ФОРМИРОВАНИЕ СОВРЕМЕННОГО ГОСУДАРСТВА 3 страница

Конечно же, проведение в жизнь подобной радикальной реформы предполагало значительный риск и могло встретиться с множеством различных препятствий. Кроме того, использовались хитрые приемы. Местные представители знати или прежние собственники стали называться чиновниками, а люди низкого положения получали заработную плату в обмен за свой труд. Таким образом, теоретически жизнь простого народа была обеспечена, в то время как верхушке надо было лишь сменить титул, для того чтобы сохранить власть и иерархию, которые были установлены реформой. Эта дерзкая политика не всегда исполнялась, но все же не прекращалась. Нарушалось ее проведение отчасти потому, что всё чуть не погибло под влиянием внешних обстоятельств. В самом деле, новое правительство грешило, быть может, высокомерием, когда оно вообразило себе, что в силах влиять на все и противостоять коалиции Китая и Силлы, поддерживая независимость королевства Пэкче в Корее, которое оказалось под угрозой. Несмотря на это вмешательство, Корея была объединена в 698 году, и это представляло собой угрозу для японского государства, которое, таким образом, утратило возможность проведения принципа «разделяй и властвуй». Сверх того, японский флот был полностью уничтожен в 663 году во время морского сражения, которое и определило исход военной кампании.

В этой неблагоприятной ситуации было объявлено о намерении провести последовательные реформы, и они были проведены. Принц Нака-но Оэ, став императором Тэнти (668–671), положил начало японскому законодательству, отдав распоряжение составить знаменитый свод законов Оми (Омирё, 668), разработанных опытными законотворцами (бэ ) и писцами (какибэ ), и одновременно повелел провести в жизнь первую всеобщую национальную перепись населения, которая должна была впредь проводиться каждые тридцать лет.

Со времени правления Тэмму (673–686) административная политика крепнет, подтвержденная недавней победой императора во время мятежа циклического года Дзинсин (672). Первым шагом нового императора стал роспуск писцов, которые привыкли играть важную роль при дворе благодаря своей учености. Затем в 684 году были определены восемь родовых титулов (кабанэ), они служили для того, чтобы выделить боковые линии императорской фамилии. Закрепившись на отдельных территориях, эти семьи внесли свой вклад в формирование знати, связанной кровными узами с царствующим родом. В 684 году из своей столицы Асука (Асука-но Киёмихара рицурё) императрица Дзито (686–697) дополнила свод новыми установлениями. Так началась эра создания великих сводов законов; их главные идеи восходили к своду законов эпохи Тайхё (Тайхёрицурё, 701). Законодательные основы Японии продолжали действовать и совершенствоваться в эпоху Нара (VIII в.). Но в конце эпохи под названием Хакухо (670–710) система управления Японией в своих основных чертах уже сложилась. Во главе центрального управления находился император и группа великого правительства (дайдзёкан) во главе с первым министром (дайдзёдайдзин ), правое и левое крыло министерства. Каждому из министров, стоявших во главе этих двух ведомств, помогал дайнагон, а в вопросах менее значимых — сёнагон.

Область, где находился двор и его окрестности, называлась Кинай. Вся страна разделялась на семь провинций, каждая из которых подразделялась на уезды и деревни. Деревня включала пятьдесят семейств. Любопытно, что число 50 как единица измерения используется и в наши дни, например в политических целях или для социологических опросов. Это эквивалентно старинной французской переписи по очагам. Юридический и социальный статус людей не был унифицирован. Социальная структура страны включала аристократов (кидзоку ) и крестьян; народ (кёмен ) пользовался статусом свободных людей, «добрых людей» (рёмин ). Ниже находились «дурные люди» (сэммин ), потомки бывших рабов (яцуко). Сэммин, находившиеся в зависимом положении, подразделялись на пять категорий. Три находились на службе государства: стражи императорских гробниц (рёко), сельские труженики, обязанные возделывать общественные рисовые поля в пользу государства (канко ), и государственные рабы (кунуби ). Две категории трудились на частных лиц — освобожденные потомки бывших рабов (кенин) и частные рабы (синуби ). Законодательство предусматривало обеспечение в правовом отношении отдельных лиц в старости, но неизвестно, осуществлялось ли в действительности это вполне китайское уважение к преклонному возрасту. Простой люд платил налог рисом и исполнением общественных работ, например обслуживая ирригационные системы на рисовых полях и прислуживая в поместьях, принадлежащих двору. В подражание китайской системе, сложившейся при династии Тан, распределение земель производилось в соответствии с количеством и возрастом едоков и подлежало переделу каждые шесть лет. Земельный надел, предоставленный одной семье, имел форму квадрата, разделенного на девять частей, из которых одна давалась в полную собственность, могла передаваться по наследству или в отдельных случаях продаваться. Остальная часть надела оставалась собственностью государства и возвращалась в случае смерти или переезда того лица, которому обеспечивала существование. Более того, распределение периодически изменялось, чтобы хорошие или плохие участки земли не предоставлялись одному и тому же человеку постоянно и несправедливо. Эта система выражала беспредельную власть государства, непреложность его бюрократических решений и почти полное отсутствие практики найма. Каждый в государстве должен был исполнять свои обязанности. Практика распределения земли существовала в Японии не дольше, чем в Китае, и особенно была характерна для главного острова Хонсю, что подтвердилось недавними археологическими раскопками. Тонкий влажный подвижный слой почвы на рисовых полях непостижимым образом сохранил на ступенчатых склонах места разграничения участков деревянными колышками — эти трогательные малозаметные следы рисовых полей прошлого.

 

Распределение посевов культур и расположение этих полей ступенями, нередко на террасах, отвоеванных у подножия гор, придает сельской местности характерный облик страны рисовых полей, где прямоугольниками расчерчены огромные площади.

 

 

Нара

 

В начале VIII века, меньше чем через столетие после смерти благочестивого регента Сётоку, молодое государство, воины которого, как и в период железного века, еще возводили на востоке курганы, достаточно окрепло для того, чтобы утвердить свое авторитарное и централизаторское видение государства. Триумф воплотился при основании императорской столицы Нара. Каждый новый император, следуя религиозным запретам, отмечал свое царствование строительством нового дворца, расположенного на таком месте, где ничто не напоминало о предыдущих, часто умерших, властителях. Императрица Гэммэй (707–715), обосновавшись в 710 году в долине Нара, желала оставить после себя память для потомков. Ее столица Хэйдзёкё представляла собой правильный квадрат с длиной сторон немногим более четырех километров и была разделена на четыре части перпендикулярными улицами, простиравшимися к югу от императорского дворца (дайдайра) по образцу столицы Чаньань в Китае эпохи Тан. Храмы и дворцы соседствовали, соперничая друг с другом в роскоши, возвещая о великолепии эпохи. Красота Нары поражает нас еще и теперь, благодаря изысканности и разнообразию архитектуры, которая гармонично соотносится с пейзажем. Она поистине должна была потрясать японцев в эпоху, когда они еще жили в деревушках, подобных тем, которые существовали в период железного века и бронзового века.

Укрепление государственного административного правления способствовало развитию сельского хозяйства. Несомненно, что укрепление государственной цивилизации как внутри, так и между ними повлекло за собой значительное повышение урожайности. Крестьянский образ жизни во всем мире строится на коллективизме, но возделывание риса на орошаемых землях (обычный тип агротехники на Дальнем Востоке) требует исключительного подчинения усилий каждого законам общественных интересов. Крупномасштабные ирригационные сети позволили значительно увеличить урожайность, а техника обработки земли с помощью железных орудий стала чрезвычайно эффективной. Например, в перечнях Тодайдзи в Наре можно обнаружить упоминание о множестве сельскохозяйственных орудий, переданных храмом крестьянам, обрабатывающим его земли. Железные орудия дали возможность выращивать любые культуры на засушливых землях, и прежде всего рис — основу питания японцев. Расширив площадь обрабатываемых земель, крестьяне начали выращивать шелковичных червей по китайскому образцу. Каждая провинция специализировалась на производстве особого вида нити и ткани из шелка, глубокие цвета и изысканные узоры которого удовлетворяли потребность в роскоши императорского двора и вельмож. Двор и храмы проявляли все больший интерес к тайнам ремесел, которыми владели континентальные мастера, секреты ткачества, ювелирного дела, производства лаковых изделий немедленно использовались в Японии. В эпоху Нара был преодолен недостаток в металлах, который препятствовал развитию японского общества на первых этапах. Начиная с VII века, со времени царствования императора Тэнти, японцы уже знали, как добывать и использовать залежи полезных ископаемых, которые, хоть и в небольшом количестве, имелись на архипелаге: серебро Цусимы, медь Мусаси, золото Муцу, — без которых невозможно понять существование сокровищ Нары.

Символом этого изобилия стала чеканка в 708 году первых японских монет, для этого использовалась медь из Мусаси. В 711 году было установлено нечто вроде иерархии в отношении роскоши, что поощрило оборот серебра, местных запасов оказалось недостаточно, использовались серебряные сапеки, привозимые из Китая, курс этих монет в Японии устанавливался императорским двором.

В этом умелом и вынужденном балансировании сохранялось нечто утопическое, потому что во внимание не принимались слабости и естественные устремления людей. Многие знатные семьи вступали в борьбу из-за стремления к высшим должностям, как и служители храмов. В то же время менялось и положение крестьян по отношению к земле, оно уже не ограничивалось возможностями, санкционированными законом. Бесчисленные нарушения, таким образом, вели к росту привилегий, так что вскоре стало невозможным приступить к знаменитому разделению участков. Те, кто обрабатывал свои наделы, не желали лишаться их, искали у монастырей или вельмож защиты и возможности облегчить свое положение и с этой целью передавали им свою землю. Крестьяне, которые надеялись на более легкую жизнь или оказывались лишними ртами в больших семьях, имеющих небольшие наделы, становились монахами или монашками. Население возрастало, и правительство поддерживало распашку новых земель в еще не заселенных областях для создания новых ресурсов. В этой политике оно весьма преуспело, но вынуждено было отказаться от того, чтобы соблюдать закон о распределении земель на расчищенных под пашню полях даже в том случае, если эти земли принадлежали государству. Монастыри и знатные семейства, которым непосредственная близость к столице связывала руки, стремились основать подальше свои владения, где они были бы единственными хозяевами. Указ от 743 года и в самом деле предписывал считать частными владениями все те территории, где земли недавно стали возделываться, и это право признавалось навечно (тэндэмэйнэн сидзамхё). Частные владения, пожалованные или отвоеванные у колючего кустарника, назывались по китайскому образцу поместьями (сёэн по-японски, гуанъ по-китайски). Поместья состояли из хозяйского дома, к которому присоединялись навес для хранения урожая и помещение для управляющего. Под воздействием факторов, связанных с демографическими изменениями и захватом земли влиятельными лицами, как светскими, так и духовными, государство поневоле пришло к тому, что само уничтожило жесткую, но заботившуюся о социальном равенстве систему. Оно само же и внедрило ее всего век назад в подражание Китаю, чтобы на время смягчить те же самые недостатки, что и в Китае: противозаконный захват земли кланами и невозможность установить правильное централизованное налогообложение. Можно констатировать, что одни причины вызвали и одинаковые последствия: правильное разделение земли продержалось на континенте не дольше, чем на архипелаге.

Таким образом, в середине VIII века в период расцвета блестящей цивилизации, известной как эпоха Тэмпё, снова возникли и пришли в движение силы децентрализации, подобно тому как это было до появления регента Сётоку, а затем после его смерти. При дворе борьбу знатных родов между собой возглавлял род Накатоми (принявших родовое имя Фудзивара), могущество которого вскоре совпало по времени с расцветом самой оригинальной из японских эпох. Каждый из монастырей также боролся за влияние и стремился утвердить господство духа и мысли той из шести их сект, к которой он принадлежал. Император Конин (770–781), оказавшийся заложником духовных и мирских интересов, наконец-то сообразил, что он не может больше править, несмотря на всю свою роскошь и свой обширный дворец в китайском стиле. Ему пришлось не только покинуть свою столицу, но и расстаться со своими сокровищами, доставленными со всего света по Великому шелковому пути, которые благочестивый император Сёму (724–743), основатель государственных храмов (кокубундзи ), собирал на протяжении всей своей жизни. Они использовались на церемонии освящения статуи Великого Будды (752). Хранившиеся с тех пор в прекрасном хранилище, построенном из дерева (Сёсоин, 756) недалеко от Тодайдзи, они напоминают об открытии миром этой страны. В ней никогда не забывали о том, что заимствованные произведения следует из благоразумия сохранять целыми и невредимыми, поскольку из приобщения к первичным образцам скорее может возникнуть бесконечно обновляющаяся мысль.

 

Хэйан

 

Как доказала борьба, в ходе которой монах-узурпатор Докё (умер в 772 году) противостоял Фудзивара, Нара рисковала взорваться в результате чрезмерной концентрации энергии, носители которой оказались там вместе. Император и Будда больше не могли сосуществовать рядом.

Фудзивара-но Момокава предложил императору Конину перенести императорский дворец в какое-нибудь пустынное место, где правительство и двор были бы недосягаемы для крупных религиозных объединений, которые своим назойливым и чересчур близким присутствием пытались влиять на решения двора. Преемник Конина император Камму (781–786) вынужден был принять это предложение, что знаменовало начало нового этапа в японской истории. По правде говоря, дело являлось не столь простым, каким оно может показаться с течением времени. Речь идет о государственном перевороте, о выборе новой позиции, твердо занятой императором. Выбор был направлен против политики крупных монастырей и их роли, но тем самым одновременно признавалось и их могущество. Основание новой столицы повлекло за собой значительные расходы, тяжесть которых могла оказаться чересчур весомой для правящей династии. Следовало, наконец, найти свободное пространство, которое соответствовало бы законам китайской геометрии, не только определявшим установление направления, но и накладывавшим запрет на него (в случае неправильного выбора). Вначале была выбрана Нагаока в области Ямасира (784). Фудзивара-но Танэцугу в течение нескольких месяцев наблюдал за начавшимися работами, как вдруг был убит. Его убийство, несмотря на политический характер происшедшего, осталось загадкой.

Начатое строительство продолжалось некоторое время, но так как место было осквернено насильственной смертью, что являлось дурным предзнаменованием, за которым вскоре последовала эпидемия, унесшая жизнь наследного принца и его супруги, почти завершенное строительство было немедленно прекращено. Неподалеку было избрано другое место, о котором император Камму говорил, что «поскольку оно окружено горами и перепоясано рекой, то образует естественный город [сиро]». Там и был основан Хэйан-кё, который позднее стал называться Киото, — столица Японии до 1869 года. Окруженный с трех сторон высокими холмами и открывающийся на юге на равнины, которые мягко спускались к Внутреннему Японскому морю, Хэйан больше, чем Нара, изолированный на своем плато, соответствовал предназначению столицы, и эта особенность доказывала справедливость ее переноса в 794 году. Двор начал устраиваться в новом городе, который был возведен, как и Нара, в соответствии с планом, в основу которого был положен квадрат. Однако все религиозные сооружения, храмы и монастыри, были расположены на окраинах. Эзотерический буддизм, который в особенности благоволил к природе и потому с тех пор развивался за пределами городов, не имел больше никакой связи с прежним буддизмом Шести сект Нары. Отныне эти секты, удалившись от путей мирской суеты, продолжали вести медленно текущую жизнь, подражая прошлому.

Несмотря на частые мятежи знатных вельмож, предпринимались грандиозные меры для укрепления государства и противостояния мятежникам. С этой целью даже был издан указ, который восстанавливал перераспределение земель, но уже не через каждые шесть лет — это представлялось невозможным, — а через двенадцать лет. Но и этой мере в дальнейшем предстояло оказаться столь же иллюзорной.

В 810 году канцлерам (или архивариусам — куродо) была поручена обязанность собирать и сохранять секретные архивы и различные императорские указы, для того чтобы не утрачивать память о них. Из этой среды (куродо) назначались члены великого совета дайдзёкаяна, и постепенно их власть крайне расширилась. В 820 году в каждую область были направлены представители правительства (кебииси и кагэюси), которым вменялось в обязанность принимать любые меры в соответствии с общими законами, в особенности в вопросах, связанных с деятельностью полиции и финансами.

В конце концов главной целью двора, недавно обосновавшегося в Хэйане, стала борьба за расширение пределов государства, озаренного императорским присутствием. Экспансия открыто проявляется с середины VII века (археологические свидетельства — могильные курганы на востоке страны) и завершается к середине IX века, когда императорские войска доходят до Муцу.[11]Император создал регулярную армию, которая состояла из сыновей глав префектур, — так называемые отряды «солдат-земледельцев» (тэндэй ), которых отправляли на жительство в пограничные области империи и которые, в зависимости от обстоятельств, должны были держать в руках саблю или мотыгу. Они были обязаны служить в пограничных областях по крайней мере 60 дней в году. Многие из них пустили корни там, куда были отправлены на службу. Так появлялись «военные дома» (бую), которые впоследствии стали играть важную роль. Их обязанностью было давать отпор варварам (эдзо),[12]то есть жителям северных окраинных областей архипелага, которые находились чуть ли не на доисторической стадии развития и для которых воздействие со стороны континента все еще ограничивалось некоторыми изменениями в формах или декоре керамики. Император Камму возобновил завоевательную политику с 780 года, собрал многочисленную армию из сорока тысяч человек, во главе которой он поставил Саканоуэ-но Тамурамаро, получившего в 797 году титул «главнокомандующий против варваров» (сэйи-тай-сёгун ), титул, который с XIII столетия носили полководцы, наделенные всей полнотой военной и административной власти. Важная кампания Тамурамаро была завершена уже в царствование императора Сага (809–823), в кампанию Бунья-но Ватамаро. В 811 году северо-восток был полностью умиротворен.

В связи с Хоккайдо, природные и климатические условия которого значительно отличаются от условий на других островах, Япония осознала свое политическое единство, когда казалось, что за императорскими эдиктами, воспринимаемыми как добавление (рёге-но-кан ) к непререкаемым кодексам прошлого, утверждалась лишь иллюзия централизованного государства, построенного по китайскому образцу. На самом деле все значительно изменилось. Эпоха более не благоприятствовала (если она вообще когда-то была для этого благоприятной) жестким системам правления. Практические реалии и бурное развитие страны, стремившейся расширить свою территорию, противостояли жесткой структурированности, которой не могло быть и на континенте, то есть на территории и более обширной, и более заселенной, и гораздо раньше приобщившейся к культуре. Тяжесть страны болот, столь близко находившихся от небольшого, предельно утонченного двора Киото, гораздо более склонного к созерцательным играм, чем к совершенствованию управления, становилась все более весомой. В еще почти не освоенных провинциях на небольших равнинах, на земле, недавно распаханной под рисовые поля (сикундэн ), зарождалась автономная жизнь поместий.

Юридическое положение земель, оказавшееся на протяжении веков достаточно сложным, стало еще более неопределенным. Эпоха Хэйан, таким образом, столкнулась с поземельными структурами, которые сопротивлялись централизации. Кроме рисовых полей, распределенных по семьям в соответствии с количеством едоков (кабундэн ), теперь появились сикундэн, первоначально предоставлявшиеся в пользование трем поколениям людей, поступивших на службу. Затем они передавались им в полную собственность. С этик земель мог взиматься налог, равный тому, которым облагались владения родственников императора и знати (иден ), а также земли, предназначенные в награду за преданность (кёдэн ) или высокие заслуги (сидэн ). Другие земли, площадь которых возрастала, пользовались налоговым иммунитетом, и контроль центральной власти ослабевал именно за этими землями. За пределами личных владений императорского дома и правительства (тюкусидэн ), весьма немногочисленных в начале эпохи Хэйан, но постепенно увеличивающихся, имелись владения синтоистских монастырей (синдэн ) и их храмов (дзидэн). Эти земли дарились или передавались храмам верующими, которые тем самым вступали под покровительство монастырей. Самая большая опасность угрожала землям, предназначенным для вознаграждения должностных лиц, которые стремились превратить их в свою собственность.

При таком положении дел налоговые поступления были нерегулярными, но состояние сельского хозяйства оставалось в целом удовлетворительным; до того как в результате частных войн все не было сожжено, население наслаждалось относительным процветанием. С X по XI век уровень сельского хозяйства достигает значительного технического прогресса. Качество почвы повышалось подсечно-огневой агротехникой и раскладкой гумуса. Хотя произведения искусства этого времени отличаются великолепием и даже сегодня вызывают отклик, но жизнь общества, даже верхних его слоев, оставалась довольно скудной. Ели два раза в день, и в соответствии с установлениями буддизма полагалось воздерживаться от мяса. Религиозные предписания были не столь строгими в отношении рыбы, которая тогда (да и теперь) потреблялась в большом количестве, чаще всего дорада. Оставшуюся часть рациона составляли овощи, различные супы, иногда насекомые и обязательно вареный рис. Подлинный владелец поместья (рюсю — в случае, если земля еще оставалась в собственности государства, или мюсю — в случае, если поле расчищалось под пашню), собирающий ежегодный налог и владевший железными сельскохозяйственными орудиями, обладал неограниченной властью. По его распоряжению больше десятка человек занимались обработкой земли. Но часто распределение участков (от этого принципа еще не совсем отказались) запаздывало; в результате поля засевались не вовремя, и неудивительно, что часто случался голод.

С X века локальные экономические единицы, достаточно крупные, чтобы удовлетворять собственные потребности, обрывали единственную нить, которая еще связывала с государством, — налог. Но зачастую он собирался хозяином поместья и в пользу хозяина поместья, так что той частью, которая должна была быть отдана императору, распоряжался он сам так, как считал нужным.

 

Фудзивара

 

Грандиозное материальное и политическое могущество рода Фудзивара, которое достигает своего апогея при Фудзивара-но Митинага (966—1027), основывалось на обширности их территориальных владений и умении уклоняться от налогов.

Оно стало еще более прочным, когда представители этого семейства учредили некоторые высокие должности: пост регента (сессё ), созданный в 866 году, и должность кампаку (887) позволили Фудзивара-но Ёсифуса, а затем и Фудзивара-но Мотоцунэ осуществлять значительную власть, которую можно уподобить власти французских майордомов. Это привело к некоему парадоксу: император, глава государства, не обладал ничем из того, на что его власть могла опираться материально, в то время как знатные фамилии, связь которых с двором была прервана, приобретали, обосновавшись на отдаленных землях, богатство, которое позволяло им возвратиться ко двору, используя силу, и, благодаря выгодным бракам, снова связать себя с царствующей династией.

Эти внутренние изменения в Японии происходили иначе, чем на континенте, и им шли на пользу трудности, с которыми столкнулось правительство в своих попытках преодолеть изоляцию страны. В эпоху Тан из Японии в Китай было направлено множество посольств. Посольство во главе со знаменитым ученым Авада-но Матито произвело такое впечатление, что китайские историки записали этот случай в свои анналы. Ученый Кибино Макиби и монах Гэмбо в 717 году возвратились из Китая с рекомендациями, подтверждающими высокий уровень их светской и религиозной учености. Некоторые японцы, возвратившись из Китая, получали престижные должности, как, например, в 803 году бонзы Сайте и Кукай. В Китай совершались и паломничества, так, Эннин оставил нам описание своего путешествия в страну династии Тан (Ниттё чу хё дзунрейдъёки), неисчерпаемый источник информации о китайской жизни IX века, который для Японии имеет не меньшее значение, чем книга Марко Поло для Европы. Однако путешествия за море, столь плодотворные, если достигали цели, не всегда завершались благополучно, случаи гибели людей и кораблей бывали частыми. Только одно судно из двух в лучшем случае выдерживало испытание, благополучно прибыв туда и вернувшись обратно. Для страны, в которой удача связывалась с неоднократным успехом, каждая катастрофа на море воспринималась как национальная трагедия, поскольку экспедиции предпринимались чаще всего для того, чтобы выплатить императору Китая обязательный дар, то есть дань, которая была достаточно велика, а, следовательно, потери, людские и материальные, в случае кораблекрушения оказывались немалыми. Именно таким был аргумент в контексте размышлений о чести и независимости Японии, который Сугавара-но Митидзанэ выдвинул в 894 году, когда отказался от чести принять доверие, которое ему оказал император, назначив главой нового японского посольства в Китай. Тем самым он заставил и других осмыслить ситуацию. И хотя самому Митидзанэ вскоре суждено было испытать на себе также и немилость Фудзивара-но Такихира, его точка зрения встретила глубокое понимание, поскольку Япония с тех пор закрылась почти на три столетия, не будучи принужденной к этому властями.

Некоторые уже сложившиеся связи с заморскими землями все же сохранялись. Китайские торговые корабли появлялись в японских водах, и обмен на уровне частных лиц, таким образом, продолжался. Продолжалось хождение китайских денег, несмотря на угрозу для японской экономики, которая признавала их курс. Первыми, кто предложил возобновить путешествия на материк, были монахи. Богатые религиозные общины снаряжали корабли для путешествий в Китай с целью приобрести религиозные сочинения, поскольку изоляция страны препятствовала приобщению к новым источникам мудрости. По следам Эннина, Хонэна в 983 году, Дзёдзина в 1072-м (сошлемся только на самых знаменитых монахов — морских путешественников) они благополучно прибыли в Китай эпохи Сонг, откуда привезли не только свитки религиозных и философских рукописей, но и новые впечатления, послужившие началу великого обновления японского искусства в эпоху Камакура. Храм Тодайдзи в Нара (а Хонэн был связан именно с ним) добился в организации мореходства успеха и проявил в этом деле особое дарование.

 

Ветер бешено свищет, надувая паруса; гребцы налегли на весла, напрягая свои мышцы; впереди бакен — в потоках, где находятся грозные чудовища. Именно на подобных кораблях рисковали отправляться в путь путешественники эпохи Камакура, когда возобновились контакты между Японией и континентом, надолго прерванные в эпоху Хэйан.

 

Несмотря на изоляцию, Япония эпохи Хэйан впервые познала ужасы чужеземного вторжения с моря. Это событие предвосхитило драматическую попытку монгольского вторжения в конце XIII века. Наступление варварских племен на континенте заставило династию Сун отступить в Гуаньчжоу. Чжурчжэни, пираты и прочие завоеватели захватили Маньчжурию и северо-восточную часть Кореи, угрожая корейскому королевству Когурё, под единовластным правлением которого находилась с 935 года Южная Корея, после того как оно разгромило королевство Силлу.

В 1019 году чжурчжэни, оставшиеся в японской истории как «варвары той» (той-но дзоку), пересекли море на полусотне кораблей. Они достигли Цусимы, затем Ики и появились у рейда Хаката.

Новость достигла двора, но еще не было известно, кем же были эти внезапно появившиеся противники. Регента, как и весь двор, мало волновало происходящее за пределами резиденции, и он даже не пытался организовать сопротивление. Сообщение о незваных пришельцах было воспринято им и его легкомысленными придворными, только успокаивающими носителей власти, равнодушно. Таким образом, правительство не стало предпринимать никаких мер. Однако глава правительства Дадзайфу Фудзивара-но Тайка организовал сопротивление. Он собрал ополчение конных воинов (в истории Франции оно называлось «бан») на острове Кюсю и нанес чжурчжэням решительное поражение. Японцы и корейцы из Когурё могли поздравить друг друга с победой. Это событие, рядовой эпизод в длинной истории Японии, на долгое время имело значительные последствия. Оно способствовало дискредитации политики, проводимой регентом, и неожиданно показало его никчемность и слабость. Образ воина по контрасту выиграл от этого. И уже ничто более не препятствовало росту могущества военных родов, поскольку только они оказались способны сохранить национальное единство.








Дата добавления: 2016-08-07; просмотров: 757;


Поиск по сайту:

При помощи поиска вы сможете найти нужную вам информацию.

Поделитесь с друзьями:

Если вам перенёс пользу информационный материал, или помог в учебе – поделитесь этим сайтом с друзьями и знакомыми.
helpiks.org - Хелпикс.Орг - 2014-2024 год. Материал сайта представляется для ознакомительного и учебного использования. | Поддержка
Генерация страницы за: 0.015 сек.