выглядят «мальчиками», что скорее всего соотносится с их эмоциональной незрелостью и отстраненностью.

Женщины Lycopodium обычно имеют те же внешние особенности, что и мужчины этого типа, - худое лицо, наморщенные брови и т. д. Обычно у них маленькая грудная клетка и молодой, «девчоночий» вид.

Хотя для конституции Lycopodium характерна худоба, довольно многие представители этого типа страдают ожирением вследствие употребления ал­коголя или слишком большого количества сладостей. В этих случаях бедра и ноги остаются относительно худыми по сравнению с непомерно увеличен­ным животом.

Medorrhinum

(Сущность: страстный искатель приключений.

Medorrhinum — очень интересный конституциональный тип, который тем не менее часто не замечают. В старых книгах по Materia Medica очень скуд­но представлена психика этого нозода, а слишком большой разброс харак­теров Medorrhinum может привести к тому, что гомеопат перепутает его с каким-либо другим препаратом. В Medorrhinum сочетаются крайности тем­перамента, от полной интроверсии до полной экстраверсии, от нежности до жестокости, от интеллектуальности и отстраненности до эмоционально­сти и интуитивности.

Чтобы разобраться в этом разнообразии проявлений психики Medorrhinum, необходимо помнить, что основная черта индивидуума Medorrhinum — страс­тное желание жизни, желание ощущений и переживаний всех видов. В резуль­тате они всегда поддаются искушению броситься навстречу новым приключе­ниям, как социально приемлемым, так и выходящим за рамки общественных приличий и закона, — они просто хотят «посмотреть, что из этого выйдет». Не нужно забывать и об источнике, из которого получено данное лекарство. (Несмотря на то что заражение гонококком может вызывать развитие состоя­ния Medorrhinum у лиц исходно иной конституции, большинство представите­лей этого типа имеют конституцию Medorrhinum с рождения, что, по-видимо­му, можно связать с гонореей у их предков.)

Medorrhinum — это авантюрист, искатель приключений. Некоторые из них исследуют физический мир, бесстрашно собирая нектар новых неизведан­ных ощущений, путешествуя по земному шару. Другие бросаются в мир эмоций, переходя от одного романтического увлечения к другому, еще более страстному, причем обычно с совершенно разными в личностном плане людьми. Третьи погружаются в мир интеллектуальных исканий, оди­наково жадно поглощая философские идеи и научные теории. А некоторые

выходят за рамки реальности в мир воображения и мистических озарений. Большинство Medorrhinum с энтузиазмом бросаются на поиски приключе­ний во всех областях жизни, стремясь познать неизведанное и оптимистич­но надеясь избежать всех опасностей.

Когда я путешествовал по Калифорнии, я встречал там личностей Medorrhinum во много раз чаще, чем когда практиковал в Англии. Колони­сты Нового Света, расселяясь по всему континенту, основывали свои посе­ления в соответствии с тем, насколько сильно их жителей отличало стремле­ние к новому и неизведанному — так в спектре белковых фракций на элект­рофорезе самые легкие протеины оказываются самыми дальними. Таким образом, до Западного побережья Америки добрались самые отчаянные искатели приключений, жадные до жизни — как в отношении физических ощущений, так и в отношении эмоций. Скорее всего многие из них были Medorrhinum, которые вместе с идеалистами Sulphur и решительными Nux vomica стремились к поиску нового мира свободы и изобилия, где бы их не стесняли никакие прошлые ограничения.

Ребенок Medorrhinum

Все дети — это искатели приключений, стремящиеся постоянно расширять свои горизонты. Однако у детей Medorrhinum это свойство усилено много­кратно, они все время пытливо изучают окружающий их мир. Для них харак­терно раннее развитие, так как они жадно впитывают всю приходящую к ним информацию. Почти все дети Medorrhinum, которых мне приходилось видеть, в той или иной степени опережают сверстников в развитии. Некоторые не по возрасту хорошо говорили не только в смысле произношения и словарного запаса (однажды мне пришлось путешествовать по Катманду [столице Непала] на велосипеде с замечательной трехлетней девочкой Medorrhinum за спиной. Она была датчанкой и, очевидно, ничего не могла понять из моих слов. Я пытался дружески рассказывать ей всякую всячину просто так, чтобы она чувствовала себя более раскованной, и был сражен, когда после очередной моей фразы она совершенно правильно выпалила: «Катманду»), но и в отно­шении зрелости их социальных взаимоотношений. Однажды я сказал одному пятилетнему мальчику Medorrhinum, что устал, потому что не выспался как следует, на что он не задумываясь ответил: «Да уж, случается такое иногда». Детей Medorrhinum можно назвать самыми бесстрашными среди их сверст­ников. Они полностью лишены робости и могут смело заговорить с незнаком­цем на улице, которому они кажутся очаровательными. Нет нужды говорить, что подобное бесстрашие оборачивается постоянной головной болью для их

родителей. Ребенок Medorrhinum ужасно любопытен, постоянно засыпает ок­ружающих массой вопросов и без устали изучает все закоулки окружающего его мира. Он очень не любит ограничения своей свободы и игнорирует крити­ку со стороны родителей, когда это ему необходимо. В этих ситуациях он скорее всего найдет себе прекрасное оправдание, почему он не слушается, либо попытается убедить всех в крайней необходимости каких-либо действий, возбужденно перечисляя свои последние открытия. Подобные дети обычно вызывают восхищение у окружающих, однако их неистощимая энергия в соче­тании с огромным любопытством может стать немного утомительной. Один подобный трехлетний мальчуган постоянно кружился вокруг меня, пока я вскапывал небольшую грядку. Его речь была правильной, однако слишком громкой, что было одновременно связано с энтузиазмом и настойчивым же­ланием быть услышанным. Он был сыном одного моего друга, и я был почти уверен, что он принадлежит к типу Medorrhinum. После того как мои бара­банные перепонки несколько дней выдерживали натиск его голоса, я предпо­ложил, что ему не помешало бы гомеопатическое лечение, и его родители со мной согласились. Через несколько дней после приема им Medorrhinum ЮМ мы снова встретились на грядке, и к тому времени его голос стал уже не таким громким, а в дальнейшем, хотя он остался таким же непоседливым, у него исчезли вспышки раздражения в ответ на призывы к порядку. (Подобные удивительные трансформации в характере ребенка под действием гомеопати­ческого лечения, конечно, наблюдаются не столь уж редко, однако обычно они носят преходящий характер и для своего сохранения требуют периоди­ческого повторения высоких потенций.)

Medorrhinum имеет репутацию жестокого препарата, однако на основа­нии своего опыта могу сказать, что это может быть верно только в отноше­нии маленьких детей Medorrhinum. Очень часто пациенты Medorrhinum при-шаются, что в раннем детстве любили мучить насекомых или поджигать их с помощью увеличительного стекла. Некоторые даже мучают кошек и собак

топят их в ванной или крутят, держа за хвост. В целом эта склонность к жестокости обычно не переходит в издевательства над людьми, за исключе­нием, пожалуй, случаев, когда двухлетние дети Medorrhinum толкают своих сверстников, чтобы отобрать у них игрушку. Обычно это проходит еще до наступления подросткового возраста. Причины подобной жестокости к животным до конца неясны, учитывая чувствительность повзрослевших Medorrhinum. Возможно, это лишь способ, с помощью которого молодые Medorrhinum «тренируют мышцы», желая получить ощущение своей силы. Во взрослом же состоянии они обладают достаточной степенью увереннос­ти в себе и уже не нуждаются в подобных методах.

Одной из сфер, в которой преждевременное взросление Medorrhinum проявляется особенно заметно, является сексуальность. Само лекарство из­готовляется из патологических тканей венерической болезни, и это отража­ет преобладание сексуальной сферы в жизни большинства индивидуумов Medorrhinum. Еще Фрейд открыл тот факт, что дети имеют довольно силь­ный интерес к теме секса, особенно в возрасте между тремя и пятью годами, который затем, в «латентном периоде» (с шести до десяти лет), снижается, после чего снова возрастает в подростковом возрасте. И «прелатентное» либидо у детей Medorrhinum выражено особенно сильно. Нередко малень­кие дети Medorrhinum агрессивно мастурбируют, а двух-трехлетние Medorrhinum часто бывают буквально заворожены как своими гениталиями, так и гениталиями других детей. Для детей Medorrhinum больше, чем для других детей, характерны игры со своими половыми органами, которые могут быть безвредными, пока взрослые не начнут заострять на них внима­ние и не станут развивать в ребенке чувство вины по этому поводу.

Преждевременное развитие девочек Medorrhinum имеет особенность, ко­торая мне кажется уникальной для этого типа. Я обнаружил, что девочки Medorrhinum уже в возрасте трех-четырех лет приобретают очарование с оттенком чувственности. Эти девочки могут заигрывать с мужчинами, при­чем делая это не робко и смущенно, как Pulsatilla, и не вызывающе, как Platina, а совершенно натуральным образом, словно взрослая женщина, уверенная в том, что она делает, и получающая естественное удовольствие от общения, не будучи ни принуждаемой, ни обманываемой. Большинство индивидуумов Medorrhinum наделены счастливой способностью получать естественное, как у детей, удовольствие от своих чувств и от своего бытия, и эта спонтанность сохраняется у них гораздо дольше, чем у других конститу­циональных типов. Естественное удовольствие — просто быть собой — может сохраняться также у Phosphorus, однако, в то время как последний теряет ощущение себя в волнах эмоций и экстаза, Medorrhinum более «прочно» связан со своим телом, оставаясь «присутствующим» в самом «центре» эмоций. В этом смысле Medorrhinum проявляет себя более зрелой личнос­тью, нежели Phosphorus.

В подростковом возрасте у взрослеющего Medorrhinum появляется очень мощное половое влечение, которое обычно реализуется одновременно в ро­мантических и сексуальных приключениях в относительно молодые годы. Под­ростки Medorrhinum одинаково сильно ощущают влюбленность и половое же­лание, и обычно эти чувства у него сливаются в одно. Некоторые рано нахо­дят относительно удовлетворяющих и равных им партнеров и остаются с ними, но многие молодые Medorrhinum сменяют огромное количество разнообраз-

ных партнеров, прежде чем обретут постоянного.

Вместе со взрывом либидо у подростков Medorrhinum нарастает склонность к кокетству и тщеславию. Подростки Medorrhinum не пропускают ни единой возможности покрасоваться перед зеркалом, а от витрин магазинов их про­сто невозможно оторвать. Повышенное внимание к своей внешности достигает такой степени, что начинает раздражать родителей, особенно отцов, возму­щенных, что их сын «слишком много внимания уделяет своим волосам, слов­но девчонка». Medorrhinum — очень сексуальный тип, и его очень тянет к противоположному полу, да и сам он обладает значительной привлекательно­стью. Индивидуумы Medorrhinum обоих полов отличаются страстностью и живостью и обычно не страдают от неспособности найти партнера.

От мира сего

Средний индивидуум Medorrhinum очень прочно стоит на ногах и ориентиру­ется в окружающем его мире, несмотря на всю свою страстность и стремление к приключениям. В психике Medorrhinum имеется отстраненный, интеллекту­альный аспект, который позволяет ему извлекать полезные знания из своего многообразного опыта. Колонисты и первопроходцы Америки в своем похо­де на запад должны были приобрести большой запас практической мудрости. Если бы они были просто мечтателями, то утонули бы в первой лее речке или погибли бы от жажды в пустыне. По моим наблюдениям, людям Medorrhinum больше чем кому бы то ни было подходит обозначение «разносторонний человек». Nux vomica может быть лучшим во всем, что бы он ни делал, но он лишен эмоциональной чувствительности Medorrhinum, а тем более его мисти­ческой одаренности и интуиции. Аналогично Sulphur имеет меньшую чувстви­тельность, чем Medorrhinum, и более склонен зацикливаться на чем-либо. Бо­лее здоровые представители типов Lachesis и Ignatia обычно также отличаются разносторонней одаренностью, и их может быть не просто отличить от Medorrhinum. Основное различие состоит в том, что Medorrhinum в равной степени может быть и эмоциональным и объективным, тогда как Lachesis и Ignatia скорее будут эмоциональны, чем объективны; Medorrhinum стремится не только все прочувствовать, но и все понять, а обычно он достаточно осна­щен для этого — интеллектуально, эмоционально и физически.

Как и можно было предположить, будучи подростком, Medorrhinum ведет себя довольно безрассудно, но потом удивительно быстро становится зре­лой личностью. Как и другие уверенные в себе типы, в молодости Medorrhinum может увлекаться альпинизмом, довольно легко позволяет себе чувственные удовольствия, такие, как алкоголь, секс и другие виды стимуля-

торов. Однако даже в такое время он гораздо лучше контролирует себя, чем это кажется со стороны. Его интеллект всегда начеку, словно холодный наблюдатель его страстных поступков. Один пациент Medorrhinum расска­зал мне, что в юности он всегда поражался, насколько ясным оставалось его сознание после употребления алкоголя. Как бы сильно он ни был пьян, его сознание, лишь слегка возбужденное, словно смотрело со стороны на свое полностью потерявшее координацию тело.

Способность Medorrhinum не терять из вида перспективу, несмотря на пол­ное погружение в чувственные удовольствия, великолепно изображена в обра­зе принца Генри в шекспировском «Генрихе IV», часть 1. Это распутный принц, позорящий своего отца-короля постоянными попойками в тавернах с ворами и проститутками, но тем не менее в самом разгаре очередной пируш­ки он обращается к аудитории и произносит совершенно трезвый монолог:

«Я всем вам знаю цену, но пока —

Потворщик первый вашим безобразьям.

Мне солнце в этом подает пример.

Оно дает себя туманить тучам,

Чтоб после тем сильнее ослепить

Своим внезапным выходом из мрака.

Когда б мы праздновали каждый день,

То отдых был бы тягостней работы,

Но праздник — редкость, праздник — торжество,

Нас радует лишь то, что непривычно.

Так именно, когда я прекращу

Разгул и обнаружу исправленье

Какого никому не обещал,

Людей я озадачу переменой

И лучше окажусь, чем думал свет,

Благодаря моим былым порокам

Еще яснее будет, чем я стал,

Как оттеняет темная полушка

Блеск золота, лежащего на ней.

Все, что теперь я трачу на пирушки,

Со временем верну я до полушки.» *

Когда страна позвала его, он внезапно преображается в храброго и сметли­вого военачальника в сражении («Генрих IV», часть 2), а затем в мудрого и

уважаемого короля (Генрих V). Все годы, проведенные им в тавернах, его ни на минуту не покидало осознание себя будущим королем. Он удовлетворил свое стремление к веселью и приключениям, но при этом не потерял ни уваже­ния к себе, ни остроты ума и быстро оставил свои забавы, когда пришло время для более серьезных свершений.

На приеме к гомеопату иногда бывает сложно идентифицировать Medor­rhinum исключительно на основании психики по причине его избыточной разносторонности. Обычно при определении принадлежности к конститу­циональному типу мы стараемся опираться на относительную чрезмерность или, наоборот, недостаточную выраженность тех или иных черт в характе­ре, а у Medorrhinum может быть очень мало и того и другого. На самом деле у Medorrhinum можно увидеть некую чрезмерность, особенно в отноше­нии чувственных наслаждений, однако эта гедонистическая направленность обычно сдерживается у взрослых Medorrhinum чувством здравого смысла и может проявляться почти незаметно — в любви к хорошей еде, хорошей музыке и хорошему сексу.

Обычно пациент Medorrhinum на приеме достаточно открыт и дружелю­бен. Он, как правило, общается с вами с большим энтузиазмом, однако сохраняет некоторое самообладание и объективность — это человек от мира сего, много испытавший и любящий этот мир, как и саму жизнь, но при этом вполне способный идти по жизни легко, без особых усилий. Он лишен необузданного идеализма Sulphur или размытости границ собственной лич­ности Phosphorus. При этом он и не будет устраняться от общения, как Natrum muriaticum. В этом смысле Medorrhinum напоминает уверенного в себе Lycopodium^ который одновременно объективен и дружелюбен. Однако у Medorrhinum все же менее выражена эмоциональная отстраненность и лучше развита интуиция, чем у Lycopodium.

Вследствие того что спектр психологических способностей Medorrhinum нео­бычайно широк, у этих людей имеется некоторое смешение половых качеств психики. Женщины Medorrhinum обычно объективны и интеллектуально увере­ны в себе, при этом нисколько не теряют собственно женских качеств (в отличие от многих Natrum muriaticum и Ignatia). Мужчины Medorrhinum отличаются эмоциональной чувствительностью и страстностью, но вовсе не выглядят жено­подобными и слабыми. Подобная многосторонняя одаренность в сочетании с высоким либидо и жаждой новых ощущений довольно легко может привести некоторых из них к гомосексуальным экспериментам или чаще всего к бисексу­альности. Многие пациенты Medorrhinum в юности прошли через опыт гомо­сексуальных связей, но большинство из них, повзрослев, теряют тягу к « экспе­риментам» и становятся совершенными гетеросексуалами.

Независимость коммуникабельность и гибкость

Medorrhinum — один из наиболее индивидуалистических типов наряду с Argentum nitricum, Mercurius_y Nux vomica, Silicea, Sulphur и Tuberculinum. Каж­дый из этих типов в большинстве случаев характеризуется развитым интеллек­том, который способствует у них независимости суждений и не позволяет им стать фанатичными приверженцами различных «измов». Но в отличие от большинства перечисленных типов, Medorrhinum не отличается особым упрям­ством. Он склонен «жить своим умом», но упертым его назвать нельзя. Воз­можно, это связано с меньшей привязанностью Medorrhinum к своим желани­ям, чем у всех перечисленных лекарств, за исключением, быть может, Argentum nitricum. Субъекты Medorrhinum, Mercurius и Argentum nitricum обладают ис­тинной беспристрастностью, которая позволяет им быть не только независи­мыми, но и гибкими. Lycopodium также обладает отстраненностью, но его нельзя назвать независимым человеком или абсолютным индивидуалистом, так как ему необходимо все время угождать другим людям. Phosphorus обладает гибкостью, а также отстраненностью в некоторых случаях, но обычно он зависим от людей, как и Lycopodium. Только Medorrhinum, Mercurius и Argentum nitricum соединяют в себе все четыре качества — независимость, инди­видуальность, гибкость и отстраненность, но при этом Medorrhinum будет обладать большим талантом в этом отношении, чем Argentum nitricum, которо­му будет мешать излишняя тревожность.

Хотя Medorrhinum отличаются свободомыслием, они редко бывают одино­кими. Они слишком любят приятное возбуждение от компании. Будучи раз­носторонне одаренными, они способны сойтись с любым человеком (подобно принцу Генри, одинаково вольготно чувствовавшему себя и в таверне, и в королевском дворце). Одна моя знакомая женщина Medorrhinum использова­ла эту способность в своей работе, связанной с улаживанием конфликтов, возникающих в больших коллективах. Ее мать (тоже Medorrhinum и тоже психолог) работала с трудными детьми и их родителями. Субъект Medorrhinum идеально подходит на роль человека, способного соединять людей и прими­рять их, так как он способен объективно взглянуть на проблему со всех сто­рон, но при этом достаточно эмоционально чувствителен, чтобы тактично донести до людей свое понимание их проблем и способов их разрешения.