ФОРМИРОВАНИЕ СОВРЕМЕННОГО ГОСУДАРСТВА 1 страница
Глава 1
ЛЕГЕНДЫ
Япония, как и Греция, возникает из сказочного прошлого. Легенды, пришедшие из глубины времен, населены буйными, фантастическими персонажами, от которых происходят жемчужные туманы, они окутывают леса, склоны вулканов, не успевшие покрыться умудренной сединой, танцующие волны моря.
Япония расположена на краю одного из наиболее глубоких провалов земной коры, покрыта ста пятьюдесятью вулканами, среди которых сорок еще продолжают действовать. Они занимают примерно четверть страны. Так, например, частые выбросы горы Асо, которая возвышается над островом Кюсю, поддерживает постоянный подогрев гейзеров, которые питают горячие источники.
Конечно же, ныне верования и предрассудки утратили часть колдовской и завораживающей силы своего могущества, которым они некогда обладали, но все еще сохраняют обаяние древней тайны. Еще и сегодня в самом сердце Токио многочисленные живописного вида предсказатели, которые с наступлением ночи скрываются в темноте углов, куда лишь слегка пробивается колеблющийся свет, приоткрывают тайны будущего. Все божества природы (коми) могли представить, как утверждают прорицатели, пророческие знаки (дзенсё): событие непредвиденное, неожиданное, наступающее, например, в первый день года или в начале дня, предшествующего тому, который должен открывать последующие месяцы или часы, следующие за ними.
В некоторых случаях сам человек может способствовать очевидности пророческих знаков. При этом следует использовать гадание (бокусен или уранай). В древности в Японии, как и в Китае, применялись гадальные кости, полагалось толковать значение трещин на костях оленя или панцире черепахи, подвергнутых воздействию огня. В храмах и святилищах и сегодня еще продаются узкие полоски бумаги (омикудзи ), содержащие предсказания. Судьба человека равным образом зависит и от имени, которое он носит, потому-то всегда использовалось ономастическое гадание (сэймэй-хаидан ). Эти старинные местные способы гадания не исключали и иноземных — в наши дни достаточно распространено предсказание будущего по картам.
Для того чтобы сопротивляться враждебным силам, можно было использовать заклинания, которые, например, обеспечивали изобилие урожая или останавливали эпидемию. Числа также наделены значительной магической силой. Число 1000 в особенности имеет важное значение, как и число восемь, в китайском написании оно образовано двумя расходящимися линиями, которые напоминают об идее расширения. В целом в соответствии с тем, как это принято и в Китае, считается, что нечетные числа содержат благоприятствующие элементы, которых недостает четным числам. Особое предпочтение отдается числам семь и девять.
Сновидения, как и во всех цивилизациях, наделяются значением, связанным с предвидением событий, иногда говорят о «божестве подушки» (макура-гами ), которая с наступлением ночи нашептывает простому смертному неожиданные откровения. Кроме того, издавна некоторым животным, таким как лиса и змея, приписывается сверхъестественная сила. Утверждают, что они посланцы Бога или же сам Бог принимает образ животного для того, чтобы легче вступать в контакт с земным миром. Другие животные, такие как кот и ласка, согласно традиции, наделены опасным свойством передавать свой зловредный дух человеческим существам.
Наконец, движение звезд и установления календаря всегда были объектами исключительного внимания, подтверждавшими, прежде всего, связь с космогоническими, астрономическими и математическими теориями, заимствованными в Китае. Двенадцать животных, воплощающих двенадцать знаков зодиака, служат для определения лет, дней, часов в зависимости от расположения звезд и в связи с пятью элементами творения: водой, огнем, деревом, землей и металлом. Общая расстановка сил, которая вытекает из их взаимодействия, сейчас, как и в давние времена, предшествует большинству заключаемых браков, для этого принимается во внимание положение звезд (хосимавари ) и астрологическое соответствие (айсю ); даты свадеб и похорон назначались только в подобающие дни.
Многие легенды и специальные культы пытаются раскрыть тайны природы: благодатный дождь, освежающие источники, колодцы с дремлющими водами — у каждого явления есть свой дух, как и у рек, морей, ветров и грома. Напротив, звезды, влияние которых столь чутко принималось во внимание, вдохновили на создание лишь немногих легенд; без сомнения, у этого народа земледельцев, встающих и ложащихся спать вместе с солнцем, не было досуга, чтобы посвятить себя, подобно пастухам наших древних обществ, поэтической геометрии звездного неба. Только родившаяся в Китае легенда о Волопасе и Небесной Ткачихе имела в Японии непреходящий успех как прекрасная и печальная история любви. Разделенные Млечным Путем звезда Волопаса и звезда Ткачихи могут соединиться только раз в году — в седьмой день седьмого месяца, когда все листья всех кленов или все сороки в мире соединяются, чтобы образовать небесный мост, и только тогда, единственный раз, Ткачиха может встретиться со своим возлюбленным. Напротив, все то, что намекало на плодовитость, пользовалось огромной популярностью в этом крестьянском обществе. Например, существовал фаллический культ, который, несмотря на то что был отодвинут официальным синтоизмом на второй план, сохранялся в сельской местности.
Наряду с этими верованиями фундамент и суть синтоизма составляют божественные и императорские генеалогии. Два знаменитых произведения «Кодзики» и «Нихонсёки» («Нихонги»), создание которых возводится к VIII веку, представляют собой законченный цикл. Однако они были выстроены последовательно только начиная с эпохи Эдо под воздействием школы Мито (Митогаку) и сильных патриотических движений, которые старались сохранить культуру старой Японии и одновременно воскрешали забытых императоров прошлого. Оба этих сочинения, следовательно, предстают как исторические повествования, где сверхъестественное подается как естественное. В свете последних исследований дальневосточной этнографии этим мифам официальными властями придается новое значение.
Центральным сюжетом японской мифологии является миф о сотворении богами японских земель. Две ведущие темы (деятельность бога Амэ-но Минакануси и восстановление памяти об изначальном хаосе) определили разработку различных версий. Такой способ утвердить идею о преобладании на небесах одного из богов явно возник с воспоминаниями о древних китайских верованиях, воспринятых в эпоху Шести династий (III–VI вв.) даосизмом, который возвел в принцип существование небесного властителя, создателя и повелителя Вселенной со времен разделения земли и неба. Эти философские обоснования, как и китайское понятие об императорской власти (императоры происходили от неба, служили столпом, связующим небо и землю), должны были поддерживать историческое и политическое развитие молодого японского государства, начиная с правления императрицы Суйко в VII веке.
О божественном сотворении островов рассказывает миф об изначальном хаосе, из которого вышел мир в результате вмешательства богов. Этот космогонический миф освоен китайской философией; например, он фигурирует в «Хуайнань-цзы»[1]трактате эпохи Хань, который содержал ряд космогонических наблюдений, в значительной мере носящих печать влияния даосизма. Тема хаоса постоянно присутствует в замечательной легенде о богине солнца Аматэрасу, чье мгновенное исчезновение погружает землю в ужас первоначального мрака. Этот мотив характерен для многих цивилизаций, и в особенности для всех цивилизаций Юго-Восточной Азии. Когда из хаоса поднимаются легкие эссенции и опускаются тяжелые субстанции, формируются Небо и Земля. Земля представляла собой бесформенное болото, землю-воду: «Земля, которая рождалась, была подобна масляному пятну и расползалась, подобно медузе» («Кодзики»), Затем появилась странная красная форма, от которой родились три главных бога. И хотя значение имен богов, которые во множестве заселяли Вселенную, было утрачено, некоторые имена раскрывают представление о грязи, земле и водах. Значимость, которая придается этим объектам и тем временам, когда элементы смешивались, не удивляет в этой стране, которая подвергается тайфунам, ураганам и внезапным стремительным приливам и где, следовательно, важнейшим источником существования с тех пор на протяжении двух тысячелетий являются рисовые поля.
Вместе с парой Земля — Небо и Земля — Вода появляется пара мужчина — женщина, мужское начало — женское начало, союз и равновесие которых определяет все творение. В Японии, как в Китае с его инь и янь и в различных культурах островов Тихого океана, на этих двойственных циклических явлениях была основана собственная философия и собственное мироощущение.
Космическое воображение и понятие о двойственности начал соединились в создании верховных прародителей: Идзанаги — бог и Идзанами — богиня.
Избранные богами для того, чтобы привести в порядок образовавшуюся землю, они получили в подарок копье (хоки ): «Тут все небесные боги своим повелением двум богам Идзанаги-но микото и Идзанами-но микото: „Закончите дело с этой носящейся [по морским волнам] землей и превратите ее в твердь”, — молвив, драгоценное копье им пожаловав, так поручили. Потому оба бога, ступив на Небесный Плавучий Мост, то драгоценное копье погрузили, и, вращая его, хлюп-хлюп — месили [морскую] воду, и когда вытащили [его], вода, капавшая с кончика копья, сгустившись, стала островом» («Кодзики»). Они провели остаток своих дней в том, чтобы создавать острова и божества. Но, рождая огонь, Идзанами погибла от смертельных ожогов; Идзанаги, придя в отчаяние, отправился искать ее в ад, но, как и Орфея, нетерпение и любопытство погубили его. Придя в ужас при виде расчлененного тела своей супруги, он бежал из подземного мира, преследуемый безжалостными фуриями.
В этих драмах зарождения и смерти ищут политический смысл и его охотно усматривают, придавая символическое значение перипетиям рождения молодого двора Ямато в эпоху железного века.
Мифы творения, распространенные на архипелагах южных морей и в Юго-Восточной Азии, помогают лучше понять то, что очень долго считалось исключительно японским. Легенды, повествующие о сотворении островов в форме капель, были обнаружены, в частности, в Полинезии. Заметим, что быстрое сотворение множества явлений и существ никогда не считалось совершенным. Сама изначальная пара не слишком гордилась своим потомством. Оба божества, как рассказывается, были наделены ясным сознанием: «Тут два бога, посоветовавшись, сказали: „Дети, что сейчас родили мы, нехороши. Нужно изложить это перед небесными богами”, — так сказали, и вот, вместе поднялись [на Равнину Высокого Неба] и испросили указания небесных богов. Тут небесные боги, произведя магическое действо, изъявили свою волю: „Потому нехороши [были дети], что женщина первой говорила. Снова спуститесь и заново скажите”, — так изъявили» («Кодзики»). Превосходство женщин, неосторожно утверждаемое, чуть было все не испортило. Похожая легенда встречается среди различных племен Борнео.
Дочь первой пары Аматэрасу-о-миками является персонификацией солнца и представляет собой божественную прародительницу императорского рода. Ее сияние приобретает особое значение в связи с рассказом об уходе в темную пещеру, который чуть было не заставил опрокинуться мир во враждебную вселенную ночи. Сильно разгневанная беспутным поведением своего нераскаявшегося брата Сусаноо-но микото, она удаляется в глубокую небесную пещеру Саме-но-ивато. Она все еще дрожит от страха при воспоминании о небесном коне, которого Сусаноо схватил в том месте, где она мирно занималась ткачеством, и с которого содрал заживо шкуру. Уход Аматэрасу угрожал существованию мира, внезапно погрузившегося в непроницаемую тьму, в то время как злые духи стали распространяться повсюду по Земле. Боги, таким образом, объединились и разработали стратегический план, который должен был вернуть миру солнечный свет и тепло. К пещере принесли петухов, пение которых приветствовало возвращение дня. Затем посадили огромное дерево сакаки. На ветвях священного дерева повесили драгоценности, длинные белые полотна и зеркала, изготовленные для этого случая.
Все боги разместились вокруг дерева, за исключением одного, известного своей физической силой. Он отправился к входу в пещеру и встал там. Когда все было готово, Амэ-но Удзумэ, богиня не столько прекрасная, сколько жизнерадостная, принялась танцевать, отпуская шутки и понемногу освобождаясь от своих одежд. Она делала это столь забавно, что, когда оказалась почти голой, боги разразились смехом. Аматэрасу разбирало любопытство, она выглянула из своего убежища и остановилась, пораженная зрелищем своего отражения в зеркале. Бог, направленный для охраны пещеры, воспользовался этим, чтобы вытащить ее из пещеры. За ней тянулась соломенная циновка, а бог Футодама наставлял: «Ты не должна внезапно исчезать!» Омываемый отныне светом, мир ожил, а нежность солнца отправила злых духов в тень.
Благодетельное божество, Аматэрасу, как солнце и император, не была первой среди богов творения, но она представляла божественную благодать, под сенью которой всему сотворенному суждено вечно процветать, веровать и торжествовать над враждебными силами тьмы и смерти. Появление Аматэрасу, наконец, освящает и рождение религии — танцы (мико), которые заставили ее покинуть свою пещеру, стали одним из обязательных ритуальных действий. Поклонение, церемонии, празднества отныне выражали контакт между людьми и верховными и нижними божествами. А посредниками между ними стали служители культа и шаманы.
Как в континентальной Северной Азии, на Юге Китая и в Юго-Восточной Азии, в Японии существовали шаманы. Ими, без сомнения, нередко оказывались женщины, привилегированные медиумы аграрных обществ, зачастую еще относившихся к матриархату. Загадочная царица Пимико, которая, согласно китайским текстам, царствовала в маленьком государстве Япония в III веке до нашей эры, без сомнения, существовала на самом деле. Она представляла силу физических и нравственных связей, которые соединяют человеческое тело и божественных духов, и выражала идентичность божественной и государственной власти, существовавшую первоначально.
Могущество солнца иногда заставляет позабыть о том, что Идзанами и Идзанаги создали также и луну. Однако легенды, связанные с луной, не получили в Японии большого распространения. Луна для этого народа, влюбленного в природу, являлась прежде всего объектом искусства, странной фигурой с изменчивыми изломанными линиями, которой следует восхищаться. «Любование луной» (цукими ) летними или осенними ночами, когда завершился период знойной жары, — непременный обычай, позволяющий человеку, обласканному теплым ветерком в нежных сумерках, наслаждаться, восседая на циновках, радостями умиротворенной природы. Однако же, если верить древнему роману «Повесть о рубщике бамбука» («Такэтори-моногатари»), луна способна внушать и некое недоверие: «С начала третьей весны люди начали замечать, что каждый раз, когда полная луна взойдет на небе, Кагуя-химэ становится такой задумчивой и грустной, какой ее еще никогда не видели.
Слуги пробовали ее остеречь:
— Не следует долго глядеть на лунный лик. Не к добру это!
Но едва Кагуя-химэ оставалась одна, как снова принималась глядеть на луну, роняя горькие слезы».
Сусаноо, буйный брат и нарушитель покоя Аматэрасу, — единственная стихия, которая может противостоять силе солнца. Он скорее не антипод своей сестры, а ее конкурент, надоедливый посетитель, жестокий вихрь, заброшенный в центр гармоничного общества. Исторические основания легенды об Аматэрасу и Сусаноо представляются относительно ясными, и можно полагать, что этот антагонизм отразил в мифологии древнюю борьбу, которой предавались страны, развивавшиеся в двух центрах — Ямато и Идзумо.
Праздничным ликованием, которым отмечено в легенде об Аматэрасу возвращение в мир света, сопровождаются ритуальные японские праздники (мацури ) и выражаются чувства.
Наряду с космогоническим циклом японские легенды содержат великолепные повествования о жизни героев, которые, как рассказывают, основали империю. Два типа этих преданий не противоречат друг другу. История Аматэрасу и Сусаноо символически представляет непротиворечивый акт создания мира и императорского государства. Повелительница неба, богиня солнца Аматэрасу завоевывает земное царство, распределенное между божествами сумрачного нрава. Именно в этой связи появляется тема посланца, которая в действительности вуалирует тему императорской власти. После многих попыток, сопровождавшихся разочарованием, Аматэрасу послала на землю своего внука Ниниги, который в сопровождении пяти вождей и трех божеств, наделенный тремя символами власти, бросился, согласно легенде, на завоевание Японии. Дзимму, первый в длинном ряду японских императоров, в течение длительного времени считался прямым потомком Ниниги, а бабушкой Дзимму была морская царевна.
Глава 2
РОЖДЕНИЕ И РАСЦВЕТ
Японские мифы о происхождении людей входили в цикл космогонических мифов, которые на протяжении столетий постепенно перегруппировывались, структурировались и к XVII веку приобрели свою законченность и очарование. После окончания Второй мировой войны появилась возможность получить подтверждение простых материальных свидетельств, которые ежедневно извлекались из-под земли во время строительных работ. Изучать развитие японской цивилизации по-прежнему достаточно сложно. Вплоть до наших дней Япония считалась финистером, то есть краем света. Любой элемент цивилизации достигал ее с опозданием, причем большая или меньшая степень этого запоздания точно соответствовала историческим обстоятельствам и географической удаленности от китайских, сибирских, индийских центров или центров Юго-Восточной Азии. Таким образом, японская хронология всегда представляется маргинальной, сдвинутой на один временной порядок от континентальной хронологии. Эпохи иногда смешивались, например, железный предмет появляется в период расцвета неолита, а примитивное земледелие в своей начальной стадии вдруг обнаруживается в эпоху бронзы, определяя агротехнику риса. Новые факторы последовательно наслаиваются друг на друга в большей мере, чем переплетаются. Явления, свидетельствующие о наличии пережитков, многочисленны и существовали долго. Север Японии, укрытый горами и густыми лесами, существовал еще на уровне неолита, в то время как в Киото создавалась более развитая цивилизация. Причина была не только в топографии; представление о необходимости экономить во всем в этой стране, изначально бедной, сыграло важную роль, заставляя людей сохранять все, что когда-нибудь могло пригодиться в повседневной жизни. Крестьянин в XVII веке, без сомнения, срезал рис таким же серпом в форме полумесяца, какой использовался и во II веке до нашей эры. Кроме того, Японский архипелаг был слишком мал, чтобы изменения совершались бесцельно. Здесь почти не существует земли, когда-либо брошенной на время или навсегда, слой земли, который отделяет живых от покойников, слишком тонок, чтобы те и другие не встретились. Япония — страна островов, естественной изоляции, со всех сторон омываемая морем. Хотя этот образ гордого одиночества, изредка нарушавшегося (но никогда не уничтожавшегося) тревожными и краткими контактами с чужестранцами, и был освящен столетиями, все же иногда он совпадал с реальностью. В доисторические времена, когда в Южной Африке проживали австралопитеки, японские земли еще не были отделены от обширного евразийского континента: от Камчатки до современных Зондских островов они образовывали протяженную границу с Тихим океаном. В четвертичном периоде движения, связанные с горообразованием, потрясают континенты и изменяют их облик. В гигантских разломах образовались моря — Охотское, Японское и Китайское. Со временем они становились все глубже, и на рубеже среднего плейстоцена и верхнего плейстоцена Япония уже была связана с континентом только узким перешейком на юге и севере, а суша постоянно перемещалась — так (скорее всего, в эпоху холоцена) возникла островная Япония.
Общеизвестно, что Япония покрыта действующими вулканами (они производят разрушения и в наше время) и в ней постоянно случаются землетрясения. Более удивительно то, что архипелаг образовывался тогда, когда на этих землях уже обитали люди. По крайней мере, об этом свидетельствуют открытия, сделанные в 1949 году в Ивадзюки (Гумма-кэн ), которые были подтверждены впоследствии другими открытиями и результатами геологического исследования культурных слоев. В пластах пепла, в застывшей лаве, часто прямо под ними были найдены каменные орудия времен верхнего палеолита или, что, возможно, и спорно, нижнего палеолита. Со временем новые открытия заполняли «белые пятна», имевшиеся в начале истории развития человеческого общества в Японии; это, прежде всего, находки периода сендоки дзидай — так называют эту эпоху, еще малоизученную, чтобы обозначить ее каким-то понятием, использующимся для определения одного из периодов доисторического развития Европы. Хронология здесь не очень точная, поскольку археологический слой неглубокий и разрушался природой и человеком. Археологи различными способами определили временные рамки древнего периода истории в соответствии со своим характером, своим видением истории, своей национальной гордостью. Однако после того, как его сначала объявили чересчур древним, ныне периодически проявляются тенденции к тому, чтобы точно так же его излишне «омолаживать». Японские историки выработали спорную методику датировки археологических находок. Конечно, эту проблему трудно разрешить: открытия в Ивадзюки и других поселениях подобного типа позволяют предположить, что в период бурного рождения архипелага и активной деятельности вулканов человеческие поселения могли быть полностью уничтожены, следовательно, и утратились свидетельства связи между японскими островами и континентом.
Японский архипелаг, результат подземных толчков и больших катастроф, помимо своих четырех больших островов — Хоккайдо, Хонсю, Сикоку, Кюсю, — объединяет вокруг них более трех тысяч трехсот островов, которые облекают каждый берег в кружево гаваней, бухт и заливов. Люди, проживающие там, занимаются рыболовством, сбором водорослей, культивированием жемчуга.
В скоплении гористых территорий, вытянувшихся в длинную цепь, ширина которой не превосходит даже двухсот пятидесяти километров, каждая река имеет в длину не более сотни километров, поскольку в своем дальнейшем движении она впадает в море, — восемьдесят процентов электроэнергии страны производится благодаря этим рекам. Из этих коротких и быстрых рек множество потоков, таких как Кудзурё в провинции Фукуи, протекает посреди могучих гор. Густые леса, покрывающие горы, — источник всякого творения, они несут в своей тени тайны. Именно на берегах этих рек и встретятся синтоизм и средневековый буддизм. Японская «пустыня» представляет собой гористую местность, поросшую лесом, как некогда было в Италии.
Заселение Японских островов не может быть связано, как это считалось прежде, только с развитием мореходства в доисторических обществах Дальнего Востока. В очень древнюю эпоху вынужденные отправляться в путь под влиянием всеобщего переселения народов Евразии, люди, без сомнения, двигались по дальним путям, которые приводили их к областям, граничившим с Тихим океаном. Фрагменты окаменелых костей доказывают, что в Японии человек прошел полный цикл развития. Человек Акаси (Хиого-кэн) был питекантропом, люди из Кюдзу (Тотиги-кэн ) и Юсикавы (Айти-кэн ) — неандертальцы, люди из Ханекити и Миккаби (Сидзуока-кэн ) уже принадлежали к Homo sapiens. Следовательно, уже в период палеолита в Японии существовала (вместе с человеком из Акаси или его «братом») цивилизация, находившаяся в отдаленном родстве с китайскими или сибирскими центрами. Предки японцев, оказавшиеся на ограниченной территории, вынужденные отвернуться от континента, без сомнения, принадлежали и к другому типу общин, — связанных с морем. В начале II тысячелетия до нашей эры острова (от Сахалина до островов Зондского архипелага), которые напоминают о древних следах евразийского побережья, составляют вместе с берегами Азии, Индокитая до районов Амура особую область, нечто вроде «Средиземноморья» Тихого океана; эта длинная, недавно замкнувшаяся цепь морей поистине питала по своим берегам ряд малых морских цивилизаций, где обитали кочевники, занимающиеся охотой и рыболовством, — характер бытия доисторических людей, как и их образ жизни, был обусловлен самим обитанием рядом с морем. Таким образом, в Японии появляется эпоха, которую называют периодом «керамики с веревочным орнаментом» (дзёмон дзидай) и которая представляет первую очевидную веху локального развития.
Дзёмон
Цивилизация Дзёмон была открыта в конце прошлого века (XIX в. — Ред.) американцем Е.-С. Морсом, который первым нашел в Японии раковинную кучу (кайдзука). Часто эти нагромождения раковин можно заметить с самолета по беловатой окраске, которую они придают поверхности земли. В действительности это прозаические кучи мусора, останки моллюсков, которые тогда были основной пищей людей. Эти остатки сначала накапливались позади жилищ, занимая естественные углубления почвы. С течением времени кайдзука в итоге сама определила рельеф почвы; один из прекрасных примеров находится в Кайдзори (Сибакэн), где раковинная насыпь огибала подковой всю деревню. Слой земли над мусорной свалкой служил фундаментом для новых сооружений, так были обнаружены остатки хижин на самой груде раковин. Эти груды обломков, которые требуют осторожности при раскопках (и тем более при истолковании данных), составляют неисчерпаемый источник сведений о жизни далеких предков современных японцев, полной приключений.
Архипелаг изобиловал дичью; кабаны, олени, барсуки, лисы, обезьяны, птицы обеспечивали разнообразие в пюце. К дичи добавлялись дары моря — моллюски, а также богатый улов (рыбу ловили на удочку, сетью или с помощью гарпуна). Улов составляли дорады, тунец, бары, макрели, мулеты, киты, тюлени. На этих широтах, после того как наступали и отступали льды в ледниковый период (периодизация которого для Дальневосточной Азии является одной из наиболее сложных), изменялся и животный мир. Люди стремились жить в тех местах, где имелись наилучшие условия для охоты и рыбной ловли. Такие благоприятные места в изобилии имеются в Японии.
Ландшафт эпохи Дзёмон часто включал приветливую бухточку, а сами поселения Дзёмон располагались на узкой прибрежной полосе у подножия низких изломанных холмов, покрытых зарослями кустарника и защищавших деревни от ветров. Подобные поселения встречались столь часто, что простой ориентир — наличие кайдзуки — сегодня позволяет определить во многих случаях древние следы обитания человека на японском побережье.
Жилища были наполовину вырыты в земле. Более или менее глубокую яму квадратной или круглой формы покрывала крыша из веток, опиравшаяся на столбы, и, без сомнения, в крыше имелось отверстие, через которое уходил дым очага. Благоприятные природные условия способствовали возникновению общества. Постепенно начинается захоронение мертвых. Первоначально их укладывали в позе, напоминающей позу ребенка в утробе матери, посреди мусорной кучи, поскольку кальций, входивший в состав раковин, замедлял разложение тела. Затем для погребения стали использовать глиняные кувшины, сначала для погребения умерших детей, а позднее костей взрослых. С развитием ремесел научились делать сосуды больших размеров. Внимание, с которым относились к погребению, свидетельствует о зарождении религиозного чувства, что подтверждают и другие археологические находки: фигурки из обожженной глины (догу), представляющие женские образы плодовитости, камни, поставленные вертикально, и длинные палки (секибе ), которые представляли аналогичное мужское начало; круглые фигурки с выпученными глазами, человеческие кости, покрытые резьбой.
Маски из терракоты (домэн ) с шаровидными и прорезанными глазами часто встречаются в позднем периоде Дзёмон. Маска представляет собой круглое лицо и украшена волютами, находящимися на поверхности с веревочным орнаментом. Такие маски — распространенный тип в Тохоку в последний период Дзёмон. Две маленькие дырочки, пробитые с каждой стороны бровей, указывают на то, что предмет использовался как подвеска. Хотя до нас дошли только копии из терракоты, можно предполагать, что цивилизации конца эпохи Дзёмон, по-видимому, ввели широкое употребление масок из кожи или деревянных.
Сама эпоха Дзёмон и полуоседлая жизнь людей той эпохи, охотников и рыболовов, оставила по себе мало свидетельств, за исключением керамики, изготовленной вручную, без применения гончарного круга и украшенной так называемым веревочным орнаментом (дзёмон),[2]которая позволяет определить культуру Японии, предшествовавшую эпохе бронзы. Появление бронзы произошло одновременно с появлением гончарного круга.
Открытия (I960—1964) в местности Фукун (Нагасаки-кэн ) позволяют представить стратиграфически законченную классификацию постепенных изменений от эпипалеолитической эпохи с богатым развитием микролитов[3]до неолита, характерного богатством керамики. Первоначально это были грубые сосуды с дном конической формы. Изменение декора, формы и объема позволяет разделить эпоху Дзёмон на пять периодов. Основание керамических сосудов округляется и становится более плоским, меняется декор поверхности, горловина расширяется и украшена большими выступами, так что напоминает современному взгляду барочные вазы. Простота поздних форм только увеличивала их разнообразие и практическое применение.
Дата добавления: 2016-08-07; просмотров: 383;