Возрастные изменения психомоторной реакции у взрослых людей

Фактор модальности сигналов явно уступает по своему значению фактору возрастных изменений. Постепенное замедление психомоторных реакций как на свет, так и на звук происходит в периоды 21 -30,31 - 40 и 41 - 50 лет. В 51 - 60 лет замедление происходит уже не столь плавно, а с более резким увеличением общей длительности психомоторных реакций. Таким образом, это десятилетие является своего рода критическим периодом старения функций, во всяком случае в их реактивной характеристике.

Фактор возраста оказывается, несомненно, значимым и многозначно проявляющим себя в онтогенетической эволюции психомоторных реакций. Но не в меньшей мере выступает как особый фактор развития и половой диморфизм, на который сам Ф. Бурльер, комментировавший эти данные, не обратил внимания*. Между тем ни в одно десятилетие, ни в одной модальности средние величины скорости психомоторных реакций у мужчин и женщин не совпадают. Во всех случаях у женщин реакции более замедленны, чем у мужчин. За исключением возраста 20-29 лет, когда психомоторные реакции на звук у женщин отличаются всего на 0,1 с, все остальные периоды характеризуются большим временем реакции у женщин как на звук, так и особенно на свет. Можно думать, что этот феномен есть одно из проявлений роста тормозного процесса и усиления его регулирующей роли в психомоторных реакциях.

* В своей более поздней работе Ф. Бурльер приводит новые данные Геронтологического центра имени К. Бернара о возрастных изменениях времени реакции на световые раздражения. Эти данные свидетельствуют об устойчивости половых различий с 20 до 80 лет в данной сенсорной сфере (Бурльер Ф. Методы определения биологического возраста человека // Проблемы старения и долголетия: Сб. – М: Наука, 1966).

Вместе с тем примечательно, что общая возрастная кривая замедления времени реакции существенно модифицируется в мужском и женском типах развития. Психомоторные реакции мужчин как на звуковой, так и на световой раздражитель замедляются постепенно, за исключением периода от 51 до 60 лет. Именно в этот период время реакции удлиняется с 0,27 до 0,38 с в зрительной области, с 0,25 до 0,37 с – в слуховой.

У женщин отмечаются аналогичные явления в зрительной области до 51 - 60 лет, а в слуховой области величина реакции имеет два критических периода: при переходе от периода 21 - 30 лет к периоду 31 - 40 лет наступает резкое замедление психомоторной реакции (с 0,20 до 0,30 с). Затем в отличие от мужчин у женщин психомоторные реакции на звук стабилизируются в виде константы в 0,30 с, охватывающей два периода (с 31 до 40 и с 41 до 50 лет). После этого наступает второй критический период (с 51 до 60 лет), когда дальнейшее замедление резко усиливается, достигая величины в 0,42 с. Вместе с тем следует отметить, что критический период с 51 до 60 лет более сильно выражен у мужчин, которые как в слуховой, так и в зрительной области теряют относительно больше функциональных возможностей, измеряемых по психомоторной реактивности.

Сопоставление данных, характеризующих возрастно-половые модификации общих функций жизнедеятельности и психических функций, позволяет считать, что более раннее созревание в женском типе развития является общей закономерностью для всех функций. Другой общей закономерностью является стабилизация функционального уровня. Возможно, что поразительная стабильность величин (энергетических и сенсорных), свидетельствующая о высоком уровне саморегуляции женского организма, является одной из главнейших причин большего распространения случаев долголетия женщин, если сопоставить статистику долголетия в разных условиях жизни людей.

Любопытно отметить, что до настоящего времени не дано научного объяснения этим общеизвестным фактам. Впрочем, до настоящего времени генетика и эмбриология не в состоянии еще объяснить и причину неравномерной рождаемости мальчиков и девочек.

Закономерности образования пола, связанные с эмбриогенезом, хромосомной структурой и генотипической организацией в целом, а возможно, и с оогенезом, остаются пока еще недостаточно изученными. Но известно из данных демографии и медицинской статистики за многие десятилетия, что, в общем, мальчиков рождается больше, чем девочек. Одна из первых попыток установления этого факта была сделана в 1884 г. главным статистическим комитетом итальянского министерства промышленности и сельского хозяйства. На основании статистических данных за 18 лет (с 1865 до 1883 г.) в 30 странах было установлено, что ежегодно на 100 девочек рождалось в этот период 105 мальчиков*. Подобных сводок в более поздний период не составлялось, но и в 1962 г. в книге «Численность и расселение народов мира» (под ред. С. И. Брука) отмечалось следующее: «Почти во всех странах мира, по имеющимся статистическим данным, число родившихся мальчиков немногим превышает число родившихся девочек (среднее соотношение 105 к 100)»**.

* Приведено по кн.: Плосс Г. П. Женщина в естествоведении и народоведении. – Т. 1. – СПб., 1898.

* Численность и расселение народов мира. – М.:Изд. АН СССР, 1962. – С.21.

Влияние различных социально-экономических условий, особенно развития промышленности, а также войны приводит к резким изменениям в соотношении полов, к так называемой избыточности женского населения. Эти общеизвестные факты свидетельствуют о том, что на мужской состав населения падают большие трудовые и военные тяготы, в связи с чем и отмечается большая потеря мужчин в молодые и зрелые возрасты. Известный советский геронтолог З. Г. Френкель убедительно показал особое действие социально-экономических условий на изменение в возрастных соотношениях полов.

Однако только этими условиями нельзя объяснить другого факта, относящегося к младенчеству. Сам З. Г. Френкель анализирует статистические данные о вероятности смерти и средней продолжительности жизни для младенцев обоего пола и приходит к выводу, что «общая величина вероятности смерти мальчиков на 20 % больше величины вероятия смерти для девочек»*. Это различие, возможно, связано с большей надежностью систем саморегулирования жизненных функций женского организма, с чем мы ознакомились несколько раньше. Об этом же в еще большей мере, конечно, свидетельствуют более частые случаи долголетия у женщин. На этот факт было обращено внимание еще в прошлом веке.

* Френкель З. Г. Удлинение жизни и деятельная старость. – М.:Изд. АМН СССР, 1949. – С. 200.

В конце XIX в. Г. Плосс составил сводку сравнительной смертности мужчин и женщин в 30 странах и пришел к выводу, что в 25 странах «число умирающих мужчин превышает число умирающих женщин, нередко даже в значительной степени»*. Он специально рассматривал случаи долголетия (более 85 лет) в Греции и установил, что во всех «долголетних» контингентах (от 85 до 110 лет и более) число женщин превышает число мужчин. Так, за 1878-1883 гг. среди людей в возрасте 100-105 лет мужчин было 116, а женщин – 168, среди 110-летних было 20 мужчин и 34 женщины*.

* Плосс Г. П. - Указ. соч. - С. 109.

** Там же. - С. 32.

Спустя полвека, на основании данных переписей в 10 странах мира З. Г. Френкель установил процентное соотношение мужчин и женщин в возрасте 60-64 и 65 и более лет в разных странах (по расчету на 100 мужчин и 100 женщин всех возрастов). Эти данные показывают, что если в период 60-64 года намечается лишь некоторое превышение процента женщин, то в возрасте 65 лет и старше эта тенденция резко усиливается. Например, в Англии (по переписи 1937 г.) женщин в возрасте 65 и более лет было 9,3 %, а мужчин – 7,6 %; в Швеции соответственно женщин было 10 %, мужчин – 8,4 %; во Франции женщин – 10,9 %,мужчин – 8,6 %.

Резюмируя эти данные, 3. Г. Френкель пишет, что «все имеющиеся цифры говорят о более частом доживании женщин, чем мужчин, до возраста преклонной старости. Едва ли можно сомневаться, что главной причиной этого служит гораздо большее распространение среди мужчин травматизма, артериосклероза как следствия хронических интоксикаций алкоголем и сердечных неврозов, связанных с злоупотреблением курением»*. Это объяснение нельзя все же считать полностью удовлетворительным, учитывая исключительное многообразие социальных условий и сравнительную однозначность явлений полового диморфизма в долголетии. З. Г. Френкель ссылается в качестве демографического эталона на публикации австралийской демографической статистики и пишет, что эти публикации «позволяют с полной несомненностью установить факт более раннего и более частого наступления старческой дряхлости у мужчин, нежели у женщин»**. Эти данные относятся к 1936 г.

* Френкель З. Г. Указ. соч. – С. 109. – В своей интерпретации автор явно переоценивает значение экзогенных факторов и недоучитывает роль эндогенных.

** Там же. - С. 111.

В этой связи особенно интересны итоги всеобщей переписи-населения в СССР 1959 г. (а также последующих выборочных обследований по уточнению некоторых данных). По данным этой переписи, в СССР проживают 21 708 человек в возрасте 100 лет и старше. Анализируя половой состав этой группы долгожителей, П. Г. Подьячих пишет: «Лиц в возрасте 100 лет и старше оказалось значительно больше среди женщин: на 100 000 жителей в этом возрасте учтено 14 человек, а мужчин – только 6»*.

* Подьячих П. Г. Население СССР. - М.: ГосПолитиздат, 1961. - С. 36.

Интересны сопоставления с учетом природных и этнографических различий. По Украинской ССР установлены следующие данные: «Средний показатель среди мужчин в 1959 году по УССР в целом 5,6 %, а среди женщин – 11,0 %... Более высокие показатели среди женщин, чем среди мужчин, наблюдались в 1959 году как среди городского, так и среди сельского населения... во всех без исключения областях»*. По Узбекской ССР перепись 1926 г. показала, что в возрасте 60 лет и старше мужчин – 5,7 %, а женщин – 6,3 %; в возрасте 70 лет и старше мужчин – 1,8 %, женщин – 2,2 %; в возрасте 80 лет и старше мужчин – 0,3 %, женщин – 0,5 %.Подобное же соотношение, несмотря на существенно изменившиеся общественно-экономические условия, было установлено переписью 1959 г. Во всех возрастных контингентах долгожителей число женщин превышало число мужчин**.

* Матвеев П. Т., Сачук Н. Н., Стахович В. А. К вопросу о географическом распределении долголетних в УССР // Вопросы геронтологии и гериатрии: Сб. – М.: Медгиз, 1962. – С. 256.

** Захидов А. 3., Сергеева М. К. Сравнительная статистика долголетия в Узбекской ССР // Там же.

Этнографо-антропологическое различие между украинцами и узбеками, как видим, нисколько не сказалось на факте постоянного превышения числа долгожителей среди женщин (сравнительно с мужчинами).

Сопоставим в этих же целях данные по Эстонской ССР и Дагестанской АССР. Вот что пишет В. Калнин в статье «К статистической характеристике долголетия в Эстонской ССР»: «...среди мужчин лица в возрасте 80 лет и старше составляют 0,9 %, а среди женщин – 2,1 %... Мужчины в возрасте 80 лет и старше составляют 25,8 % от общего количества лиц указанной возрастной группы, или на 1000 долголетних мужчин приходится 2854 долголетних женщин. Преобладание женщин в возрасте 80 лет и старше над мужчинами этого же возраста на протяжении рассматриваемого периода постоянно увеличивалось»*.

* Захидов А. З., Сергеева М. К. Сравнительная статистика долголетия в Узбекской ССР // Вопросы геронтологии и гериатрии: Сб. – М.: Медгиз, 1962. – С. 273.

Обратимся теперь к статистике долголетия в Дагестане, занимающем одно из первых мест в мире по числу долгожителей. Исследователь этого вопроса Р. Ш. Аликишиев пишет: «Мы изучаем людей, достигших возраста не ниже 100 лет... Предварительная статистическая обработка полученного материала показывает, что среди долголетних – 77 мужчин (38,5 %) и 123 женщины (61,5 %), средний возраст равен 114,5 года, в том числе у мужчин – 110,6, а у женщин – 117. Эти данные противоречат мнению некоторых исследователей о большей продолжительности жизни на Кавказе у мужчин, чем у женщин»*.

* Аликишиев Р. Ш. Долголетие в Дагестане // Проблемы долголетия: Сб. – М.: Изд. АН СССР, 1962. – С. 17.

Таким образом, сравнительно-демографические данные показывают, что фактор относительно большей жизнеспособности женщин сравнительно с мужчинами носит общий характер, проявляясь в разных формациях и у разных народов в той или иной модификации. Это подтверждается новейшими данными Статистического бюро ООН, опубликованными в 18-м Демографическом вестнике ООН (за 1967 г.). За небольшим исключением (Камбоджа, Индия и некоторые другие страны), во всех странах мира отмечена большая средняя продолжительность жизни женщин. Подобная закономерность отмечается как на уровнях максимальной средней продолжительности жизни (например, в США у мужчин – 66,8 и у женщин – 73,7 года; в Японии у мужчин – 67,73 года, у женщин – 72,95 года; в Швеции у мужчин – 71,6 года и у женщин – 75,7 года), так и на уровне минимальной продолжительности жизни (например, в Бразилии у мужчин – 39,3 года и у женщин – 45,3 года; в Гвинее у мужчин – 26 лет и у женщин – 28 лет и т. д.).

Возможно, что половой диморфизм в динамике жизненного цикла человека, включая поздний онтогенез и общую продолжительность жизни, имеет общебиологическую природу. Сравнительное исследование продолжительности жизни самцов и самок на различных ступенях эволюции беспозвоночных и позвоночных дало основание, например, А. Комфорту сформулировать положение отом что «преимущество имеет женский пол»*. Один из крупнейших биологов и геронтологов А. Комфорт предложил объяснение, которое может считаться весьма аргументированной гипотезой: «В общем, наиболее вероятно, что наблюдаемые половые различия в продолжительности жизни обусловлены различиями в интенсивности обмена веществ и в типе поведения, другими словами, они представляют собой следствие физиологического полового диморфизма»**.

* Комфорт А. Биология старения. – М.: Мир, 1967. – С. 165.

** Комфорт А. Биология старения. – М.: Мир, 1967. – С. 209.

Социально-историческая детерминация всех свойств человеческого организма, в том числе и возрастно-половых, осуществляется во многих направлениях и способствует более полному проявлению природных возможностей человеческого развития. Можно предположить, что одним из механизмов такой детерминации является управление взаимодействием возрастно-половых и индивидуально-типических свойств человека в процессе его социального развития.